Соседи сегодня точно не уснут

От вида полуобнаженного тела в моих штанах становится предательски тесно, но я ничего не могу с собой поделать. Она сама напросилась и я обязан её наказать. Покорно стоя на коленях, она ждёт свой приговор и дрожит. Вот только я не пойму: от страха или возбуждения. Сквозь чёрное ажурное кружево просвечиваются напрягшиеся соски, а связанные за спиной руки будто сжимают пустоту. Я касаюсь пальцем её губ, почти невесомо, словно касание перышка и смотрю почти не моргая. - Ты уже намокла? - мой властный голос нарушает тишину, содрогает воздух, но она утвердительно кивает головой. - Ты хочешь получить разрядку? - растягивая слова, я упиваюсь беспомощностью связанной девушки и начинаю расстегивать белоснежную рубашку, а она вновь кивает и смотрит прямо в глаза, преданно-преданно. - Я дам тебе её, детка. Но сначала мы сыграем по моим правилам. *** Она лежит поперек моих колен и загнанно дышит от того, как моя ладонь нежно поглаживает округлые ягодицы. Она знает, что в моих брюках нет ремня, ведь он лежит рядом и ждёт своей участи. Она дрожит, когда я делаю первый слабый удар, извивается со вторым, посильнее и сдавленно скулит от третьего, со всей силы. - Малыш, я сделал тебе больно? Прости... Но таких сук, как ты, надо пороть ремнём каждый день, - я развязываю верёвку на её запястьях, но минута форы ей ничего не даёт. Она покорно ждёт, пока я достаю наручники из ящика и послушно протягивает руки, когда я приказываю. Она знает, что за непослушание будет наказана, а за примерное поведение - щедро вознаграждена. Прикованная к кровати, она полностью в моей власти. С ней я могу делать всё, что захочу, ведь я - Господин. Шелковая повязка лишает её возможности видеть происходящее, но в стократ обостряет другие рецепторы. Она сдавленно ахает, когда я, разодрав её трусики, вставляю в нее вагинальные шарики, установленные на слабую вибрацию, и дергается, когда её обоняние улавливает запах зажегшейся свечи. Боль от горячего воска мешается с пожаром внизу живота, мурашками по телу от моих поцелуев и покусываний сосков через кружево, она надрывно стонет и мне откровенно срывает крышу от того, какая она податливая и желанная в моих руках. Затушив свечу и отложив её в сторону, я начинаю в наглую издевательски тереться членом о её истекающую промежность. Ткань на брюках добавляет эдакой остроты, но ведь и я не железный. Мой член тоже хочет разрядки и ласки, поэтому, переборов своё желание помучить её еще немного, я приспустил брюки вместе с боксерами и, вынув шарики, резко вошел, срывая с желанных губ крики наслаждения. - Стони моё имя, сука, - грозный рык на ухо и жёсткие рывки заставляют её тело напрячься. - Гук, - её хриплый скулеж меня не устраивает и я больно шлепаю по заднице. - Громче. Кричи громче, милая. Пусть все соседи знают, как качественно я тебя трахаю! - руки разрывают её лифчик и я зубами впиваюсь в отвердевшие соски, заставляя мою любовь задыхаться еще больше. - Господи, Чонгук! - она срывается на крик от оргазма, но мне мало. Я хочу еще. Поэтому я выхожу и буквально полминуты наблюдаю, как она извивается в сладостной агонии, после чего закидываю стройные ножки, обтянутые чёрными чулками, себе на плечи и вышибаю из неё окончательно последний воздух. Втрахивая податливое тело в кровать, я наслаждаюсь громкими стонами и криками, а она сходит с ума от остроты ощущений. Я знаю, ей так же хорошо, как и мне, поэтому продолжаю вытрахивать её рассудок, доводя её до второго, не менее фееричного оргазма и кончаю вместе с ней одновременно. Я отстегиваю её руки, разминаю натертые запястья, снимаю повязку и, подхватив на руки, несу в ванную. Она обессилена и расслаблена, но в горячей воде и в моих объятиях оживает, нежно улыбается, когда я покрываю поцелуями шею, и доверчиво прижимается спиной к моей груди, а я точно знаю, что совсем скоро мы начнём второй раунд наших ночных безумных игр. Соседи сегодня точно не уснут...