Пока несут саке

Феанаро был страшненький. Во-первых, ломаный нос неизбежно выделял его среди идеального поголовья Амана. Кости перворожденных сломать не так уж и легко, но юный Финвион в своё время успешно справился с этой задачей, а ещё вывихнул большой палец Финголфину, из-за чего Финарфин периодически испытывал лёгкие уколы братской ревности. Да и губы Феанора были далеки от утонченной точености. Широкие и подвижные, они казались то мягкими, то твердыми, сам Феанор величал их не иначе, как "вареники". Не был он сложением похож на статую белого мрамора, ибо не щадил его, сложения своего, в трудах, исследованиях и подстройке гадостей близким родственникам. Но, когда у Феанаро получалось что-то на самом деле восхитительное, - работа или проделка - улыбался и смеялся он так искренне, и свет невидимого другим древа освещал его чело, казалось, что это свет его часа творения, к которому все желали причаститься, и забывали, как восхищаться или злиться... Да и, что греха таить, задница у принца тоже была что надо, и этого не мог отрицать даже сам Феанор. Вообще, как вы понимаете, страшненьким себя считал только сам первый принц. В Амане царил такой мир, всеобщая любовь и сбалансированная красота, что впору помереть от скуки! Даже на погоду не пожаловаться - она всегда была идеальной. Семьи ходили друг к другу в гости по нескольку раз на дню, и каждый раз выжидательно смотрели друг на друга: нет ли новостей о том, что сегодня натворил Феанаро: испытывал ли самоходную машину на младшем брате, купался ли голым на диком пляже, довёл ли до слёз кого-то из особо чувствительных майар... А уж принимать у себя в гостях дикого нолдо было ни с чем не сравнимым удовольствием. Собственно, кроме него ничего интересного на Амане не происходило - оставалось только вспоминать о старых временах на Арде, да перетирать из поколения в поколение ничем не подтвержденные слухи о природе отношений темных властелинов: Ауле округлял глаза и клялся, что никаких необычных "склонностей" не замечал в своём майа, Ороме же утверждал, что своими глазами видел жаркие поцелуи и объятья (веры, однако, ему было мало, его вольности по отношению к собственным майар ни для кого секретом не были). Мандос молчал, Ниенна плакала, Йаванна, поскольку была валиэ умной и сострадательной, улыбалась и вздыхала. В общем, тема эта была тёмной и эфемерной, а Феанор - вот он, слышимый и видимый, большая часть аманского общества его воооот-таким вот маленьким помнила, ещё с целым носом, но с не проходившим синяком на лбу. В общем, был Феанаро настолько страшненьким, что на первом выпуске школы искусств Валинора 30 из 52 дипломных работ изображали "неказистого" принца нолдор (ещё 15 повествовали о предполагаемом быте и нравах тёмных владык в Утумно, разной степени фривольности). Поначалу первый принц решил, что над ним издеваются, но вскоре вспомнил, как хвалят его за труды и старания, за достигнутые результаты и мастерство. А смотрят в это время в глаза, едва помня себя от восхищения, а то и того хуже - на задницу косятся! Получалось, что как мастер он гораздо менее ценен, чем как предмет светских пересудов, от таких выводов опускались руки, и всё сотворенное казалось детскими поделками. Срочно нужно было авторитетное мнение на данный счет. Достаточно авторитетным Финвион счел своего учителя, вала Ауле, для чего в срочном порядке и направился в гости. Ауле необычайно обрадовался - теперь ему неделю будет, о чём рассказывать соседям и ученикам, как и Йаванна, которая просто была хорошей хозяйкой и невредной женщиной. Они носились по дому, наскоро накрывая стол, казалось, на армию орков, по очереди утешая гостя. -Ну, красивый, да, мы ж тебе всегда это и говорили... - Ауле исчез за дверью, из другой тут же появилась его супруга. -...и мастер отличный - я вообще не понимаю, почему одно другому должно мешать, вот смотри - я ношу заколку, которую ты мне ещё в первый приезд выковал...- Йаванну сменил супруг. -...и больше с этой копной никак не управишься! Ты же видишь, Феанаро, все пользуются тем, что ты для них делаешь, и украшения носят... -...а это и есть признак того, что ты - Творец, твоё творчество востребовано! -...