Блядская родинка

Свет был потушен, классный кабинет был пуст. Суга остановился, прикидывая, куда еще мог пойти этот балбес. Выпускной уже полчаса как начался, а Дайчи он так и не нашел. Решив глянуть в кабинете медсестры, он резко развернулся и, сделав шаг, столкнулся в дверях с Савамурой. Он почему-то показался ему потрепанным, взволнованным и немного подавленным. По нему трудно было что-то сказать, но уж что-что, а состояние своего лучшего друга Коуши определял на раз-два. Отводя взгляд, он прикрыл дверь и сделал несколько шагов навстречу Суге, продолжая молчать — теперь их разделяло не более полуметра. За много лет дружбы они, конечно, находились и куда ближе друг к другу, но эта напряженность определенно не нравилась Сугаваре. Он уже открыл рот, чтобы спросить, что случилось, но Дайчи оказался быстрее. — Я хотел поговорить с тобой, — тихо сказал он, поднимая глаза, — это очень важно. — Окей, я весь твой, — серьезно ответил Сугавара, складывая руки на груди и пытаясь натянуть милую улыбку, но вышло плохо. Ему было очень непривычно видеть друга в таком состоянии, и его это немного пугало. Не зная, что и думать, Суга уже успел приготовиться к худшему. А произошло именно то, чего он совершенно не ожидал. Даже представить себе не мог, что такое может случиться. Дайчи вдруг резко приблизился к нему, несильно схватил за предплечья и поцеловал. Легко, нежно, почти неуловимо, лишь на пару секунд задержавшись на его губах, тут же отстраняясь. Но даже этого хватило, чтобы Сугавара успел понять, что сейчас чувствовал Дайчи — волнение, смятение, страх. Оторвавшись от его губ, Дайчи неуверенно заглянул ему в глаза, ожидая реакции, которой не последовало. Суга просто растерялся. Уставился на него своими выразительными карими глазами, не в состоянии что-либо ответить. Коуши заволновался, чувствуя, как учащается его пульс. Под внимательным взглядом он никак не мог собрать мысли в кучу и принять единственно верное решение. Кажется, впервые в жизни он был полностью дезориентирован. Отпустив его левое предплечье, Савамура неуверенно, как-то осторожно взял его холодную руку в свою, и слегка погладил большим пальцем тыльную сторону ладони, продолжая пристально смотреть ему прямо в глаза. Сердце сладко трепетало от какой-то непонятной нежности, которую он испытывал к этому человеку. Ему страшно хотелось приласкать Коуши, прикоснуться к его лицу, пригладить непослушные волосы, заставить поверить в искренность своих чувств. Сугавара был, мягко говоря, в шоке. Он смутился, покраснел и отвернулся, пряча глаза, но вырываться или отстраняться не собирался. Дайчи мягко уткнулся носом ему в висок, наслаждаясь первыми ощущениями близости, и тихо прошептал в самое ухо: «Ты мне нравишься, Сугавара... Я совсем недавно это понял, но, похоже, со мной все очень плохо. Я не знаю, что с этим делать». Коуши замер. Кажется, даже забыл как дышать. Что ему делать? Что отвечать? Броситься ему на шею с воплями, что он тоже к нему не равнодушен? Или может успокоить его, сказать, что сам чувствует то же самое? Но, черт, он хотел этого, и был благодарен Дайчи за то, что тот смог сделать первый шаг. Суга был не шибко силен в таких делах, поэтому просто поднял на него глаза, осторожно взял его лицо в свои руки и попытался поцеловать, но ошарашенно дернувшийся Дайчи не дал ему этого сделать. Секундная пауза. Оба смотрят друг другу в глаза. И у каждого в голове крутится только один вопрос: что я вообще творю? Даже Савамура, когда решил признаться Коуши, никак не ожидал, что тот ответит ему взаимностью. Он был готов абсолютно ко всему, но уж точно не к такому повороту. Конечно, вежливый Суга не послал бы его и не стал бы кричать или истерить, но сейчас он был явно не против происходящего. Два натурала, блядь. Похоже, им уже давно надо было поговорить на эту тему. Но в том, что ты неровно дышишь к лучшему другу было сложно признаться даже самому себе. И слава богу, что теперь все разрешилось и встало на свои места. Если неуверенный Суга был уже готов поставить на всем этом крест, то Дайчи не собирался вот так просто его отпускать. Должно быть, он тот еще собственник, хоть и хотел лишь быть до конца честным с Сугаварой. Сейчас им обоим уже казалось, будто бы они встречаются целую вечность. Что так всегда было, есть и будет. И по-другому уже просто не может быть. Как будто сама Вселенная только и ждала того момента, чтобы свести их вместе. Сейчас это казалось таким естественным и обыденным. Наверное, так всегда и происходит, когда дружба перерастает в симпатию, а потом и в любовь. Так если чувства взаимны, то почему бы и... да? Савамура, проведя пальцами по виску, убрал волосы от его глаз, установив зрительный контакт. Он просто смотрел Сугаваре в глаза. Сугавара смотрел в его. И оба улыбались. Одними лишь глазами, едва заметно, но все и так понятно без слов. Для этих двоих они просто всегда были излишни. Коуши, приободрившись такими переменами в настроении, немного осмелел, потянул парня на себя за воротник пиджака, коснулся слегка приоткрытым ртом чужих губ. Он запоздало понял, что довольно фигово целуется, ибо девушек у него было всего ничего, но Дайчи уже сгреб его в свои объятия, практически лишая возможности самостоятельно стоять на ногах. Хотя бы в этот момент, который, может, никогда больше и не повторится, они оба принадлежали друг другу. Даже еще не отдавая себе в этом отчета, шли на поводу у разбушевавшихся чувств, выливая друг на друга истерзанные бесконечным ожиданием эмоции, задыхаясь вдвоем от робкого призрачного счастья. Дайчи, будто не веря в происходящее, легко касался холодными пальцами к лицу Коуши, гладил его по щеке, по мягкой линии скул, перебирал нависшие на лоб тонкие пряди волос. Он видел, как дрожат его зажмуренные веки, как он боязливо поверхностно дышит, и сильнее прижимается к нему, греясь в тепле первых неумелых прикосновений, легких, трепетных, таких волнительных и оттого особенно неловких, в которых чувствуется ничем не прикрытая искренность и симпатия. Всего слишком много: ощущений, тепла, эмоций, прикосновений. Так много, что реальность отходит на второй план, растворяется в бесконечной нежности и мягких, горячих, сладких поцелуях, от которых разливалось приятное тепло, и слегка щекотало внизу живота. Дайчи медленно и чувственно водил кончиком языка по изрядно покусанным, каким-то болезненно-горячим губам Коуши, стараясь не тревожить свежие ранки, от солоновато-металлического привкуса которых даже слегка подташнивало, и кружилась голова. Какой же Суга все-таки дурак: вечно отчитывал всех и вся, чтобы те, когда волнуются, не кусали губы, кутикулу, не ломали пальцы — а сам хорош. Вечно ему нет дела до себя любимого. Идиотская черта. И Дайчи она в нем бесит. Приходится постоянно за ним следить: чтобы вовремя лег спать, не пропустил завтрак, надел перчатки, шапку, не перестарался на тренировке. Хотя, ясное дело, все всегда получалось наоборот. Наверное, именно поэтому Дайчи всегда относился к Сугаваре с какой-то особой нежностью и трепетом, считая своим долгом защищать его от всего мира и, собственно, от самого Коуши. На самом деле, он уже давно задумывался о том, что ему с ним несказанно