Вкус моря

      Эта история берёт начало пятнадцать лет назад, когда моя мать погибла во время крушения круизного лайнера. Погибла — это лишь официальная версия, указанная в документах. На самом деле, тело её так и не было найдено. Оно и неудивительно — океан огромен, верно?       Но некоторым хватает и нереально крошечной надежды, чтобы цепляться за жизнь, создавая абсолютно нелепые предположения. Мой отец был именно из таких людей. Едва оправившись после крушения и мысли о случившемся, он вбил себе в голову, что моя мать не погибла. Она… стала русалкой! Как бы бредово это ни звучало, его веру невозможно было искоренить.       Возможно, он просто сошел с ума. По крайней мере, его психотерапевт говорил что-то о нежелании воспринимать действительность. Однако вреда обществу отец не причинял, и его довольно быстро оставили в покое наедине с навязчивой идеей существования русалок.       Так или иначе, на несколько лет история остановила свой ход. Её пробуждением стал тот день, когда я вернулся домой и почти тут же был схвачен отцом. Тот был необычайно возбужден, что-то неразборчиво бормотал и потряхивал меня за плечи. Глаза его фанатично блестели, и я даже испугался, что его болезнь начала прогрессировать. Никогда прежде у него не было приступов, но сейчас он выглядел, как буйный больной.       — Нашёл! …ты должен… я нашёл… — вот и всё, что мне удалось разобрать, пока отец, крепко ухватив меня за запястье, вёл в сторону подвала. Заметив это, я немного успокоился: там у нас был огромный утепленный зал, добрую половину которого занимал колоссальный аквариум. Крышка его выходила уже на первый этаж, откуда и кормили диковинных рыб, которых привозил мой отец. Они с матерью были большими фанатами дайвинга, а уж после смерти мамы отец постоянно проводил в море. Он нанял команду таких же помешанных дайверов и искал русалок днями напролет. В процессе ему попадались редкие или просто красивые морские обитатели, самых интересных из которых отец забирал в наш аквариум. Так что сейчас, когда он вёл меня в подвал, бормоча «нашёл», я был уверен, что отец говорит об особо экзотической рыбине. Не скажу, чтобы я разделял увлечение отца, но кто меня спрашивал?       — Ты должен. Должен её увидеть, — твердил отец, точно заведенный, пока мы спускались по невысоким ступеням.       — Кого? — уточнил я, стараясь сдержать раздраженные нотки в голосе. Обычно я терпимо относился к болезни отца, но в такие моменты, когда меня с порога хватали и куда-то тащили, это было сложно.       Отец посмотрел на меня так, словно ненормальным здесь был я:       — Русалку, конечно.       Я закатил глаза. Этого стоило ожидать.       — Пап, — мягко начал я, — ты не мог. Их не существует.       — Сам посмотри, — судя по голосу, он начинал злиться, и я решил не спорить. Незачем доводить его до ручки.       Я устало вздохнул, и воздух застрял у меня в горле, стоило мне взглянуть на аквариум.       Там, за толстым стеклом, парило нечто удивительное. Широкие мужские плечи, обнаженный торс с крепкими выступающими мускулами и длинный, под два метра, мощный хвост, покрытый сияющей зеленоватой чешуей. Хвост. Вместо ног.       Ощущая легкое головокружение, я со свистом выдохнул:       — О боже…       Как такое возможно? Я сплю? Я тоже сошел с ума? Невероятно, просто невероятно. Неужели отец был прав? Казалось, весь мой мир переворачивался с ног на голову из-за одной только русалки… Или правильнее говорить «русала»? И кто следующий? Единорог?       Словно зачарованный, я подошёл ближе к аквариуму и наконец оторвал взгляд от хвоста. У русала была бледная кожа с легким голубоватым оттенком. Но, может быть, всё дело в освещении. На его спине, между лопаток, красовался крупный плавник с заостренной верхушкой. Длинные волосы шлейфом парили над ним, плавно развеваясь при каждом движении хвоста. Их цвет был светло-пепельным, будто они выцвели от долгого пребывания под водой. От одного только взгляда на его лицо перехватывало дыхание: он был красив, как морской бог, и столь же грозен. Я легко мог представить его Посейдоном с трезубцем в руке. Русал испепелял нас с отцом гневным взором, точно винил за то, что посадили его в аквариум, словно домашнюю рыбку. И я был полностью с ним согласен.       