а ну кыш, идите-работайте! - Ауле отогнал от окон своих особо любопытных майар, - что, принца никогда не видели? Я вот уже и не знаю, - это уже в сторону нолдо, - может, действительно с моими майар что-то не так: все труды забросили, чтоб на тебя посмотреть... ой! - Это подоспевшая Йаванна ущипнула благоверного, но поздновато. -В общем, Феанаро, все тебя любят... -В этом-то и проблема... - впервые за долгое время подал голос нолдо-страдалец. -Посоветуйся с отцом, - улыбнулась хозяйка дома, - он умнейший эльф. Финвэ слыл добрейшим эльфом. Размазнёй он не был - иначе не преодолел бы путь от Арды до Амана дважды и не привел бы свой народ к свету. Не бояться трудностей и преодолевать себя он умел, но к вопросам навроде "почему я такой талантливый, а все пялятся на мою задницу" жизнь его не готовила. -Ну что ты, никто на тебя не пялится. - По суровому взгляду сына Финвэ понял, что подобные утешения опоздали лет на пятьдесят. - Хорошо, если тебе нужно объективное мнение - поговори с Индис. -Да она же меня ненавидит! - возмутился огненный дух. -Во-первых, Феанаро, она тебя не ненавидит, хотя, согласись, могла бы - сто лет твоих проделок и пакостей не каждый выдержит. Она просто относится к тебе... непредвзято. А тебе ведь это и требуется, правильно? - Финвэ хитро улыбнулся. Феанор стоял в полной растерянности: отец был прав. После предварительных переговоров, Феанаро был приглашен на чай и принят Индис тет-а-тет в кабинете за тронным залом. -Здравствуй, дорогой. Король сообщил, что у тебя ко мне есть вопрос. Феанор стоял на вытяжку и смотрел исподлобья. -Да. Но, я думаю, он также сообщил и какой именно вопрос. -Душа моя, мне кажется, я не очень поняла его, муж сказал что-то вроде того, что у тебя недостаток самооценки: я знаю тебя довольно давно, и представить такое мне сложно. Имей же сострадание к моему почтенному возрасту - объясни, что к чему. Феанаро пыхтел и краснел, но отступать было поздно. -Вы слышали о выставке работ Валинорской школы искусств? -Ах, ну да. Утонченные натуры, считают тебя загадочным и необычным. Разве кто-то из них навредил тебе? -Нет. -Тогда в чём же горе? Другие эльфы, валар и майар - разве кто-то враждует с тобой? -Нет. Но лезут общаться. -Ах, вот в чём трагедия - ты всем нравишься! Расскажи-ка поподробнее о своей беде, милый. -Они... они даже не смотрят на то, что я делаю, они... пялятся на меня! -А когда ты демонстрируешь другим свои творения - ты надеешься на то, что их сейчас же все раскритикуют в пух и прах? -Нет, я хочу признания! -Дорогой, так всё же сходится - ты хочешь восхищать, и все восхищены! Бедный принц стоял, как под ледяным душем, медленно обтекая. -Вот наградил же тебя Эру, - продолжала мачеха, - у тебя сейчас такой растерянный вид... Да таким выражением лица ты из окружающих можешь верёвки вить! А ну-ка, давай попробуем: представь, что ты увёл нолдор обратно в Арду, но сам не понимаешь, как так вышло. Брови первого принца стремительно поползли вверх. -Ннет, перебор, - констатировала королева, - хорошо, представь, что ты - отец-одиночка семерых сыновей, но сам не понимаешь, как так вышло. На этот раз брови остались в границах разумного, но губы чуть-чуть приоткрылись - вот сейчас они казались необычайно мягкими. -Вот, теперь - самое то! - Любовалась своей находкой Индис. - Запомни это выражение, пользуйся. Можешь не благодарить. -Но... Я не за этим пришёл. Мне надо знать правду, достаточно ли я хорош, как мастер... -Ну так отдай свою работу не очень хорошему мастеру - и посмотри, как на неё отреагируют окружающие, - устало улыбнулась Индис. Именно ради этого совета Феанаро и терпел все унижения. А теперь стоял и не понимал, как такой простой способ не пришёл в голову ему самому. -Благодарю, - принц церемонно поклонился и удалился, стараясь не перейти на бег. Оставшаяся одна в кабинете, Индис закатила глаза. -Задница у него, видите ли, слишком упругая, - королева подошла к большому зеркалу, оглядывая себя со спины, - всю жизнь ему то море мокрое, то соль горчит. Поиски не очень хорошего мастера много времени не заняли, сложнее было найти мастера, который согласится на авантюру. Все заправские авантюристы были отметены сразу - такие после мероприятия у тебя из гостей не вылезут, а то ещё, чего доброго, провалят затею ещё до осуществления, по секрету всему Валинору разнеся про свои доверительные отношения с небезызвестным нолдо. Так что всё-таки дело надо иметь с тем, кто способен действовать по-деловому. Потому Финвион и положил глаз на майа Ауле, Курумо. Он никогда не отличался особым вниманием к феаноровой персоне, напротив, вел себя подчёркнуто вежливо и холодно: весь этот ажиотаж от появления принца в кузнях откровенно раздражал его, и в кругу других обитателей дома Ауле он картинно закатывал глаза, если речь заходила о принце. Сей персонаж подходил идеально, только, если удастся его уговорить, причём сделать это нужно было непременно с первого раза, иначе на следующий же день весь Аман будет гудеть о необъятном самомнении и непристойных предложениях Феанора. Но, была - не была. Феанаро подкараулил свою криворукую жертву возле колодца в час, когда все уже отдыхали от трудов. Вокруг был разлит мягкий серебристый свет, нолдо тихо позвал Курумо, не поднимая на него глаз. Никогда до этого Курумо не видел его таким... спокойным, смиренным, и не слышал своего имени, произнесенного голосом обузданной страсти в неярком свете часа откровения, отражающегося в стенах каменного колодца. -Курумо, у меня к тебе есть просьба. Кроме тебя я никому не смог бы довериться. - Феанаро поднял