Весна

Бал. Семья Хиираги влетает в огромный, украшенный дорогими убранствами зал. Каждый член этой семьи сам словно драгоценное украшение этого вечера — они сияют так ярко, что присутствующие невольно замирают. — Отец, как я рада, что мы все же выбрались сюда, — Хиираги Махиру одаривает каждого встречного очаровательной улыбкой, ища глазами новую забаву. По правую от нее сторону идут братья, внушая своим видом почтение и какое-то трепетное уважение к персонам столь высокого титула и звания. — Махиру, не забывайся. Твое баловство не принесет ничего хорошего, — поучает сестру Курето. — Ох, братец, скучать — это не по мне, — с этими словами Махиру направилась к горстке молодых девушек, что яростно обмахивались веерами, бросая жадные взгляды на мужчин рода Хиираги. Курето это не нравится, но устраивать сцены на приеме слишком рискованно, поэтому он просто с тяжестью вздыхает и присоединяется к отцу. Бал — прекрасное место, чтобы увеличить свои связи в любой области, особенно в военной. Правда, не всех Хиираги тянули сюда корыстные цели. Там, среди толпы разряженных в пух и прах представителей высшего света, мерным шагом прогуливался еще один Хиираги — не по рождению, но по своему положению. Шинью не смущали чужие взгляды, хоть он и не любил их, но уже успел привыкнуть к вечному вниманию. На самом деле выход в свет был не менее опасным, чем самое кровавое сражение, — сказанные слова могли вознести тебя до небывалых высот, но если ты пойдешь против этой толпы властных дворян, то твоя жизнь непременно превратится в ад. Приемный Хиираги снова вздыхает, потому что все эти приветствия его жутко утомляют. Вот знакомые лица старых воевод, что до сих пор вспоминают свои маленькие победы, хотя сейчас до них нет никакого дела. Шинья видит среди них и своего отца, Хиираги Тенри, поэтому он отводит взгляд, не желая любоваться этим лживым маскарадом. Играет музыка, быстрая и даже страстная. Девушки ходят за Шиньей по пятам, чтобы станцевать с ним хотя бы один танец. И он не отказывается, легко берет руку девушки в свою и кружит ее до тех пор, пока ее дыхание не собьется или музыка не сменится другой. Здесь все считали его тем еще ухожором, а матери в тайне гадали, чьей дочери он сделает предложение. Но ему шел уже двадцать четвертый год, а он по-прежнему был одинаково мил со всеми. Просто девушки его не интересовали, как бы ужасно это не звучало. Глава семьи Хиираги часто намекал Шинье о невесте, но парень всегда делал вид, что не понимает, о чем идет речь. Да и другие сыновья Хиираги еще не остепенились, поэтому Шинья мог откладывать это событие до поры до времени. Шинья берет перерыв, покидая огромный зал. Он словно бежит подальше от этого шума, но до него все равно доносится звук нескончаемой лжи. Он выходит на крыльцо, несколько ежась от весеннего холода, но на душе становится не так мерзко. Немного морозный воздух отрезвляет, он смывает всю грязь с лживой маски, чтобы Шинья снова мог выйти в свет, налепив привычную, но раздражающую до скрежета зубов улыбку. Перед крыльцом останавливается бричка, и это заставляет Хиираги удивиться: все приглашенные гости были знатны и богаты, поэтому у каждого был собственный экипаж. Шинья удивляется еще больше, когда из брички выходит мужчина, судя по всему одного с ним возраста. На мгновение брюнет бросает на Хиираги оценивающий взгляд, и Шинье становится не по себе. — Бал уже начался… Черт, не думал так опоздать, — человек поднимается по лестнице, причитая что-то на ходу. Когда неизвестный приблизился достаточно, Шинья нашел в себе силы, чтобы оторваться от чужого лица и осмотреть его более тщательно. Мужчина оказался в военной форме, не удосужившись надеть что-то более официальное, и этот факт позабавил Шинью. — Вы опоздали, но не многое потеряли, подполковник… Простите, не знаком с вами лично, — губы Хиираги расплываются в улыбке. — Подполковник Ичиносе, — доносится ответ, и брюнет отмечает, что, несмотря на кажущееся озорство, этот человек разбирается в военных рангах. — Никогда не видел вас здесь раньше, — как бы между прочим отмечает Шинья. — Да, раньше меня и не приглашали, — как ни в чем не бывало пускается в разговор подполковник. — Заметно, — с привычкой показывать свое превосходство говорит Хиираги, но потом корит себя за такие слова. — Судя по всему, мы одного возраста, поэтому можешь обращаться ко мне по имени… — Шинья подходит к новому знакомому и кладет правую руку на его плечо, молча в ожидании. — …Глен, — немного скованно отвечает мужчина. — Глен, значит~ — Хиираги растягивает последний слог, что указывало на его хорошее настроение. — Зови меня просто Шинья. Пойдем, я представлю тебя здешним придворным прихвостням. Только мой тебе совет — даже не думай брать с них пример~