Где-то на горизонте моего сознания я слышал, как отец страстно описывает мне мельчайшие подробности их «охоты на русалок», но мне было это неинтересно. Я, как завороженный, вновь и вновь исследовал взглядом каждый сантиметр тела удивительного создания передо мною, и меня переполняло восхищение и счастье, что в нашем мире существует что-то столь прекрасное.       Вдруг мой взгляд зацепил то, что не замечал ранее: тонкую темную полосу чуть ниже правого плеча, от которой поднималась алая полупрозрачная струйка.       — Пап, у него рука кровоточит, — перебил я его неистовый речевой поток, испуганно глядя на рану.       — А, — отмахнулся он, — парень пытался вырваться и порезался о леску прежде, чем подействовало снотворное. Силищи немерено — втроем еле в сетях удержали.       Я нахмурился:       — Это не опасно? А если будет заражение?       Отец снова отмахнулся от меня, как от назойливой мухи:       — Он же жил в воде. Думаешь, это его первая рана?       Его ответ меня не удовлетворил, но спорить я не стал. А если русалу больно? Соленая вода и рана — вещи несовместимые. Но, наверное, отец прав, и его тело само должно бороться с такими вещами.       — Он чудесный, не правда ли? — с фанатичным блеском в глазах опять начал папа. — И твоя мать точно стала одной из них. Столь же…       — Что ты собираешься теперь делать? — перебил я его заводящуюся шарманку. Допустим, русалки и существуют, но каков шанс, что моя мать стала одной из них? Слишком рано было возрождать свои детские надежды. Я боялся, что мне придется обжечься вновь. Если отец прав, пусть лучше для меня это будет приятной неожиданностью.       — Как это «что делать»? Искать свою жену дальше.       — Что делать с ним, я имел в виду.       — Ах, это, — отец с нежностью посмотрел на русала. — Пусть живёт здесь как вершина моей морской коллекции.       Может, всё дело в том, насколько по-человечески выглядит этот парень, но фраза отца показалась мне дикой.       — Позже, — продолжил он, — я попробую его допросить, не видел ли он твою мать. Правда, я уже пытался, пока мы везли его сюда. Он всё время молчит — не думаю, что русалки разумны… Найму надежного человека для его кормления, и никаких проблем.       — Не хочешь обнародовать открытие? — я удивился. Мне всегда казалось, что отец жаждет доказать всем, что они ошибались насчет него.       Он вновь снова посмотрел на меня, на умалишенного: — Конечно, нет. Мне же не нужно, чтобы все кинулись искать русалок. Моя жена не должна оказаться в чужих руках!       Значит, маму отец любил больше, чем желание кому-то что-то доказать. Я им почти загордился.       Я перевёл взгляд с него на русала, уже в который раз отмечая великолепие. Не хочу позволять кому-то ещё видеть его:       — Можно я буду ухаживать за ним? И за рыбами тоже?       В глазах отца отразилась внеземная радость. Наверное, подумал, что я в кои-то веки заинтересовался морской живностью. Он с детства пытался приучить меня к дайвингу, и в какой-то степени мне действительно нравилось. Всё, кроме стойкого запаха соли и йода, которые невозможно было вывести ещё долгое время после купания.       — Как пожелаешь, — расцвёл он в улыбке и вытащил из кармана связку ключей, после чего освободил один и отдал мне. — Не забывай запирать комнату на первом этаже каждый раз, когда выходишь из неё.       Уверен, сегодня самый счастливый день в его жизни. После свадьбы с мамой, конечно.       От дальнейшего разговора меня отвлёк телефонный звонок, и мне пришлось выйти из подвала. Затем я увлекся своими делами и вспомнил о русале, лишь когда лежал в постели и ворочался, безуспешно пытаясь уснуть. В голову лезли самые разные мысли, но они раз за разом возвращались к нему. Светлые волосы. Острый плавник на спине. Рельефные мышцы. Длинный зеленый хвост.       