просящие глаза, и вид у него был такой, как будто он сжег корабли телери, но сам не понимает, как так вышло. За доли секунды в воображении своём Курумо прожил долгую и счастливую жизнь душа в душу с принцем. Нет, конечно, поначалу майа будет питать к нолдо только искреннюю пламенную дружбу, ведь только он знает и видит по-настоящему это огненное сердце... но со временем Феанаро, пускаясь в долгие заверения в искренности чувств своих и ежедневно доказывая их, посвящая все самые превосходные творения свои ему, Курумо, - ведь именно им творчество эльфа и вдохновлено, - заключит-таки майа в свои жаркие объятья не любовника, но супруга. Особенно сладостными были проносившиеся перед мысленным взором перспективы общественного осуждения их запретной любви: того, как со страхом и омерзением смотрят им в лицо, как перешептываются за спиной (может, даже кидают камни, и, может, даже не в переносном смысле). А потом они вдвоём спасают Валинор, и все наконец-то прозревают, молят простить их, ибо были они слепы, но поздно: Феанаро, его единственный возлюбленный, смертельно ранен, и жизнь уходит из него постепенно... -Так ты согласен? Ты поможешь мне? - Нолдо деликатно коснулся руки майа, чтобы вывести того из, казалось, неожиданно накатившей нирваны (кто их знает, майар, может у них это нормально). -А? Согласен? На что? В смысле, да! - Вздрогнул Курумо всем телом. - Напомни, что от меня требуется... для начала? Новенькие блестящие садовые ножницы Феанаро передал Курумо в час смешения света древ. Согласно плану, ему следовало передать инструмент Ауле, а там - если вещь реально стоящая, - вскоре она окажется у кого-то из майар Йаванны, а, если превосходная, - то у неё самой. Конечно, Курумо не собирался никому ничего отдавать. И первое, чего он не собирался отдавать - это принца, так неожиданно приплывшего в его потные ручки. Майа решил действовать хитростью, старой, как Илуватар, - утешением. При первой же возможности он переплавит инструмент, хотя, конечно, делать это было на самом деле жалко, - такой лёгкий, и ручки удобные, - и скажет, что так распорядился вала Ауле. Нолдо тут же превратится в груду соплей и самобичевания - тут-то и начнется партия Курумо. Он вытерпит столько нытья и самокопания, сколько потребуется, он будет рядом неотступно, и никого больше не подпустит к скорбному принцу, будет стирать его носовые платки, кормить с ложечки, а, если понадобится - пережевывать за него пищу. Но, вот только подпитывать его гордость он не станет - лучше донести до эльфа мысль, что эльдар не дано быть мастерами, сравнимыми с майар, но можно быть рядом и делить свою жизнь с высшим существом. И это тоже достойный вклад в дело технического прогресса. С самого начала рабочего дня Финвион водил хороводы вокруг валар и вел себя довольно необычно - расспрашивал о других работниках, их достижениях и внимательно слушал ответы. Вдохновленный видом такого красивого и сильного, но, в то же время растерянного и ранимого своего суженного, Курумо решил добавить-таки театральности в весну их отношений, и передал треклятые ножницы вала, точнее, показал и оставил с остальными изделиями, для дальнейших их испытаний. Какой же восхитительный страх плескался в глазах принца - он всенепременно размоет плотину этой уверенности в собственном превосходстве. Этот страх точно не позволит самому допытываться у валар, что стало с его работой: Курумо загрёб его в горсть, хоть Феанаро ещё и не знает о том... Феанор не разочаровал. С того дня он открыто не появлялся в кузницах, только в час смены света древ встречались заговорщики возле колодца. Первые несколько встреч Курумо утверждал, что вала ничего не говорил по поводу инструмента. Только каждый раз при встрече всё больше и больше краснел, пытался отвлечь Феанора разговорами об отстраненных вещах, делился воспоминаниями о приснопамятном майа Артано, он же – Майрон: "ты знаешь, он был прекрасным мастером - таким же, как и все майар. И он ушёл за своей любовью - да-да, он сам мне рассказывал, - и я не виню его. Таков был Замысел..." В конце концов, несчастный Феанор сам понял, что майа просто не хочет расстраивать его. -Пожалуйста, подойди ко мне. -Да, Феанаро... -Я всё понимаю. Я - не тот, за кого принимал себя всё это время. -Феанаро, милый, не кори себя так. Перворожденным просто не дано то, что дано тем, кто слышал музыку творения... -Да. Я обманывался всё это время - теперь-то я это понимаю, - принц повернулся спиной к майа, нерешительно переступил с ноги на ногу, а потом обернулся и протянул руку своему благодетелю. - Идём со мной, прошу тебя, я должен тебя отблагодарить. Как Артано, наверняка, благодарил своего тано... Взгляд звал, он обещал - отдать всё и забрать всё. Тугая и тяжелая чёрная коса змеилась по сильной широкой спине, - какая же эта спина, должно быть, горячая на ощупь! - стянутые длинные волосы пересекали