повезло, потому что таких идеальных людей попросту не существует. Мягкое тепло его тела успокаивало Сугу, обволакивало со всех сторон, умиротворяя и заставляя забыться. Доверив Дайчи инициативу, ему оставалось лишь наслаждаться поцелуями, доверчиво жмурясь, ластиться к его рукам, позволяя им скользить везде, уже не вздрагивая от каждого прикосновения. Савамура мягко гладил его по спине ласковыми, расслабляющими движениями, чувствуя, как Коуши, счастливо улыбаясь ему в губы, подставлялся всем телом под его нежные прикосновения, выгибался навстречу, чуть ли не мурча от удовольствия в объятиях, и успевал беспардонно лапать того за задницу. Дайчи и сам уже не мог удержаться, лез руками под одежду, откровенно наслаждаясь млеющим в его руках парнем, который, судя по всему, был просто восторге от его непристойных намерений. А Суге доставляло, что он уже не мог сдерживаться — впервые за долгое время Коуши ощутил себя желанным и по-настоящему кому-то нужным. Савамура чувствовал его под своими руками, такого горячего и мягкого; чувствовал, что ему все это действительно нравится, что Суга хочет этого не меньше, чем он сам. И Коуши знал, что сейчас он может полностью довериться Дайчи. Ему было приятно даже просто осознавать тот факт, что он держит все под контролем. И хотелось сделать так же приятно в ответ, хотелось, чтобы он знал, как важен для него и необходим, хотелось подарить ему немного своей ласки, нежно гладя по шее, щекам, подбородку, касаясь горящих ушей кончиками пальцев. Может, все же, стоило посопротивляться хотя бы для виду? Да ну, бред какой-то. Дыхание постепенно становилось глубже, тяжелее, по телу разливалась приятная слабость. Дайчи крепко, но в тоже время нежно прижимал Сугавару к себе, одной рукой обвивая за пояс, а другой поглаживая по спине и затылку. У Суги от волнения дрожали колени, ноги просто подкашивались, и все, что он мог, это обвить руки вокруг шеи Дайчи, прижимаясь еще ближе. Он запускал пальцы в его короткие, слегка колючие волосы, приятно щекотавшие ладонь, играл с ними, ерошил, просто нежно гладил по голове. Савамура, тоже зарывшись рукой в его мягкие волосы и чуть сжав их, притянул парня поближе к себе, углубляя поцелуй. Снова проведя языком по губам разомлевшего парня, он проник языком в его рот, ощущая привкус сладкой пасты. Суга не открывал глаз, полностью сконцентрировавшись на своих ощущениях и безвозвратно отдаваясь на милость Дайчи. Коуши не хватало воздуха, и он довольно резко отстранился, тяжело дыша и пытаясь восстановить дыхание. Видимо, он был не в курсе, что дыхание задерживать совсем необязательно. — Через нос дыши, девственник хренов, — посоветовал ему Дайчи, снисходительно улыбаясь. Суга мог бы и обидеться, но такие ничего не значащие взаимные подъебы были неотъемлемой частью их отношений. Поэтому он как обычно пропустил колкость мимо ушей и сделал так, как ему сказали. Дайчи снова взял инициативу в свои руки и возобновил поцелуй. Легкими касаниями языка он проходился языком по ровным рядам зубов, облизывал внутреннюю сторону губ, нежно скользил по небу, от чего Сугаваре становилось немного щекотно. Он делал это медленно, с особой нежностью, придавая поцелуям легкий оттенок страсти, упиваясь искренностью Коуши, который быстро перенял его манеру целоваться и старался отвечать ему со всей пылкостью, на которую только был способен. Савамура, все так же обнимая Коуши и не разрывая поцелуя, медленно доковылял до широкой парты классрука и усадил на нее несопротивлявшегося парня. Страсть и возбуждение захлестывали обоих, и теперь они бы уже ни за что не смогли оторваться друг от друга. Поцелуи плавно стали перетекать в логическое завершение вечера. Это было так неправильно и спонтанно, что заводило обоих лишь еще сильнее. Все равно уже нечего было терять. Суга мягко улыбался, глядя Дайчи прямо в глаза и ласково поглаживая его ладонями по бокам. Под пальцами неприятно шуршала одежда, мешая насладиться наверняка приятной на ощупь кожей, но даже через ткань чувствовался исходящий от нее жар. Савамура устроился между разведенных ног, прижимаясь к Коуши, заставляя его почувствовать свое возбуждение. Сугавара шумно выдохнул и отвернулся, заливаясь краской, а Дайчи, довольный собой, на секунду отстранился, рывком стащил с себя пиджак и кинул на стул, затем быстро развязал галстук и принялся за рубашку. Суга тоже попытался снять с себя верхнюю часть одежды, чуть не вывернув руки, он кое-как снял пиджак, и, путаясь в пальцах, никак не мог справиться с этими пуговицами: они не поддавались, несмотря на все его старания, потому что руки у него дрожали как у последнего алкаша, а надо было еще как-то расстегнуть и снять с шеи бабочку. На помощь ему, естественно, пришел Дайчи, быстро расправившись с пуговицами и распахнув полы белоснежной рубашки. Коуши податливо повел плечами, помогая стянуть с себя одежду, но Савамура не спешил его раздевать. Взяв его ледяные ладони в свои, он легко провел носом по щеке, успокаивающе поцеловал Сугу в уголок губ, так и оставив его сидеть в бабочке и с болтающейся на локтях рубашкой. Извращенец. — Ну нихера ж себе! Суга вздрогнул и резко повернул голову на звук. Дайчи же лениво обернулся, уже представляя, как потом за гаражами сломает нос дерзкому нарушителю их идиллии. Опершись локтем о косяк, в дверях стоял местный альфа-самец Ойкава Тоору, без стеснения в упор смотря на парней, и гаденько ухмылялся, явно не собираясь выметаться из кабинета. Петух явно требовал хлеба и зрелищ. Коуши был готов просто провалиться сквозь землю со стыда. Конечно, такой ситуации стоило ожидать, и об этом надо было подумать заранее, но они оба были слишком заняты друг другом, чтобы вспомнить о незапертой двери. Сейчас он об этом жалел. В голове не было никаких мыслей или отмазок на этот счет, и поэтому он просто сильнее прижался к Савамуре, пряча лицо у него на груди, щекотнув челкой нежную кожу. «Может, просто вежливо попросить его уйти? Что он, не человек, что ли? Должен же понимать», — пронеслось у него в голове. — Чего тебе, Тоору? — спокойно, но с нескрываемым раздражением спросил Дайчи, демонстративно приобнимая откровенно льнувшего к нему Коуши и кладя руку ему на светлую макушку, чуть взъерошивая волосы. — Если у тебя ничего важного, иди куда шел. — Да ничего такого. Просто ищу кое-кого, — даже как-то дружелюбно ответил Ойкава, убирая обе руки в карманы и собираясь уже уйти, но все же, усмехнувшись, добавил: — Не думал, что кто-то окажется настолько дерзким, чтобы заниматься подобным в классном кабинете. — Вали уже, а, — снова попросил его удалиться Дайчи. Но ему в голову вдруг пришла гениальная мысль. — Хотя, подожди. У тебя гондоны есть? — Естественно, — даже как-то удивился Тоору, расплываясь в ухмылке. — На выпускной же шел как-никак. И как будто в подтверждение своих слов, запустил руки в карманы и вытащил оттуда штук десять кондомов. — Одолжи мне парочку, тебе этого все равно много будет, — попросил, усмехаясь, Савамура. — Да бери сколько хочешь. Но — чтоб ты знал — мне просто жаль Коу-чана, — заявил он, пытаясь разглядеть за широкой спиной капитана напуганного Сугавару. Дайчи протянул руку, чтобы взять благородно одолженные им