Эмма Свон. Трилогия

— Дорогие студенты, с сегодняшнего дня я вступаю в должность директора Академии, — Драко вещал с трибуны перед собравшимися учениками и преподавателями. Он рассказывал про новую программу, про запрет использования заклинаний в стенах Академии, про неприемлемое поведение студентов и неправильное представление некоторых профессоров о долге учителя. Все это было похоже на комедийное шоу. Никто не ожидал такого поворота, но долгое отсутствие Дамблдора сыграло свою роль. Ни один человек так и не знал, где пропадает директор, и чем он занят.       Реджина вернулась в свой кабинет после собрания. В ее голове роилось слишком много мыслей. Их договор с Драко и ее неосмотрительный поступок с амулетом, который теперь висел на шее Гастона. Хоть Малфой старший и уверял профессора, что это необходимо лишь для представления факультетов, у Миллс были смутные подозрения, что этот амулет еще сыграет злую шутку против нее же самой.       Еще она думала про Эмму. Реджина заметила эмоциональные перепады девушки. Она уже встречала подобное поведение. Означать это могло только одно — что в Свон просыпается темная сторона, и с этим срочно нужно что-то делать, но Миллс совершенно не понимала, что именно. У нее не хватало знаний для дальнейших действий. Ей срочно нужен был Дамблдор. Только он смог бы подсказать и разъяснить, что делать дальше.       Кроме того, Реджина все больше думала про студентку совсем не в учебном плане. Эта белокурая девчонка сумела вскружить голову профессору, к чему Реджина была не готова. Она всегда отталкивала подобные эмоции от себя, не позволяла появиться даже малейшей симпатии, а сейчас она просто не могла перестать думать о ней. Это еще больше сводило профессора с ума. — Здравствуй, Реджина, — тихий голос заставил женщину вздрогнуть. Она обернулась и увидела директора Дамблдора, стоявшего в углу ее кабинета. — Дамблдор, — с облегчением выдохнула Миллс, — вы как раз вовремя. Драко занял ваше место, вы понимаете, что это значит? — Уже все равно, с этим мы ничего не можем сделать, — спокойно ответил Дамблдор и сел в кресло напротив стола Реджины. — Сейчас нас должны заботить другие вещи. Ты должна поговорить с Грейнджер. Поскольку только она обладает всеми знаниями светлой магии, ей необходимо начать заниматься с Эммой. Расскажи ей про легенду, про Эмму, все расскажи. Кроме того, вы должны начинать собирать студентов, которым доверяете. Все произойдет гораздо раньше, чем я ожидал. На представлении факультетов. Понимаешь, почему действовать нужно быстро? — Но, директор, — Реджина от неожиданности плюхнулась в свое кресло, — это ведь не должно было случиться еще как минимум два года! — Эмма намного сильнее, чем мы ожидали. Ей не потребовалось двух лет, — Дамблдор ухмыльнулся и приподнял брови. — Только вот Свон ничего не должна знать. — Почему мы не можем ей рассказать все? Вы представляете, как она мучается? Какое это будет для нее облегчение? — Реджина, чем позже она узнает правду, тем больше у нас шансов оставить ее на своей стороне.       Миллс была не согласна с директором, но выбора у нее не оставалось. Она прекрасно понимала, что у Дамблдора есть четкий план. Если она нарушит молчание и поговорит с Эммой, то все может пойти по-другому, и тогда студентка точно окажется в беде. — Как скажете, директор, — спокойно ответила Реджина. — Значит, я должна все рассказать Гермионе, набрать себе студентов. Им я тоже могу рассказать? — Да, под запретом только Эмма, — Дамблдор передал Миллс сверток. — Здесь координаты безопасного места, в случае чего перемещайся туда вместе с Эммой. Следи за ней. Они уже слишком близко подобрались к девочке.       На этих словах Дамблдор растаял, и Миллс осталась одна. Реджина сжимала в руках сверток. «Слишком быстро, все происходит слишком быстро. Она не справится. Бедная девочка, — думала Реджина. — Я должна ей все рассказать. Нет, Дамблдор запретил. Значит, так надо. Что за бред».       