её всю, доходя до самой... Курумо взял широкую тёплую ладонь. Феанаро не спеша повёл его в заросли возле реки, а осторожность, расчет, здравый смысл, стратегия и тактика майа так и остались валяться возле колодца. К чему эти лишние тряпки, когда в ладони такое сокровище. Феанаро остановился в укромном уголке на бережку. Не поднимая взгляда, нолдо повернулся к своему спутнику: -Я хочу... - обжег он майа быстрым взглядом прямо в глаза, - ласкать тебя. Но я никогда ещё не... к тому же, мы оба - мужчины... Ты не против, если я начну вот так? - И Феанаро поднял с камня прекрасную белую розу и обвёл её соцветием контур лица майа. Тот уже не видел, как лепестки коснулись его губ, потому что накатившие океанской волной нежность и желание сделали веки тяжелыми, голова бессильно склонилась к плечу, открытые утонченные губы прихватывали лепестки. "Ты так красив, ты - произведение искусства, не то, что я - покажи мне... себя... без одежд", - ласкал ушко майа сбивчивый шёпот. Курумо расстёгивал пуговицу за пуговицей, и за каждую получал вознаграждение, простые и невесомые касания, распаляющие сильнее искушенных ласк, всё его тело стремилось ближе к источнику своего наваждения, стыд был потерян где-то в зарослях по пути, легко, как ленточка, зацепившаяся за ветви. Вскоре под взглядом Феанора плавилось стройное обнаженное тело, ещё чуть-чуть - и майа не остановить... -Пожалуйста, Курумо... давай ляжем, ты - само совершенство, я должен привыкнуть... Майа уже лежал на белом песке, заведя руки за голову. Поначалу длинные стройные ноги были практически сведены, но когда тот понял, что эльф собирается устроиться между ними, пятки сами поползли по горячему песку в разные стороны. Феанор медленно опустился на колени - майа перед ним был раскрыт, плавно выгибал спину и закусывал нижнюю губу, из последних сил стараясь не дать воли рукам и не притянуть к себе своего мастера. Когда венчик цветка начал свой путь по внутренней стороне бедра к животу, очерчивая линию слева направо, совсем рядом, но, как будто нарочно, обходя то место, где прикосновений хотелось больше всего, Курумо застонал, хоть и пытался делать это тихо. -Тебе нравится... мой цветок? - Феанор поднёс своё орудие близко-близко к собственному лицу. Майа мысленно взывал к Эру, чтобы эльф ещё сократил это расстояние и ощутил губами жар тела Курумо, оставшийся на лепестках. - А мне больше нравится другая его сторона, - Феанаро игриво провёл срезом стебля по своему языку, - а знаешь, почему? Потому что там след от моего инструмента! Это роза из Лориена!!! Сознание не хотело возвращаться к Курумо, так что эльф беспрепятственно вспорхнул и унёсся, прихватив с собой одежду незадачливого майа. Бежал он, правда, только до колодца, бросив тряпки в воду, туда же, где недавно потонул последний шанс майа не быть опозоренным, а после перешел на лёгкий шаг. Он и не собирался полагаться на чью-то честность, и поэтому сделал ножницы так, чтобы на срезе оставалось три едва заметных борозды. А потом лишь надо было найти те самые срезы - благо, Аман не на столько велик, чтобы охладить праведный гнев первого принца. В Лориен отправлялось только самое лучшее, так что Феанаро теперь знал о себе всё, что хотел, да к тому же славно подшутил над вредным майа, который давно его бесил. За такие возмутительные попытки завладеть вольным нолдо, может, и стоило наказать его посущественнее, ну да орки с ним, жизнью обиженным. В это время Курумо медленно осознавал, что война проиграна, что позорное возвращение неизбежно, и даже если Феанор не скажет никому ни слова - сам по себе путь голым в дом вала Ауле уважения ему не добавит. Пора было начать испытывать всю гамму ненависти к этому самовлюбленному эльда, но не получалось. Майа опустил голову на песок и достиг разрядки в несколько движений – будь, что будет. А потом Феанаро повзрослел и женился. И всё бы ничего, но женился он по любви, на рыжей девчушке, победительнице того самого смотра работ Валинорской школы искусств. В ней цепляло всё : девичья вредность, увлечённость своим делом, да и искупаться без одежд она могла на спор, и с тарзанки прыгнуть. И до самого замужества ни разу не изваяла Феанора - её пришлось добиваться. И страшненькой она себя считала так же, как юный принц. В общем, всё предвещало, что в скорости коса найдёт на камень, но поначалу всё было даже очень ничего: Феанор вставал поутру, пока жена ещё не проснулась, посвящал полдня трудам, возвращался домой и, зная, что Нерданель любит понежиться в постели как раз до этого времени, нёс ей завтрак, а себе - обед. И зачастую больше не выходил из супружеской спальни до следующего утра: супруги были эльфами неискушёнными в вопросах плотских наслаждений, а исследовательский дух обоих требовал познать эту сферу от и до. В итоге, Нерданель иногда не одевалась неделями, это ещё сильнее разогревало кровь влюбленного