To be an adult.

****** - Я вчера первый раз посмотрел порно, - небрежно говорит Сонмин, будто в этом нет совершенно ничего особенного, хотя по нему видно, что его просто распирает от желания похвастаться. Кюхён поднимает взгляд от томика манга и, широко открыв рот, смотрит на Ли в упор. - Ого, - наконец бормочет он и ощущает легкую зависть. – И как оно было? - Странно, - признается Сонмин и ежится. – Она вроде как была его ученицей, а он – ее преподавателем математики. Но грудь у нее была размера пятого, не меньше, а вагина вся абсолютно голая, ни единого волоска, представляешь! - Обалдеть! – Кюхён пытается себе это представить и невольно вздрагивает: картинка перед глазами не только волнует, но и почему-то пугает. Сонмин ерошит растрепанные черные волосы и вздыхает: - И она так стонала… Как будто ей очень больно. Я даже не возбудился, потому что все время казалось, что он рвет ее изнутри. Интересно, при реальном сексе всегда… так? - Не знаю, - честно отвечает Чо. В комнате воцаряется молчание, прерываемое лишь громким сопением Сонмина. - А где ты взял фильм? – не выдержав, спрашивает Кюхён. Ли смешно морщит нос, и почему-то сердце Чо екает. Удивительно, но хёну удается быть таким милым и притягательным, даже не прикладывая никаких усилий. Простейшие жесты, мимолетные взгляды и улыбка, смешная, чем-то похожая на кроличью, такая, что невольно хочется улыбнуться в ответ. Чо знает его с самого детства, но все равно продолжает очаровываться им как в самый первый раз. Не как с девчонками, нет, это совсем иное, хён – его самый лучший друг еще с детского сада, но даже Кюхён понимает, что Сонмин красивый. Очень-очень, до дрожи в кончиках пальцев. - У отца нашел в столе, - сознается Ли и задумчиво барабанит пальцем по твердому корешку манга. – У него там несколько кассет, на одной вообще только женщины. Как думаешь, они там… только между собой? - Ох, черт, - выдыхает Чо, пытаясь представить эту картину. – А разве можно, когда одного пола? - Можно, - после минутной заминки отвечает хён. – Но мама говорит, что это плохо и неправильно. Что-то про то, что мальчик должен встречаться с девочкой и все дела. - А по мне, лесбиянки – это сексуально, - выпаливает Чо. Перед глазами возникает образ двух целующихся девушек, и в паху начинает болезненно тянуть. Кюхён сводит ноги вместе, и Сонмин смеется, толкая его локтем в бок: - Только не смей дрочить здесь. Мама только вчера поменяла мне постельное белье, и я не хочу, чтобы оно было заляпано твоей чертовой спермой. - Оно все равно через несколько дней будет заляпано твоей спермой, - пожимает плечами Кюхён. Сонмин тянется, пытаясь отвесить ему подзатыльник, и Чо перехватывает его руки, ловко опрокидывая хёна на кровать. - Да ладно тебе, - смеется он. – Хочешь сказать, что не возбудился? - Нет, - сердито пыхтит под ним Ли и пытается пнуть его по голени. – Я же сказал, что она так орала, что я и подумать ни о чем таком не мог! Как будто он ее изнутри дрелью сверлил, не иначе! Кюхёну двенадцать, Сонмину тринадцать, и у них сейчас тот самый возраст, когда хочется, но не знаешь как, и, конечно же, боишься. Чо частенько заглядывается на свою одноклассницу Хёрин, у которой раньше всех из их параллели выросла грудь, причем не просто жалкие намеки на бюст, а размер третий, не иначе. Сонмину нравится Сонкю, симпатичная невысокая девочка из их класса, но Кюхён знает, что ему ничего с ней не светит. Не потому, что она противная или заносчивая, напротив, Сонкю добрая, приветливая и очень милая, но ее дядя – директор их старшей школы, и он скорее пристрелит хёна, нежели позволит ему подойти к своей дражайшей племяннице. - Прекрати на мне ерзать, - внезапно говорит Сонмин и отворачивается. Кюхён хочет спросить почему, но бедром чувствует полувставший член хёна, и ощущает, как к лицу приливает краска. Собственный член моментально реагирует на чужую эрекцию, и он стремительно скатывается с Ли и разворачивается в противоположную сторону, глядя на помятую обложку манга. - Никому ни слова, хорошо? – нарушает молчание Ли. – Особенно, Хёкджэ или Чонсу, а то они сразу меня на смех поднимут. - Да, конечно, - бормочет Чо. – Подумаешь, встал. – Он сводит колени практически вплотную и повторяет: – Встал. Встал, ну, и что? В нашем возрасте встает на все, что угодно. Даже на нашу учительницу математики. - Фу, - смеется Сонмин. – У нее же усы! Только представь, что она колется о твои губы щетиной. Ебануться и не жить! Кюхён смеется вместе с ним и пытается представить, дабы эрекция наконец-то спала. У них такой возраст, что встает абсолютно на все. На красивых девчонок, на моделей из журналов для взрослых, даже на рекламу зубной пасты, где снимаются такие привлекательные актрисы. А у Кюхёна встало на хёна, такого теплого, красивого и знакомого до мелочей. Хёна, которого он знает с самого детства, хёна, который… Это все чертовы гормоны, будь они неладны. Гормоны, из-за которых хочется трахнуть все, что движется. Кюхён убеждает себя в этом изо всех сил. Дело только в гребаных гормонах и пубертатном возрасте. И ни в чем больше. ******* - Я ее бросил, - говорит Кюхён и закуривает, щелкнув затвором зажигалки. Сонмин ерошит волосы, выкрашенные в светло-каштановый цвет, удивительно ему идущий, и цокает языком: - Почему? Сохён – отличная девочка, красивая, милая, веселая. У вас же было… - Нет, - прерывает его Чо прежде, чем Ли спросит о чем-то очень интимном. – У нас ничего такого не было. Сонмин откидывает голову назад и щурится от яркого майского солнца: - Понятно. - Я ее не хотел, - спустя несколько мгновений говорит Кюхён. Сонмин округляет глаза, и Чо невольно задерживает дыхание: в свете ярких солнечных лучей хён выглядит как-то по-особенному умиротворенным и неземным. - Как это, ты ее не хотел? – переспрашивает Ли. – Тебе, мать твою, пятнадцать, у тебя должно стоять на все, что говорит тоненьким голоском, душится сладковатыми духами и называет тебя «оппой»! - Не знаю, - бормочет Кюхён и опускает взгляд. – Мы вроде как пошли к ней, а ее родителей не было дома, она подсела поближе, мы стали целоваться, я стянул с нее лифчик, а потом… - А потом? – спрашивает Сонмин и наклоняется к нему практически вплотную. Так что Кюхён видит, что его розовые губы испачканы сладкой бобовой пастой из булочки, которую хён ел буквально десять минут назад. Чо подавляет настойчивое желание провести кончиком пальцев по чужим губам и пожимает плечами: - Мне как будто что-то ударило в голову, и я понял, что не хочу. К счастью, она тоже начала заметно нервничать, и потому я смог наплести ей всю эту хрень про то, что не надо торопиться, что я боюсь сделать ей больно и так далее. Кажется, теперь она считает меня кем-то вроде Супермена и солиста Н.О.Т. в одном флаконе. - Все лучше, чем импотент, - фыркает Сонмин, и Кюхён, поджав губы, отвешивает ему подзатыльник. На крыше слишком жарко, звонок на урок прозвенел несколько минут назад, и Чо с тоской думает, что, скорее всего, господин Ан позвонит родителям и пожалуется на то, что их примерный сын пропустил важный урок корейского языка. Но тело будто наполняется жидким свинцом, каждая клеточка тела весит по меньшей мере целую тонну, больше всего на свете Чо хочется сидеть вот так на крыше и ни о чем не думать. И только коситься на каштановые волосы Сонмина, которые в солнечном свете кажутся практически рыжими. Ли молчит, прикусив нижнюю губу, пока наконец не говорит: - Я, кстати, позавчера порвал с Суён. Чон Суён, девушка Сонмина, самая настоящая американка, приехавшая в Сеул из далекого Сан-Франциско. Кажется, она упоминала, что в Штатах ее называли «Джессикой», и почему-то это имя ассоциируется у Кюхёна с героинями сериалов о пляжах о солнечной Калифорнии, вроде «Спасателей Малибу» или «Беверли Хиллс 90210». Суён красивая, умная, забавная, и Сонмин был влюблен в нее до чертиков и говорил о ней круглыми сутками, вызывая у Чо отчаянное желание схватить Джессику за длинные рыжие локоны и послать ее куда подальше, в Малибу или где она там обреталась. Абсолютно иррациональное желание, потому что в Чон Суён нет совершенно ничего плохого и раздражающего. - Она же классная, - искренне говорит Кюхён, потому что статус «бывшей девушки Сонмина» автоматически делает Джессику в его глазах чуть ли не древнегреческой богиней. – Почему? - Не знаю. - Вид у Сонмина какой-то рассеянный и немного отрешенный. – Просто в какой-то момент я понял, что это не мое. Вроде бы все хорошо и здорово, а чего-то не хватает. И, знаешь, самое смешное, что она чувствовала то же самое. Как она сама сказала, я ей напоминаю туфли. - Ты лакированный и с бантиками? – фыркает Кюхён и замирает, когда Сонмин придвигается ближе. Ли хмыкает и качает головой: - Нет. Она сравнила меня с лодочками своей младшей сестры, Кристал. Вроде бы красивые, от известного бренда, и смотрятся на ноге хорошо, а Суён чувствует себя в них неуютно и некомфортно, и ничего с этим не поделаешь. - Он вздыхает. - Ты заметил, что у девчонок все обычно сводится к шмоткам? Кажется, эти туфли называются «лябунтуны» или как-то в этом роде. - «Лабутены», - поправляет его Чо. – И не спрашивай, откуда я это знаю. У меня старшая сестра помешана на моде, только и говорит, что о всяких модных брендах и косметических новинках. - Ара-нуна? – округляет глаза хён. - Не наговаривай, просто ты сам любишь на досуге носить женские платья и туфли на шпильках. – Шутка откровенно глупая, но Сонмин заливисто смеется, так что в уголках губ появляются крошечные ямочки. – А, Кюхён-а? Может, ты у нас еще и по мальчикам? Тебе нравятся парни, да?.. У него на губах сладкая бобовая паста, и губы у