презервативы, но Ойкава, подойдя ближе, многозначительно положил их на парту. — Я, кстати, случайно услышал, что Иваизуми собирался выйти на улицу после вручения аттестатов и немного прогуляться, — не остался в долгу Савамура. Ойкава подозрительно сощурился, но, видимо, решил поверить ему на слово и не терять времени зря. Пробурчав что-то вроде «не буду вам мешать», он быстро, почти бегом, вышел из кабинета. — Вроде пронесло, — выдохнул Дайчи, когда шаги совсем стихли. — Окажись на его месте кто-нибудь другой, мы бы так легко не отделались... Бля, да сними ты уже эту гребаную бабочку! — вдруг смешно раздражился он, повысив голос, в очередной раз наткнувшись на проблему взглядом, напрочь забыв, что вообще хотел сказать. — Да уж, повезло, — хихикая, согласился Суга, поднимая взгляд на Савамуру и упираясь сзади руками о парту. — Никогда бы не подумал, что нетрадиционная сексуальная ориентация Ойкавы-сана спасет нам жизнь. — А сам-то? — заметил Дайчи, хитро прищурившись и придвинувшись ближе. — Вот только не говори мне, что все еще считаешь себя натуралом, — шепнул он низким голосом ему в самое ухо, стянув, наконец, с него рубашку. От щекочущего горячего дыхания Коуши бросило в жар, по спине пробежали мурашки, от прикосновений чужой обнажённой кожи он чуть не задохнулся, уперся ладонями в грудь Савамуры, пытаясь отстраниться и просунуть для верности колени между ними. Сугавара до жути боялся щекотки, поэтому именно сейчас ему приспичило вырываться, но ему этого, конечно, сделать не позволили. Зная, как Суга реагирует на такое, Дайчи продолжал шумно дышать в область его уха и шеи, шепча всякие нежные глупости и удерживая в своих тисках трепыхавшегося парня. Суге было уже совсем плохо от такого произвола. Внутренности сводило от сладкого трепета, становилось невыносимо жарко и душно, дышать удавалось с трудом. От нахлынувшего удовольствия он даже, кажется, забыл, как это делается. Мысли путались, разум затуманивался. Он чувствовал, как плавится в чужих руках, продолжая отдавать Савамуре всего себя, желая во что бы то ни стало дойти сегодня до конца. Сугу била мелкая приятная дрожь, от прикосновений по телу будто бы проходили электрические заряды, он резко вздрагивал каждый раз, когда холодная пряжка ремня касалась разгоряченной кожи на животе. Коуши неосознанно пытался свести колени, увернуться, ускользнуть от вездесущих рук Дайчи, который ощупывал пальцами его ребра, проступавшие при каждом надрывном вдохе, гладил его по спине, животу и бокам, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. Но вскоре Суга сдался, уронил голову ему на плечо и зажал рот рукой, пытаясь сдерживать сквозь стиснутые зубы глухие стоны. Такое зрелище определенно заводило Савамуру: зацелованный, раскрасневшийся, смущенный Сугавара, с затуманенными глазами и дико расширенными зрачками, не мог не возбуждать. Нежно зачесав пепельные волосы ему за ухо, он принялся медленно целовать его внешнюю часть. Тепло и мягкость губ Савамуры сводили бедного Сугу с ума. Вцепившись в его плечи и поджав колени, он шумно и часто дышал, опаляя своим горячим дыханием шею брюнета, которая уже ощутимо жглась от его частых шумных выдохов. Дайчи медленно проводил губами вокруг его ушной раковины, едва касаясь ее краешков, продолжая мягко дышать. Кончиком горячего языка он нежно исследовал все впадинки и возвышенности его ушка, иногда покусывая, посасывая, потягивая губами и зубами мочку уха. Такие прикосновения раз за разом бросали Сугавару в дрожь, заставляя выгибаться и резко вжимать голову в плечи. Аккуратно сжав рукой волосы в височной области, Савамура наклонил его голову так, чтобы было удобнее целовать везде, где только пожелает его похотливая душонка. Суга уже смирился с тем, что больше не контролирует ситуацию. Он просто отдался течению и получал от происходящего удовольствие, продолжая судорожно хвататься за парня руками и ногами, чтобы не стечь лужицей под стол. Но все это было излишне: Дайчи крепко и уверенно обнимал его, удерживая в своих горячих объятиях чуть ли не тающего от его поцелуев Коуши. Продолжая придерживать его за волосы, он приник губами к чувствительной области за ухом, уловив едва различимый запах шампуня. Насыщенный сладкий, терпкий и в тоже время прохладный, освежающий аромат мяты так изысканно оттенялся молочным шоколадом с мягкими нотками ванили. Просто невероятное сочетание, которое напрочь сносило Дайчи крышу. Он никак не мог им насладиться, жадно и глубоко вдыхая снова и снова такой манящий аромат, зарываясь носом в шелковистые волосы. Ему казалось, что, смешиваясь с естественным запахом тела, он раскрывался в полной мере, обнажая все свои грани, и его не мог забить даже горьковатый парфюм. Савамура никогда бы не подумал, что такой запах вообще может подходить парню, но в случае с Сугой не было никаких сомнений. Это был определенно его аромат, и Дайчи мог наслаждаться им, по крайней мере, целую вечность. Вот так, просто обнимая его и вдыхая такую приятную сладость. Немного придя в себя и оставив волосы Сугавары в покое, он вернулся к его шее, хоть нос все еще щекотал этот наркоманский запах. Последовал легкий поцелуй в шею, под подбородком, сбоку и сзади. Коуши продолжал откидывать голову, подставляя ему беззащитную шею и предоставляя полную свободу действий. Дайчи прикасался губами к бледной коже, делал вдох или выдох и тут же отстранялся, перемещаясь в другое место. Трепетно и нежно, не оставляя засосов, он целовал боковую область шеи, лишь иногда мягко пощипывая одними губами, спускаясь от ушей вниз; медленно, почти мучительно ласкал бледную кожу кончиком языка, сопровождая поцелуи глубоким, горячим дыханием, заставляя Сугавару тонуть в удовольствии, отвечать на каждое его прикосновение, вздрагивать у него в руках, и хрипло, на грани слышимости стонать. Дайчи почти ощущал, как гулко билась на шее трепещущая жилка, как влажно дергался кадык, когда Коуши сглатывал, очень остро ощущая каждое его прикосновение, каждый вдох-выдох на своей коже. От щекочущих, но таких приятных ощущений у него закатывались глаза и непроизвольно сжимались пальцы у Дайчи на загривке, чуть оттягивая волосы. Спустившись ниже и чмокнув Сугу в острое плечо, Савамура снова взял его ладонь в свою, вытягивая его руку и осыпая нежную кожу на внутренней стороне легкими поцелуями от сгиба локтя до изящной кисти и обратно. Он проводил по коже чуть приоткрытыми губами, иногда слегка задевая ее носом, проходился по выступающим венам, обводя их кончиком языка. Пробежавшись лаской по запястью, он попробовал отыскать губами пульс, который уже и так участился до невозможности, а его обладатель был уже давно готов шлепнуться в обморок. Прижимая его руку к своей щеке и продолжая пристально смотреть Сугаваре в глаза, Савамура коснулся губами внутренней стороны ладони, легкими круговыми движениями оставляя на чувствительной коже несколько щекочущих поцелуев, затем поднялся выше, уже касаясь щекой мягких подушечек пальцев. Его мягкие губы отчетливо чувствовали каждый изгиб тонких пальцев, каждую линию на его ладони. Ласково держа его за запястье, он вобрал кончик среднего пальца себе в рот и слегка сжал губами, продолжая при этом все