***

Появление Глена с одним из Хиираги наделало шуму. Простой подполковник, которого в ином случае даже не заметили бы на этом приеме, вдруг стал центром всевозможных обсуждений. Шинье это не понравилось, но он старался держаться к Глену поближе, чтобы принимать на себя часть комплиментов и отвечать на вопросы словоохотливых девиц. — Ты нашел себе нового друга? — раздается у Шиньи за спиной, и тот нехотя поворачивается. У Махиру голос сладкий, и это заставляет Шинью насторожиться: ее идеи никогда ему не нравились. — А он красив и даже благороден… Жаль только, что небогат. Махиру слово за словом заставляет приемного Хиираги беспокоиться еще больше. Он знает, что если эта особа вобьет себе что-нибудь в голову, то ее не остановит даже отец. — Да, тебе незачем тянуть к нему свои руки, ведь безделушками он тебя явно не одарит, — Шинья улыбнулся, словно вышел победителем в их маленьком сражении, которое велось с тех пор, как он впервые появился в семье Хиираги. — Хм, но если он тебя так заинтересовал, значит, в нем что-то есть… — Махиру задумчиво посмотрела на Глена, обсуждавшего что-то с очередным новым знакомым. — Интересно, я ему понравлюсь? Шинье не раз видел этот взгляд, поэтому в груди что-то кольнуло. Он надеялся, что Глен не заинтересует Махиру, но, увидев ее реакцию, понял, что ошибся. Махиру была падка на все необычное, хотя и быстро остывала ко всем своим увлечениям. — Не смей с ним играть, — как-то само собой вырвалось у Шиньи. — У тебя и так достаточно кавалеров, чем тебя не устраивает тот граф? — Он мне уже надоел, — скучающе ответила девушка. — Поэтому сейчас я была бы только рада, познакомиться с кем-то интересным. Махиру подалась вперед, навстречу Глену. Шинья не ожидал таких действий с ее стороны, вот и не успел ее остановить. Все, что ему теперь оставалось, это смотреть, как его сестра снова разрушает его жизнь.

***

Шинья стоит в коридоре, ожидая, когда же из кабинета отца выйдет хоть кто-то. Сердце нещадно болело от неизвестности и горечи осознания — Глен пришел делать предложение его сестре, а ведь прошел всего месяц с их знакомства. Шинья никогда не был эгоистом, ведь обстоятельства такого не позволяли, но сейчас ему хотелось растоптать все надежды Глена на эту свадьбу. Хиираги был знаком с Махиру не один год, поэтому знал, что даже ее разгоревшаяся страсть к этому человеку недолговечна. Ее страсть не похожа на его. Приемный Хиираги уже осознал, что и сам попался в чужие обворожительные сети — Глен пленял всех своей непосредственностью, нахальством и внутренней силой, которая притягивала многих. За дверью раздаются голоса — разговаривают на повышенных тонах. Глен пылкий, он не будет молчать, да и сказать грубость — в его стиле. Шинья на это надеется, ему самому тошно от своих мыслей, но ему хочется, чтобы Глен окончательно разругался с отцом, ведь тогда Махиру ему не видать. Как бы это ни было странно, Шинья хочет уберечь этого человека от боли, может именно поэтому он стал ему другом? Шинья не знает и давно путается в своих мыслях. Он продолжает влезать в жизнь Глена, даже когда тот говорит, что он его раздражает. Шинья уже не в силах отказаться от встреч на балах и приемах, он словно стал зависим от этого человека… Глен вылетает из кабинета Хиираги Тенри под чуть ли не плачущий голос Махиру. Шинья бежит за ним, называя его по имени, чтобы тот обернулся. Где-то около выхода Шинья все же догоняет подполковника и хватает его за руку: — Глен, успокойся, Махиру не для тебя… — О, так и ты того же мнения? — В фиолетовых глазах плескается ярость и негодование, и Шинья вдруг чувствует себя виноватым. — Нет, Глен, ты не понял, я… — Возомнили о себе черти что только из-за богатства и высокого положения! Если я недостаточно для вас хорош, то с чего это ты ходишь за мной по пятам? — Глен с силой вырывает свою руку из ослабшей хватки, высказывая все свое негодование. — Хватит строить из себя друга… — Глен, — теперь зол был Шинья. В его груди буквально клокотала злость на то, что Глен не хочет его слышать. — Я все еще твой друг, но если ты хочешь отстоять свою честь, то пожалуйста. Я вызываю тебя на дуэль. Подполковник на миг замирает, словно не зная, как реагировать на такое заявление. — Если я выиграю, ты больше не будешь пытаться сблизиться с Махиру, — ставит свое условие Хиираги. — О, вот как… — Глен смотрит немного с презрением, но Шинье плевать, потому что только так он сможет его уберечь. — Хорошо, я принимаю твой вызов. Жаль, что Глен еще не знает, что ему бросил вызов один из самых метких стрелков этого города.

