Мишень 204

      — Я решил, что это отличная практика для тебя, — говорит словно черт из коробочки объявившийся Реборн своим непередаваемым тоном, смысл которого так и скользит в каждой фразе: «Только попробуй мне возразить». И для доходчивости пожаловал наставительный пинок. Тсунаеши в очередной раз подумал о том, что его мнение - это такая мифическая штука, о которой многие знают, но в действии никто не видел. В конечном итоге происходит то, что бывает, когда Реборн что-то решил: Тсуна собирает вещи, прячет в карманы рукавицы и отправляется в путь.       Босс правящей семьи Якудза Тсуне не понравился. Когда высокий брюнет, гостеприимно улыбаясь, пожимал Саваде руку, его интуиция в подсознании устроила военную тревогу и подсвечивала красным вывеску «Опасность». Хорошо, что хоть Ямамото всегда приветливо улыбается новым людям, даже если собирается с ними сражаться. У самого Тсунаеши почему-то не выходило.

***

      — Это невозможно! — Саваде требуется десять секунд, чтобы вспомнить, как дышать после высказанного.       — Ты совсем тупой, мусор? — уточнил Занзас под особенно громкий «Вро-о-ой» Скуало, даже не поморщившись от звука. — Тебе дали элементарное задание. Ты даже бумажку подписать не в состоянии?       — Я на правах будущего босса…       — …решил развязать войну, — выплюнул Занзас, сканируя изображение на экране презрительным, полным ярости алым взглядом. — Похвально, но рано.       — Вонгола не будет заключать договоры с такими союзниками! - ударив по столешнице ладонями, Савада вскочил на ноги с небывалой решительностью: в золотых глазах у него полыхало Пламя. Если бы он сейчас задумался с кем он разговаривает, как он обращается к Небу Варии, последствия гнева которого сравнимы разве что с разрушениями после апокалипсиса, то скорее всего глухо пропищал бы извинения и, забившись в угол, рвал бы на себе свои непослушные каштановые волосы. Но сейчас в нем говорила кровь Вонголы.       Босс Варии выдал тираду на родном итальянском, в которой Савада, еще не до конца освоивший этот язык, уловил что-то о прелестях юной самки коровы, резвящейся на весеннем лугу после сытного обеда. О долгом и извилистом пути, который, несомненно, приведет уважаемого собеседника к исполнению его тайной мечты. Еще что-то про лес и искреннее пожелание там затеряться. Саваде захотелось малодушно прикрыть уши, но такой жест, скорее всего, опустит его в глазах Занзаса еще ниже.       — Значит так, школота, — Занзасу явно не хотелось тратить время и нервы, которые и так у него были в дефиците, на японских выскочек. Енотовый хвост на плече рвано дернулся. — Ты подпишешь это сраное соглашение, пожмешь руку тому упырю, который управляет японской сворой, вернешься в свою дыру и постараешься сделать так, чтобы я не подозревал о твоем существовании хотя бы ближайшие полгода, а в идеале до церемонии Наследования. Я ясно изъясняюсь, бесполезный мусор?       После своей тирады, не иначе как для наглядности, он отшвырнул граненый бокал подальше (за кадром раздалось до боли знакомое «Вро-ой, чертов босс!») и выстрелил из своего пистолета в экран связи.       — Занзас!       Тсуна от безысходности приложился лбом о начищенную столешницу. Где его трепетные четырнадцать и полная свобода действий?       Чертов Реборн!