так же томно смотреть ему прямо в глаза. Коуши не выдержал. Сжался, втянул голову в плечи и отвел взгляд. К таким нежностям он был явно не готов. Но все, что бы ни делал Дайчи, было приятно. Чертовски, блять, приятно, сука. Коуши уже изнемогал от желания, но Дайчи не собирался вот так просто взять его. Это было бы слишком легко. Закончив манипуляции с руками, он вернулся к его лицу, припадая к сухим, но все еще таким мягким губам, требовательнее, бесстыднее, развязнее. Савамуре с каждой минутой становилось все труднее сдерживать себя, видя, как как самоотверженно Суга ему отдается, кажется начав входить во вкус и ловить от происходящего нереальный кайф, увлекая Дайчи в глубокий поцелуй, упираясь носом в щеку и щекоча длинными ресницами кожу вокруг глаз, притягивая ближе к себе двумя руками за шею, совершенно позабыв о стеснении. Все отошло на второй план. Даже тот факт, что их могли запалить в любой момент, придавал ощущениям еще большую остроту. Суга уже не мог нормально соображать или вообще как-то контролировать себя. Инстинкты уже давно взяли над его самообладанием верх. Сейчас он просто хотел быть еще ближе к этому чертовому Дайчи, который так быстро им овладел. Постепенно делая поцелуй более поверхностным и мягким, Дайчи отстранился. Легко мазнув губами недовольного парня по виску и скуле, он спустился к основанию шеи, ключицам и плечам, дразняще, едва ощутимо касаясь тонкой кожи. Позволив себе чуть прикусить выпирающую ключицу, он продолжил измываться над и так уже возбужденным до предела Сугой, который никак не мог привыкнуть к такому раскладу дел и резко дергался каждый раз, когда чужие губы оказывались слишком близко к его чувствительной шее. Дайчи легко провел горячими ладонями по животу Коуши, чувствуя, как тот втягивает его и непроизвольно напрягает мышцы пресса. Несколько раз как будто бы случайно задевая ноющие соски, Савамура ощущал, как Сугавара замирает, задерживает дыхание и чуть выгибается, стараясь быть еще ближе. Склонившись к его груди, слыша, как глухо бьется чужое сердце, Дайчи медленно обвел ореолу вокруг соска мягким языком, слыша над ухом слабый всхлип. Взяв в рот один сосок, он прижал его языком к верхней губе, начиная слегка посасывать, вызывая у Суги дрожь и спазмы наслаждения по всему телу. Оттянув пальцами края ореолы, чуть растягивая кожу и делая ее более чувствительной, Савамура прихватил сосок зубами, дразня кончиком языка, то расслабляя, то напрягая язык, иногда покусывая и оттягивая на себя. Свободной рукой он ласкал другой кончиками пальцев, иногда ощутимо сжимая и царапая. Сугавара уже не может разобрать где и что, буквально ощущая, как у него едет крыша. И Дайчи, опьяненный своей бесконечной властью над ним, лишь сильнее распалялся, с упоением гладя, сжимая, пощипывая и лаская его соски, сопровождая все это глубоким и жарким дыханием. Коуши все время что-то там невнятно скулил ему на ухо, чуть ли не плача. Взгляд поплыл, ресницы едва заметно дрожали, он прерывисто хрипло дышал, а на бледных щеках проступил яркий румянец. Сейчас его светлые волосы, всегда аккуратно зачесанные назад, сильно растрепались, спадая на лоб и глаза. Дайчи никогда раньше не видел всегда спокойного и серьезного Сугу в таком состоянии. От такого его мозг, кажется, просто размягчался и медленно, но верно перетекал из головы в член. Расстегнув его брюки, он подхватил Коуши в районе ребер одной рукой, стянув их с бедер и же усадив парня обратно. Сугавара быстро скинул с себя обувь, посильнее ухватился руками за парту, чтобы не съехать вместе со штанами, когда Савамура потянул их на себя. Закончив с одеждой и оставив его в одних трусах и носках, Дайчи вернулся к его торсу, продолжив ласкать, вылизывать плоские кубики пресса, покрывать поцелуями. Каждый раз спускаясь губами к низу живота, он возвращался к груди, начиная все заново. Савамура дразнил его, извращался как мог, зная, что каждая минута ожидания отдается в паху тянущей болью. Суга снова часто дышал от этих непередаваемых ощущений теплых влажных губ на собственной коже. Наверное, он никогда к ним не привыкнет. Чужой язык обжигал и оставлял влажные следы на центральной линии живота. Подув струей холодного воздуха на мокрую дорожку, Дайчи почувствовал, как Коуши, резко дернувшись, слегка царапнул его по спине. Несильно, скорее всего даже не оставив следа, боясь сделать больно, хоть Савамура был совсем не против того, чтобы Суга расцарапал ему до крови всю спину. Только мысль об этом приносила ему какое-то мазохистское наслаждение. Отцепив от себя дрожащего парня, заставив его упереться сзади руками о парту и шире раздвинуть ноги, он опустился перед ним на колени, скользнув ладонями по ногам, и стягивая с него носок. Устроившись поудобнее, Савамура, чуть щекотнув, взял его за свод стопы и коснулся губами острой косточки на щиколотке. Блять. Это было уже слишком. Суга просто выпал в осадок. Все. Конечная. Дальше только космос. Он хотел что-то закричать, запротестовать, поднять своего капитана с колен, но щемящее волнение железными тисками сжало внутренности, выбивая весь воздух из легких и не позволяя нормально дышать. Словно рыба, выброшенная на лед, Суга беспомощно хватал ртом воздух, пятясь хотя бы немного успокоиться, прийти в себя и унять эту раздражающую дрожь во всем теле. Его колотило, бросало то в жар, то в холод; он краснел, бледнел, отворачивался, лишь бы не видеть уже того, что творил с ним Савамура. Переместив ладонь на ахиллово сухожилие и скользнув выше, Дайчи прижался носом и щекой к его голени, поднимаясь к колену, которое представляло из себя один большой незаживающий синяк. Взяв парня за икру и вытянув его ногу, он хотел коснулся губами чувствительного места под коленом, но, приблизившись, так и не успел ничего сделать, случайно сделав резкий выдох. Несчастный Сугавара, которому было дико щекотно просто от всего и всегда, резко дернулся, пытаясь согнуть ногу в колене и притянуть к себе. Дайчи бесцеремонно закинул его колено себе на плечо, утыкаясь носом в бедро и довольно смотря на Коуши, который сидел, едва дыша, с широко распахнутыми глазами, чуть ссутулившись и судорожно вцепившись в свое левое запястье. Теплые ладони Савамуры снова скользнули по ногам, прошлись по нежной коже внутренней стороны бедра и легли Сугаваре на талию, легко поглаживая кончиками пальцев трогательно выпирающие тазобедренные косточки. Коуши не был хилым или субтильным, наоборот, у него было красивое, гибкое, натренированное тело, с фактурными мускулами и сухим рельефом мышц. И Дайчи, не стесняясь, с обожанием любовался обнаженным телом, хоть и считал, что из-за бледной кожи вкупе с сильной худощавостью, Суга выглядел довольно тщедушно: прощупывались буквально все косточки и мышцы вместе с сухожилиями, синеватые вены просвечивали по всему телу. «Надо будет его потом откормить как следует», — думал Савамура, проходясь оценивающим взглядом по дрожащим бедрам. Он уже начал стягивать с него трусы, когда Коуши вдруг начал активно сопротивляться. — Нет, нет, не надо... пожалуйста, подожди, стой... дай мне, — сбивчиво шептал он, отталкивая его руки и подтягивая колени к груди, заставляя ничего не понимающего Дайчи