хёна жесткие и слегка обветренные, совсем не такие, как у Сохён. В нем нет ничего трепетного и нежного, но почему-то у Кюхёна подрагивают руки, и он хватается за воротничок форменной рубашки Сонмина, притягивая его ближе. Чо не любит держать глаза открытыми во время поцелуя, потому что в этом есть что-то стыдное и интимное, но сейчас он смотрит на хёна, не отрываясь. У него длинные темные ресницы, небольшая царапина на правой щеке, оставленная своенравной кошкой Хичоля, а серебристая сережка в ухе ярко поблескивает на солнце, слепя глаза. Кюхён отстраняется и молча смотрит на замеревшего хёна, который сидит, сложив руки на худых коленях. Сонмин облизывает губы и растерянно спрашивает: - Зачем? Это потому что меня достали твои дурацкие шутки про платья и педиков, и мне захотелось заткнуть твой болтливый рот, - в голове моментально появляется правдоподобный и, главное, логичный ответ, но Кюхён честно отвечает, пожав плечами: - Захотелось. Сонмин запросто может сейчас хорошенько ему врезать и, говоря откровенно, будет абсолютно прав, думает Чо и отворачивается, щурясь от яркого солнца. Сердце стучит быстро-быстро, как будто Кюхён только что пробежал стометровку на школьном уроке физкультуры, ладони влажные, и Чо вытирает их о форменные брюки, судорожно выдыхая. Мысли в голове путаются, превращаясь в одну сплошную беспорядочную разноцветную массу, на губах Кюхёна все еще ощущается сладкий вкус бобовой пасты, а больше всего на свете ему хочется коснуться чужой щеки и погладить мягкую светлую кожу. У хёна нет типичной для подростков угревой сыпи или противных черных точек, кожа гладкая, светлая и нежная, и Чо хочется провести кончиками пальцев по изгибу шеи, по тонкому носу, по… - Сделай так еще, - голос хёна тихий, еле слышный, и Кюхён вздрагивает, когда чужие руки хватают его за обшлага пиджака и тянут на себя. Он разворачивается и встречается взглядом с лихорадочно блестящими темными глазами, глубокими и переменчивыми как море в ненастную погоду. У Сохён глаза всегда были спокойными, как горное озеро, прозрачными и практически недвижимыми, а от губ пахло арбузным блеском и мятной жвачкой. Сонмин целуется жестко и немного неловко, и у Чо поджимаются пальцы на ногах, когда кончик чужого языка осторожно касается его языка. Дыхание сбивается, и он подается вперед, прижимаясь к хёну как можно ближе и крепче, так что кожей может почувствовать исходящий от него жар. Хён знает его лучше, чем кто-либо еще, думает Чо, сдавленно выдыхая и ловя губами стон Сонмина. Наверно, именно поэтому сейчас так хорошо и правильно, а еще играют гормоны, они, в конце концов, гребаные пубертаты с вечным спермотоксикозом и муравьями в штанах. Теплый воздух разрезает громкая трель школьного звонка, и Чо вздрагивает, понимая, что урок они прогуляли окончательно и бесповоротно. - Блядь, - выдыхает Сонмин, отстраняясь, и смеется, запустив руку в взъерошенные волосы. Кюхён смотрит на серые тени, отбрасываемые на светлую кожу длинными, по-девчоночьи пушистыми ресницами, и говорит: - Эй, хён… Как насчет того, чтобы вот так помогать друг другу… расслабиться? У тебя пока нет девчонки, у меня тоже, и с тобой это как-то… нормально. Не по-гейски, понимаешь? Сонмин смотрит на него в упор, и Чо с замиранием сердца ждет, пока он пошлет его куда подальше. Но хён лишь сдувает со лба упавшую прядь волос и тихо смеется, протягивая руку вперед и касаясь его колена: - Ты уверен, что все-таки не меряешь платья старшей сестры? - Да пошел ты, - беззлобно огрызается Кюхён и несмело улыбается в ответ, чувствуя на губах теплое дыхание Сонмина. У хёна нет ни длинных волос, ни мягкой груди, ни нежного высокого голоска, похожего на трель колокольчика. Но Сонмина почему-то хочется. До дрожи в коленях и болезненного спазма в груди. ****** - Юра предложила сегодня пойти в кино, - говорит Сонмин и осторожно сжимает его член у основания, проводя кончиками пальцев по чувствительной коже. Дыхание Кюхёна сбивается, и он сипло выдыхает, выгибаясь на подушке и задевая локтем лежащий на покрывале пульт от телевизора: - И что ты ей ответил? У Сонмина тонкие ключицы, и Чо до безумия хочется коснуться их губами, почувствовать жар молочно-белой кожи и провести кончиком языка по выступающим косточкам, и он тянется вперёд, смазано трогая губами худое плечо. - Я сказал, что мы с тобой договорились позаниматься перед экзаменом по английскому, - хмыкает Ли и прижимается к его губам. От него пахнет кока-колой, губы липкие и сладкие, и сквозь пелену в голове Кюхён думает, что у Сонмина всегда приятный запах. Не приторный, не такой, какой бывает у девчонок, когда слишком много всего карамельного-шоколадного-сахарного. Хёна хочется пробовать на вкус, и Кюхён пробует, опускаясь ниже и целуя обнаженную кожу. - Спасибо, - искренне говорит он, хотя на самом деле хочется сказать что-то совсем иное. Что-то настолько интимное и сильное, что на грани реального, но Кюхён боится даже проиграть их в голове, и они висят где-то на уровне подсознания туманной сизой дымкой. - Идиот, - бормочет Сонмин и прижимается лбом к его лбу, сжимая член и трогая влажную головку. У Кюхёна перехватывает дыхание, и он тихо стонет, накрывая ладонью ширинку хёна и пытаясь подцепить язычок молнии трясущимися пальцами. Их система отношений сложная и запутанная, намного сложнее, чем школьный курс математики и уравнения по органической химии, что настойчиво пытаются вдолбить в голову настойчивые учителя. Они не говорят друг другу слов любви, но Сонмин с легкостью врет своей нынешней подружке ради того, чтобы сходить с Чо на новый боевик с Уиллисом или поиграть в приставку. У Кюхёна новая девушка, отношения с которой практически дошли до «третьей базы», но он медлит, и, откровенно говоря, проводить время с Сонмином кажется намного правильнее и важнее, нежели с самой красивой и классной девчонкой. У Хёмин пышная грудь, тонкая талия и округлые бедра, которые обтягивает слишком короткая и узкая юбка, но Кюхён отмечает все эти соблазнительные черты чисто автоматически, как реагируешь на привлекательную девушку в толпе, просто потому что она симпатичная. Но, когда он смотрит на Сонмина, дыхание сбивается, а нутро сжимается до размера грецкого ореха, и хочется быть как можно ближе. Как сейчас, когда он накрывает ладонью чужую возбужденную плоть, ловя губами сдавленные тихие вздохи. Отношения стали интимными как-то слишком легко и естественно. Поцелуи и касания переросли во взаимную мастурбацию, и Чо ловит себя на мысли, что ему хочется большего. Как это «большее» происходит, он не имеет понятия, наверняка не так, как это показывают в порно, и, конечно, не так, как с женщиной. В Сонмине вообще нет ничего женственного и трепетного, но его хочется до боли в напряженном паху. Он не спрашивает, трахается ли хён со своей подружкой. Так же, как и Сонмин не интересуется его сексуальной жизнью, хотя порой Чо до боли в груди хочется, чтобы ему было не все равно. Потому что самому Кюхёну почему-то не плевать. Они не друзья, но не возлюбленные, они не клянутся друг другу в вечной верности, но Кюхён практически кожей ощущает это нарастающее напряжение, которое с каждым днем становится все сильнее похоже на агонию. Он не знает, как называется это чувство. Оно слишком противоречивое, слишком сильное и не похожее, ни на что, что он испытывал ранее. Оно делает его живым и в то же время заставляет его умирать медленно и мучительно, как от укуса ядовитой змеи. Яд течет по венам вместе с кровью, и Чо задыхается. И снова винит во всем чертовы бушующие гормоны, которые обладают над растущим организмом практически безграничной властью. - Ох, черт! – Сонмин громко всхлипывает и выгибается. В ладонь ударяет теплая белесая сперма, и Чо прижимается губами к губам Ли, ощущая, как тот сжимает пальцы на его стволе и слегка царапает бархатистую кожу ногтями. По всему телу проходит жаркая волна болезненного удовольствия, и Кюхён прикусывает нижнюю губу Сонмина, зажмуриваясь до алых кругов перед глазами и ударяясь головой об изголовье кровати. Хён издает сдавленный вскрик и, вцепившись в его плечо, с силой проводит по влажной от выступившего пота спине ногтями. Чо морщится от острой щиплющей боли и лениво бормочет, открывая затуманенные удовольствием глаза: - Ты расцарапал мне плечо. Что я скажу Хёмин? Сонмин вытирает выступившую кровь с губы и подбородка и хмыкает: - Ты прокусил мне губу до крови. Как ты думаешь, моя девушка поверит, что это постаралась моя кошка? - У тебя нет кошки. – Кюхён вытаскивает из верхнего ящика тумбочки упаковку салфеток и, вытерев грязные пальцы, передает ее хёну. Тот тщательно вытирает сперму с ладони и кладет голову Кюхёну на плечо: - Предлагаешь рассказать ей в подробностях, как мы дрочили друг другу? Расскажи, едва не срывается с губ Чо, но вместо этого он придвигается ближе к Сонмину и поворачивается к нему лицом, так что шею опаляет теплое дыхание. - Я думаю, нам с Хёмин надо расстаться, - говорит он и молчит, наслаждаясь ощущением чужой близости. Сонмин теплый и какой-то удивительно домашний, настолько родной и знакомый до кончиков пальцев, что у Чо щемит в груди, и он, повинуясь порыву, касается губами спутанных влажных от пота волос. - Обними меня, - внезапно говорит Сонмин и, подняв голову, смотрит на него в упор. Кюхён кладет руку ему на плечо и притягивает его к себе ближе, и хён укрывает их обоих теплым пледом, слегка колючим, из толстой овечьей шерсти. От Сонмина слегка пахнет потом, хвойным гелем для душа и кока-колой, и Кюхён вдыхает этот запах, ощущая, как он заполняет собой весь жаркий воздух в душной комнате. Из приоткрытого окна