Наркотик

В его темных беспокойных снах Савада просила о пощаде, в ее глазах стояли слезы, а голос был сорван до хрипа. Он с легкостью ломал ее отчаянное сопротивление, наслаждался ее страхом. После таких снов оставалось лишь горькое послевкусие. Но сейчас они как никогда близки к своему воплощению в жизнь. Гостиничный номер, условия которого далеки были от люкса, но где не стали спрашивать документы и задавать лишних вопросов. Занзас не привык прятаться, трусливо поджав хвост, но сейчас выхода у него не было. Благодаря все той же Саваде. Ее ловко заманили в ловушку, куда она пошла осознанно, желая спасти одного из нерасторопных Хранителей. Занзас всегда знал, что они под стать Саваде, такие же никчемные, а теперь в который раз в том убедился. Ему стоило усилий, чтобы вытащить Десятую из этой заварушки, пока его Хранители занимались вызволением ее нерадивого и тупого подчиненного. Сама Савада сейчас лежала на кровати, ее словно охватила лихорадка, с губ то и дело слетали слабые стоны, похожие на скулеж. Иногда она кривилась от боли, а ее тело сводило судорогой, заставляя слабо выгибаться в спине. Действие наркотика лишила ее сил к сопротивлению. Безвольная кукла с потухшим непонимающим взглядом. Но все же живая. Последняя мысль давила на подсознательном уровне, внушало странное чувство облегчения, словно с плеч упал неподъемный груз. И все же, глядя на эту беспомощную девчонку, что некогда заставила его распробовать унижение на вкус, Занзас не понимал. Почему она? Ненависть и злость за прошлое унижение и, чего уж там, странная привязанность, которая возникла буквально из ниоткуда и существование которой было иррационально априори – все это смешалось в причудливую смесь, стало катализатором для дальнейших действий. Трудно признаться самому себе в том, что он хотел Саваду Тсунаеши. Его желание находило свое иллюзорное отображение во снах, не имевших ничего общего с реальностью. Он не привык просить и умолять, смиренно выжидать нужного момента. Занзас привык брать силой то, что ему не принадлежало. Десятая? Босс? Нет. Просто субтильная девчонка, которую он не мог выкинуть из головы. Пожирающее изнутри темным пламенем наваждение, от которого давно уже пора было избавиться. Казалось бы, что в том сложного? Ощущения куда более четкие, яркие, вспышки в потемневшем сознании. Она сама тянулась к нему, жадно цеплялась за Занзаса, словно благодаря ему пыталась вырваться из морока, подставлялась под его грубые прикосновения. Словно только того и ждала, словно не казалась беспомощной. Ее близость опьяняла. Занзас был вполне искушен в подобном вопросе. Но все же создавалось впечатление, что это он оказался под действием наркотика, а не Савада. Он подмял девчонку под себя безо всякого сопротивления с ее стороны. Дрожавшие ладони Савады смазанно скользнули по его спине. И кто тут пользовался ситуацией? Занзасу не была свойственна глупая нежность. Его поцелуи больше похожи на укусы, от которых после обязательно останутся следы. Он быстро освободил ее и без того разгоряченное тело от одежды. Рваное дыхание, жар по обнаженной коже и частый пульс ее сердца на кончиках пальцев. Как мало надо, чтобы окончательно потерять контроль над собой. К черту ненужные прелюдии, когда у них может быть не так много времени. Плевать и на последствия, если он, наконец, избавится от проклятого наваждения. Приподнял Саваду за бедра, снова не встретив никакого сопротивления. Резким движением вырвал ее очередной стон, на этот раз надрывный, со звонкими нотами слез. Занзас даже не был удивлен, когда понял, что для нее это первый раз. Чего-то подобного он и ожидал. На пару секунд мужчина замер, едва удержался от ехидного замечания, которое, впрочем, осталось бы без внимания, и после начал двигаться, постепенно наращивая темп, растворяясь в ощущениях и окончательно теряя власть над собой. И кто из них оказался под действием наркотика? Ночь была длинной. В ее привычное звучание вплелся стук капель дождя по стеклу. Занзас не спал, прекрасно понимая, к чему может привести подобная беспечность. Он не Савада, которая намеренно допустит ошибку, чтобы что-то и кому-то доказать, ища причины в никчемной честности. Тем не менее, он вслушивался в дыхание Савады, которое выровнялось, действие наркотика сходило на «нет». Занзас не испытывал никакого беспокойства, угрызения совести его не терзали. Будущих объяснений он не боялся. Вряд ли девчонку можно было назвать образчиком женственности и красоты. Кому она такая нужна? Кто позарится на это недоразумение? Но даже если кто и попробует, Саваду он никому не отдаст.