отстраниться. Довольный тем, что его отпустили и дали возможность хоть что-то сделать самому, Суга, как-то странно улыбаясь и озорно глядя на Савамуру, неуклюже спрыгнул с парты. Заинтригованный Дайчи даже отсел подальше, позволяя ему его маленькую шалость ну или что он там хотел провернуть. Сделав шаг, Коуши чуть не упал, пошатнувшись на слабых ногах, и резко вставший Савамура поспешил его поддержать, но Суга решил по-другому. Приобняв ошарашенного Дайчи, прижимаясь всем телом и не давая ему возможности двигаться, он медленно сполз вниз, коснувшись костлявыми коленями холодного пола. До Дайчи наконец дошло, что он собирается делать. Низ живота свело легкой судорогой, и его прошибла сильная дрожь, то ли от нервов, то ли от предвкушения, перед глазами потемнело от дикого возбуждения и желания. Его и так уже всего трясло, просто колотило от одного вида полуголого Коуши на коленях перед ним. Коуши, мать его, Коуши, который должен смущаться от одного произнесенного вслух слова «минет», и который сейчас откровенно провоцировал его, смотря на него таким доверчивым поплывшим взглядом. Его красивых губ коснулась смущенная или даже какая-то виноватая улыбка, отчего Дайчи стало как-то не по себе. — Эй-эй, ты чего? — обеспокоенно спросил он, склоняясь к парню и пытаясь его поднять. — У меня все под контролем, не мешай, — недовольно одернул его Коуши, отмахнувшись от протянутых рук, и, приподнявшись на коленях, начал более или менее уверенными движениями расстегивать на нем брюки. — Я в интернете читал, как это делается, — довольно заявил он, расплываясь в хитрой улыбке. — Сари, как умею. «Чего? Зачем? Господи, чего он там начитался?» — в ахуе думал Дайчи, но сказать ничего так и не успел: Суга шустро стащил с него брюки, забирая всю инициативу в свои руки, не оставив прифигевшему Савамуре и шанса. Сдавшись под его напором, Дайчи положил ладонь ему на голову, и в его сознании успела промелькнуть мысль о том, что у него, похоже, появился новый фетиш: ему так нереально доставляли эти мягкие, пушистые волосы Коуши, сейчас слегка влажные и очаровательно топорщившиеся во все стороны. Савамура завороженно приглаживал всклоченные прядки, ласково перебирал, массировал кожу кончиками пальцев, слегка почесывал на затылке, где это особенно приятно, гладил Сугавару как котенка. Плавным движением, пропуская волосы сквозь пальцы, заводил назад непослушную челку, зачесывал за уши выбивающиеся волны, с наслаждением наматывал их на пальцы. Он, наверное, уже никогда и не вспомнит, что с ним происходило дальше. Суга, все еще боясь, что Савамура его одернет, так и не позволив ничего сделать, вцепился в его бедра, скользя по нежной коже живота пальцами, губами, носом, щекой, слыша, как быстро сбивалось дыхание Дайчи. Он оттянул зубами резинку трусов, подцепив пальцами края нижнего белья, слегка приспустил и начал покрывать легкими поцелуями покрасневшие места, где остались яркие следы от тугой резинки, прошелся по ним кончиком горячего языка, растирая раздраженную кожу, ставшую намного более чувствительной. Съезжая с катушек от собственной наглости, он накрыл ладонью его пах, поглаживая напряженный ствол, довольно ощутимо надавливая и сжимая пальцами; коснулся чуть приоткрытыми губами головки члена прямо сквозь тонкую ткань темно-синих боксеров, чуть вбирая в рот и проводя по ней мягким языком. Дайчи не мог сдержать короткого стона, запрокинув голову он непроизвольно сжал волосы на чужом загривке. Сдвинув руку, Суга обхватил мошонку, поглаживая и массируя, чуть перекатывая в пальцах яички, пробуя оттягивать или легко подергивать, внимательно следя за реакцией своего подопытного. Савамура всеми силами старался не застонать в голос, глубоко дышал, закусывая щеку с внутренней стороны. У него уже стояло так, что на влажной головке проступила капля смазки. Коуши нервно сглотнул, чувствуя неприятную сухость во рту, и ненадолго прижал язык к небу, подождав, пока рот наполнится слюной; он обхватил член рукой и сделал несколько плавных движений вверх-вниз, сорвав с губ Дайчи неожиданный стон. Взявшись рукой за основание, он старательно облизнул сухие губы, чтобы легко коснуться ими чувствительной головки, несколько раз обвести языком, слизать тягучую смазку и размазать ее по губам. Он сдвинул рукой покрасневшую крайнюю плоть, скользил ладонью вниз, оттягивая ее сильнее, дразнил языком, пытаясь забраться под тонкую кожицу, водил вокруг натянутой до предела уздечки, чуть надавливая. Коснувшись губами основания члена, он поднялся выше по напряженному стволу, прошелся легкими поцелуями с одной, с другой стороны, иногда немного прихватывая нежную кожу, мягко стягивая и тут же отпуская; щекочущими касаниями обвел кончиком языка хорошо чувствующиеся по всей длине венки. По мере продвижения вверх, он усиливал давление, проходясь между крайней плотью и головкой, чуть сдавил ее мягкими губами, всасывая ее вакуумными волнами. Резко прошелся широким движением языка по шву, тянущемуся по всей длине пениса, вновь бросая взгляд на Дайчи, который уже ничего не мог различить за пеленой удовольствия. Приникнув кончиком языка к краю уретры, Коуши осторожно заглотил головку, активно работая языком, смазывая слюной, постепенно начав медленно двигать головой. Шире приоткрывая рот, чтобы случайно не задеть ничего зубами, он сосал пока не особо глубоко, уделяя большое внимание головке, играя с ней, лаская легкими движениями губ, надавливая на маленькую дырочку, проезжаясь шершавым языком по гребешку и чувствительной уздечке. В паху копился тягучий пульсирующий жар, и собственное возбуждение становилось уже просто невыносимым: Коуши судорожно сжимал дрожащими пальцами чужие брюки, ерзал на пятках, прогибался, возил ногами по полу, то сводя, то разводя коленки, ощущая, как при каждом движении член болезненно терся о ткань трусов. Он слегка постанывал, заставляя Дайчи теряться в собственных ощущениях от мягкой вибрации, резко втягивать носом воздух и несдержанно шумно выдыхать и тихо шипеть. Приноровившись, Коуши приподнялся на коленях и сильнее опустил голову, позволив головке при каждом движении потираться о небо, с каждым разом заглатывая все глубже, стараясь расслаблять мышцы горла и подавлять рвотный рефлекс. Слюна мгновенно остывала на воздухе, приятно холодя кожу после обжигающе-жаркого языка. По той части члена, до которой пока не доставали губы Сугавары, он плавно водил руками от яичек до головки и обратно, стараясь совместить стимуляцию руками с полуспиральными поворотами головы. Член, весь скользкий от слюны и смазки, уже легко двигался во рту, каждый раз упираясь головкой в заднюю стенку горла, вызывая легкие спазмы ахуевших мышц. Коуши соскальзывал все ниже, до слезного помутнения в глазах, его горло каждый раз рефлекторно сокращалось, стискивало, сжимало член, принося Дайчи такие крышесносные ощущения, что он, ссутулившись, стискивая зубы, подавлял стоны, крепко вцепившись в светлые волосы, как будто это могло помочь ему не потерять связь с реальностью. Макушка Сугавары свободно двигалась под его широкой ладонью, и Савамура, положив руку ему на затылок, еле успевал следить за тем, чтобы он не ударился головой о парту при очередном