доносится громкая музыка: в проезжающей мимо машине громко играет песня Seether, и Чо машинально выстукивает в ритм мелодии по краю тумбочки. И отчаянно хочет, чтобы это время длилось как можно дольше. Время, когда не надо ни о чем задумываться, когда мир сужается до тесной кровати в комнате Сонмина с большой трещиной на потолке и стенами, густо заклеенными плакатами с популярными рок-группами. Время только для них двоих. И ни для кого больше. ****** - Эй, - шепчет Сонмин и толкает его локтем в бок. – У меня на завтра есть пара билетов на новый фильм с Милой Йовович. Она там мочит мутантов направо и налево и стреляет по всем, кому ни попадя. Хочешь пойти? - Идиот, у тебя же есть мобильный, почему ты не можешь мне написать? – бормочет Чо в ответ и делает вид, что смотрит в тетрадь, хотя на самом деле любуется переливающимися на солнце светлыми прядями Сонмина. Кюхёну не нравятся крашеные в блонд волосы, это смотрится пошло и нелепо, о чем он, не стесняясь, говорит своему хёну и близкому приятелю Хёкджэ, когда тот приходит в школу с волосами цвета спелой пшеницы. Хён в ответ отвешивает ему подзатыльник и обиженно поджимает губы, что-то бормоча себе под нос про то, какой Кюхён «невоспитанный малолетний мудак». Чо не нравятся светлые волосы, но Сонмину они очень идут. Они делают его моложе и как-то беззащитнее. - Могу написать, - Сонмин улыбается и утыкается взглядом в тетрадь, когда мимо них проходит учитель. Господину Бэ, кажется, абсолютно наплевать, чем они там занимаются и что они обсуждают, ему жарко, под мышками красуются влажные пятна пота, а глаза сонные и осоловелые. Преподаватель скользит по ним равнодушным взглядом и снова смотрит в книгу, что-то бормоча про династию Чосон. Хён поднимает глаза и вновь толкает Чо локтем в бок. – Но живое общение намного лучше, согласись? Когда Сонмин улыбается, так что в уголках губ появляются ямочки, а в уголках глаз появляются тонкие, похожие на паутину, мимические морщинки, Чо готов согласиться со всем, что он скажет, даже с тем, что Земля квадратная, а пингвины летом улетают на восток. Он кладет ручку на стол и наклоняется ближе, краем глаза следя за господином Бэ. - Почему ты не возьмешь с собой Хёён? – спрашивает он, и в глазах Сонмина мелькает нечто такое, отчего у Кюхёна что-то екает внутри. Хён сокрушенно вздыхает и пожимает плечами: - Она не может. У них с танцевальной группой какие-то важные соревнования через пару недель, и она практически все время после уроков тренируется. – Он корчит гримасу. – Заебало это, честное слово. У Кюхёна завтра свидание с его нынешней девушкой Дасом, которая учится на класс младше. Ей семнадцать, она очень хорошенькая, у нее фарфоровая кожа и большие карие глаза, и она не раз намекала на то, что не против, если выпускник Чо Кюхён станет ее первым мужчиной. Чо она нравится, с ней весело и интересно, и он был бы совсем не против, если… - У меня на завтра нет никаких планов, - говорит он и вновь смотрит в тетрадь. – Пойдем сразу после школы. Можно еще зайти в игровой зал, спорим, я обставлю тебе на автомате с аркадой? - Держи карман шире, - фыркает Ли, и в уголках губ вновь возникают ямочки, трогательные и по-детски очаровательные. Кюхён сглатывает и незаметно шарит в кармане, доставая телефон. Пальцы быстро стучат по кнопкам, а взгляд цепляется за сидящего рядом Сонмина и за светлые пряди, кажущиеся в солнечных лучах практически белоснежными. У Кюхёна завтра вечером срочная встреча с любимой тетей. Та неважно себя чувствует и безумно хочет встретиться с любимым племянником. Он собирается купить ей мандаринов и яблок, пишет он Дасом и получает в ответ сообщение, изобилующее восторженными смайликами. Девушка восхищается тем, какой он заботливый и милый, и Чо машинально кивает, убирая телефон в карман. Совесть его совсем не мучает. Потому что тети у него нет и никогда не было, а смайлики он ненавидит даже больше, чем мерзкую привычку Дасом называть его «оппочка» и ставить кучу восклицательных знаков в конце каждого высказывания. И ямочек, кстати, у нее тоже нет. Трогательных, очаровательных и так ему подходящих. - Ты опоздал, - дует губы Сонмин и толкает его в плечо. Кажется, он пытается сойти за кокетливую милую барышню, но сила удара у хёна, занимающегося тхэквондо, совсем не как у хрупкой милашки, и Кюхён морщится от сильного толчка: - Мама заставила прибираться в комнате, - поясняет он и толкает Ли в ответ. Сонмин присвистывает и засовывает руки в карманы светло-розовой толстовки: - Странно, что тогда ты вообще пришел, у тебя там такой пиздец творится, что за несколько лет не разгрести! - Да иди ты, - огрызается Кюхён и таращится на его толстовку. Почему-то хён любит розовый, самый что ни на есть девчачий цвет, который не идет ни одному нормальному парню. На Сонмине розовые вещи смотрят органично и хорошо, и Кюхён прикусывает нижнюю губу, внезапно ощущая себя на редкость неловко и некомфортно. - Пойдем уже смотреть, как Кира Найтли мочит вампиров, - говорит он и разворачивается в сторону автобусной остановки. Сонмин тихо смеется. - Мила Йовович, - уточняет он. - Один хрен, - пожимает плечами Чо. В кинотеатре он покупает Сонмину попкорн и колу, мотивируя это тем, что Ли платил за билеты, а значит, так будет честно. - Я просто как девулечка на свидании, за меня платит такой красивый оппа, - хмыкает Ли и набивает рот кукурузой в карамели. Кюхён наблюдает за тем, как он облизывает липкие пальцы и думает, что это действительно смахивает на настоящее свидание. И не то чтобы он был против. В конце концов, они с Сонмином… - Пойдем, фильм уже начинается, - говорит хён и показывает в сторону зала. Кюхён машинально жует свой сырный попкорн, послушно следует за ним и плюхается на неудобное красное сидение. На большом экране начинается реклама нового голливудского боевика, и Чо машинально следит за происходящими на экране жаркими баталиями. - Погоди-ка, - внезапно говорит Сонмин и толкает его локтем в плечо. – Это не твоя подружка Дасом сейчас сосется на заднем ряду с каким-то смазливым придурком? Кюхён поворачивается в указанном направлении и видит свою девушку, которая, кажется, пытается языком просверлить дырку в чужом рту. - О! - Чо почему-то совершенно не обидно, даже как-то безразлично, и он с интересом следит за тем, как парочка страстно обжимается, ничуть не стесняясь посторонних. Кюхён машинально зачерпывает горстку попкорна и запихивает его к себе в рот. - Вот же шлюха, - выдает он с набитым ртом. Сонмин смотрит на него с нескрываемым сочувствием и, помедлив, говорит: - Мне так жаль… - Помолчав, он добавляет: - Ты… - Да, нет, - качает головой Кюхён. Он ставит ведерко с попкорном на пол и облизывает перемазанные маслом и специями пальцы. Помолчав, он вздыхает: - Это, конечно, обидно, но ничуть не смертельно. Сонмин слегка улыбается, и в уголках губ снова появляются ямочки. Те самые чудесные ямочки, от которых что-то болезненно сжимается в груди. У Дасом классная грудь, длинные ноги и красивые губы, густо намазанные ярким блеском для губ. Но вот ямочек у нее нет, и Кюхён отстраненно думает, что, даже если бы были, то больно все равно бы не было. - Надо бы с ней порвать, - задумчиво бормочет он и, воровато оглядевшись, опускается на пол, прячась за сидение. Сонмин следует его примеру и вопросительно смотрит на него, а Чо достает из кармана телефон и начинает быстро набирать текст, тихо стуча пальцами по клавишам. - Я предлагаю напечатать что-то вроде «хорошо сосешься», - шепчет Сонмин, наваливаясь на него плечом и обдавая жарким дыханием. От него пахнет попкорном и карамелью, и Кюхён думает, что, как всегда, запах хёна сладкий и нежный. - «Мне нравится твой новый парень, только не сожри его вместе с потрохами, ты просто как пылесос высокой мощности», - нараспев произносит Чо и жмет на «отправить». Он осторожно выглядывает из-за кресла и наблюдает за тем, как Дасом достает из кармашка кардигана телефон и смотрит на экран. Спустя пару мгновений она громко вскрикивает и, не обращая внимания на недовольные взгляды остальных зрителей и изумленный – своего ухажера, начинает судорожно озираться по сторонам. Сонмин смеется, зажимая рот ладонью, и Кюхён хватает его за руку, стараясь не расхохотаться. - Побежали отсюда, пока она нас не заметила, - шепчет он, и, пригибаясь, тащит хёна за собой. – Я же ей сказал, что пошел навещать больную тетю. Пусть гадает, откуда я знаю о ее грязном обмане. - Ты – мерзкий врун, - сообщает ему Ли, когда они выбегают из зрительного зала. Хён прислоняется спиной к стенке, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и смотрит на него смеющимися глазами. - Вы друг друга стоите. - Но я же… - Кюхён хочет сказать, что не изменял ей, просто придумал повод, для того, чтобы встретиться с Сонмином, ведь… Во рту пересыхает, и Чо ощущает, как к лицу приливает краска. - Это было ожидаемо, - невпопад заканчивает он и замолкает. Сонмин поправляет задравшуюся толстовку и внезапно говорит: - Попкорн и кола пропали. - Он громко вздыхает. – Жалко. Кюхён поднимает голову и озадаченно смотрит на него. Проходит пара мгновений, и они начинают дружно смеяться, так что у Чо на глазах выступают слезы, а в животе неприятно покалывает. - Пойдем, я угощу тебя мороженым, - говорит Сонмин и приобнимает его за плечи. – Несчастный брошенный неудачник. - У меня трагедия, а ты надо мной издеваешься, - вздыхает Чо. Хён ниже него ростом практически на полголовы, поэтому приходится чуть сутулиться. У Кюхёна слегка тянет мышцы спины, но он продолжает оставаться в неудобном положении просто потому, что чувствовать на себе руку Сонмина на редкость