Я прикрыл глаза и прерывисто вздохнул, отгоняя в сторону его образ.       Тот факт, что русалки существуют, до сих пор с трудом укладывался в моей голове. Может, он мираж? Помутнение рассудка?       Я резко поднялся с кровати и, надев тапочки, отправился в подвал в одних пижамных штанах. Время за полночь — все должны уже спать. А мне жизненно необходимо было увидеть его ещё раз и удостовериться, что он реален.       Стараясь не издать ни звука, я спустился в подвал. Здесь царила полутьма. Единственный источник света — подсветка аквариума. Я подошёл к нему, пытаясь найти взглядом русала. Вот он: дрейфует где-то посередине. Может, спит?       Русал замысловато взмахнул хвостом, развернулся и застыл, увидев меня. Затем неуверенно, будто бы обдумывая правильность решения, подплыл ближе ко мне. В его глазах, бледно-зеленых и тоже словно выцветших, на этот раз не было гнева. Только настороженность, смешанная с любопытством, точно он не был уверен, что ему следует делать, но в то же время было интересно, что из этого всего выйдет.       Если это так, я прекрасно его понимал, ощущая в точности то же самое.       — Привет, — тихо произнес я, и был уверен, что русал этого не услышит сквозь толстое стекло и стену воды, но его заостренные уши слегка дернулись. Мои брови удивленно поползли вверх. — Слышишь меня?       Русал чуть склонил голову на бок, и я рискнул предположить, что так и есть. Улыбнувшись, я приложил ладонь к стеклу. Мой «собеседник» подозрительно покосился на нее, затем на меня, потом снова на неё и, видимо, поняв, что нужно сделать, приложил свою ладонь к стеклу напротив моей. Внутри меня разлилась волна тепла. Ощущение такое, как будто щенок впервые подал тебе лапу. Я тут же одернул себя: неправильно сравнивать его с домашним животным, даже если он неразумный.       Всё же он слишком напоминал мне человека. А что если всё же…       — Ты меня понимаешь?       Несколько секунд русал по-прежнему не сводил глаз с наших ладоней, после чего оттолкнулся сильным хвостом и уплыл вглубь аквариума. Он кружил под водой, словно танцуя, обгонял сонных рыбешек, грациозно плыл наравне со скатами и, наконец, просто лениво дрейфовал по периметру своей клетки. Захватывающе красивое зрелище. Я наблюдал за ним с небольшого диванчика, стоящего у аквариума. Я часто сидел здесь вечерами и наблюдал за морскими обитателями, если хотелось расслабиться после тяжелого дня. Всегда помогало. Помогло и в этот раз: я и сам не заметил, как заснул.

***

      Мне снился странный сон.       Вокруг бушует шторм. Темно так, что не видно ничего на расстоянии вытянутой руки. И только в ярких вспышках молний я понимаю, что плыву на корабле. Корабль нещадно кидает от одной водной глыбы к другой. Я изо всех сил стараюсь удержать равновесие, но вот поднимается гигантская волна и смывает меня за борт.       Ледяная вода жжет тело, давит со всех сторон. Я пытаюсь выбраться на поверхность, но как в этой тьме понять, где верх, а где низ? Легкие начинают разрываться от недостатка кислорода, но вода по-прежнему не дает ни шанса. В глазах начинает мутнеть.       Я тону.       Внезапно меня подхватывают чьи-то сильные руки, прижимают к себе и тащат наверх. А я с изумлением вижу перед собой уже знакомого русала. Удивительно, что, несмотря на темноту вокруг, его черты я вижу очень четко. И его близость, пусть даже во сне, усиливает головокружение.       В морской воде — его собственной стихии — русал выглядит ещё более поразительно: уверенный, свободный. Он движется быстро, но в то же время плавно и грациозно.       Но этого недостаточно: изо рта выскальзывает последний пузырек воздуха.       Русал оборачивает ко мне свой лик, лицо его приближается. Губы накрывают мои, и по телу проходит мощный электрический разряд. Русал передает мне новый глоток воздуха, и этого хватает, чтобы я дотянул до поверхности.       Я выныриваю и судорожно глотаю кислород. Боль в легких ослабевает, голова проясняется. Я оглядываюсь в поисках русала, но вокруг никого…

