папа?

— это пройдет, — говорили они, цепляя за руки и уводя от матери прочь. — боль утихает, — сказал ему Рик, смотря на окровавленную дочь. но почему сейчас, теряясь в кусках земли, тихо шепчет под нос отец, утираясь рукавом незатравленным: — это конец? я никогда не склонюсь. пока не сорвется, набьется, прорвется, взорвется, я буду бороться до последнего вздоха. отчего же так больно смотреть на окровавленное лицо, покрытое в саже и, наверное, давно не мытое, пониклое, с выражением лица убитого? тащить на руках, не давая передохнуть, просто идти и постараться. нельзя упасть, встать, только продолжать! только бы продолжить и не сдаваться. но силы на исходе. и не может идти, почему-то сердце так сильно пережало. и воспоминания, накатывая внутри души, бьются о берег разума холодными волнами. Карл, очнись. прошу. умоляю. к черту сдался мне внешний мир! открой глаза, мальчик мой, умираю пока тебя не смогу разбудить. это просто долгий сон, и когда-нибудь новый мир увидит и он. карл?