здорово. Хён теплый, и от него так приятно пахнет сладкой кукурузой и ментоловым шампунем. - Да ладно тебе. - Они выходят на прохладную улицу, и Чо запрокидывает голову назад, глубоко вдыхая свежий воздух. – Нет ничего, что не могло бы исправить шоколадное мороженое. Они доходят до небольшого кафе, и Сонмин покупает им по стакану горячего шоколада и по порции мороженого в хрустящих вафельных рожках. Кюхён откусывает большой кусок от своей порции и жмурится от удовольствия. - Я же говорил, - триумфально заявляет хён и вгрызается в свой рожок. Его губы перемазаны лимонным пломбиром, и Чо отворачивается, старательно подавляя желание стереть с них светлые капельки. - Отстань, у меня все еще депрессия, - говорит он и отпивает из стакана с шоколадом. – Глобальная и бесконечная. На улице темно, и Кюхён жмурится от ярких переливающихся вывесок, то тут, то там встречающихся на шумной торговой улице. Они сворачивают за угол в небольшой тихий сквер с новенькой детской площадкой, и Сонмин с радостным гиканьем плюхается на выкрашенную в ярко-зеленый цвет широкую скамейку. - Она сука, - внезапно говорит он и ставит стаканчик на землю. – Если так с тобой поступила. У вас же вроде дело шло к… - Да, - он не договаривает, но Чо понимает его без слов. Он садится рядом и выбрасывает пустой стакан в мусорное ведро. Немного помолчав, он добавляет: - Наверное, придется на выпускной идти чертовым девственником. – Он смеется. – Как думаешь, у нас в классе остался еще хоть один не траханный парень? - Я остался, - внезапно говорит Сонмин и смотрит на него в упор. Кюхён ощущает, как внутри что-то сжимается, от странного предчувствия, и неловко бормочет: - Ого. Я думал, что ты и Хёён… - Нет, - качает головой хён. – И с Сонми тоже. – Он смеется. – С ней бы у меня вообще ничего не вышло, мы только болтали целыми днями о всякой ерунде и ничего больше. У него темные глубокие глаза, которые смотрят на Кюхёна выжидающе и напряженно. Чо придвигается ближе, наклоняясь к Сонмину практически вплотную, ощущая запах лимонного сорбета и сладкого шоколада. - У тебя губы грязные, - почему-то шепотом говорит он. Хён улыбается краешком губ и хрипло отвечает, хватаясь за ворот его толстовки и притягивая ближе. - Так помоги им стать почище. На вкус его губы как мороженое, и Кюхён хрипло выдыхает, ощущая, как в рот вторгается чужой язык. Сонмин прижимается к нему всем телом, Чо тянет его на себя, так что хён садится на него, прижимаясь к нему вплотную, и почему-то в голове Чо всплывает мысль о том, что наверняка со стороны они выглядят точь-в-точь как Дасом и ее смазливый ухажер, начисто поглощенные друг другом и ни черта не замечающие вокруг. - Давай сделаем это после выпускного, - хрипло бормочет он и прижимается губами к шее Сонмина. – Я обещаю, что сделаю все хорошо. Не как в том порно, ну, которое тебе не понравилось. Ли поднимает на него глаза и смотрит на него слегка озадаченно и удивленно. Внезапно он начинает смеяться и утыкается лицом в изгиб шеи Кюхёна. - Ты идиот, - бормочет он и качает головой. – Ты до сих пор это помнишь? Серьезно? - Еще бы не помнить, - Кюхён обнимает его и осторожно поглаживает по спине. – У тебя была такая моральная травма, все уши мне прожужжал про то, как все было ужасно и отвратительно. Сам-то помнишь? - Помню, - Сонмин поднимает голову и улыбается. – Я согласен. Его светлые волосы мягко поблескивают в тусклом свете уличного фонаря, и Кюхён, не удержавшись, проводит по ним кончиками пальцев. И вдыхает исходящий от него запах, ощущая, как душа наполняется чем-то, похожим на эйфорию, и лихорадочным предвкушением. На следующий день Дасом всячески его избегает, и Кюхён пишет ей СМС, в котором сообщает, что все хорошо, что он не злится, что она может быть счастлива со своим новым парнем. В конце концов, думает Чо, у этих отношений изначально не могло быть будущего, даже несмотря на то, что с Дасом было весело и хорошо. Она лгала ему, он лгал ей, кажется, это был один сплошной бесконечный круговорот вранья и недосказанности, и ничего хорошего бы из этого не вышло. Он замечает стоящую неподалеку Хёён и приветливо ей кивает. Та улыбается ему в ответ и говорит, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь: - Как твои дела, оппа? - Хорошо. - У нее красивая улыбка, и Чо машинально улыбается в ответ. Чуть помедлив, он спрашивает: - Как твоя тренировка? У вас же соревнования на носу, наверняка безумно переживаешь? - Оппа, ты что-то путаешь, - смеется Хёён, - Состязания будут только через пару месяцев, тренировки у нас сейчас в щадящем режиме, всего три раза в неделю, и у меня наконец-то есть возможность отдохнуть. Вчера, например, ходила с подругами в караоке, конечно, хотелось встретиться с Сонмин-оппой, но он не смог, кажется, обещал помочь маме убраться в доме и… Она продолжает говорить, оживленно жестикулируя, но Кюхён не слушает ее, машинально глядя на ее хорошенькое личико. На губах невольно расплывается улыбка, и Чо облизывает губы, чувствуя на них запах лимонного сорбета. Сонмин – чертов врун. Кюхён – лгун, которому за это ничуть не стыдно. Они определенно стоят друг друга, малолетние ублюдки и озабоченные извращенцы. И это делает его по-настоящему счастливым. Один большой лживый секрет на двоих. ******* Не то чтобы Кюхён ожидает от выпускной церемонии чего-то сверхъестественного, но на сегодняшнем торжественном мероприятии откровенно скучно. Директор Ким произносит речь нудно, долго, периодически сбиваясь на нечто, похожее на всхрап, и Чо ловит себя на том, что буравит взглядом висящий над сценой герб школы. Он чувствует легкий тычок в бок и разворачивается: сидящий рядом Сонмин закатывает глаза и изображает рвотный рефлекс. Его сосед Донхэ громко смеется и начинает что-то шептать на ухо сидящему справа Хёкджэ, а Чо скользит взглядом по лицу Сонмина, который насмешливо смотрит на распинающегося директора, что-то бормочущего про «светлый путь» и «счастливое будущее». Он вырос, с легкой тоской думает Чо. Это выражается не в каких-то внешних изменениях, нет, черты лица хёна все те же, такие же точеные и выразительные, какими были всегда. Это проявляется в чем-то незримом, в выражении его глаз, в его жестах и во взглядах, в которых нет привычной детской непосредственности и легкости. Черт возьми, впереди их действительно ждет совершенно иная жизнь, проносится в голове у Чо. Почему-то от этой мысли внутренности скручивает тугим узлом, и Кюхён переводит взгляд на сцену, старательно пытаясь уловить суть вдохновленной речи господина Кима. Ему совсем не хочется взрослеть. Не хочется прощаться с привычным жизненным укладом и становится частью этого гребаного мира с огромным количеством проблем, обязанностей и сложных задач. Ладони почему-то влажные и липкие, и Чо буквально трясет от подступившего к горлу тошнотворного чувства. Он вздрагивает, когда на плечо ложится теплая ладонь. Сонмин наклоняется к нему близко-близко, так что Чо может почувствовать исходящий от него запах молочных карамелек, которыми перед церемонией их угостила Юна. - Только не говори, что проникся бреднями, что втирает этот старый маразматик, - шепчет он на ухо Кюхёну, и парадоксальным образом голос хёна действует на него успокаивающе. Чувство притупляется, и Чо улыбается краешками губ, разворачиваясь и практически сталкиваясь с Сонмином лбами. - Я просто волнуюсь, - тихо говорит он и скользит взглядом по чужим губам. - Перед… - начинает было Ли и замолкает, прикусив нижнюю губу. - Да. Даже просто думать об этом стыдно и невыносимо хорошо. Кюхён ощущает, как низ живота наполняется напряжением, и невольно дергается, когда Сонмин улыбается и шепчет, глядя на него в упор: - Будет круто, я уверен. Кюхён ни черта не уверен. Это странно, страшно, и в то же время он желает этого больше, чем чего-либо еще. Это его первый раз, и потому он настолько пугает. - Я тоже, - кивает Чо и больше всего на свете хочет поцеловать Сонмина в ямочку на щеке. А потом и в губы, слабо пахнущие приторными прозрачными карамельками. - Поздравляю вас с успешным окончанием старшей школы! – громогласно заявляет директор. Немного помолчав, он торжественно добавляет: - Добро пожаловать в светлое счастливое будущее! По рядам проходит дружный смешок, но все ученики покорно поднимаются со своих мест. Из динамиков за сценой звучит государственный гимн, и Кюхён ощущает легкое прикосновение к ладони. Он поворачивается и видит Сонмина, который улыбается ему уголками губ. Он что-то произносит одними губами, музыка орет слишком громко, чтобы можно было расслышать, но готов поспорить, что хён говорит что-то вроде: «Прощай, детство». Чо невольно улыбается в ответ и незаметно сжимает его пальцы. И морщится от гула в ушах, потому что гимн звучит слишком громко. Дальше ему в руки впихивают пышный букет цветов и заставляют фотографироваться на фоне школы. Какая-то симпатичная младшеклассница, краснея, просит у него пуговицу, потом подбегает ее подруга, и в конце концов Чо обнаруживает себя весьма помятым, в ни на что не похожем пиджаке, да еще и со следами губной помады на щеке. - У меня Дасом попросила пуговицу. - Подошедший Сонмин выглядит не лучше него. Кюхён тянется и стирает малиновый блеск с его кожи, а хён корчит дурацкую рожицу и добавляет: - Сначала я хотел ее послать, мужская солидарность и все такое. Но потом я вспомнил, что у тебя после нее было аж три подружки, а это значит, что ты не особо горевал о вашем расставании. - Я просто рыдал и не мог найти себе места, - качает головой Чо. Сонмин хмыкает, и Кюхён думает, что не отказался бы забрать пуговицу с его пиджака. Не потому, что такая традиция, а