***

      Весь следующий день на учебе я думал совсем не о том, о чем следовало бы. Мне не давал покоя мой сон. И тот поцелуй, и внезапное исчезновение русала. Второе даже больше первого. Никогда не думал, что можно привязаться к кому-то настолько сильно меньше, чем за день. Видимо, можно, если перед тобой фантастическое существо невероятной красоты. Но страх потерять его был так велик, что превращался в паранойю. Мне не терпелось поскорее вернуться домой и увидеть, что русал на месте. Если бы его не было… Наверное, я сошел бы с ума.       В конце концов, я не досидел до конца учебного дня и сорвался домой. Даже не забросив сумку в комнату, я первым делом помчался в подвал.       Русал медленно выписывал петли у самого дна.       Я вздохнул с облегчением и приблизился.       — Привет, — улыбнулся я и приложил ладонь к стеклу. Пусть это будет нашим приветствием.       Русал подплыл ближе и повторил мой жест уже более уверенно, чем вчера. Только сейчас я обратил внимание на его длинные пальцы с низкими перепонками.       — Я рад, что ты ещё здесь, — мой голос сорвался от переизбытка эмоций, и я продолжил уже полушепотом. — Не исчезай.       Русал внимательно смотрел на меня, будто действительно понимал. Но откуда существу, прожившему всю жизнь в воде, знать человеческий язык? Даже если он разумен, он не мог понять моих слов. Честно говоря, я не знал: хотел бы я, чтобы он был разумным или нет. С одной стороны, будь он таковым, с ним можно было бы пообщаться. Но, с другой стороны, держать разумное существо в аквариуме было бы бесчеловечно. Однако и желание обладать им от этого никуда не делось. Может, я трус, но оказаться перед такой дилеммой мне бы не хотелось.       Я не желал его потерять. Ни при каких условиях.       Наверное, я тоже начал сходить с ума, как мой отец.       В мифологии русалки сводили с ума моряков своим пением. Может, вовсе не пением, а желанием ими обладать?..       В глаза вновь бросилась рана русала, и я моментально помрачнел. Может, она и должна как-то залечиваться, но до сих пор только кровоточит. Я, конечно, не медик, но, по-моему, кровь должна иметь привычку сворачиваться, а не течь второй день подряд.       — Я сейчас вернусь, — зачем-то предупредил я, прежде чем выбежать из подвала.       Первым делом я заглянул на кухню, где у нас хранилась аптечка, затем взял ключ от комнаты над подвалом и отправился туда. Это было большое помещение без окон, освещенное ультрафиолетовыми лампами. Половину его занимала верхушка аквариума, вторую — кафельный пол, теперь усыпанный толстым слоем песка. Видимо, папа решил устроить здесь пляж для русала.       Я вдохнул тяжелый, влажный воздух и присел у края аквариума. Из-под толщи воды на меня уже таращилась пара бледно-зеленых глаз: видимо, слышал мои шаги. Я отложил аптечку в сторону и жестом поманил русала:       — Иди сюда, — он не сдвинулся с места. — Давай, я не причиню тебе вреда.       Произнеся это, я невольно усмехнулся, вспомнив слова отца, что для удержания русала понадобилась сила троих мужчин. Если кому здесь и стоит опасаться, так это мне.       Возможно, русал подумал о том же, потому что его голова показалась над поверхностью. Я улыбнулся:       — Вот умничка, — я указал на кафельный выступ над аквариумом, не покрытый песком. Его обычно использовали при кормежке рыб и при спуске вниз. — Мне нужно, чтобы ты сел сюда.       Русал подозрительно посмотрел на выступ, а затем на меня, и я отодвинулся подальше, чтобы показать, что не собираюсь делать ничего плохого. В следующий миг русал подтянулся на руках и забрался на выступ, садясь совсем как человек, вполоборота ко мне. Лишь его длинный хвост оставался свешенным в воду. Русал не сводил с меня настороженного взгляда, пока я с восхищением рассматривал его. Вблизи он казался еще более невероятным. Его мокрое тело переливалось в свете ламп, с волос, путающихся в плавнике на спине, стекали ручейки воды.       