Валентинка для вендиго

      Крис сосредоточено смотрит в экран глянцевого монитора и в своем темном призрачном отражении не видит себя прежнего. Похудевшее лицо, глубоко запавшие глаза и какая-то вечная тоска, застывшая на губах и во взгляде. Он с трудом верит, что прожил этот год и еще не успел свихнуться окончательно. Год реабилитации, допросов, надоедливых и путаных разговоров по душам, угрызений совести и тревожных кошмаров. Он плохо спит, мало ест, практически не общается с друзьями, а еще учится убедительно врать и делать вид, что с ним все в порядке. В то время как его по-прежнему не отпускает свой персональный ад и мучительный секрет с маленькой надеждой на светлое будущее. Теперь его жизнь, как в каких-то дурацких драматических фильмах, делится ровно на два временных периода: «до» и «после» той роковой ночи, которую, как он думал, ни за что не переживет…       Пальцы на автомате запускают процессор, экран зажигается знакомым голубоватым свечением. Он продолжает еще как-то общаться с окружающим миром через Интернет и одержимо ищет всю ту позарез нужную ему информацию, что касается Блэквуд Пайнс, мифов и легенд про вендиго. Теперь в его доме полно разных книг, фотографий и вырезок из газет, а еще всякой этнической и шаманской хренотни, купленной в кредит и на студенческую стипендию. Все эти многочисленные черепа с венками из трав, перьев ястреба, кожи ящерицы и  индейских бусин с плетеными разноцветными фенечками. Но, не доверяя им, он решил подстраховаться, приобретя дополнительно заговоренный обожженный кол и огнемет с баллоном напалма. Впрочем, последним он надеется так никогда и не воспользоваться. Как и заряженным обрезом, который, пряча под длинной курткой, берет с собой каждый раз, когда отправляется на свидание со своим личным проклятием, по которому страшно скучает.       Сайты и социальные сети забивают друг друга сообщениями о традиционных вечеринках, балах и пиньятах, картинками в  ярких розовых сердечках, предвещая наступление долгожданного для многих парочек дня Святого Валентина. Для кого-то это праздник всех влюбленных, а Крис, по-видимому, вместе с немцами будет отмечать день психических больных людей, отчаянно пытаясь обнаружить у себя признаки неадекватного состояния и стремительно прогрессирующей шизофрении. Он так и не нашел себе подходящую девушку, зато теперь у него есть хищный полувендиго, в которого он беспросветно влюблен и  все пытается найти способ, чтобы вернуть тому прежний человеческий облик. Сегодня кто-то получит букет роз и коробку с сахарными ангелочками, а Крис смотрит на сочный говяжий стейк в виде сердца, который он знает, кому подарит со всей своей внутренней тоской, раскаянием и так и не высказанными чувствами. Он ставит галочки на количестве мясных сердечек, кликает на кнопку заказа и, скорее всего, вводит в шок хозяев интернет-магазина. Хотя нет. Увидев заявку подумают, что просто этот странный парень завел себе очень голодную девушку, которая не питается ванилью и шоколадом с последствиями в виде диатеза, а  предпочитает питательные и сочащиеся кровью бифштексы.       Отметив время доставки, парень откидывается на кресле, по привычке потирая под очками уставшие от частой бессонницы глаза и представляя себе завтрашний день. Он знает, где находится Джош и очень хочет побыть с ним рядом. Как только полицейские, потеряв без вести несколько человек, сняли оцепление и налепили предупреждающих знаков об опасности обрушения шахт, Крис, превозмогая собственный внутренний страх, нашел карты старого горного прииска, изведал многочисленные коридоры и нашел его. Просто не мог не найти. И теперь тайно навещает каждый месяц, пытаясь вымолить прощение и каждый раз проклиная ненавистный, не дающий ему покоя эффект бабочки. Если бы он тогда не поддался панике, пошел с Майком и Сэм, то ничего такого бы не случилось. Они все бы спаслись, выжили, остались людьми… «Если бы» — вот ключевое слово.       За несколько прошедших месяцев бывший компьютерный задрот и атеист превратился в сталкера, суеверного мистика и нервного одиночку с наклонностями фаталиста и тяжелым грузом ответственности на плечах. Раз он не смог спасти Джоша, значит, обязан позаботиться о нем сейчас. Найти способ, как вернуть его обратно домой.       