просто он… - Эй, парни, вперед, мы едем в караоке-клуб! – орет подбежавший Хёкджэ и, весело смеясь, ерошит волосы на макушке Чо. Ёнун что-то громко кричит, повиснув на Сонмине, шума слишком много, и Кюхён слегка щурится, когда Чжоу Ми тычет объективом камеры практически ему в лицо. Всем весело просто до чертиков, и Чо невольно смеется вместе с ними, поддаваясь всеобщей эйфории. В караоке Чонсу, воровато оглядываясь, достает из рюкзака заранее припасенные бутылки с виски, вином и много чем еще – целый мини-бар. Одноклассники реагируют на появление горячительных напитков одобрительными возгласами, и проходит буквально полчаса, прежде чем все становятся пьяны вдрызг. Чонсу и Реук прыгают на кожаном диванчике и зажигательно исполняют дуэтом песню какой-то модной девичьей группы, Чонун спит, крепко сжимая в руке початую бутылку абсента, Юна и Суён танцуют, стоя на низком столике и кокетливо задирая форменные юбки, а Тэён целуется с каким-то всклокоченным парнем, в котором Чо с трудом узнает Донхэ. Кюхён держит в руках пластиковый стаканчик с соком и водкой и оглядывается в поисках Сонмина, когда внезапно ощущает легкое прикосновение к плечу. - Хочешь потанцевать на столе? – спрашивает хён и лукаво щурится. От него пахнет каким-то липким ликером и водкой, глаза немного пьяные и шальные, и Кюхён ухмыляется, делая большой глоток из стакана и невольно морщась: - Не думаю, что у меня получится так же сексуально, как у Суён, Джессики или Юри. Алкоголь ударяет в голову, и Чо ощущает, как напряжение уходит, уступая место неожиданной легкости. Все кажется таким прекрасным и восхитительным, и Чо смеется, наблюдая за тем, как Донхи пытается изобразить весьма корявый нижний брейк, едва не скидывая со столика бутылку соджу. - Пойдем? – Сонмин наклоняется к нему практически вплотную и смотрит на него в упор. Кюхён облизывает пересохшие губы и молча кивает, неловко поводя плечами. Хён берет его за руку, и они быстро идут к выходу, пробираясь сквозь толпу веселящихся бывших одноклассников. Чо кажется, будто на них есть огромное клеймо с красными кричащими буквами, что-то вроде «Они будут трахаться» или «Посмотрите на этих двоих извращенцев». Но остальным, похоже, абсолютно наплевать, даже если бы они с Сонмином начали дрочить друг другу прямо посреди комнаты караоке, лежа на испачканном ковре, школьные приятели восприняли бы это как милую пьяную шалость. - Они в говно, - хихикает Сонмин и толкает его острым локтем в бок. Взгляд у хёна нервный и какой-то выжидающий, он крепко сжимает его ладонь своими влажными пальцами, и Кюхён сглатывает, ощущая, как алкоголь стремительно выветривается из крови, уступая место липкому тягучему напряжению. Ему страшно и в то же время хочется до боли. В лав-отеле с дурацким названием «Magic» им никто не задает вопросов. Сонная аджумма равнодушно смотрит на них и, забрав плату за ночь, вручает ключ от номера, украшенный дешевым брелоком в ярко-синих стразах. Сонмин открывает дверь медленно, с трудом справляясь с замком и тихо ругаясь под нос, и Чо ловит себя на том, что не может оторвать взгляда от его тонких подрагивающих пальцев. Когда они оказываются в просторной комнате в алых тонах и дверь за ними захлопывается с громким стуком, Ли стаскивает с себя форменный пиджак и, швырнув его в кресло, медленно садится на двуспальную кровать. Кюхён делает шаг вперед и внезапно отчетливо понимает, что они раз и навсегда переступили некую черту и назад пути нет и не будет. Это пугает. И в то же время Чо думает, что так надо. Кюхён стаскивает носки, снимает ботинки и аккуратно ставит их у стены. Жесткий ковер слегка царапает кожу на босых ступнях, Чо садится на алое шелковое покрывало и машинально проводит кончиками пальцев по гладкой ткани. Он кожей ощущает исходящее от Сонмина напряжение и говорит, пытаясь сделать голос максимально небрежным и уверенным: - Кровать у них, конечно, классная. Интересно, а по телевизору есть платные каналы с порно? Я сам не знаю, но Чонсу-хён говорил, что... - Я рад, что это ты, - голос Сонмина тихий, похожий на шелест тонких бумажных листов, но для Чо его слова звучат так громко, будто хён кричит их в рупор, стоя посреди нелепо обставленной комнаты. Он разворачивается к нему всему всем телом, и хён повторяет, глядя ему прямо в глаза: - Мне, если честно, страшно просто до трясущихся поджилок, - он слабо усмехается, - но с тобой это как-то... Логично? Правильно? Не знаю... Просто я всегда знал, что это будешь ты. Не знаю почему, но рано или поздно мы должны были это сделать. - Он придвигается ближе, и Кюхён видит тонкие ключицы в вырезе неплотно застегнутой форменной рубашки. - Ты и я... Это звучит настолько проникновенно и интимно, что у Кюхёна сдавливает грудную клетку, сильно-сильно, будто раскаленными железными тисками. Он тянется вперед и хватается за воротник рубашки Сонмина. Губы у хёна горячие и влажные, от него пахнет алкоголем и какими-то цветами, кажется, розами, которые старшая сестра подарила ему на выпускной церемонии. Сонмин коротко выдыхает и касается его губ кончиком языка, и Чо подминает его под себя, елозя коленями по отвратительно скользкому покрывалу. Он видел Сонмина обнаженным бесчисленное количество раз: в школьной раздевалке, во время многочисленных совместных ночевок, во время купания в горячих источниках – но никогда это не казалось настолько интимным и откровенным. Кюхён задерживает дыхание и осторожно, мучительно медленно расстегивает пуговицы на тонкой форменной рубашке. Сонмин смотрит на него не отрываясь, и становится невыносимо жарко, так что кажется, будто его собственная кожа плавится от каждого неловкого касания. Кюхён проводит по обнаженному животу кончиками пальцев и, помедлив, трогает языком светло-розовый сосок. - Черт, - выдыхает Сонмин и стискивает руками его плечи, сильно, практически до синяков, и Чо слегка прикусывает тонкую кожу, отчего Сонмин выгибается ему навстречу, вжимаясь пахом в его бедро. У Кюхёна уже стоит так, что движение хёна отдается во всем теле болезненным спазмом, и он откидывает голову назад, проводя пальцами по чужой горячей коже. - На тебе слишком много одежды, - бормочет Сонмин и, вытянув руки, начинает быстро расстегивать его рубашку. Пальцы не слушаются, и хён сдавленно ругается сквозь зубы: - Блядь, кто шил это чертово дерьмо? - Как ты можешь так говорить о нашей школьной форме, хён? - Кюхён приподнимает руки и позволяет Сонмину стащить с себя мятую сорочку. - Это же наша гордость, это твой знак отличия и символ твоей принадлежности к избранным! - Я выпустился. - Сонмин поднимает голову и смотрит на него снизу вверх. В паху болезненно тянет, а хён прикасается горячими влажными губами к его груди и опускает руку на его выпирающую ширинку. Кюхён громко выдыхает, а Сонмин сжимает его член сквозь тонкую ткань форменных брюк и шепчет: - Мы ведь с тобой уже совсем взрослые? Да, Кюхён-а? Его голос, хриплый и тягучий, будто расплавленный мед, отдается во всем теле липким напряжением. Сонмин расстегивает пуговицу на брюках и дергает язычок молнии вниз, и у Кюхёна перехватывает дыхание, когда он наклоняется и касается влажными губами живота. Он толкает хёна на кровать и перехватывает его запястья, скользя языком в приоткрытый рот. Сонмин подается бедрами ему навстречу, и Кюхён касается рукой его эрекции, пытаясь расстегнуть тугую пуговицу. - Блядь! - ругается он, отстраняется от Сонмина и наконец-то справляется с чертовым куском пластмассы. Хён хмыкает и насмешливо тянет, прищурив затуманенные возбуждением глаза: - Это же символ твоей альма-матер, эта чудесная школьная форма, - молния поддается намного быстрее, и Кюхён задирает ноги Сонмина вверх, стягивая с него штаны и светло-синие боксеры. Сонмин хочет сказать что-то еще, но давится воздухом и громко стонет, когда Чо сжимает кончиками пальцев головку, собирая выделившуюся из уретры прозрачную смазку. - Я сохраню эту чудесную форму на память и надену в старости, когда впаду в маразм, - говорит Кюхён и проводит рукой по всей длине члена, и хён подается бедрами навстречу движениям его пальцев, сжимая зубы, потому что возбуждение становится невыносимым. Почему-то перед глазами возникает комната Сонмина несколько лет назад, его покрасневшее от смущения лицо и ощущение чужого тела под собой, когда Кюхён впервые почувствовал это странное и не поддающееся объяснению чувство. Кажется, будто это было совсем недавно, но в то же время он отчетливо видит пропасть между давно прожитыми днями и реальностью, огромную бездонную пропасть величиной с целую жизнь. Кюхён практически совершеннолетний, но, когда он видит Сонмина, гормоны бушуют так, будто ему снова тринадцать, когда встает на все, что движется и приятно пахнет. Чертовы гормоны, которые никак не могут успокоиться. - У меня смазки нет, - бормочет он и проводит указательным пальцем по внутренней стороне бедра Сонмина. Тот приоткрывает мутные от возбуждения глаза, и Чо теряется под его лихорадочным взглядом. - Я купил, - хён улыбается, и в уголках губ снова появляются ямочки. - В кармане портфеля, в целлофановом пакете. Я старший как-никак, кто же еще позаботится о таких вещах? - В следующий раз позабочусь я, - обещает Кюхён, сползая с кровати и роясь в чужом портфеле. Он замирает, ощущая, как нутро сжимает ледяная рука. Вдруг Сонмин скажет, что следующего раза не будет, все это только на одну чертову ночь, дабы оставить о выпускном самые яркие воспоминания? Но Ли молчит, только прерывисто дышит, сжимая свой член у основания, и Кюхён с облегчением выдыхает, выуживая из портфеля прозрачный тюбик. Смазка липкая и холодная, чем-то похожая