Голубое сердце

Скуало целует его, и Такеши ощущает, как земля уходит из-под ног. Он чувствует горячие, жёсткие губы — Скуало весь такой: горячий и жёсткий. И напористый. И ненасытный. От его власти срывает крышу, и хочется послать к чёрту нехватку воздуха, потому как оторваться от этих губ невозможно. Такеши забирается руками под его рубашку, проводит подушечками пальцев по старым и новым шрамам — их так много, — царапает светлую кожу, оставляя ярко-алые следы… — Ямамото, — вдруг слышит над ухом раздражённый голос, — так чем знаменит Токугава Иэясу? — Эм, — вздрогнул брюнет, замявшись и покраснев, — простите, сенсей, я прослушал. — Конечно, вы прослушали, Ямамото. — Раздражённо сказал учитель, — Прекратите витать в облаках! Вас это тоже касается, Савада — хватит спать на уроках! — Такеши чуть морщится, когда другу прилетает удар учебником по макушке. «Повезло, что Гокудера заболел, а то начался бы полный хаос» подумал он, и тяжело вздохнул. Последнее время он все чаще и чаще уходит в свои мысли, фантазии и мечты. Он мечтает о Скуало, ему снится Скуало, все мысли из головы вытесняет Скуало. Суровый, раздражительный, властный. Лучший наставник из всех возможных. Неудивительно, что простой японский школьник влюбился. Влюбился безответно, но твёрдо и надолго. Он каждый раз думал, что всё зря. Все его чувства — зря. Старался забыть, не думать, но наглый вариец тут же напоминал о себе: звонком, имейлом или что хуже всего, приездом. Сердце юного мечника просто не могло сдержать натиска чувств, что бушевали в нём при виде наставника. Холодного, отстранённого, надменного. Он прилипал к Скуало до самого отлёта; болтал без умолку и смеялся. Смеялся от чистого искрящегося счастья, что разрасталось в душе. И фантазировал очень много: о том, что наставник приехал не по заданию, а специально к нему; все его грубые слова не что иное, как попытка скрыть настоящие чувства. Такеши понимал, что всё не так, но ему нравилось об этом думать. А ещё нравилось засыпать рядом со Скуало: в палатке во время тренировок, в гостиничном номере, если у них было совместное задание. Конечно, всегда в раздельных спальниках и кроватях. В такие совместные ночи он не мог оторвать взгляда от спящего наставника, травя в себе желание коснуться, с силой стискивая кулаки. Ямамото давно смирился с безответностью, а свои чувства принял, как что-то светлое и приятное. Ведь несмотря на безответность, любовь к наставнику дарила необъяснимый покой и умиротворение; вызывала ласково щекочущие пузырьки в груди и жар солнца в животе. Думать о Скуало, вспоминать его боевую грацию, стремительность и смертоносность было хорошо. Фантазировать о нём ещё лучше. В мечтах он был неистов, слегка безумен и до дрожи потрясающ. Если бы близкие люди узнали, о чём иногда мечтает приличный японский школьник, то обязательно обозвали извращенцем и не подпускали к нему своих детей. *** Такеши быстро шагал по припорошённому снегом тротуару, ловко обходя снующих туда-сюда людей: в основном влюблённых щебечущих парочек. Не удивительно — День всех влюблённых никого никогда не оставлял равнодушными, особенно горячих сердцами итальянцев. Такеши нравилось в Италии. В каком бы городке ни приходилось бывать по немногочисленным заданиям, везде он видел любовь итальянцев к своей стране: в маленьких кафешках, выкрашенных в зелёный, белый, красный; в красивых и утончённых картинах, написанных руками итальянских художников; вкуснейшем вине и блюдах, от души приправленных разнообразными специями. Италия — яркая, необузданная, пропитанная секретами — будоражила молодое сознание неискушённого японского школьника. Но сейчас стояла середина февраля, и солнечная страна сдалась под натиском снегопадов и мороза, что капризная погода нещадно дарила горожанам. Такеши чувствовал, как кончики ушей начало пощипывать; он жалел, что не надел шапку, поэтому только сильнее зарывался в шарф, который на него намотала синьора Романо — домоправительница дона Тимотео. Как и любая итальянская мамочка, синьора