резком движении, но давая ему возможность самому задавать темп и рулить процессом, не позволяя себе двигать бедрами или давить на голову, чтобы тот не чувствовал дискомфорта от его грубых движений. А Суга, блять, даже сейчас умудрялся оставаться Сугой, даже с членом во рту он казался Дайчи самым невинным и непорочным созданием на свете: так завораживающе-размеренно двигалась его голова, конвульсивно дергался кадык, стекала по подбородку прозрачная слюна. Савамура успел подумать о том, что, оказывается, бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, течет вода и как тебе отсасывает Сугавара Коуши. Все быстрее двигая головой, он умудрялся то сильнее, то слабее обхватывать член губами, хаотично ласкать ствол напряженным языком, часто снижая темп, чтобы передохнуть и сделать несколько нормальных вдохов — будто бы нарочно тянул время, удерживая Дайчи на тонкой грани удовольствия, не давая быстро кончить. У него постепенно начал неметь рот, он захлебывался слюной, не успевая сглатывать; от постоянных толчков уже слегка мутило и кружилась голова. Влажный звук получился слишком громким и пошлым, когда он вытащил член изо рта, чтобы сделать небольшую передышку. Его грудь тяжело вздымалась, он затравленно дышал, опаляя своим горячим дыханием влажный член, дул струей холодного воздуха на покрасневшую головку, заставляя Дайчи содрогнуться от покалывающе-ледяных ощущений на своем члене. Снова взяв его неглубоко в рот, Коуши увел голову в сторону, совершая круговое движение; щеки пошло оттягивались членом изнутри, щекоча головку своей шелковисто-гладкой внутренней поверхностью. Затем он резко сорвался на быстрый темп, глубже насаживаясь на член ртом, давая толкнуться в глотку, на этот раз пропустив приближение оргазма. Теплая сперма хлынула ему глубоко в горло. Суга попытался проглотить, но, поперхнувшись, закашлялся, вынимая изо рта подрагивающий член, отвернулся, прижимая тыльную сторону ладони к лицу, судорожно сглатывая и стараясь выровнять дыхание. Дайчи довольно быстро пришел в себя после бурного оргазма и, не давая Сугаваре времени опомниться, ухватил его за предплечье, вздергивая на ноги. Его сорванное дыхание коснулось щеки все еще невменяемого Сугавары, и тот, опомнившись, отвернулся, лихорадочно пытаясь стереть блестящую влагу с покрасневших губ. Коуши уворачивался и мотал головой, прятался за собственными руками от Дайчи, который раз за разом пытался его поцеловать. Его забавляла реакция Суги, вся эта ленивая возня и игра в недотрог, в то время как этот Суга только что так вдохновенно ему отсасывал, а теперь даже не может поднять на него взгляда. Милота же ну. Тиская слабо брыкающегося парня и развернув, наконец, его к себе, он с бережной настойчивостью отстранил ладони от его лица, заглядывая во влажные глаза, сжимая костлявые запястья. Подождал, пока он немного успокоится, и мягко прошелся языком по его подбородку, слизывая остатки стекавшей с уголков губ спермы. Коуши ошарашенно зажмурился, скривив красивые губы, несколько раз слабо дернулся, пытаясь вывернуться, чувствуя, как стыд буквально сжигал его изнутри, охватывал слабеющее тело жгучим жаром, заставляя пылать, как при сильной лихорадке. Крепче сжав извивающегося парня, Дайчи приподнял его за подбородок, скользнув угорячими губами выше, ловя протестующий. Суга, дико смущаясь, цепко сжимал пальцами его напряженные руки, то ли желая оттолкнуть, то ли притянуть поближе к себе. Это было так соблазнительно и возбуждающе, что Савамура просто поплыл, потом поцеловал – мягко, горячо и мокро, ощая на языке явственный вкус минета и собственного семени. На психологическом уровне это просто сводило с ума, доставляя Коуши какое-то нездоровое удовольствие от осознания происходящего. Рука Дайчи скользнула на затылок, приближая Сугавару к себе, крепко удерживая за взмокшие пряди, чтобы даже не думал отстраниться. Тихий вздох, и он сдался, ответил на порывистый поцелуй, чувствуя липкий налет вязкой спермы на языке, снова ощущая ее вкус и даже запах. Дыхание перехватывало, внутренности сводило от стыда и восторга; от, казалось бы, невинных движений чужого языка по мышцам горячей волной прокатывались мучительно-приятные судороги. Дайчи водил ладонями вдоль предплечий Коуши, гладил запястья и, подхватив его локти, аккуратно закинул их себе на плечи. Кое-как натянув трусы обратно, он неуклюже усадил Сугу обратно на парту. Савамура потянулся за своим галстуком и, немного повозившись, завязал парню глаза. И так даже лучше. Их многолетняя дружба сейчас становилось преградой – все еще немного стремно смотреть друг другу в глаза во время происходящего, неловко было даже и перед самими собой. Коуши слишком доверял ему, чтобы боятся, и немного наклонил голову, чтобы тому было удобнее завязать узел. Прохладная ткань коснулась прикрытых век, и по спине прошелся приятный холодок, липкое предвкушение защекотало внутренности изнутри. Галстук неплотно прилегал к голове, и Сугавара при желании мог бы видеть все что происходило, но он не собирался обламывать начавшуюся игру, принимая правила и усаживаясь поудобнее, прислушиваясь к себе и концентрируясь на ощущениях. Ему начинала нравиться такая извращенная разновидность романтики, тем белее что теперь его избавили от необходимости смотреть Дайчи в глаза, и можно было спокойно положить хуй на нормы приличия. Мягкие сухие губы едва коснулись его виска, тихо спустились ниже, ровное дыхание слегка раздувало тонкие волосы, и Суга даже не сразу понял, что его целуют. Он чувствовал мягкое тепло чужих ладоней возле своего лица, и тянулся к рукам, отчаянно требуя ласки и внимания. Савамура касался его щеки мягкими подушечками пальцев, гладил, надолго оставляя ощущение щекочущих дорожек на нежной коже; легкими движениями проходился по сухим губам, с нажимом проводя по нижней, упиваясь таким ошеломляюще покорным и беспомощным Коуши. И Сугавара подался чуть ближе, коротко выдохнул, покорно приоткрывая рот, позволяя его пальцам проникнуть внутрь, пройтись по острым передним зубам, отыскать безобидные клычки, чуть оттянуть верхнюю губу, обвести ее контур. Ладони Дайчи, гладя, легли ему на ребра, скользя к животу и бокам. Он легко коснулся кончиком носа его щеки, ушной раковины, провел им по линии подбородка, заставляя откинуть шею назад, спустился к задней стороне основания шеи, чтобы оставить там несколько жгучих кусающих поцелуев. Такая слепая игра будоражила воображение, обнажала нервные окончания Сугавары, которые с каждым прикосновением приобретали все более острую чувствительность. Ему нравилось чувствовать. Просто наслаждаться этими простыми невинными касаниями, на которые он вряд ли обратил бы внимание в другое время. Ему нравилось быть раздетым, быть полностью во власти Дайчи, нравилось то, как он заставлял его это чувствовать. Практически физически ощущал, с каким чувственным удовольствием он прикасался к нему, жадно пробовал на вкус, лениво обводил кончиками пальцев соблазнительные изгибы, пожирал голодным взглядом, пока у Коуши завязаны глаза, и он не может этого видеть. Одурманенный его обманчивой покорностью, Савамура беспрестанно трогал, нежил его напряженный живот, пробегался лаской по острым