Эндрю Линкольн сошёл с ума.

Эндрю Линкольн сошел с ума. По крайней мере, он сам так думает. Как иначе можно оправдать его необъяснимую тягу к Норману? Нахождение Ридуса рядом в последнее время становится для Эндрю пыткой. И он не может точно сказать, что хуже - когда идут съемки и Норман постоянно рядом, но почти не позволяет себе ничего лишнего, или во время хиатуса, когда его друг в основном разъезжает по стране на своём любимом байке, но может завалиться в дом Линкольна среди ночи. А потом поцеловать Эндрю в щеку, вылизать ему лицо, как большой щенок, задремать на диване, запросто положив голову на колени Эндрю; подкалывать с явным сексуальным подтекстом, а во время различных интервью и вовсе вести себя так, будто они - сладкая парочка. Тогда Эндрю приходится сидеть нога на ногу и отчаянно думать о ходячих. Просто потому, что на ходячих у него не стоит. Для Нормана совершенно не проблема спокойно забраться к Эндрю под душ. "А что такое, приятель, я же не трахать тебя сюда пришёл!" Да лучше бы трахать. Эндрю приходится отворачиваться, чтобы избежать неловкости и... да, снова думать о ходячих. Норман. Такой невозможный, взбалмошный и совершенно без тормозов. Он знает, когда нужно быть серьёзным, а когда можно и пошутить. Он умудряется совместить в себе взрослого мужчину и маленького мальчика, который запросто выудит из арсенала реквизитора какую-нибудь жуткую маску, наденет её и пойдёт пугать коллег по сериалу. От него всегда пахнет сигаретами, дорогим одеколоном и почему-то сексом, хотя Эндрю ни разу не видел, чтобы Ридус уединялся с кем бы то ни было во время съёмок. Мысль о том, что это вообще возможно, ужасно бесит Линкольна, и он просто старается об этом не думать, чтобы не начать срываться на всех подряд. Однажды он увидел, как Норман обнимает Мелиссу и едва не нагрубил им обоим. Норман вообще слишком много со всеми обнимается, по мнению Эндрю. Нестерпимое желание быть рядом с Ридусом постоянно борется в Линкольне с аналогичным по силе - держаться от него подальше. Поэтому во время съёмок между сценами Эндрю постоянно торчит у Нормана в трейлере и курит, а после завершения съёмочного дня старается испариться. Хотя Норман уже несколько раз звал пропустить с ним по баночке пива. И, видимо, нужно было соглашаться раньше. Это случается в один из обычных полных рабочего процесса дней после съёмок очередной сцены с Норманом. Он всегда чертовски хорош собой, а сегодня и вовсе сводит с ума - внимательно глядящий на Эндрю своими лисьими глазами, а потом сгребающий за грудки и вжимающий в стену. По сценарию, герой Нормана должен призвать к разуму героя Эндрю. И Линкольн запарывает к чертям все двенадцать дублей, потому что его мозг просто отказывается воспроизводить необходимую реплику, пока Эндрю тонет в этих синих омутах глаз. Режиссёр в конечном счёте решает, что актёры просто устали и пора заканчивать, как он выражается, это безобразие. И переносит сцену на завтра. Линкольн тут же выпутывается из цепких рук Нормана и в минуту скрывается за дверью своего трейлера, где сразу сбрасывает одежду и отправляется в душ. Он включает прохладную воду и только надеется, что успел уйти раньше, чем кто-нибудь из коллег заметил его состояние. Душ не помогает и Эндрю ничего на остаётся, как попытаться помочь себе рукой. Он обхватывает пальцами собственный горящий член и честно пытается представить себе жену, которую не видел уже несколько недель. Эндрю всё ещё боится признаться себе, что почти совсем не скучает по ней и пытается сопротивляться, когда образ Гаэль сменяется небритым лицом Нормана. Его сводящая с ума родинка над губой, каждый раз вызывающая непреодолимое желание коснуться её губами, небрежно спадающие на лицо волосы... Эндрю не требуется много времени, чтобы достигнуть разрядки. И ему становится гораздо легче. В трейлере стоит духота. Кондиционер не то сломался, не то просто не помогает - Эндрю включил его на максимум, но дышать всё равно нечем. Всему виной жара, стоящая на улице. Июль в Атланте просто адский. Сквозь опущенные жалюзи пробивается немилосердно палящее полуденное