Крис уже предпринимал попытку увезти Вашингтона с чертовой горы. Уличив момент, когда тот был занят едой, подкрался и набросил на него металлическую сеть. После короткого боя, стоившего ему двух глубоких царапин по ребрам и вспоротой руки, не считая синяков, он все-таки это сделал — затащил упирающегося и рычащего Джоша в машину. Однако не успели они проехать и одной мили, как полувендиго стало плохо. Он часто задышал, судорожно хватая обезображенным ртом воздух, выгибался дугой, скулил и скреб своими когтями обивку салона, превращая ту в драное тряпье. В его мутных глазах читались боль и нестерпимое физическое мучение, перетянутые конечности сводило судорогой, а кожа приобрела неестественный пепельный оттенок. Крис тогда не на шутку испугался, резко сдал на тормоза, в полном отчаянии и паническом страхе вернул полуДжоша назад, в эти темные, наполненные пронизывающим холодом шахты. Эта гора со своими растревоженными и обозленными призраками не хотела никого отпускать, превращая людей, захваченных озлобленным, вечно голодным горным духом, в своих одержимых пленников. Однако прежде чем выпустить пойманного, слабо трепыхающегося в металлических стяжках вендиго на волю, он успел накрутить ему на шею какой-то замысловатый шаманский оберег, и тогда это спасло его от неминуемой смерти. А  еще, кажется, остановило обращение… Клещом вцепившаяся в Вашингтона тьма временно отступила.       Сам Крис теперь носит вторую половинку этого защитного амулета и продолжает упорно верить в чудо и магию вне Хогвартса. Он не снимает его даже тогда, когда спит, и хранит его рядом с сердцем, под пострадавшим от когтей ребром, считая, что таким образом не теряет духовной связи с Джошем и всегда сможет почувствовать, если с ним что-то случится. По крайней мере, это обещал оккультный сайт алгонкинских индейцев-резервистов, где он и нашел информацию о вырезанных из дерева странных талисманах, уберегающих от вендиго, успокаивающих их свирепый, кровожадный дух. И теперь надеется, что все написанное там — сущая спасительная правда.

***

      Заходившее зимнее солнце уже начало окрашиваться оранжево-кровавыми цветами, а Крис, следуя привычной горной тропой между мрачными заснеженными елями, твердит себе о том, что все будет хорошо, и Джошу обязательно понравится его подарок. Он тащит на себе внушительный рюкзак, бесконечно поправляет съезжающие от волнения на нос очки и тревожно оглядывается по сторонам, всматриваясь в постепенно подступающие сумерки и проверяя, чтобы за ним не было «хвоста», чтобы никто не следил за ним и не попытался раскрыть его тайну.       Фуникулер по-прежнему в рабочем состоянии. А Блэквуд Пайнс выглядит еще более угрюмо, заброшено и зловеще. От того места, где стоял дом Вашингтонов, кажется, по-прежнему несет гарью. Его обступают скорбно склонившиеся ели с опаленными верхушками, а с оставшихся темнеющих руин так и веет случившейся трагедией и смертью. Теперь для каждого здравомыслящего человека это навсегда проклятое место с дурной репутацией, тянущимся следом необъяснимых пропаж и не найденных полицией тел. Одних это пугает, вводит в шок, а для Криса — все витающие над этим местом жуткие новости и слухи шанс сохранить свои похождения в секрете и уберечь Вашингтона от раскрытия и поимки. А может быть, от еще одной фатальной цепочки печальных событий, виновником которых он мог бы стать.       Парень ступает на край знакомой пещеры, рыхлый снег жалобно хрустит и проседает под ботинками. Он всегда приходит в одно и то же место. К глубокой пещере с обрывистым скатом, ставшей некогда единым целым с ветхой заброшенной шахтой. Часть переходов и штолен уже завалили, но это настоящий гребаный лабиринт, который, кажется, сам по себе способен образовывать новые переходы, тупики и мрачные закоулки, стараясь запутать каждого, кто вздумает попасть в его нескончаемую каменную утробу. Крис знает — это берлога Джоша, его новый дом, который теперь не может покинуть… Пока не может… Но глубоко засевшая в сердце надежда обещает пораскинуть мозгами и придумать, как справиться с этой гадкой проблемой. К зияющему темнотой