нолдо, а смотреть на своего любимого, желающего её до самозабвения, и не отвечать ещё большим желанием было выше сил Нерданель... И вот однажды в стену полетела первая тарелка. -Я! Живу, как раба у орков! Я света белого не вижу! У меня уже месяц творчества не было! А ведь я была лучшая в своём выпуске!!! - Хлынувший из глаз супруги поток слёз ввёл Феанаро в такой ступор, что он тут же вышел из комнаты и запер дверь с обратной стороны. Что происходит, он категорически не понимал: ещё вчера их страстью можно было топить льды, и тут такое... Да, и зачем он, дурак, запер дверь, через 15 минут Феанор понять уже не мог, а отпирать придётся, и тогда летящая в стену посуда покажется цветочками - срочно нужно что-то делать. В порядке чрезвычайной помощи была выписана добрая злая мачеха. -Детка, прости мужа - он сам не понял, в чём дело, теперь мучается и места себе не находит! -Он! Бесчувственный кусок... скалы! -Ну, родная, ну не мне тебя учить, как правильно обращаться с камнем, зачем же ты его сразу киркой по темени... -Но я тоже хочу немного времени для своих занятий! А он мне его не оставляет!!! -Солнышко, как я тебя понимаю: я так танцевала, так пела, такой талантливой родилась, но, пока на Арде жили, нужно же было тихо сидеть, чтоб не нашли - вот я и не училась. А как мы прибыли в Аман, так тоже времени на искусство не было: практически сразу замуж вышла. Правда, в постели мы не залёживались - у нас с Финвэ сразу был Феанаро. -Тяжело наверное было... Сразу и с ребёнком, да ещё и с Феанором... -Ну что ты, деточка, с орочьими отрядами было куда тяжелее. А Феанаро - он, конечно, сильным разумением в делах житейских не отличается, но любит он тебя всем своим горячим сердцем. Милая, это так прекрасно - когда рядом любимый, когда мир и покой, и время есть - только для вас двоих. Не дай Эру, но всё это может однажды закончиться. Так что, поставь прямо в спальне круг гончарный, чтобы далеко не ходить, - улыбнулась Индис, - а прятаться друг от друга и от детей по мастерским вы ещё успеете. По окончании визита королевы Нерданель сама утащила мужа в спальню и так глубоко раскаивалась в своей горячности, что следующее утро проспали оба. Индис же по возвращении встретил муж прямо от ворот. -Прости, дорогая, я - сущий профан в таких вопросах. Я понимаю, что первого принца тебе хватило ещё ребёнком, а тут ещё и взрослые сложности... -Так мы же и шли в Валинор для того, чтобы наши дети не по болотам прятались, а жаловались нам на то, какие они красивые и талантливые - разве нет? Финвэ поцеловал ладони супруги. -Я так рад, что женат на самом... красивом эльфе на Амане. Всё-таки, выйдя замуж за него, Индис сделала единственно правильный выбор, в чём не переставала убеждаться. -А я рада, что замужем за самым умным, - абсолютно искренне ответила она. Древа всё так же светили, эльфы всё так же женились и рождались, согретые любовью валар, было всё так же скучно. Только вести о скором окончании срока заключения вала Мелькора колыхали общество: все с нетерпением ждали, что же будет - освободят-не освободят, перевоспитался-не перевоспитался. Конечно, больше всего интересовало, разделит ли майа Майрон долю своего добровольно выбранного тано в случае его освобождения и поселения на Амане, и, если так, то где же будут жить эти возмутители мира? Втайне семьи Тириона и окрестностей в срочном порядке делали обширные пристройки и гостевые дома (с раздельными спальнями, связанными потайной дверью) - в надежде на то, что тяжелый груз ответственности принять у себя бывших отступников падет именно на их долю. Более достойного повода для пересудов не находилось: семья первого принца жила замкнуто, и только радовала всех вестями о новорожденных сыновьях. С рождением каждого ребенка Нерданель казалась себе всё более страшненькой, а Феанор - всё более прекрасным: он возмужал, руки нолдо стали ещё более мускулистыми, загорелыми, уверенными и нежными, а смеялся и улыбался он всё так же искренне и заразительно, как мальчишка. Нерданель ловила направленные на мужа восхищенные взгляды подруг и гостей, а когда Феанору случалось повернуться к присутствующим спиной, её каждый раз подмывало вскочить с места и закрыть собой самое дорогое... Поэтому со временем подруги были изгнаны из их дома, а вот скандалы стали постоянными гостями. Не помогли даже увещевания Индис. -Милая, так ты говоришь, что замужем за самым желанным эльфом Валинора, с которым вы, видимо, от безысходности, родили семерых сыновей? Горе-то какое, вот это настоящая трагедия! В результате Нерданель стала ревновать мужа даже к мачехе, и в гости её больше не звала. -Ты!!! Опять на весь день заперся в своей кузнице! Когда я тут места себе не нахожу - с кем ты там!!! - Так начался очередной скандал. -Не сходи с ума, это - кузница! Там одни мужики!!! С кем я могу там быть?!! -Быстро же ты забыл историю с Ороме! Нет, историю