на зубную пасту. Кюхён размазывает ее по пальцам и, помедлив, тянется вперед, касаясь ладонью внутренней стороны бедра хёна. Сонмин вздрагивает, и Чо осторожно вводит первый палец в тесный вход, ощущая, как тугие мышцы сжимают фаланги. Ли прикрывает глаза и стискивает руками скользкую простынь. - Больно? - тихо спрашивает Чо. Сонмин качает головой и, поколебавшись, говорит: - Я готовился. Я вчера сам себя... ну... - он замолкает и прикусывает нижнюю губу. Кюхён представляет хёна, который трахает себя пальцами изнутри, выгибаясь и поскуливая от болезненного наслаждения, и ощущает, как напрягается член. - Черт, - сдавленно бормочет он, вгоняет второй палец и разводит их в стороны, на что хён громко стонет и подается бедрами ему навстречу. Смазка внутри входа нагревается, мышцы поддаются проще и свободнее, и сквозь пелену в глазах Кюхён видит, что Сонмин обхватывает свой член пальцами у основания и бормочет: - Черт, давай уже. Пожалуйста, давай! Кюхён ожидает, что будет неловко и странно. Что, когда они оба окажутся обнаженными и готовыми к самому главному, придется преодолевать смущение и долго-долго успокаивать испуганного хёна, потому что в первый раз всегда больно и плохо. - Мать твою, да! - вскрикивает Сонмин, когда он входит в него до упора, быстро двигаясь пальцами по его влажному члену. В голосе хёна столько неприкрытого желания и возбуждения, его мышцы сжимают плоть так, что перед глазами вспыхивают алые круги, и это совсем не тянет на то медленное и сумбурное действо, что он рисовал до этого в сознании. - С тобой круче, чем с пальцами, - задыхаясь, говорит хён и подается бедрами ему навстречу. - Больно, но круче. Его голос доходит до Кюхёна медленно и гулко, будто сквозь толщу воды. Слишком хорошо, практически до боли, так что поджимаются пальцы и перехватывает дыхание. А еще Сонмин красивый. Какой-то волшебно прекрасный и открытый в своем возбуждении, когда стискивает пальцам его плечи, когда касается губами его влажной кожи, когда шепчет ему на ухо что-то непонятное и интимное. Именно сейчас, когда он так близко, практически под самой кожей, у Кюхёна темнеет в глазах, стоит подумать, что кто-то еще может увидеть хёна таким. - Я... я... - шепчет он, собирая в кулак ускользающую силу воли. - Я тебя... Воздух в легких кончается, дыхание сбивается, и Кюхён сдавленно хрипит, ощущая, как пульсирует чужая плоть в его ладони. Сонмин царапает ногтями его плечо и гортанно вскрикивает, и Чо чувствует, как по пальцам стекает теплая липкая сперма. Мышцы входа сжимаются вокруг его члена, губы Сонмина прижимаются к его губам, и перед глазами, как это банально ни звучит, вспыхивают разноцветные огни. Удовольствие разливается по венам как липкая патока, и Чо утыкается лицом в чужое плечо, хватая пересохшими губами спертый воздух. - Это здорово, - говорит Сонмин, и Кюхён чувствует, как он накрывает его скользким одеялом. - Намного лучше, чем банальная дрочка. Чо устало выдыхает и согласно кивает, глядя на безмятежно улыбающегося Сонмина. В уголках губ снова видны маленькие ямочки, и сердце сжимается от подступившей нежности. - Кстати, - он слышит в голосе хёна что-то непонятное, похожее на надежду, - когда ты кончал, ты что-то хотел мне сказать. Это... Эти слова звучат набатом в голове, и Кюхён прикусывает нижнюю губу, борясь с подступившим страхом. Они слишком взрослые и сильные, они чересчур интимные и необратимые, и Чо качает головой, отстраняясь от Сонмина: - Хоть убей, не помню. Он поднимется с кровати и берет трусы. - Хочешь виски? Я стащил у Хёкджэ бутылку. - Хочу. - Сонмин смотрит на него в упор, и Чо поспешно отворачивается. Пальцы нашаривают в портфеле холодную бутылку, он поднимается и ищет глазами стаканы или что-то подобное. - Эй, Кюхён! Он оборачивается. Сонмин улыбается краешками губ и говорит: - Добро пожаловать во взрослый мир! Теперь уже официально. Кюхён ненавидит взросление, боится наступающей ответственности и хочет вернуться назад, в те годы, когда все было просто и понятно. Когда все можно было списать на чертовы гормоны. И поверить в это с чистой совестью. ******** Кюхён скользит взглядом по напечатанным убористым шрифтом строчкам и машинально шевелит губами, старательно выискивая нужное имя среди сотен фамилий. Чан Хакён, Чан Миён, Чо Кюхён… Душу заполняет радость, и Кюхён с облегчением выдыхает, едва сдерживая ликование. Поступить на экономический факультет университета Паран не так просто. Конкурс очень большой, проходной балл крайне высок, плюс, многое зависит от приложенной характеристики, но ему удалось пройти сквозь дебри вступительных испытаний с блеском. - Я прошел, - раздается рядом знакомый голос, наполненный нескрываемой радостью. Чо оборачивается. Раскрасневшийся, запыхавшийся Сонмин, смотрит на него счастливыми сияющими глазами и повторяет: - Я прошел. Я, черт возьми, поступил на лингвистический факультет Парана! Он издает ликующий вопль и бросается к Кюхёну, обхватывая его шею в крепком объятии, и Чо замирает, чувствуя, как гулко и быстро бьется сердце Сонмина. Хён не любитель демонстрировать чувства при посторонних, но, видимо, переполняющая его радость слишком велика, и Ли просто не может сдержаться. От него пахнет травяным шампунем и лосьоном после бритья, и Чо подавляет настойчивое желание зарыться носом в мягкие каштановые волосы, дабы еще раз вдохнуть дурманящий аромат. - Это значит, что мы вместе будем учиться в университете, - слово «вместе» звучит как-то по-особенному интимно, и Кюхён ощущает, как нутро наполняется неловкостью. Сонмин поднимает голову и кивает, широко улыбаясь: - Вместе. Ему уже девятнадцать лет, а он выглядит все так же. Как будто время неподвластно над Ли Сонмином и даровало ему вечную юность. Все та же по-детски нежная кожа, все те же миловидные черты лица, большие карие глаза, мягкая улыбка и, конечно, ямочки на щеках, те самые, на которые Чо готов любоваться вечность. Сам Кюхён с каждым годом выглядит все старше и мужественнее, и сейчас, будучи донсэном, он кажется слишком взрослым рядом с кукольно-красивым и хорошеньким Сонмином. Хён не меняется. Он все такой же, как много лет назад, когда Кюхён болтал с ним о родительской кассетной порнушке в забитой всяким хламом комнате. - Эй, - в сознание вклинивается негромкий голос Сонмина, – что ты планируешь делать дальше? Кюхён моргает и, вынырнув из пучины раздумий, непонимающе таращится на хёна. Тот в ответ закатывает слова и повторяет, слегка толкая его кулаком в грудь: - Идиот, я имею в виду, ты планируешь жить с родителями? - Нет, - качает головой Чо. – Я летом подрабатывал в магазинчике на станции, плюс, сейчас хочу поработать официантом на полставки. Буду снимать маленькую квартирку где-нибудь недалеко от Парана. - Он улыбается. – Хочу по-настоящему насладиться взрослой жизнью. - Я тоже хочу съехать от родителей, - Сонмин смотрит на него в упор. – А снимать квартиру одному, хоть и маленькую и захудалую, выйдет довольно дорого. - То есть, - вокруг раздаются счастливые возгласы счастливчиков, что прошли вступительные испытания, и разочарованные тех, кто остался в этом году за бортом. Кюхён машинально кидает взгляд на плачущую девушку с красивыми волнистыми волосами и тихо продолжает: – Ты предлагаешь жить вместе? - Так будет проще. - Сонмин неловко приглаживает всклокоченные каштановые волосы. – Меньше квартплата, больше общих денег, плюс, можно поделить домашние обязанности. И потом, мы с тобой так давно друг друга знаем, мы же с тобой… Он осекается и замолкает, глядя на замысловатую надпись на английском на груди Чо. Тот стоит к нему практически вплотную, так что может чувствовать, как мерно поднимается грудная клетка хёна в такт его дыханию. Они по-прежнему дружат и в то же время регулярно трахаются, встречаясь в лав-отелях на окраинах или у себя в комнатах в те редкие дни, когда у кого-то из них никого нет дома. Они не клянутся друг другу в вечной любви, у Сонмина наверняка есть подружка, у Кюхёна целое море случайных связей на одну ночь, о которых на утро он не помнит практически ничего. Это сложно назвать нормальными отношениями, и у Чо, когда он пытается понять, что же происходит между ним и хёном (что-то неуловимое и незримое), начинает болезненно пульсировать в висках. Ему тошно, когда он думает о том, что Сонмин встречается с другой женщиной, которую целует, обнимает и шепчет на ухо всякие слюнявые нежности. И в то же время их нынешние отношения кажутся единственно верными и правильными, потому что не предполагают никакой ответственности. А ответственности Кюхён боится. От этого слова так и веет взрослостью. - А что, классная идея, - говорит Чо, - нужно подыскать квартиру. Так нам обоим будет проще, и, кроме того, мы действительно друг друга хорошо знаем. Не нужно будет скрывать свои похождения, можно отлично проводить время в любое время суток, - слова оседают на языке горьким налетом, и Чо самому тошно от того, насколько они дурацкие и неискренние. - Похождения, - глухо повторяет Сонмин и поднимает голову. Секунду он внимательно смотрит на Чо, затем отстраняется и, опустив руки, отряхивает легкую джинсовую куртку. - Рад, что ты согласился, - кивает он и улыбается. – Эй, как насчет того, чтобы сходить и выпить что-нибудь, чтобы отпраздновать поступление? Тебе еще нет двадцати, но мы вполне можем ограничиться кофе и горячим шоколадом. У него детское лицо, трогательные ямочки, а глаза взрослые и серьезные, и от взгляда Сонмина по телу пробегает легкая дрожь. Кожа в тех местах, которых он касался, жжет, как от обжигающих лучей палящего солнца, Кюхён поправляет на себе футболку и кивает в ответ, наблюдая