входу пещеры тянется припорошенный снегом кровавый след. Еще свежий, хоть уже и успел пропитать наст и каменистую почву. Значит, Джош недавно охотился и сегодня не должен быть злым, ворчливым и голодным. Рядом с пещерой заметны остатки оленьих шкур, раскрошенные кости и замызганную кровью непонятную ветошь. Его догадка лишь находит подтверждение, и внутренне напряжение несколько спадает. По крайней мере, Крис надеется, что по возвращении домой ему не придется заматываться бинтами, предварительно обмазавшись зеленкой и обколов себя антибиотиками, чтобы не подхватить после свидания с Вашингтоном какую-нибудь неприятную инфекционную заразу.       Джош появляется не сразу. Сначала Крис отчетливо слышит приближающийся издалека визгливый вой, а потом предостерегающее низкое рычание и звук тяжело перегоняющих воздух легких. Темная фигура отделяется от стены и перемещается к выходу из шахт то резкими, то плавными и перетекающими движениями, припадая к земле и цепляясь за нее длинными крепкими когтями. Потом полувендиго показывается снаружи, и у Криса невольно вырывается вздох облегчения. Что-то до предела натянутое внутри отпустило и, пустив легкую волну адреналина, ушло вглубь. Амулет все еще действует и не дает Джошу окончательно обратиться в монстра. Одна половина его лица все еще человеческая, взгляд кажется живым и осмысленным. Сначала тот сосредоточенно смотрит как будто мимо, вращая глазами, не замечает его. Потом улавливает его движение и знакомый запах. Втягивает со свистящим шумом холодный воздух и утробно урчит — значит, узнал. Чуть задержавшись у темной кромки пещеры, крадучись, подходит ближе. Из развороченного рта медленно капает слюна, острые крючковатые клыки безбожно уродуют знакомые до боли, но уже заострившиеся черты. Одно веко нервно подергивается. Но, кажется, он сегодня в настроении.       Джош хрипло и глубоко дышит, приближается к присевшему рядом с рюкзаком, слегка нервничающему Крису и старается изобразить улыбку, если таковой можно считать его растянутый хищный оскал. Он похож на одержимого, одичавшего отшельника-оборванца, которому теперь очень трудно иметь дело с людьми. И в такие моменты, наблюдая эти чудовищные метаморфозы, Крис думает, что скоро не выдержит и сам навечно поселится в недрах этой кровожадной горы, вкусив человеческой плоти и отдав свое тело на растерзание ледяному духу. От этих пугающих мыслей по коже тут же проносится холодок, а внутри сворачивается тугой комок из колючек, мешая испытывать радость от долгожданной встречи. Джош подползает к нему почти вплотную, одетый в драные, заляпанные засохшей кровью лохмотья спортивной куртки, которую Крис ему принес в прошлый раз. Хорошо, что с собой есть еще одна - запасная. У него этих курток завались, а у Джоша кожа холодная, как у мертвеца. Его надо закутать и согреть. Для Вашингтона ему ничего не жалко.       Он протягивает вперед руку, не боясь, что она будет откушена. Пытается быть спокойным, глупо улыбается и по привычке вспоминает парочку пошлых анекдотов про четырнадцатое февраля, которые всегда нравились Джошу. Тот внимательно слушает, подергивая шеей и попеременно склоняя голову то на один бок, то на другой. Реагирует на его голос, старается уловить эмоции, шипит и пытается что-то произнести в ответ. Из-за развороченной челюсти получается плохо, и Джош неумело пародирует собственный голос, наполняя его хрипящими и свистящими звуками. Он коверкает слова, но пытается общаться, пытается по-прежнему быть человеком. А Крис продолжает говорить, сопровождая свою речь обильной жестикуляцией, буквально на пальцах объясняя и показывая Джошу последние сплетни, шутки и новости из той жизни, которая у Вашингтона когда-то была.       На его обезображенном лице заметна веселость, и в то же время видна настороженность и печаль. Он смотрит на Криса своими влажными, все еще человеческими глазами, подбирается еще ближе и утыкается ему в грудь, обдавая запахом крови и сыростью затхлых пещер. Нажимает на плечи и валит на спину, нависая сверху, а потом почти ложится на него, начиная глухо урчать, мять одежду и тереться головой о его куртку, попутно раздирая ее когтями и оставляя мокрые следы. Крис дышит через раз, но обнимает, пытается покрепче прижать к себе и как можно меньше касаться ледяной кожи. Довольное урчание повторяется, переходя в бессвязную речь из отдельных гортанных слов, и  Крису кажется, что между невнятными хрипами и бормотанием Джоша отчетливо слышится их заветное, общее «бро».       