выпирающим косточкам плеч, проходился губами по резким изгибам обнаженного тела, натыкаясь на старые шрамы и ища знакомые родинки; нежно, но достаточно ощутимо, чтобы не было щекотно, гладил по выгнутой спине, уже чувствуя ладонями его возбужденную дрожь. Нежная кожа внутренней стороны бедер терлась о грубую ткань брюк, свисающие шелковистые концы галстука подло щекотали спину, и Суга, чуть изгибаясь, повел плечами, стараясь устроится так, чтобы они больше не касались его. Руки Дайчи жадно шарили по телу, проводили по ямочкам на пояснице, на раз находя особо чувствительные точки, неотрывно следя за реакцией, как Суга в очередной раз тихо вздрагивал, замирал, прерывисто выдыхал. Коуши чувствовал его теплые сухие ладони, глубокое дыхание, сдувавшее волосы, случайные, почти невесомые дразнящие прикосновения внутренней стороны рук. Он чувствовал на своей коже холодные вдохи и жаркие выдохи, которые заставляли его неискушенное тело сладко трепетать и бесстыдно молить о большем. Дайчи приобнял его, позволяя уютно устроиться у него на груди, целовал напряженное плечо, задумчиво гладил по спине, обводил кончиками пальцев острые лопатки, снизу-вверх проводил руками вдоль линии позвоночника, прослеживая уголки сильно выпирающих позвонков. В его объятиях Суга вдруг ощущал себя маленьким ребенком, в памяти всплыли приятные детские воспоминания, воскрешая в душе давно забытое чувство детской беззаботности и ощущения безопасности. Он, растерянно улыбаясь, уткнулся лицом в сильную шею, пропитываясь чужим запахом и теплом, щекой ощущая размеренный успокаивающий стук сердца; аккуратно подтянув колени, обнял Дайчи ногами, сцепляя лодыжки у него за спиной. Пребывая в сладком полузабытьи, он бездумно скользил ладонями по шее, груди и плечам, проводил пальцами по четкой линии ключиц, уже не замечая того, как жадно внюхивался в немного резкий запах его тела. Пытаясь не сойти с ума от переизбытка чувств, он слегка прикусил его за плечо, чувствуя чуть горчащий на языке солоноватый привкус кожи. Переступая кончиками пальцев, Дайчи надавливал ими по обе стороны позвоночника, прикладывая чуть больше усилий между лопатками, мягко массируя позвонки. Коуши изгибался сильнее, прижимаясь чуть ближе, и тянулся вперед, сонно обнимая Савамуру за шею, тыкаясь губами в чужие губы. Дайчи покорно целует его, перемещая ладони на доверчиво открытые бедра, гладя, опускал их вниз, легко проходился по нежной коже короткими ногтями, чувствуя, как Суга призывно выгибался, сильнее раздвигая ноги. Он с готовностью поддался, помогая снять с себя трусы, невольно упираясь локтями в его плечи и приподнимая бедра, когда Савамура забрался пальцами под резинку узких боксеров. Он немного повозился, затем резко сдернул с него нижнее белье, задевая полувозбужденный член, отчего Коуши невнятно дернул плечами, зашипел сквозь стиснутые зубы, чувствуя притупленное возбуждение в области паха. По телу разлилось болезненное стыдливое тепло, когда Дайчи, поддерживая Сугу, поймал щиколотку его левой ноги и закинул на стол, помогая ему устроиться поудобнее, опереться на себя и покрепче обнять. Сердце стучало в бешенном рваном ритме, болезненно отдавая в виски, он хрипло и часто дышал, сухо сглатывал, пытался совладать со жгучей пульсацией внутри, уже не в состоянии терпеть этот распирающий жар внизу живота, ужас и стыд. Болезненные спазмы надламывали его, он задыхался и дрожал, вцепившись в предплечья напряженными кистями, увитыми вздувшимися яркими венами, с четко проступившими побелевшими косточками и сухожилиями под полупрозрачной кожей. Он был полностью раздавлен собственным желанием, ощущал себя слишком открытым и уязвимым, чувствовал, как сильно полыхали щеки, как внутри все сводило все новыми и новыми судорогами, ощущая, как горячие влажные пальцы коснулись его промежности. Ладони на спине дернулись и сжались крепче. Суга подавился собственным судорожным вздохом, закусил сухие и так уже потрёпанные губы, поджимаясь, инстинктивно дергаясь, пытаясь избежать проникновения, но, совладав с собой, возвращается на место, выдыхая уже более расслабленно, сжав короткие волосы на загривке Дайчи и уткнувшись носом ему в висок, крепко зажмурившись и скривив тонкие губы. Таким, конечно, грех не баловаться, но когда это делает другой человек, ощущения совершенно иные. Чужие пальцы немного покружили у входа, провели по колечку мышц, обвели по краям, слегка надавили, и Коуши вдруг резко откинул голову назад, конвульсивно дернув плечами, и простонал так порнушно и пошло, что сам испугался и смутился собственного севшего голоса. Дайчи и не знал, что он может издавать такие звуки, бесстыдно извиваться и так сладко стонать от удовольствия, слабо дергаясь и содрогаясь всем телом в его руках. Суга чувствовал, как расслаблялись мышцы, и в него аккуратно проник скользкий палец; начал медленно двигаться, скользить, плавно, глубоко до конца, надавливая на нежные стенки, бережно, не спеша растягивая мышцы, слегка массируя, расслабляя, поглаживая дрожащие напряженные внутренности. Он уже научился ловить кайф от этого приятного трения внутри, медленного, тягучего скольжения, когда нежная кожа упруго обтягивает палец, понемногу растягиваясь, втягивает его во внутрь. Так невыносимо горячо, грязно, узко. Коуши глубоко дышал, шумно вдыхая сквозь стиснутые зубы, старался не делать резких движений, и отчаянно пытался не сжиматься. Прерывисто выдыхал после каждого прикосновения внутри и сдавленно стонал, почти хныкал, скулил в мокрое плечо, дергал бедрами, напрягался всем телом, надрывно и поверхностно дыша Дайчи в самое ухо, распаляя его еще сильнее и посылая по спине жаркие волны мурашек. Савамура растягивал его долго, прислушиваясь к его телу, понемногу ускоряя темп. Сугавара уже не мог сдерживаться: сильнее разводил колени и стонал уже в голос, закусывая щеки, губы, костяшки пальцев, шмыгал носом, чувствуя только жгучие вспышки, толчки и мокрое тянущие движение внутри себя. Дайчи осторожно ввел второй палец, остановился, согнул. Уже ничего не соображающий Коуши только двигался ему навстречу, напрягаясь, помогал проникнуть внутрь. Чуть изменяя угол и эксперементируя с глубиной, Савамура внимательно следил за его реакцией, пока он резко не выгнулся, до боли сведя лопатки, сорвавшись со слабых стонов на громкий надрывный вскрик. Бинго. Его оглушило усилившиеся ощущение наполненности, он просто дурел от этого распирающего чувства. Дайчи ласково прошелся ладонью по животу, успокаивая, всем телом ощущая, как под бледной кожей конвульсивно сокращаются мышцы. Он не останавливался, заполнял его целиком почти до конца и тут же медленно выскальзывал наружу, трахая его пальцами, вгоняя уже до костяшек, каждый раз задевая чувствительный комок нервов внутри. Он чередовал быстрые и короткие толчки с медленными и глубокими, которые и заставляли так постыдно выгибаться, уже даже не замечая собственных пошлых и смущающих стонов. Нежные мышцы терлись о суставы на руке, и Суга стонал уже на каждое движение, подавался навстречу, опираясь на согнутую ногу, хотел насадиться как можно глубже, уже представляя в себе его горячий член. Сжимался каждый раз, когда Савамура проезжался по