с Ороме Феанор прекрасно помнил. Она так и осталась тайной для общественности, из-за чего переходила из уст в уста в виде абсолютно невероятной сказки, и действующие лица в ней оказывались каждый раз разные. Ороме нужны были новые стремена. Этим-то поводом он и воспользовался, чтобы в одно прекрасное солнечное свежее утро приехать к Феанору. О визите вся семья была предупреждена заранее, все мастерские блестели, дети были перемыты, дверные ручки перечищены, Нерданель двое суток суетилась на кухне. Приезд вала - пленителя-вселенского-зла - начался, конечно, с демонстрации дома и всего семейства, смирного и любезного, выстроившегося было во дворе, но Ороме быстро нарушил этот порядок, объявив, что привык к жизни простой и вообще не сторонник церемоний. В итоге мероприятие пошло непринужденно, знакомство заняло достаточно времени, после чего вала был приглашен посмотреть работы Феанора в мастерские. Перед входом в производственные помещения, открывая дверь перед гостем, нолдо случайно поймал взгляд вала, устремленный в спину эльфа, в сочетании со слегка закушенной нижней губой. "Ну вот - к чему же я уже прислониться успел!!! Говорил - не стоит забор красить... Это же надо - так опозориться!!!" Феанор отчаянно крутился, пытаясь разглядеть свою одежду со спины и определить источник такого неподдельного интереса, но не обнаружил ничего. А взгляд был такой, как будто принц, как минимум, нечаянно сел на черничный пирог. Тут-то Феанору и следовало насторожиться, но в голове у него не укладывалось, что что-то досадное может произойти с таким простым и любезным Оромэ. Вала был восхищён. Он вышел из кузницы с твёрдым намерением перевооружить всех своих майар, расспрашивал хозяина о его задумках, технологиях, о трудностях, возникающих в процессе, разделял его беспокойство о постоянной нехватке рабочих рук, даже для простого исполнения, что уж говорить о творческом подходе... В итоге собеседники догуляли до близлежащего озера, оставив остальных обедать. На берегу Ороме предложил присесть передохнуть. Путники опустились на траву, однако Феанора всё не оставляли мысли о том, что где-то он всё-таки успел испачкать рубашку сзади, и на всякий случай эльф решил распустить косу - благо, для этого достаточно было просто снять держащий её жгут, тяжелые волосы мгновенно рассыпались по плечам. От удовольствия Феанаро облегченно выдохнул и закрыл глаза, правда, быстро открыл их, ощутив чужую руку, пробирающуюся по его животу. Эльф не сразу поверил в происходящее, но Оромэ, сомкнув руки вокруг принца и зарывшись в чащу его чёрных волос, прижимал эльфа всё ближе и, улыбаясь, шептал в остроконечное ушко: -Феанаро, мельдо, всё-таки нет в мире мастера искуснее твоего отца, потому что самое прекрасное творение - это ты… дозволь коснуться тебя... посмотри на меня - просто один короткий поцелуй... я могу взять тебя в свиту, нет, я могу украсть тебя... то есть, мы можем сбежать вместе и жить на Арде - так, как нам захочется… лучший мастер и лучший охотник - эта земля будет только нашей... - вала сам не понимал, что говорит, опуская эльфа спиной на траву. Феанаро всё ещё пребывал в шоке, но сумел хотя бы удержаться на локтях. От вида растерянного нолдо, уже практически лежащего под ним, Оромэ совсем потерял голову. Главное, добраться до этих губ, а потом нежно и долго терзать, беспощадно - пока не расслабится сильное красивое тело, плененное объятьями вала. И тогда можно будет облизать уже всего эльфа, - о да, его язык распишет этого нолдо самыми горячими словами, самыми изощренными знаками валарина - он и думать забудет о своей никчемной рыжей жене, она-то точно не знает письменности валар, и уж тем более правильного её применения! А потом Феанор сам будет просить - нет, молить о большем! Блестящие чёрные локоны, недавно выпущенные из плена тугой косы, тут же легли меж стеблей сочной зелёной травы, солнечный блик осветил мягкие губы и широкий подбородок эльфа, верхняя губка чуть дрогнула, серые глаза смотрели так, будто Феанор только что перерезал треть населения Валинора, но сам не понимает, как так вышло... Феанаро медленно подтянул к себе одну ногу, потерявший всякую бдительность вала разжал хватку и так же медленно снял с эльфа сапог, не переставая разглядывать свою добычу самым красноречивым образом, целуя подвернувшееся под руку колено нолдо. Так же медленно Феанаро закинул ногу на плечо вала, взгляд его стал понимающим и откровенным, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда, оттолкнувшись от плеча Ороме, Финвион дал дёру. Ороме очнулся быстро, охотничий инстинкт врубил все чувства на максимум - так даже лучше, теперь их страсть будет действительно безудержной. Особой огласки охотник не боялся, он был уверен, что в конечном итоге Феанор сдастся ему по доброй воле. -Ну куда же ты, мельдо, - раздавался насмешливый голос преследователя, - ты не спрячешься