Полувендиго нетерпеливо ерзает и пыхтит, дышит холодом на стекла очков, а потом наклоняется ниже и лижет оказавшемуся под ним парню ухо и лицо. Осторожно касается щеки клыками, кажется, хочет поцеловать, но у него не получается. Крис вздрагивает, но тут же расслабляется. Он понимает, что Джошу трудно говорить, и они предпочитают общаться с помощью жестов и прикосновений, поэтому терпеливо разрешает делать со своим лицом все, что тот хочет, ведь сегодня у них особый день, и они оба рады их новой встрече.       Он заботливо проводит рукой по спутанным волосам, убирая с лица вылезшую на лоб грязную прядь. Надо будет все-таки вернуться, вывалять Джоша в снегу или столкнуть в горную речку, пусть помоется. Правда, это наверняка будет стоить новых шрамов на руках, может быть, на шее или лице, но Крис старается не переживать об этом, вспоминая о еще не подаренной валентинке.       Мягко отстранив от себя почти усевшегося на него верхом тихо ворчащего Джоша, парень достает из рюкзака тот самый сочный бифштекс в  форме сердца и со сконфуженной улыбкой протягивает упаковку полувендиго, говоря тому, как любит его и избавит от чудовищного проклятия. Почуяв свежее мясо, тот мгновенно реагирует, вытягивает шею, принюхивается к упаковке и схватывает ее, легко вспарывая прозрачную пленку и доставая своими когтями сокровенную валентинку, чтобы тут же отправить ее в рот.       Крис не уверен, что Вашингтон слышал его признание, но упрямо верит в то, что Джош все-таки больше человек, чем питающийся плотью свирепый монстр. Он каждый раз ждет его у  этой самой пещеры, внимательно смотрит своими большими, чуть навыкате глазами и показывает, как рад его видеть. Они общаются, обмениваясь жестами, прикасаются к рукам и лицу, вырабатывают свою особую систему понятных знаков и делятся всеми поглощающими их в тот момент эмоциями, давая понять, что все еще нужны друг другу. И в эти моменты Крис неописуемо счастлив и думает о том, что, несмотря на трудности, находится на правильном пути, его сложная миссия выполнима, требуется только терпение и время.       Валентинка оказывается быстро съеденной. Оставшаяся пластмассовая коробка летит в сторону, Джош плотоядно облизывает губы и снова приближается к Крису, сверля его своим немного сумасшедшим, немигающим взглядом. Резко обхватывает его, стискивая до хруста в ребрах, трется головой и что-то бурчит, пытаясь выговорить привычные для человека слова. А потом неожиданно отталкивает и бросается с визгом обратно в темную пучину пещеры, мгновенно скрываясь под сводами шахт и распространяя вокруг себя многоголосое, удаляющееся эхо.       Крис ошарашено смотрит ему в след и не понимает, почему Джош не захотел с ним остаться. Разве он сделал что-то не так или позволил сказать себе что-то лишнее? Вглядываясь в окрашенные алым, продолжающие сгущаться сумерки и пытаясь не расстраиваться, не думать о том, что он ошибся в своих теориях, Крис подтаскивает наполненный мясными валентинками рюкзак к пещере, кладет сверху новую куртку и замечает, что в кармане его собственной что-то покалывающее упирается в бедро.       Недоумевая, что это может быть, он нервно щупает свою одежду и достает из нижних складок странную деревянную щепку, которую с любопытством крутит в руках. Включает маленький походный фонарик и замечает на обломке вырезанное острым когтем кривобокое сердечко с короткой, но согревающей надписью. «Cochise» — всего лишь его прозвище, данное ему Джошем еще в начальной школе, как своему лучшему другу, старательно выведенное неловкой, будто детской рукой.       Его никто так больше не называл. Никогда.       И Джош раньше не пробовал что-то писать и незаметно подкладывать ему в одежду.       Это не мог быть коварный монстр, захвативший его душу и тело. Это мог быть лишь он сам.       Человек, которого он любит и  обязательно вернет обратно.       В нормальную жизнь.