солнце. Ни дуновения ветерка. Эндрю всерьёз жалеет, что в его холодильнике нет запаса освежающего ледяного пива, как у Нормана. Опять Норман. Весь мир Эндрю, все мысли и сны (мокрые сны, как у подростка - позорище!) теперь крутятся вокруг него. - Будь ты проклят, Норман Ридус, - в сердцах бросает Линкольн и со стуком ставит на стол опустошённый стакан с остатками льда на дне. - За что это я должен быть проклят? - бархатный голос за спиной заставляет резко обернуться. Любопытный взгляд синих глаз обращён на Эндрю, коробка с пивом, тихо звякнув, опускается на стол. - Что ты здесь делаешь? - Да вот, пиво принёс, - кривая улыбка, - А ты меня тут проклинаешь хрен знает за что! - Норман бросает в Эндрю бутылкой, и тот её неловко подхватывает, едва не уронив, пока Ридус открывает себе другую. - Ты принёс ящик пива в середине рабочего дня? - А в другое время тебя не выловить! Вот я и подумал: не хочешь выпить со мной вечером - выпьем днём. В ответ на удивлённо поднятые брови, Норман откидывает голову и громко хохочет. - Да расслабься, приятель! Грег отпустил на сегодня всех, я только что узнал. Эндрю думает, что теперь-то расслабиться будет точно сложно. Он вздыхает, делает глоток из своей бутылки и опускается на диван рядом со своим личным проклятием. Некоторое время они молчат, а потом... - Твоя жена знает? Вопрос застаёт Эдрю врасплох и он вздрагивает. - О чем? - О том, что у тебя стоит на меня, - Ридус говорит так, будто для него это совершенно нормально. Эндрю, как раз делавший глоток, от неожиданности давится пивом и начинает кашлять. - Ч-что? Вместо ответа Норман притягивает к себе отчаянно хватающего ртом воздух Линкольна и накрывает его губы своими. Эндрю понимает, что не может противиться его поцелую, его языку, настойчиво проникающему ему в рот, его напористости. И с ужасом чувствует, как наливается кровью член. А потом руку Нормана на нём, и не может сдержать рвущийся наружу стон. - Твою мать, - только и может произнести Эндрю, когда Норман его отпускает. Ему хочется одновременно врезать Ридусу и умолять его о продолжении. Он тяжело дышит и не может оторвать глаз от этого невозможного мужчины с лисьими глазами, в которых, против ожидания, нет ни намёка на насмешку. Зато есть страсть и желание, наличие которого удивляет Эндрю и сводит его с ума. А ещё - рука Нормана всё ещё на его члене. - Что ты, черт возьми, делаешь? - Пресекаю твои хреновы попытки отмазаться, - задетая ногой стоявшая на полу бутылка падает и остатки пива растекаются по полу трейлера. Горячее дыхание Нормана на губах сводит Эндрю с ума и он, послав всё к чертям, вновь тянется за поцелуем. Он никогда не думал, что может получить желаемое. Что Норман, похоже, хочет этого ничуть не меньше. Его горячие колючие поцелуи по всему телу разжигают огонь, сводят с ума, заставляют раскрыться. Когда губы Нормана обхватывают головку члена Эндрю, это оказывается настолько волшебно, что он уверен, что умер и попал в рай. Он старается не думать, где Ридус научился ТАК делать минет, но язык этого мужчины творит чудеса. Линкольн только не понимает, почему ему не позволено достигнуть разрядки. Он теряется во времени и пространстве, позволяет Норману делать всё, что тот пожелает. Даже то, что он обливает его пивом, а затем методично слизывает напиток с кожи, не кажется Эндрю чем-то ненормальным или хотя бы странным. Когда Норман входит, кажется, больше не существует ничего вокруг, кроме них двоих. Первоначальная боль через пару минут сменяется удовольствием и как-то забывается. Эндрю наслаждается каждым мгновением, проведённым с Норманом, жадно вдыхает его запах, целует, втягивая губами ароматную кожу и оставляя следы на ней. Наплевать на всех. Важно лишь то, что сейчас хорошо им обоим. После, расслабленно потягивая пиво, Норман признаётся, что всё его поведение, намеки и приходы к Эндрю в душ были ни чем иным, как попытками соблазнить его. Проходивший мимо трейлера Грег Никотеро, только удовлетворенно хмыкнул, услышав приглушённые стоны двух мужчин. Теперь-то он точно знал - съёмкам сериала отношения этих двоих больше не помеха.