от меня, Аман - остров маленький! Вала гнался за эльфом до самого дома, не сразу смог сориентироваться в незнакомых помещениях пустого двора, но вовремя засёк скрип открывающейся двери кузницы. -А ну-ка, выходи, - хищно заулыбался Ороме, медленно переступая порог, - а то придётся ловить тебя арка... - в солнечное сплетение вала пришёлся жесточайший удар отбойного молота. И удар этот был не последним: ярость Феанора не уступала силе высшего существа. Ороме едва выбрался из-под града, вызванного яростью нолдо, и уже под взглядами всех хозяев и гостей дома, вскочил на лошадь и унесся прочь. Гнев Феанора всё ещё искал выхода. -Вы всё знали, проклятые мужеложцы! - Проорал он майар из свиты вала. От жестокой расправы их спасло только то, что Нерданель, осознав происходящее, уже сама начала лупить гостей всем, что под руку попадётся. Феанаро понимал, что с рук ему такое не сойдёт. Но чувство собственной правоты погнало его из дома на поиски сторонников. Поскольку огласки среди валар уж точно было не избежать, нолдо направил стопы проторённой дорожкой к вала Ауле. Повествуя о своих злоключениях, нолдо намеренно смотрел в окно - якобы, чтобы любопытные майар не подслушали, но, по большей части, чтоб не смущать Ауле гневом, который искажал его лицо при воспоминании о делах его брата-охотника. Повернувшись, Финвион обнаружил комнату абсолютно пустой. Не меньшее удивление вызывали звуки, доносившиеся с другой стороны стола, накрытого длинной скатертью. Обойдя стол, Феанор обнаружил Ауле согнувшимся на полу, плачущим от хохота. -Ты... Отходил Ороме... Молотом?!! Да если бы я знал заранее - я бы у Мелькора Гронд для тебя попросил! И он бы согласился!!! - Ауле продолжил давиться смехом. Через мгновение в комнату деликатно зашла Йаванна, зажимая ладонью нижнюю часть лица, поднесла мужу стакан воды и удалилась поспешными шажками. Отсмеявшись, вала вытер слёзы, всё ещё сидя на полу. -Давно пора, честно говоря, а то совсем он распустился, на Арду, говоришь, звал? - Мебель в комнате ходила ходуном от хохота. Феанаро понял, что ничего ужасного ему не угрожает, но всё же хотелось конкретики. -А что мне делать-то теперь? - Спросил нолдо, присаживаясь на пол рядом. -Сходи к моему брату, он - мужик нормальный, разумный, - посоветовал Ауле, утирая слёзы, - к Манвэ. Завтра приходи, я его предупрежу. И опять в доме Феанора закипела подготовка - парадный костюм, парадные украшения, парадная речь, отрепетированная перед зеркалом. В итоге эльф совсем не спал и явился ко двору верховного вала злым и серым. -О владыка! Да не укроется от твоего всевидящего взора и всеслышащего... слуха супруги твоей, что нет моей вины в том, что брат твой - мерзкий извращенец, при всём уважении! - заранее заготовленные слова лихо мешались со злостью. Манвэ смотрел бесстрастно, высоко держа подбородок, выпрямившись на троне. -Я услышал тебя, о достойнейший нолдо, но скажи - разве была необходимость для подобной жестокости? -О владыка, он гнался за мной и угрожал забрать на Арду, - Манвэ прикрыл нижнюю часть лица, но глаза выдали промелькнувший смешок, - я обязан был воспрепятствовать, ради чести моего народа и во имя моей семьи! Я был в состоянии аффекта, в конце концов! -Более пятидесяти ударов молотом не могут быть объяснены никаким состоянием! -О владыка, - чуть не плакал Феанаро от несправедливости, - владыка... Ты же понимаешь - я женатый человек, а моя супруга, она... Если раньше она ревновала только к женщинам, то теперь... мне конец. Манвэ вздохнул, поразмыслил пару мгновений и подошёл к нолдо. -Послушай, Феанор. Ты перестарался - признай это. Я не прошу от тебя извинений, покуда широкая общественность не в курсе событий. Если удастся сохранить эту историю в тайне - так оно и будет. Так что иди домой. -Но, что же мне делать, если история повторится? -Ну, учитывая характер Нерданель, навряд ли она это допустит, - улыбнулся Манвэ. -Вам легко говорить... -Мне? - Верховный вала положил руку на плечо эльфа. - Моя жена ревнует меня к собственному брату. Между эльда и айну промелькнуло понимание. -К... Ороме? -Нет, к Мелькору - ты представляешь? Он сам предлагал ей руку, он тёмный и он мой близнец и пленник - и всё равно... Сулимо воодушевлённо изливал эа - кому ещё понять его, как не этому эльфу, опасающемуся гнева жены больше суда валар? - Ты представляешь, она меня спросила недавно - а чем она лучше него? Я так удивился, сказал, что потому хотя бы, что она - женщина. Ты вообразить не можешь, какой скандал был. Потому что ответ был не правильный. -А какой же правильный? - удивился нолдо. -А правильный - потому, что она красивее. Феанаро в знак понимания и поддержки тоже положил руку на плечо вала. -В общем - не беспокойся. Если что понадобится - приходи без всяких церемоний и предупреждений. Конфликт был исчерпан, а эльф и верховный вала с тех пор периодически жаловались друг