простате, ярче ощущая внутри движущиеся пальцы, отчего ему просто сносило крышу и он в судороге скреб смуглую кожу. В следующую секунду его уже совсем мутило, когда он осознал, что именно сейчас Дайчи мог чувствовать его. Он ощущал, как на головке выступила смазка, и как медленно она стекала по члену, задерживаясь в бугорках вен. Он прижимался к Дайчи всем телом, потирался, пытаясь избавить себя от этой муки, но лишь делал еще хуже, оставляя на чужом животе влажные следы. Круговыми движениями пальцев Савамура ритмично стимулировал набухшую простату, и сил кричать уже не было, получалось только хрипеть и подвывать, захлебываться стонами, извиваться в экстазе, биться в сладких конвульсиях, срывающимся голосом в исступлении кричать его имя. Пальцы уже практически сухие, фрикции с каждым разом становились все болезненнее, и Дайчи рукой довел его до конца, обхватив влажный член и сделав несколько движений, пройдясь пальцами по головке. Ощущения внизу усилились, вспыхнули ниже пояса и моментально распространились по всему телу, становясь необычайно яркими, сильными до лёгкой боли. Суга почувствовал приятное онемение в области всего таза, а потом со сдавленным стоном кончил Дайчи в кулак, перепачкав их обоих, обессиленно рухнув ему на грудь, исходя в сладкой истоме и позволяя стискивать свое обмякшее тело, сворачиваясь в объятиях. Его плечи и бедра крупно дрожали, конечности подергивались, пальцы рук обессиленно соскальзывали с плеч. Приятная слабость разлилась по всему телу, мышцы сладко ныли. Носки ног едва касались пола, практически свисая со стола, только сильные руки Дайчи позволяли ему не свалиться с парты, и Суга цеплялся за них, захлёбываясь холодной пустотой внутри. Он почувствовал мягкое, уже ставшее привычным, прикосновение к своим волосам и затылку, вздрогнул и тихо застонал, почувствовав, как Савамура развязал галстук на его голове. Но он не спешил открывать глаза, тело все еще слишком остро реагировало на прикосновения после недавнего оргазма. Дайчи чуть отстранился, пытаясь заглянуть ему в глаза, но Коуши лишь прижимался еще ближе, всхлипывая и дрожа. — Живой? — участливо поинтересовался Савамура. До Сугавары не сразу дошел смысл его слов. Воспаленное сознание прояснялось чертовски медленно, и он, с трудом разлепляя веки, часто моргал, пытался сфокусировать мутный взгляд, натыкаясь на насмешливо-ласковую улыбку. Его то и дело прошибала остаточная послергазменная дрожь, и Дайчи терпеливо ждал, когда его уже перестанет хуярить и, наконец, отпустит. — Вроде... да, — в итоге запоздало ответил он, начав понемногу приходить в себя. Язык во рту еле шевелится, и сил нет даже на то, чтобы разжать пальцы и выпустить Савамуру из собственной хватки. Внезапно оба поняли, что музыка стихла, а значит у них осталось не так уж и много времени. Нужно было как можно быстрее привести себя в порядок и прибраться в кабинете. Дайчи потянулся за пиджаком, вытащил из кармана салфетки, тщательно вытер руки и, поудобнее приобняв Сугавару, стер сперму с его живота и бедер. Окончательно вернувшись в реальность, Суга мертвой хваткой вцепился в Савамуру, всхлипывая и прижимаясь к его груди, не желая отпускать. Яд горечи подступал к горлу, и он готов был просто разрыдаться как ребенок от такой несправедливости. Им надо было устраивать свою будущую жизнь, а они тут развели любовь, которая совершенно сейчас не к месту. — Не переживай ты так, — пытался успокоить его Дайчи, догадываясь в чем дело, — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Все будет нормально, если наши ВУЗы будут хотя бы в одном городе, — он ободряюще похлопывал Коуши по спине. — Не раскисай, котенок. «Котенок? Блядь, чего? Хотя это забавно... и мило. Ладно, с котенком потом. Надо сваливать, пока не спалились». Кажется, слова Дайчи возымели свой эффект, и Суга, взяв себя в руки, отцепился от него и, поморщившись, слез с парты, начиная потихоньку собирать разбросанную одежду. А Савамура мог, наконец, нормально надеть трусы и застегнуть уже брюки. Господи, сколько он этого ждал. — Блин, да где мои труселя? — суетился Суга, заметно нервничая, уже в который раз оглядывая кабинет, то и дело наклоняясь, чтобы посмотреть под партами. Дайчи казалось, что где-то он их уже видел, и повертев головой заметил их на мониторе компьютера. «Трехочковый, нахуй». — Лови! — Спасибо, бро, — благодарно улыбнулся Коуши, ловко поймав брошенное ему белье. — Отлично принял! — воодушевленно похвалил его избитой фразой капитан, видимо сочтя это забавным. — Прям как твой член что ли? — игриво спросил Коуши, хитро щурясь и бессовестно глядя ему прямо в глаза, довольно отмечая, как ожидаемо стушевался Савамура, как растеряно забегали его зрачки, и он, не найдя ничего ответить отвернулся, делая вид, что занят одеждой. Суга резво натянул трусы и брюки, подобрал носки, не расшнуровывая обул туфли. Дайчи, уже успевший полностью одеться, заметал следы преступления, размазывая капли спермы по полу, как пролитый чай, типа ничего не было. Закончив развлекаться, он поднял рубашку Сугавары, вывернул и заботливо подержал, чтобы Суга мог просто просунуть руки в рукава. Оставив беднягу наедине с пуговицами, он нашел его пиджак и накинул ему на плечи, беря с парты свой галстук. — Кажется, у нас проблемы. Я не умею его завязывать, — заявил Дайчи, крутя его в руках, пытаясь понять где у него начало, где конец. — Блин, мне ж его мама всегда завязывала. — Давай сюда, я умею, — засмеялся Сугавара, отбирая у него масонскую удавку, набрасывая ее ему на шею, притянув для удобства поближе к себе. — И что бы ты без меня делал, — театрально вздохнул он, взяв концы в разные руки, и, сделав пару странных движений, в ступоре замер. — Ты чего? — Да я ж всегда сам себе завязывал, а так я сейчас не соображу что куда. Савамура страдальчески застонал, закатывая глаза. — Так, ладно, не ссыкуй. Попробуем по-другому, — Суга обошел его со спины, приобнял, вставая на носочки, и отточенными движениями быстро завязал ровный широкий узел, а Дайчи уже успел представить, как Коуши ловко седлает его и с довольной моськой раскладывает на кровати, связывая по рукам и ногам. Мда. Вернувшись на свое место, Сугавара аккуратно поправил воротник рубашки и получше затянул галстук. При взгляде на него оставалось только умиляться, как он, словно новоиспеченная женушка, любовно поправлял костюм своему мужу перед его уходом на работу. Дайчи усмехнулся своим мыслям, провел костяшками пальцев по его щеке, обращая на себя внимание, заставляя поднять голову. Их взгляды встретились, и Савамура смотрел на него такими влюбленными глазами, как будто собирался сказать ему эти три самых важных слова. — Коуши... я так давно хотел тебе сказать, — начал он дрожащим голосом, — у тебя на щеке такая блядская родинка, — выдал Дайчи, стараясь казаться серьезным, но уголки его губ предательски поползли вверх. Суга прыснул и, игриво шлепнув приколиста широким концом галстука по роже, и нетвердой походкой вышел из кабинета. Все еще хихикая над несмешной шуткой, Дайчи в последний раз оглядел кабинет, забрал бабочку своей пассии и вышел следом, бросая быстрый взгляд на часы, висящие на стене. Они как раз успевали на последний медляк.