Романо чрезмерно опекала всех вокруг, особенно «доставалось» будущему Десятому и его друзьям. Но в данный момент Такеши был ей благодарен. Ямамото остановился на перекрёстке, ещё раз сверился с картой в телефоне и свернул направо. Он очень торопился, не хотелось опоздать на встречу, ведь его ждал Скуало. От одних только мыслей, что наставник предложил встретиться в День святого Валентина, внутренности сворачивались в сладостный узел. Гокудера даже отпустил шутку на этот счёт: типа прежде, чем есть шоколад, его следует проверить на наличие волос, за что получил выговор от синьоры Романо, и пока Тсуна пытался извиниться за своего слишком разговорчивого Хранителя, Ямамото сбежал, покраснев с головы до пят. Не говорить же друзьям, что он только об этом и думал. Не про волосы, конечно, и даже не про шоколад — Скуало никогда не стал бы с ним возиться, — в голову назойливо лезли мысли о свидании. Такеши потряс головой, отгоняя приятно-грустные мысли; взгляд упал на витрину магазина со сладостями, и парень почти прирос к месту. Полки пестрили самыми разнообразными конфетами, батончиками и пирожными в виде сердец, но взгляд остановился на самой нижней полке, где в углу, рядками, на белой палочке стояли небольшие голубые сердечки с маленьким бантиком на правом краю. Видимо, спрос на них был небольшой, так как коробка была почти полной. Ямамото, подавшись необъяснимому порыву, зашёл в магазин. Скуало стоял у неработающего, в это время года, фонтана, и судя по тому, как отстукивал нервный ритм носком ботинка — злился. Такеши замер на краю площади и, пока его не заметили, залюбовался наставником. Скуало надел чёрное длинное пальто, так похожий на варийский китель, и которое делало его ещё тоньше и выше; единственным светлым пятном был белоснежный шарф, красиво повязанный на шее и серебристые волосы, что свободно развевались на ветру. Он был ожившей картинкой, сошедшей с обложки модного журнала. Скуало снова посмотрел на часы, и Такеши решил, что хватит испытывать его терпение. — Скуало, — крикнул парень, подбегая к наставнику, — прости, я опоздал. Заплутал немного. Мечник посмотрел на него недовольно, цыкнул и, развернувшись, пошёл вдоль по улице; Ямамото шагал рядом, украдкой поглядывая на блондина: бледные щёки порозовели от мороза, изо рта вырывались клубы пара; взгляд сосредоточенный и уверенный — так было всегда, когда перед наставником стояла какая-либо цель. Ямамото вздохнул про себя, решив, что у Скуало задание или деловая встреча, иначе он не стал бы брать его с собой. Но ведь можно представить, что они идут просто так, потому что им этого хочется, потому что День святого Валентина, потому что это свидание. Такеши сильнее поднял плечи, чтобы скрыть за слоем шарфа глупую улыбку; пальцы нащупали шелестящую обёртку. — Кстати, Скуало, — быстро проговорил мальчик, боясь передумать, — это тебе. Скуало машинально протянул руку и принял конфету на палочке, смотря на неё так, словно впервые видел подобную штуку. — Это что? — Спросил он с подозрением. — Эм, ну… четырнадцатое февраля же, — неловко засмеялся брюнет краснея. — И ты решил признаться мне в любви? — Хмыкнул вариец, пристально вглядываясь в лицо ученика. — Н-нет, конечно. Просто хотел сделать тебе приятно, — Такеши опустил глаза, чувствуя себя последним идиотом; в груди кольнуло, — прости, это было глупо. Он потянулся за конфетой в руке наставника, но вдруг Скуало резко притянул её к себе; демонстративно развернул прозрачную упаковку и положил сладость в рот. — Хм, неплохо, — сказал блондин, вытащив конфету изо рта, которая теперь блестела от слюны, — давно таких не пробовал. И зашагал дальше, дёрнув ошарашенного Ямамото за собой. Такеши никак не мог отвести взгляда от лица Скуало и белой палочки, что торчала из его рта. Потом достал из кармана такую же и, развернув, тоже положил в рот. Конфета и правда оказалась вкусной, не приторно-сладкой, как бывало обычно, а пряной, даже немного острой. Почти кока-кола на палочке. Пока Такеши пытался