Пока Реджина расхаживала по своему кабинету и чертыхалась про себя, к ней заглянула Грейнджер. Гермиона была вне себя. Выходка Драко возмутила ее, если не сказать большего. — Реджина, что все это значит? Ты хоть что-нибудь понимаешь? — Гермиона скрестила руки на груди и села в кресло, откуда недавно испарился директор. — Гермиона, ты сможешь составить план индивидуальных занятий с мисс Свон? — Что ты имеешь в виду? — удивилась Грейнджер. — Тебе надо обучить ее свету, это указание Дамблдора, — Реджина выдохлась. Она села и тяжело вздохнула. Миллс даже представить боялась реакцию Гермионы на рассказ, который ей сейчас предстоит услышать. — Ты же знаешь про легенду о Светлой Жрице и Темном Жреце? — Конечно, — пожав плечами, ответила Гермиона. — Это не легенда. — Реджина, я не понимаю, — тихо начала Грейнджер, — ты можешь нормально говорить, а не как Дамблдор? — Гермиона, Эмма — дочь Темного Жреца, который вот-вот пробудится от своего вечного сна. И именно нам выпала честь не допустить этого. — Что ты несешь? — вскочила Гермиона. — Чушь какая-то. Этой легенде уже несколько сотен лет. История, придуманная, чтобы… — Сядь, — резко приказала Реджина. — Мина, успокойся и выслушай меня. У нас нет времени на разборки. Есть факт, есть прямое распоряжение Дамблдора, и ты должна начать заниматься с Эммой. В ней просыпается темная сторона, этого не избежать. Но мы можем помочь направить ее. Подсказать дорогу к свету, понимаешь? — Теперь, кажется, понимаю, — Гермиона нахмурилась. — Ко мне недавно подходила Белль Моррис. Она заметила перемены в поведении мисс Свон: девушка стала слишком резкой, грубой, что не свойственно для нее. Значит, в ней просыпается тьма? — Да, — поджав губы, ответила Миллс. — Это не все. Мы должны собрать студентов. Есть те, кому ты безоговорочно доверяешь? Нам надо подготовить все для отступления, если не удастся избежать пробуждения Жреца. — А Эмма знает? — вдруг спохватилась Грейнджер. — Нет. И не должна узнать ни от кого. Поэтому студентам пока ничего про Эмму не говори. Легенду расскажи, они должны знать, с кем мы боремся. Про Свон расскажем позже. Договорились?       Гермиона кивнула. В это время послышался тихий стук, и в дверном проеме показалась Эмма. Она пришла на занятие с Реджиной. Миллс напряглась, увидев девушку. Она показалась ей такой маленькой и беззащитной. Взгляд студентки был невинным и чистым, и Реджина не хотела верить в происходящее. — Мисс Свон, вы как раз вовремя. У профессора Грейнджер есть к вам разговор, — Реджина кивнула Гермионе. — Эмма, — Грейнджер начала тихо и неуверенно. Она все еще приходила в себя от услышанного, но решила действовать по плану, а подробности потом обсудить с Реджиной. — Нас с вами ждут увлекательные занятия по магии света. Ваша сила растет очень стремительно, и директор Дамблдор считает, что вам пригодятся индивидуальные уроки со мной. Подойдите ко мне сегодня вечером, обсудим расписание, хорошо? — Да, конечно, — кивнула Эмма. Девушка еще не пришла в себя от ночного кошмара, поэтому даже не была уверена, что поняла слова профессора Грейнджер.       Ей продолжала сниться Тене. В замок отца женщина больше не переносила Эмму и про родителей ничего не говорила. Она больше спрашивала про жизнь Эммы, узнавала про друзей, про Арвэн, занятия с Миллс. Тене хотела знать все подробности. Она с любопытством слушала историю про поход в непроходимый лес, про чуму и о том, как Эмма и Килиан случайно расправились с ведьмой. Эмма неоднозначно относилась к этим снам. Ей очень хотелось верить, что Тене может рассказать правду о родителях. Что это не сон, а реальность. Но здравый смысл подсказывал Свон, что это просто воспаленная фантазия. Девушка решила, что образ Тене был создан ее подсознанием, которое всеми правдами и неправдами требовало узнать правду о родителях. — Эмма, все в порядке? — Реджина выдернула девушку из омута ее мыслей. — Простите, — кивнула Свон. — Я просто не высыпаюсь в последнее время. — Почему? Ночные кошмары? — подняв одну бровь, спросила Миллс. Реджина прекрасно знала, что сны — это первый тревожный звоночек. — Нет, никаких кошмаров, — слишком быстро ответила Эмма. Она не хотела никому рассказывать. Пока сама не разобралась, девушка решила оставить все в тайне. — С вами точно все в порядке? — еще раз спросила Реджина. Она заметила некую растерянность во взгляде блондинки. Как же ей хотелось рассказать все, помочь. Но она не могла. И это разрывало ее сердце, особенно при виде искреннего взгляда девушки. — Да, наверное, я просто слишком устала. Подготовка к представлению, занятия, смена учебного плана. Директор Малфой ведь изменил практический каждый курс, и теперь приходится сдавать дополнительные экзамены. Думаю, вы в курсе.       