Я откашлялся и взял аптечку в руки:       — Позволь мне обработать твой порез, — я старался, чтобы голос звучал успокаивающе и дружелюбно. Даже если он не понимает речь, то тональность осознают даже животные. — Нужно остановить кровь.       Я осторожно протянул руку, мягко коснулся его предплечья и замер, ожидая реакции русала. Тот не высказывал неудовольствия, но напряженно, едва дыша, наблюдал за моей рукой. Я скользнул пальцами выше, до самой раны, ощущая твердые напряженные мышцы, после чего убрал руку. С моих губ сорвался вздох.       Я придвинулся ближе к русалу и открыл аптечку, извлекая из неё вату с антисептическим раствором. Для начала нужно обеззаразить.       — Может немного жечь, но не больше, чем та же соленая вода.       Я медленно приложил вату к порезу и ожидал, что русал начнет дергаться или что-то в этом роде, но ничего подобного не произошло. Я аккуратно промокнул ранку. Не такая уж она и страшная, как я ожидал — просто неглубокий ровный порез. Но даже от такого бывает заражение.       Подождав, пока всё высохнет, я достал мазь и начал осторожно, чтобы не причинить боль, втирать её. Прикосновения к этому великолепному созданию вызывали во мне необыкновенный восторг, словно бы меня допустили к тайне, о которой знают лишь избранные. Мои пальцы двигались медленно, растягивая драгоценный момент.       — Это ускорит заживление, — снова зачем-то объяснил я. Его получеловеческий облик сбивал меня с толку.       Я поднял взгляд на русала и, встретившись с ним взором, на секунду забыл, как дышать. Его лицо было так близко, что мои щёки невольно вспыхнули. Несколько секунд мы неотрывно смотрели друг на друга, пока я первый не отвёл взгляд.       — Не опускайся в воду, пока мазь не впитается, — я пытался скрыть неловкость, перебирая пальцами песок у своих ног. Не знаю, понял ли русал, но обратно в аквариум он спрыгивать не спешил.       — Наверное, ты ненавидишь нас с отцом, — произнес я после небольшой паузы. — Поймали и посадили в стеклянную клетку. И ты будешь прав. Но мой отец не такой уж и монстр — он мог отдать тебя, допустим, на опыты вместо этого. Хотя это нас, конечно, не оправдывает… Я просто пытаюсь убедить сам себя, что поступаю правильно.       Я нервно рассмеялся. Внимательный и такой человеческий взгляд всё сильнее разжигал во мне чувство вины. В глазах русала не было осуждения или гнева, как в момент нашей первой встречи. Скорее даже наоборот: он словно говорил: «Я понимаю», и от этого мне становилось ещё хуже.       — Если ты считаешь, что мой отец — сумасшедший в своей одержимости, ты недалёк от истины, — продолжал оправдываться я. — Но он просто ищет маму.       Я и сам не заметил, как выложил ему историю моей семьи со всеми ее странностями. Про то, что произошло пятнадцать лет назад. Как отец клялся, что в тот день они с мамой видели, как мимо лайнера пронеслась стайка резвящихся дельфинов. Они выпрыгивали над водой, будто приветствовали людей. И мать с отцом улыбались этой умиротворяющей картине, и вдруг из воды показалось нечто другое. На мгновение над океанической поверхностью высунулась человеческая голова, взглянула в сторону лайнера и тут же снова нырнула под воду, оставляя за собой длинный, словно морской угорь, блестящий хвост, который исчез через пару секунд.       Мой отец расписывал это так красочно, точно рассказывал сказку, и я, маленький трехлетний мальчик, ни на секунду не сомневался в истинности его слов. И неизвестно, сколько бы это длилось, если бы, спустя несколько лет, бабушка не сорвалась. Она часто плакала, но только тогда я понял причину её слез. Она потеряла дочь, она пыталась смириться, а бредни моего отца вновь и вновь открывали старые раны.       