***

Ветер завывает свою грустную мелодию, но может это только Шинье так кажется, потому что самому на душе неспокойно. За неделю гнев Глена поутих, он даже раскаялся, что так грубо поступил с Шиньей, только вот сказанных слов уже не вернуть. Если кто-нибудь узнает об этом поединке, то не поздоровится обоим, ведь дуэли запрещены. Но кого это волнует, когда обоим участникам хочется что-то доказать друг другу. «Не позволю совершать такие роковые поступки», — проносится в голове Шиньи. «Должен доказать, что и я способен любить», — твердо решает Глен. Доказать друг другу, доказать самому себе. В стороне стоит Гоши Норито — секундант Шиньи. Рядом с ним — Наруми Макото, парнишка лет двадцати, один из надежных подчиненных Глена. Честно говоря, Шинья не знает, что будет делать дальше, даже если и сумеет выйти победителем в этом поединке. Наверное, поэтому он немного замешкался и позволил Глену выстрелить первым. Пуля пролетела где-то справа, издав лишь легкий свист, но не причинив Шинье никакого вреда. Следующий выстрел сделал Хиираги. Глен был ранен. Неглубоко, но все же ранен, а значит, Шинья добился желаемого. Зажимая рукой стекающую с предплечья струйку крови, подполковник сухо признал поражение. Гоши и Наруми лишь облегченно вздохнули и скрылись из виду, подготавливая брички к отъезду и оставив этих двоих самих разбираться в случившемся. — Ей, Глен, но мы же до сих пор друзья? — словно извиняясь, спрашивает приемный Хиираги. — Не думаю, что тебе это нужно, — Глен невесело ухмыляется. — Почему же? Жизнь без тебя станет совсем скучной~ — раздается звонкий смех, и Ичиносе сам невольно улыбается. Больше у него нет права бороться за руку Махиру, но осознание этого принесло своего рода облегчение. — Не позволю кому-то занять место в твоем сердце, — Шинья прошелся рукой по разорванной ткани, не боясь испачкаться кровью. — Потому что там есть место только для меня~ — Не слишком ли ты наглеешь? — возмутился Глен, принимая это за очередную шутку. Только вот Хиираги нисколько не шутил. — Да что на тебя вообще нашло, Шинья? — Весна, знаешь ли… Хотя я и не думаю, что это чувство исчезнет вместе с этой весной, — Шинья отводит взгляд в сторону. Устанавливается неловкое молчание. Глену страшно от своих догадок, а Шинье просто страшно. Страшно за будущее без этого человека. — Шинья, как думаешь, я умею любить? — вдруг задает вопрос подполковник, чем застает Хиираги врасплох. — Я считал, что полюбил Махиру, но сам видишь, как быстро от нее отказался… — Умеешь, — уверенно ответил Шинья, прервав Глена. — Может, вокруг тебя просто были не те люди? Я знаю, что ты добр, ведь ты специально промахнулся, когда целился в меня, — Хиираги с задором посмотрел на смущенного Ичиносе. — Я не… — Не ври, я знаю, когда ты врешь. Но знаешь, этот твой поступок действительно делает меня счастливым, — Шинье плевать, как смотрит на него Глен, ему просто необходимо сказать, что творится у него на душе. — К тому же я не против преподать тебе пару уроков любви~ Ичиносе не говорит ничего, просто идет рядом с Шиньей. Душу заполняют какие-то еще непонятные, но нежные чувства. «Во всем виновата весна», — оправдывает себя Глен, еще не подозревая, насколько сильно сплелись две человеческие судьбы. Да, это была их весна. Весна, в которой расцвели их чувства.