за тем, как на каштановых волосах Сонмина играют солнечные блики. - Я бы не отказался от баббл-ти. Точнее, я бы не отказался от водки, но раз ты сегодня хочешь поиграть в трезвенника, то… Так проще, жить сегодняшним днем и не делать никаких шагов вперед. Зачем думать о будущем, когда сейчас так хорошо и спокойно? И ямочки на щеках Сонмина все такие же забавные и очаровательные. ******* - Пахнет вкусно, - говорит Кюхён и наклоняется, вдыхая исходящие от плиты ароматы. Сонмин разворачивается, и Чо замечает белое пятнышко муки на его щеке. - Естественно, вкусно, - хмыкает он. - У меня не бывает невкусных блюд. Они живут вместе в маленькой квартирке недалеко от университетского комплекса уже четыре с лишним года. Учеба сложная и занимает много времени, каждый пишет дипломную работу, впереди выпуск, и Кюхён собирается устроиться в компанию отца на должность младшего менеджера по продажам, а Сонмин - получить место переводчика в детском издательстве. По вечерам Чо подрабатывает барменом в небольшом баре на Хондэ, а хён - баристой в кафе в Мёндоне. У Кюхёна практически нет свободного времени, а еще он порой задерживается после работы, частенько соглашаясь на предложение симпатичных посетительниц выпить по паре коктейлей. В отношениях с хёном нет четких рамок и граней, поэтому он практически не чувствует себя виноватым. Но в глубине души рад, что свои вечера Сонмин проводит, как правило, дома. Он целует его в мягкую щеку и кончиком пальца стирает муку со светлой кожи. Сонмин вздрагивает и откидывает голову назад, так что макушка ложится на плечо Кюхёна. - Мы с тобой так давно никуда не выбирались, - внезапно говорит он. - Помнишь, раньше мы с тобой частенько заваливались в кино и смотрели фильм за фильмом, объедаясь попкорном. - Он тихо смеется и качает головой. - Это же было совсем недавно, а кажется, что прошла целая вечность. Кюхён думает, что раньше мир сужался только до них двоих, и больше ничего не было нужно. Новый мир, огромный и полный ярких красок, Чо хочется узнать о нем как можно больше, о том загадочном взрослом мире, которого он так отчаянно боялся. Сейчас все его соблазны и дары кажутся безумно привлекательными, и Чо пробует их снова и снова, как маленький ребенок, увидевший новую игрушку. Присутствие Сонмина в его жизни кажется чем-то незыблемым и вечным. Кюхёну нравится быть рядом с ним, нравится его касаться, и, откровенно говоря, ни одна подружка не вызывает в нем такую феерию чувств, как хён, растрепанный, домашний и знакомый до мельчайших деталей и черточек. Чувства бушующие и пугающие, и Кюхён спасается от них в огнях большого города, хотя больше всего на свете хочется перестать бежать и просто остановиться. Но страшно. А Сонмин, в конце концов, все такой же, не меняющийся с годами, будет рядом всегда, что бы ни случилось. - Это надо обязательно исправить, - отзывается Чо, стараясь, чтобы голос звучал как можно бодрее и искреннее. - Давай сходим на новый фильм с Йовович? Только не сегодня, сегодня у меня много работы, ночная смена и все такое. - Не сегодня, так не сегодня, - Сонмин отстраняется и начинает неторопливо помешивать суп в маленькой кастрюльке. Кюхён замирает, глядя на его напряженную спину, прямую, будто хён проглотил аршин. Внутренний голос кричит, беснуясь, что надо что-нибудь сказать как можно скорее, пока не стало поздно, но вместо этого Чо отворачивается и бормочет себе под нос: - Мне, пожалуй, пора собираться. Моя смена через полтора часа, а ехать еще хрен знает сколько. Он делает несколько шагов к двери, как внезапно слышит громкий голос Сонмина: - Кюхён! Сердце пропускает удар, и Чо резко оборачивается. Ли стоит у плиты и смотрит на него в упор, нахмурившись, и Кюхён впервые замечает в уголках его глаз крохотные мимические морщинки. - Мы, - наконец говорит он и складывает руки на груди. - Кто для тебя "мы"? Кюхён сглатывает и смотрит ему прямо в глаза. Зрачки Сонмина темные, практически сливающиеся с радужкой, и Чо бормочет, ощущая, как язык прилипает к небу, как сухая наждачка: - Ты для меня важен. Ты мне нужен. - Он нервно смеется и добавляет: - Ты же и сам все знаешь и понимаешь. Ведь так? Несколько секунд, которые кажутся Чо бесконечно долгими, Сонмин смотрит на него не мигая, затем расправляет плечи и говорит: - Тебе пора идти. На Хондэ сейчас будет столпотворение. И улыбается, так что в уголках губ появляются такие дорогие сердцу Кюхёна ямочки. Что-то екает внутри, и Чо было начинает, чувствуя себя беспомощным, как новорожденный кутенок: - Я... И замолкает, замирая, а затем разворачивается к двери. Ощущение того, что только что они перешли некую черту, и обратной дороги нет, становится практически осязаемым, и Чо ощущает его каждой клеткой тела. Внутренний голос в сознании говорит ему, что уже слишком поздно. Голос до отвращения похож на голос Сонмина, и почему-то перед глазами возникает афиша старого фильма с Милой Йовович, нагретая солнцем школьная крыша и сладкий ликер, пахнущий молоком и водкой. Кюхён цепляется за ускользающие образы изо всех сил. Но они растворяются в прошлом, оставляя после себя лишь пустоту. ****** Наступает весна, и зимние холода сменяются слякотью и лужами на грязном асфальте. В жизни Кюхёна все кажется неизменным и незыблемым: учеба, работа над дипломной работой, стажировка в компании отца и подработка в баре. Только Сонмина в ней становится все меньше, а без него как-то холодно и пусто. Он постоянно пропадает где-то по вечерам, где – Чо не знает, но не спрашивает, потому что понимает, что попросту не имеет на это права. Он сам сделал границы слишком зыбкими и расплывчатыми, и сейчас осознание того, что у Сонмина какая-то другая жизнь, где ему нет места, разрывает его изнутри, оставляя на месте сердца рваные окровавленные ошметки. Это сложно объяснить, эту гамму противоречивых чувств, которые заставляют его каждый вечер приходить домой после работы и замирать у входной двери, отчаянно надеясь, что хён ждет его в теплой постели, как это было раньше. Но в прихожей темно и пахнет чем-то затхлым, а Сонмин приходит слишком поздно, когда на горизонте показывается слабое утреннее солнце. Телефон в кармане вибрирует, и Кюхён вздрагивает, увидев на экране знакомый номер. Он подносит телефон к уху и поспешно говорит, вскакивая с дивана: - Алло! - Привет, - голос хёна тихий и немного напряженный. – Ты дома? Дома. Почему-то у Кюхёна становится тепло на душе, и он отвечает, стискивая смартфон в озябшей руке: - Да. Пришел с работы и… - Я бы хотел с тобой поговорить, - перебивает его хён. – Я сейчас далеко, было бы лучше, если бы ты приехал сам. Сможешь? Он называет адрес, и Кюхён замирает. Сердце болезненно екает в груди, и он медленно кивает, забывая, что собеседник, конечно же, не может его видеть. - Сейчас приеду, - тихо говорит он и берет с кресла ветровку. – Буду где-то через сорок минут. На улице прохладно, и Кюхён ежится, идя по шумной оживленной улице. Буквально пять-шесть лет назад здесь не было такого огромного количества людей, не было столько яркой рекламы и переливающихся неоновых вывесок. А может, и были, просто тогда Кюхён попросту этого не замечал, будучи поглощенным совершенно другими вещами. Он проходит мимо кинотеатра, на котором висит огромная афиша: Мила Йовович в обтягивающем кожаном костюме держит в руках огромный автомат. Чо невольно хмыкает и засовывает руки в карманы ветровки: некоторые вещи, впрочем, остаются неизменными. Образы из прошлого возникают перед глазами, яркие и живые, и Кюхён встряхивает головой, как старая собака, ежась от сильного порыва ветра. Детская площадка выглядит уже не такой новой и чистой. Краска на качелях кое-где облупилась, лавочки грязноватые, а на одной какие-то придурки написали матерную фразу несмываемым маркером. Сонмин сидит на скамейке, сложив руки на коленях, и при виде Чо он слабо улыбается: - Привет. - Привет, - эхом отзывается Кюхён и садится рядом, глядя перед собой. Воцаряется тишина, прерываемая лишь отголосками громких голосов и гудков машин с соседней людной улицы. - Я бы хотел познакомить тебя со своей девушкой, - внезапно говорит Сонмин и поднимает голову. Он смотрит Кюхёну прямо в глаза, и что-то внутри обрывается с громким треском, так что становится физически больно. Потому что хён никогда не знакомил его со своими подружками. Большую часть из них Кюхён знал сам, потому что они были его одноклассницами, учились с ними в одной школе, а последняя, которую он помнил, была у Ли еще на первом курсе. Он никогда не говорил о них так, будто они действительно достойны внимания или отдельного упоминания. - О, - выдавливает из себя Чо и улыбается. – Круто. Наверное, она отличная девушка, раз ты хочешь мне ее представить. - Она замечательная, - кивает Сонмин и, помедлив, добавляет: – Я женюсь на ней этим летом, сразу после выпуска. От хёна много лет назад пахло лимонным мороженым, и Кюхён до сих пор помнит его вкус, когда целовал его теплые губы. Сонмин смотрит на него в упор, внимательно и с нескрываемым напряжением, и Чо замечает, что черты его лица заострились и выглядят более жесткими и волевыми. В них больше нет присущей хёну детской чистоты и невинности. Перед ним лицо взрослого, уже немного потрепанного жизнью человека. - А как же мы? – тихо спрашивает Чо, ощущая, как сердце буквально разрывается на части. Сонмин отворачивается и поводит плечами: - А что мы? Это было здорово, круто и местами весело, но ты прекрасно понимаешь, что все это было просто мимолетное увлечение. Ты же сам орал, что нет никаких обязательств и пустых обещаний. Мы просто друзья, которые трахались без особых загонов и