С тех пор мне пришлось принимать горькую реальность: моей мамы больше нет, а отец находится на грани сумасшествия. Не существует никаких русалок, есть только он и его помешательство. Но не могу сказать, что осуждал своего отца: мне и самому иногда хотелось снова поверить в его историю. Терять кого-то близкого всегда тяжело. И, хотя я не помнил матери, временами мне её очень не хватало.       Русал был первым живым существом, которому я об этом рассказывал. Никогда не думал, что просто поговорить с кем-то о наболевшем может быть настолько приятно. С души точно камень свалился. Или, может, всё дело в том, что я был уверен, будто русал меня не понимает? Легко говорить, когда не думаешь о последствиях своих откровений. Это как поделиться историей со случайным знакомым, которого ты больше никогда не встретишь.       И с тех пор я каждый день рассказывал ему что-нибудь о себе. Возможно, ему просто нравился мой голос, но он всегда сидел и молчаливо слушал. Иногда, когда русал был в хорошем расположении духа, он позволял прикасаться к себе, и я сидел рядом и перебирал его длинные шелковистые волосы, чувствуя абсолютное счастье.       — Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, — шептал я вечерами, наблюдая через стекло, как русал кружит над дном аквариума вместе со скатами.       На четвертый день его пребывания в аквариуме я отложил аптечку в сторону, так её и не открыв.       — Кажется, больше нам она не понадобится, — объявил я, глядя на затянувшийся бледный шрам. — Можешь плавать спокойно.       Русал довольно стукнул хвостом по воде и нырнул в глубину аквариума, разбрасывая облако брызг. Я поморщился:       — Ну не прямо сейчас же…       Я присел на мокрый кафельный выступ и взглянул с высоты на толщу воды. Русал выписал восьмерку у самого дна, а затем устремился ввысь. Выпрыгнув на миг, подобно дельфину, он легко коснулся моих губ своими, оставляя на них вкус моря.       Я широко распахнул глаза, пытаясь переварить случившееся.       И что это было? Оригинальный способ сказать спасибо?       Я не смог сдержать немного растерянной улыбки:       — Пожалуйста…

***

      Спустя неделю после нашего знакомства мне показалось, что с русалом что-то не так. Он стал медлительнее и как будто бы меланхоличнее, если так можно было сказать. Я больше не видел его, кружащего вместе со скатами и стремительно носящегося по аквариуму. Так вели себя рыбы, когда заболевали, и потому я здорово испугался. Не моя ли это вина? Может, я неправильно за ним ухаживал?       — Что с тобой? — спросил я, стоя одним вечером перед стеклом аквариума и тревожно наблюдая за вялыми движениями хвоста. — Я что-то делаю не так?       Эти вопросы разрывали меня изнутри. Больше всего на свете я боялся потерять своё новообретенное сокровище по собственной же вине.       — Я не понимаю, что происходит, — отчаянно прошептал я и прислонил ладонь к стеклу. Ладонь русала незамедлительно появилась с обратной стороны, однако его взгляд оставался печальным.       Я закрыл глаза и от бессилия тихонько стукнулся лбом об аквариум.       — Океан, — раздался чей-то низкий мужской голос, и я вздрогнул, оборачиваясь. Неужели забыл закрыть дверь, и кто-то вошел? Я окинул взором всю комнату, но никого не нашел. Неужто показалось?       — Ч-что? — неуверенно переспросил я на всякий случай, по-прежнему озираясь по сторонам.       — Океан, — повторил тот же голос. Он раздавался как будто бы над самым ухом… или в голове.       Может, я схожу с ума? Наверное, у меня это наследственное, от отца. Словами не описать, какое отвращение вселяла в меня эта мысль. А вдруг и русал — тоже часть моего безумия, и на самом деле его не существует? ..       Я вскинул на него взор, полный ужаса, и наткнулся на лукавый взгляд, словно русал в точности знал, о чем я сейчас думаю. В голове вспыхнула другая мысль, не менее бредовая, чем предыдущие, но мне она нравилась больше.       — Ты?! — изумленно воскликнул я. — Это же был ты?!       Я сорвался с места и бегом поднялся на первый этаж.       — А ну дуй сюда! — грозно приказал я, едва открыв дверь песчаной комнаты, и опустился на колени у края аквариума. Там преспокойно плавал русал, словно бы ничего не слышал. Упрямится? Или это я продолжаю сумасшествовать? Меня пронзил первый укол сомнения. Я сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и смягчил голос до привычного. — Подплыви ко мне, — русал поглядывал на меня из-под воды, но подниматься не спешил. — Пожалуйста.       Тот подождал еще немного, прежде чем высунулся из воды и сложил руки на кафельной подставке, положив на них голову. Он поднял на меня бледно-зеленые глаза, выглядя самым невинным образом. Моя уверенность тут же дала трещину.       — Это ты говорил со мной? — растерянно спросил я, с каждой секундой его молчания всё больше уверяясь, что сошел с ума. – Ты? — в голосе проскользнула мольба.       Тишина.       Я точно…       — Не смотри на меня так, словно сейчас расплачешься, — ироничный голос заставил меня вздрогнуть. Удивление отступило на второй план по сравнению с облегчением, которое я испытал, осознав, что не безумен.       — Я думал… — начал было я, но голос сорвался. Глаза застилали слезы, и я быстро-быстро заморгал, прогоняя их. Не помню, когда я в последний раз так серьезно опасался за своё психическое здоровье. Наверное, никогда.       — Не нужно разводить сырость. Здесь ее предостаточно, — лукаво улыбнулся русал. У него был низкий завораживающий голос.       Удивление запоздало напомнило о себе:       — Так ты правда… Тогда почему ты раньше молчал? Зачем устраивать весь этот цирк?       Русал изогнул ровную бровь:       — А ты всегда демонстрируешь разумность тем, кто сажает тебя в аквариум?       Наверное, можно считать это мерой безопасности, но…       — Я же тебе столько всего рассказывал…       Боже, стыдно-то как. Можно мне провалиться под землю?       Русал издал тихий смешок:       — Было правда интересно. Я не против послушать ещё, — его взгляд вдруг стал серьезным. — Мне никто прежде не говорил, что я «самое прекрасное создание».       Я думал, что покраснеть сильнее просто невозможно, но как же я ошибался. Закрыв лицо руками, я уткнулся в колени, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Щёки горели адским пламенем. Рядом раздался всплеск воды. Я был бы сейчас не против искупаться в чем-нибудь ледяном и остудиться. Что-то коснулось моей головы, мягко поглаживая, и я догадался, что это рука русала. Я оторвался от колен и заставил себя взглянуть на него. Он нежно улыбнулся, и я, только-только начавший отходить, снова залился краской. Правда, сейчас уже не от стыда. Перед глазами пронесся лёгкий поцелуй с привкусом моря. Море… Океан! Я вспомнил, с чего начался весь этот балаган.       — Так что ты говорил про океан?       Улыбка сползла с лица русала, а взор вновь заволокла печаль:       — Я не выживу здесь. Мне нужны океан и луна, - и, видя, что я пытаюсь что-то сказать, он меня опередил. — В этом нет ничьей вины — некоторым свобода жизненно необходима. Мне правда жаль.       Ему жаль? Я не понимал, за что он извиняется. Он имел полное право злиться и требовать выпустить его на волю, а вместо этого он мягко просил. Тихая, невыносимая тоска накатила на меня, точно морская волна. Я молчал, боясь, что мой голос снова сорвется. Да и что тут можно было сказать? .. Чувство собственничества, столкнувшись с любовью к этому удивительному существу, рассыпалось в прах. Разве мог я допустить, чтобы с ним что-то случилось? Нет. Даже если мне будет очень больно его отпускать.       Так жаль, что мы пробыли вместе всего ничего. Может, я с самого начала знал, что когда-нибудь мне придётся его выпустить, и тот сон был подсказкой? Для меня этот русал, как глоток свежего воздуха, необходимый для выживания. И вот я его получил и теперь остался один посреди бушующего океана собственных чувств. Словно ребенок, оставшийся в толпе без родителей.       Скорее всего, и выглядел я так же, как чувствовал себя, потому что русал вдруг притянул меня к себе, всё так же успокаивающе поглаживая по волосам. Я слушал биение его сердца, и мне хотелось раствориться в этом звуке.