Эмма и правда чувствовала себя измотанной. Но рядом с Реджиной почему-то ощущала спокойствие. В этом кабинете девушка могла полностью расслабиться. Она заметила, что профессор Миллс стала по-другому смотреть на нее, и это ей нравилось. — Давайте тогда сегодня устроим менее активное занятие? — предложила Реджина. Профессор смотрела на девушку, и ее все сильнее тянуло к ней. Она ничего не могла поделать со своими эмоциями и чувствами. Это было вне ее власти. — Как скажете, профессор, — улыбнулась Эмма. Свон заметила эту заботу во взгляде Реджины. Студентка не рассчитывала на такое сближение с профессором, когда они с ребятами решили узнать побольше про амулет Гастона. Эмма считала, что Миллс вообще не станет с ней разговаривать. А вышло все совсем по-другому. Но когда Эмма вспомнила про Гастона, то решила спросить: — скажите, профессор, а вы только меня обучаете подобным вещам на отдельных занятиях? — Подобным вещам только вас, — улыбнулась Реджина. — Вы говорили, что ваша мать была создательницей амулетов, — рискнула Эмма, подняв эту тему. — Она обучила вас этому мастерству? — Опять академический интерес? — прищурилась Миллс. — Да, что-то вроде того, — усмехнулась блондинка. Ее забавляли брови Реджины, которые та с легкостью поднимала при удивлении или подозрительности. — Долгое время мать не подпускала меня к амулетам. Она запирала свою лабораторию на замок и не разрешала даже просто смотреть. Я долго ее уговаривала и умоляла, и однажды она разрешила мне посмотреть, как она создает амулет. — Реджина хотела поделиться своей историей. Рассказать Эмме про свою маму. Миллс чувствовала боль и одиночество девушки, которое может быть только у сироты. — Значит, вы умеете создавать амулеты? — Не совсем, — усмехнулась Реджина. — Разве что самые простые. — И работать с амулетами умеете? — продолжала Эмма, но уже не просто из праздного любопытства. Девушке и правда была интересна история профессора Миллс. — Кое-что могу. Но вы должны понять, что занятие это крайне опасное. И созданием настоящих амулетов не может заниматься каждый. Поэтому, если вы хотите… — Нет, нет, — поспешила Эмма. — Что вы. Я даже не думала. Скажите, профессор, а ваша мама погибла из-за этого?       Реджина напряглась. История про маму до сих пор болью отзывалась в душе. Но глаза Эммы действовали на Миллс успокаивающе. Профессор расслабилась и просто начала свой рассказ. — У меня была подруга, с которой мы вместе учились в Академии. Она проявляла дикий интерес к созданию амулетов. Это было ее призванием. Даже моя мама говорила, что у нее большое будущее. Но ведь в Академии обучали далеко не всему. Подруга настойчиво просила мою маму о дополнительных уроках. Но мать решительно отказывалась каждый раз. Курс был продуман, ничего страшного произойти не могло. А вот на отдельных уроках мама не смогла бы все держать под контролем. Ведь порой создание амулетов очень непредсказуемая вещь. Подруга не успокаивалась, даже пошла к директору. Но и Дамблдор отказал ей, сославшись на серьезную опасность подобных уроков. Ее было не остановить. Они серьезно ругались с моей мамой. Подруга будто из ума выжила. Но в один день она пришла с извинениями. Подарила маме амулет собственного создания, сказала, он будет ее защищать. Они помирились и все наладилось. Только вот амулет был совсем не для защиты. Он был проклят. И моя мама умерла в ту же ночь.       Реджина стояла, упершись бедром о край стола, и ее рука лежала совсем близко к Эмме. Девушка потянулась и положила свою руку поверх Реджининой. Это прикосновение взорвалось яркой вспышкой внутри Миллс, и она не смогла сдержать себя. Схватив руку Эммы, она притянула студентку к себе. Поцелуй был невинным, но кричащим о чувствах Миллс. Эмма не шевелилась. Она просто позволила губам Реджины обхватить ее губы. — Прости, — резко отстранилась Реджина и отошла к другому концу стола. — Это… — Все в порядке, — тихо сказала Эмма. И это было чистой правдой. Ей показалось это настолько естественным и правильным. — Нет, не в порядке, — слишком резко ответила Миллс. — Ты студентка, я преподаватель. Мы не должны… Я не должна… Глупость какая-то.       Миллс взмахнула рукой и растворилась в фиолетовой дымке, оставив Эмму одну. Девушка наконец-то ощутила себя в нужном месте и в нужное время. Она поняла, что ее чувства к Арвэн на самом деле предназначались профессору Миллс. Поэтому они так невзлюбили друг друга вначале. Поэтому Реджина появилась в непроходимом лесу тогда. Поэтому Эмме было так спокойно рядом с этой женщиной. На фоне всего происходящего именно это казалось Эмме самым правильным.