отлично проводили друг с другом время. Как говорится, в молодости нужно все попробовать, вот мы и попробовали. Но ведь так не может продолжаться вечно. - Почему? - Кюхён произносит это одними губами, но хён моментально отвечает: - Потому что я вырос, Кюхён. Я хочу нормальных отношений, я хочу семью, стабильности, чтобы можно было вернуться домой с работы, а тебя там ждут, любят и ценят. Мне практически двадцать пять, понимаешь? Это ты, кажется, все еще застрял где-то между четырнадцатью и пятнадцатью, когда все так легко и просто, и все можно свалить на гормоны. – Глаза Сонмина темнеют, и он тихо добавляет: – Так нельзя. Нельзя. Чо хочет сказать, что ни черта подобного, что он давным-давно вырос, что не нужно пичкать его наставлениями, потому что сам хён сейчас ведет себя как чертов мудак, одним махом перечеркивая все то, что было между ними, потому что нельзя так, ведь… Но Кюхён молчит и только ощущает, как что-то умирает внутри с каждым мучительным вздохом. Наверное, его детская наивность и беспечность. - Ты ведь придешь ко мне на свадьбу? – Сонмин поворачивается к нему лицом и внезапно беспомощно улыбается. Так что в уголках губ появляются ямочки, и сердце Кюхёна сжимается так сильно, что Чо едва сдерживается, чтобы не зажмуриться до алых кругов перед глазами. - Это же все было здорово, так что я никогда и ни за что не забуду. Просто помни, что ты для меня по-прежнему дорог, Кюхён-а. Очень-очень. Чо хочется закричать о том, что все это неправильно. Что так не должно быть, что хён не должен уходить, оставляя его одного, наедине с собственными бушующими чувствами. Но вместо этого он улыбается и тихо говорит: - Конечно. Он тянется и обнимает Сонмина за плечи, обтянутые легким плащом. Хён кладет руки ему на спину и утыкается лицом в его плечо, Кюхён вдыхает исходящий от него запах корицы и думает, что Сонмин всегда пахнет сладко и по-домашнему. Даже сейчас, когда к аромату примешивается запах сигарет и крепкого виски. - Я буду рад с ней познакомиться. – говорит Чо и прикрывает глаза. – Будь с ней счастлив. Взрослеть, оказывается, мучительно больно. Особенно когда приходится делать это так стремительно и быстро. ****** - Тебе идет смокинг. Он не хочет идти на свадьбу. Он придумывает миллиард вполне правдоподобных и не очень причин, дабы не приезжать к восьми утра к небольшой часовне в Мёндоне, где должно пройти торжество. Но понимает, что должен, и потому натягивает на себя черный костюм и выпивает несколько таблеток алказельцера разом. Перед свадьбой он неделю пил не просыхая, и сейчас Кюхён выглядит, мягко говоря, не слишком хорошо. В часовне уже собралась целая толпа народа, и среди них Чо видит немало знакомых лиц, среди которых много их бывших одноклассников и ребят, которых он знает с самого детства. Хёкджэ в дорогом сером костюме хлопает его по плечу, а Дасом растроганно говорит, вытирая выступившие слезы: - Как же это чудесно! Наш дорогой Сонмин-оппа сегодня станет женатым мужчиной! Она реагирует чересчур бурно, но, наверное, это связано с огромным животом, выпирающим из-под ее тонкого шелкового платья. - Спасибо, - Сонмин слегка улыбается и кивает. Звучит громкая музыка, и Кюхён устремляет взгляд к дверям, откуда к алтарю уже медленно идет невеста. Инху поддерживает под руку заметно волнующийся отец, и Чо думает, что она все-таки очень хорошенькая. Она добрая и милая, самая настоящая хозяюшка, которая отлично готовит, прекрасно вяжет и понимает Сонмина с полуслова. И обожает его всей душой, так, как может любить настоящая женщина. Почему-то Чо кажется, что он смотрит какой-то сериал по кабельному каналу, потому что все выглядит слишком ирреальным. Вот Инха берет Сонмина за руки, вот священник произносит речь, вот он говорит те самые слова, вот хён берет с бархатной подушечки, которую держит хорошенькая ангелоподобная девочка, кольцо и надевает его на тонкий пальчик Инхи. Вот девушка следует его примеру, и в тот момент, когда Инха, зардевшись, прижимается губами к губам Сонмина, и тот бережно обнимает ее за плечи, целомудренно прикрытые кружевной накидкой, Кюхён понимает, что все это реальность. Оглушительно громко звучат свадебные колокола, хён отстраняется от невесты и, счастливо улыбаясь, берет ее под локоть. Если бы это был сериал, то Чо смог бы просто переключить канал, например, на выпуск новостей или спортивный матч. Но все по-настоящему. И потому Кюхёну остается лишь молча смотреть, как Сонмин медленно ведет Инху по проходу. На банкете много еды и выпивки, и Кюхён выпивает залпом, кажется, добрую бутылку виски. Алкоголь не действует на организм, и Чо морщится, наблюдая за кружащимися в танце парочками. - Кюхён-оппа! Инха подбегает к нему и мягко касается рукой его плеча. - С тобой все хорошо? – встревоженно спрашивает она. – Ты какой-то грустный и напряженный. Тебя кто-то обидел? Она такая милая и приветливая, ей так идет это белое платье и высокая прическа, увенчанная прозрачной фатой с крошечными жемчужинками. Чо слабо улыбается и качает головой. - Нет. Просто так странно понимать, что наш Сонминни-хён теперь женатый человек. Я же помню его с самого детства, ты знаешь. Он тебе рассказывал, как первый раз посмотрел порнушку? - Что? Нет! – со смехом вскрикивает девушка. - Кюхён-а, прекрати раскрывать моей жене постыдные тайны из моего прошлого, - раздается рядом знакомый голос. Чо разворачивается и видит подошедшего Сонмина. Хён улыбается Инхе и говорит, кивая в сторону накрытого стола: - Тебя искала твоя подруга Сохи. Говорила, что куда-то задевала свою сумку, а ты вроде знаешь, где она лежит. - Ох, эта Сохи, - качает головой девушка. Она заговорщически подмигивает Кюхёну и добавляет: – Она немного рассеянная, но зато очень красивая и обаятельная. Кстати, Кюхён-оппа, ты ей явно понравился. Пойду намекну ей, что ты грустишь один, наверняка она захочет составить тебе компанию! Она разворачивается и уходит, мерно цокая тонкими каблучками. Сонмин прислоняется к стене, возле которой стоит Кюхён, и молча смотрит ей вслед. - Поздравляю, - нарушает молчание Чо и вновь тянется к стакану с виски. - Спасибо, - так же коротко отвечает Сонмин и начинает барабанить кончиками пальцев по стенке. Музыка звучит слишком громко, до Чо доносится радостный смех и ликующие крики гостей, сливаясь в одну сплошную какофонию. Он украдкой косится на Сонмина и встречается с ним глазами. Ли смотрит на него в упор, затем неожиданно придвигается к нему вплотную, практически касаясь губами его губ. Чо замирает, а Сонмин, помедлив, говорит, тихо, еле слышно: - Ты так ни разу этого и не сказал. Все эти годы я ждал, столько раз порывался сказать первым, но почему-то мне казалось, что сначала это должен сделать ты. Я-то давно все понял, а ты так и не смог посмотреть на все по-взрослому и понять, что все это уже не… - Он запинается и шепчет, прикрывая потемневшие глаза: – Если бы ты только… - Сонмин-а! – раздается пронзительный голос Инхи. – Иди сюда, моя бабушка хочет тебе кое-что сказать. Хён некоторое время молча смотрит ему прямо в глаза, затем отстраняется и, поправив задравшийся пиджак, идет в сторону столика жениха и невесты. Боль сжимает его нутро с такой силой, что темнеет в глазах, но Кюхён собирает волю в кулак и наконец-то шепчет пересохшими губами то, что следовало сказать намного раньше. Музыка слишком громкая, и Сонмин вряд ли его слышит. Но, быть может, Чо просто мерещится, что на мгновение он замирает и останавливается. Чтобы потом быстрым шагом направиться к тоненькой фигурке в пышном свадебном платье, стоящей возле украшенного стола. Думать об этом больно, но в голове Чо все равно возникают образы, яркие, практически осязаемые. Он хватается рукой за выступ в стене, берет стакан с виски и опрокидывает его залпом. Алкоголь течет по пищеводу, обжигающий и пьянящий, и Кюхён зажмуривается, прикусывая нижнюю губу. Если бы он сказал ему об этом тогда, когда было нужно. Если бы он просто признался себе, что он любит, любит Сонмина больше, чем кого-либо еще в этой гребаной жизни, то, возможно, сейчас все было бы совершенно по-другому, не было бы так тошно, пусто и отвратительно больно, до агонии, но… - Привет. Он открывает глаза и видит перед собой хорошенькую девушку в светло-розовом платье. Она подмигивает ему и весело говорит: - Тоже достала эта музыка? Честное слово, такое впечатление, что мы не на свадьбе, а в каком-то клубе на Хондэ. - Она улыбается, демонстрируя белоснежные зубы. – Меня, кстати, зовут Сохи, я подруга Инхи, а ты, кажется, Кюхён? Но уже слишком поздно. Чо улыбается в ответ и кивает: - Да, я лучший друг жениха. – Возле дальнего стола Сонмин кланяется бабушке Инхи и целует ее руки, а его жена смотрит на него сияющими влюбленными глазами. Чо отворачивается и добавляет, глядя на улыбающуюся Сохи: – Не хочешь что-нибудь выпить? И, зажмурившись, видит нагретую солнцем школьную крышу, рожок с лимонным мороженым в чужих ладонях и маленькие ямочки, нежные и очень трогательные. Он обязательно вернется во взрослую реальность. Нальет Сохи вина, будет долго смеяться над ее шутками и отвечать на попытки с ним флиртовать. Но сейчас Кюхёну снова тринадцать, и он бесконечно, безумно влюблен. И на этот раз не боится себе в этом признаться. Мы могли быть так счастливы, Я бы мог любить тебя до последнего вздоха, Это были мы, юные и любящие всем сердцем, Если бы только можно было повернуть Время вспять, Наше «Мы» сломалось под грузом прожитых лет, Я не хочу взрослеть так стремительно и быстро. Это Ты, который идет навстречу другой, Это Я, который не хочет тебя отпускать. Будь счастлив. Я желаю этого больше всего на свете. The End