***

      — У меня хорошие новости, — объявил я с порога, заходя в комнату на первом этаже через два дня после нашего разговора. И, хотя я пытался улыбаться, улыбка получалась вымученной.       Русал, как обычно, сидел на выступе, вырисовывая пальцем круги на воде.       — Сегодня утром отец уплыл на очередную «экспедицию». Вечером персонал разойдется по домам, и я смогу тебя незаметно вывести, — до конца убрать горечь из голоса так и не удалось. Я присел рядом с ним на песок, не заботясь об испачкавшейся одежде, но так и не смог заставить себя посмотреть на него, боясь сорваться и натворить глупостей.       — Твой отец будет в ярости, когда узнает, что ты позволил мне сбежать.       — Я знаю, — слова застревали у меня в горле. — Я и сам себя за это ненавижу.       — Прости, — его шепот был полон невыразимого сожаления, и я не знал, в чем его причина. Не хотелось подставлять меня? Или не хотелось уходить? — Тогда мне нужно успеть обсохнуть. Хочешь, покажу ещё один фокус?       Я недоуменно смотрел на русала, пока он закидывал свой длинный хвост на сушу. По его телу прошла крупная дрожь, а сам он поморщился, будто в этом было мало приятного. На моих глазах хвост начал растворяться, превращаясь в пару крепких ног. Всего несколько секунд, и передо мной уже сидел вполне обычный молодой человек. Разве что полностью обнаженный. Я смущенно потупил глаза, тщательно стараясь отогнать неприличные мысли.       — Нравится?       Отчаянно краснея, я промямлил в ответ нечто невразумительное.       Руки русала опустились по обе стороны от моих коленей, и я ощутил легкий поцелуй в висок. По телу пробежала толпа мурашек. Удивленный, я поднял взгляд: на его лице сияла нежная, но печальная полуулыбка.       Следующий поцелуй пришелся в скулу, в уголок рта, и его губы, наконец, нашли мои. Это был осторожный поцелуй, словно идёшь по краю пропасти, изо всех сил пытаясь удержать равновесие. Русал отстранился, но я с протестующим стоном подался вперед, вновь прижимаясь к его губам.       К черту равновесие! Я хотел сорваться в эту пропасть.       Этот поцелуй не имел ничего общего с первым. Он походил на жажду человека, умирающего в пустыне. Голодный, ненасытный, точно от него зависели наши жизни. Я вкладывал в него все свои чувства, умоляя возлюбленного разделить их со мной. Я впитывал каждый его вдох, каждое прикосновение к моему телу, напоминающему раскаленный металл.       Мои руки порхали по влажной коже его спины, по стальным мышцам рук. Я вдыхал ненавистный запах моря, которым были пропитаны его волосы, и понимал, что готов полюбить даже его.       Жесткий песок под спиной казался ярким контрастом к мягкому желанному телу. Я даже не помнил, в какой момент исчезла моя одежда. Да и не важно. Ничего не важно.       Только он и его прохладные руки на моем теле.       Только он и его губы, выжигающие огненные печати на моей шее.       — Люблю тебя, люблю тебя, — исступленно шептал я, словно эта была единственная фраза, оставшаяся в моем разуме.       — Глупый, — тихо смеялся он мне на ушко. И я плавился, как шоколад на солнце, превращаясь в комок оголенных нервов, с каждым толчком возносясь на вершину блаженства.

***

      Мы стояли на берегу моря, освещенные лишь лунным светом. Тишину нарушал только ровный ритм прибоя и шум машин где-то вдали.       Я не знаю, сколько мы так простояли. Наверно, очень долго, но я нежился в объятиях своего русала и умолял время бежать как можно медленнее. Большего мне и не надо. Еще пару минут, чтобы собраться с силами и отпустить.       Он пришёл в себя первым: решительным жестом отстранил меня за плечи и быстро направился к морю, словно боясь передумать.       Я стоял и смотрел, как по лунной дорожке света удаляется тот, кто за короткое время стал мне ближе, чем кто-либо. И чувствовал, как вместе с ним уходит часть моей души.       Зайдя в воду по пояс, он оттолкнулся и нырнул, скрываясь под водой. Однако через пару секунд вынырнул, улыбнулся мне на прощание и снова исчез.       А я ещё долго не мог сдвинуться с места, глядя ему вслед. Мои руки заледенели от сырого морского воздуха, но я и не думал возвращаться домой. Сегодня часть меня умерла. Безмолвно, без агонии. Просто умерла.

***

      Шёл третий день после его ухода.       Удивительно, но боль прошла довольно быстро. Ее место заняла опустошенность и тишина, как после урагана. Не хотелось ничего. Я делал всё на автомате, пребывая в каком-то странном состоянии: вроде бы в сознании, но происходящее видится, как в тумане.       Когда зазвонил домофон, я всё так же на автомате включил видеосвязь.       — Привет, — раздалось жизнерадостно по ту сторону двери.       Сердце подпрыгнуло в груди быстрее, чем мозг сопоставил факты. Не веря своим ушам, я уставился на дисплей.       — Ты? — мой голос предательски дрожал. — Что ты здесь делаешь?!       — Спасаю тебя. Отец еще не приезжал? Тогда нужно вернуть вершину его морской коллекции, — русал иронично подмигнул мне. — Открывай уже, я соскучился.       Широкая улыбка сама собой расплылась на моем лице, и я распахнул дверь, вдыхая соленый аромат моря.