другу на превратности судьбы, попивая хмельные и откровенно алкогольные напитки. Наутро после одной из таких посиделок в воздухе запахло скандалом -Где ты был?!! Где ты всегда бываешь, когда ты нужен?!! Развлекал своих поклонников?!! Первым желанием Феанора было сжечь всё к мелькоровой матери. Кузницы, дом, двор, Тирион со всеми дворцами, со всеми деревьями - в пепел, в труху, потому что... Но, судя по всему, как раз в этот момент, невидимый никем, в дом зашёл Олорин, задел невидимым рукавом край занавески на двери. И остудил минутой невидимой мудрости огненного принца. -Я люблю тебя. -И ты думаешь, что так легко отделаешься?!! -Я бы, может быть, с удовольствием любил кого-нибудь поумнее, - Нерданель потеряла дар речи, но хотя бы перестала кричать, - но я люблю тебя. И никто и ничто не сможет это изменить. Даже когда горы сотрутся в песок, и все воды уйдут в него, и погаснет последнее пламя, и зазвучит финальная музыка - пока есть хотя бы одна искра, ты - единственная для меня. Феанор поцеловал жену в раскрасневшуюся щёку. - Я поехал на дачу. И Феанор собрал весь инструмент, детей, попрощался с валар, с которыми был дружен, поклонился Индис - и уехал в Форменос. И забыл вернуться домой, где ждала его Нерданель, долго-долго-долго-долго. В Форменосе было сносно. Феанору не было скучно: ему наконец-то хватало времени на всё - на работу, работу после обеда, работу вместо ужина - так ещё и на работу время оставалось. Так что, когда в гости прибыл верховный вала, дети облепили его со всех сторон, наперебой говорили с ним обо всём, что в голову приходит, несмотря на то, что Сулимо и так всеведущ. -Послушай, Феанаро, - начал тот, когда они всё-таки сбежали от сыновей нолдо, - помоги мне. Мелькор скоро покинет Мандос - ему надо где-то... находиться, а Варда - она категорически против, чтобы он остался в Тирионе. Послушай, приюти его ненадолго, работу дай какую-нибудь... Феанор призадумался. -Послушай, а вот эти вот слухи, которыми Аман полнится - про него и Артано... Это правда? Манвэ беззлобно рассмеялся. -Точно такая же, как и то, что ты заставил сыновей поклясться защищать какие-то камни ценой их жизни. -Чего только молва не придумает! - возмутился Финвион. -Вот и я тебе про то же говорю: про тебя столько историй рассказывают, но разве хоть одна из них - правда? Мелькор Феанору сразу не понравился. Своей неискренностью, притворством - искажением разило от него, казалось, до самого Тириона. -Приветствую тебя, вала Мелькор. -И ты здравствуй, почётный эльда. У тебя обед скоро? И, казалось, не обратив особого внимания на гордого принца, вала прошествовал в отведённые ему покои, где и пребывал подавляющую часть времени с тех пор. Никогда доселе никто не смел игнорировать Феанора. Это Феанор игнорировал других - даже не всех валар почитал он достойными своего общества, - и тут, узник Мандоса, 300 лет не видевший ничего... не проявлял ни малейшего интереса к его блистательной персоне! Нолдо стал одеваться на обеды, как не на всякий праздник одевался прежде. Сыновей долго уговаривать не пришлось - весь дом и его обитатели вскоре сияли и светились в любое время суток. Не вызывала интереса тёмного владыки и работа - он не ломился в мастерские, не требовал показать ему всё, как обычно делали другие - и вот уж это совсем ни в какие ворота не лезло. Феанор был вынужден брать инициативу в свои руки. -А вот этот вот камень - очень даже ничего, - комментировал увиденное Мелькор, приведённый в кузницу настойчивой вежливостью хозяина дома, - только вот... мутноват. Ну да, всё правильно - они все мутноваты, ты их вообще на свет выносил? - Нолдо и сам мутнел от такой "похвалы". - Но ничего, я вижу - ты способный. А как исправить консистенцию - я тебе, может быть, потом покажу. Вала лениво потянулся, даже зевнул, как бы намекая, что подобные экскурсии ему чрезвычайно утомительны. И ни разу даже не посмотрел на мастера, наглец. -То есть тебе не понравились мои работы... Но скажи, может мы - просто недостаточно гостеприимные хозяева? - Феанор поймал-таки взгляд гостя, и сейчас смотрел на него так, как будто сгорел, придя на Арду, и сам не понимает, как так получилось. -Не беспокойся, Финвион, хороший у тебя дом, и дети хорошие, и сам ты - ничего. Только страшненький. Моргот глядел так, как будто скормил награбленные сокровища Унголианте, но сам не понимает как это вышло. Феанор немедленно отвернулся. Краска стыда покрывала всё его лицо: ему казалось, что впервые он посмотрел на себя со стороны. Ну, на какую-то часть себя, которую никогда не хотел признавать. И всё-таки он украдкой глянул на гостя - тот лоснился от самодовольства, глядя на принца прямо, в глаза. Что-то внутри Феанора сделало прыжок с переворотом, приземлилось на голову - никогда больше мир не встанет обратно. Эльф поспешно отвернулся. По его спине, сверху вниз, пробежало стадо огнедышащих мурашек.