разобраться во вкусовых особенностях лакомства, он даже не заметил, что они покинули центр города, прошли почти безлюдный парк, выйдя на небольшую смотровую площадку, с которой открывался вид на ночное море. — Вау, — Такеши обвёл изумлёнными взглядом морскую чёрную гладь, словно уходящую в бесконечность. Кроме них, на площадке, была ещё одна пара, слишком увлечённая друг другом. Ямамото стыдливо отвернулся: в Японии не принято выставлять чувства напоказ, поэтому парень не привык к подобным ситуациям. Он слишком заинтересованно уставился на море и не заметил, что Скуало подошёл к нему слишком близко. Ямамото даже пискнуть не успел, когда проворные руки размотали его шарф, расстегнули молнию куртки и верхние пуговицы рубашки. Шеи коснулось что-то металлическое и очень холодное, отчего по спине побежали стада мурашек. Такеши удивлённо посмотрел на самодовольное лицо Скуало, поднял руку к груди: на ладони оказался небольшой прозрачно-голубой камушек, округлый с одной стороны и грубо обломанный с другой. — Ты говорил, что любишь море, — заговорил Скуало, расстёгивая пальто, — так вот, аквамарин — морской камень. Блондин распахнул ворот своего пальто: на шее висел точно такой же. Он взял его пальцами, наклонился ниже и приложил к камню Такеши со сломанного края. Ямамото ошарашенно выдохнул: соединённые вместе камни составили форму сердца. Парень посмотрел в глаза наставника, что был сейчас слишком близко. Скуало фыркнул, а потом громоподобно заржал, испугав целующуюся парочку. — Видел бы ты свою рожу, пацан, — всё ещё посмеиваясь, сказал Скуало, застегнул куртку Такеши и намотал обратно шарф. — Скуало, у тебя язык синий, — как-то ничего умнее в этот момент в голову парня не пришло. Супербиа усмехнулся ещё шире. — А у самого-то. — Правда? — Такеши высунул язык, и в следующий момент был готов отпрянуть, если бы Скуало не удержал его за шарф: вариец наклонился и облизал губами его влажный язык. Ямамото краем глаза заметил, как парочка поспешно ретируется, с интересом на них поглядывая; Скуало же смотрел только на него. — Ты мне нравишься, — выпалил Такеши на одном дыхании, отчаянно надеясь, что все происходящее не сон. — А то я не знаю. Пошли уже, мелочь, — Скуало резко притянул его к себе за голову, закрывая рукавом замёрзшие уши. Небольшой бонус Квартира Скуало была небольшой и уютной, в каждой части декора чувствовалась хозяйская рука. Правда, рассмотреть обстановку получилось только на следующий день, так как ни вечером, ни ночью времени не было. Такеши покраснел, вспомнив всё, что произошло между ним и Скуало; бедра заныли с новой силой, а колени мелко подрагивали. Чтобы отвлечься от смущающих мыслей, парень начал изучать книжную полку. Ожидаемо, та была забита книгами о холодном оружии, видах борьбы на мечах и различных древних и современных стилях. Корешки большинства изданий были потрепаны; Такеши водил по ним пальцами пытаясь прочитать названия; взгляд зацепился на отличающийся от других книг корешок. Такеши вытащил книгу: обложка синего цвета, без картинок, с надписью на пол-листа показалась скучной; как ни пытался парень, прочесть название не мог, единственными понятными надписями были цифры «1000» и «1». — Хм, интересный выбор, — Ямамото вздрогнул, когда Скуало тихо подобрался сзади: щёки тут же залились румянцем. — О чём она? Я не смог прочитать, — сердце стремительно забилось, когда горячие руки обвили талию, а губы прикоснулись к покрасневшему уху. — «1000 и 1 способ доставить удовольствие своему партнёру», — прошептал Скуало, выхватил книгу из дрожавших рук, и потянул за собой на диван. Такеши упал на мягкую обивку, Скуало устроился между его ног, плюхнув книжонку ему на грудь. — Давно хотел попробовать, правда это или нет. — Скуало, — слишком поздно Такеши заподозрил неладное, — ты же не собираешься… — А почему нет? — Усмехнулся блондин, стягивая с себя футболку, — времени у нас полно. Затем открыл книгу на первой странице, громко, глядя прямо в карие глаза, прочитал: — Итак, способ номер один…