Freedom.

Когда-нибудь нам всем придется сделать выбор. Я давно разрывался между двумя людьми. Обоих люблю, без них же не представляю своей жизни. Но существовать вместе невозможно. Эта история, под названием жизнь, рассчитана только на двоих. Сейчас я с ней, она спит, обвив вокруг меня свою руку. Свежий, но теплый весенний ветер, проникающий через приоткрытое окно наполняет нашу комнату незабываемым ароматом цветения и влажности… На часах пять часов утра, и я до сих пор не способен уснуть. Все из-за песни, одной чертовой песни, которая делает мне больно, которая способна подтолкнуть меня на принятие решения и принятие себя. И, наконец, она тихо шепчет о том, что я могу подарить себе свободу, о которой так давно мечтал. Свободу на земле. Кто бы мог подумать… Моя душа наконец не будет заперта в бренном теле, больше никогда не будет бессловесной и безвольной. Больше никогда. Я привык думать, что я бы освободил себя, настоящего себя, только в одном случае. Только когда мое тело подвергнется огню и обратится в прах. Когда оно развеется над ярко-зеленым полем северной страны, его частички разнесет ветер, их поймает роса, листья травы, они будут поглощены в морском приливе и пристанут к хвое в необъятном, величественном лесу. Оно исчезнет навсегда, телесная пыль взлетит ввысь и растворится, только на несколько секунд обличая силуэт моей души. Душа бестелесна, она и есть призрак, что на мгновение проявится моему «отпустителю». И уж тогда мне будут подвластны все места. Я стану свободным. Но сейчас все не так. Я задумался о существовании свободы на земле, как и о судьбе однажды, хотя глубоко убежден в том, что ни той, ни другой не существует. Одни думают, что владеют ей, другие уверены в том, что никогда не смогут обрести ее. Но вторые в этом случае более близки к правде, так как свобода человека никогда не будет существовать в полной мере. Человек — это тело, а оно всегда будет принадлежать кому-то или чему-то, оно будет зависимым. А когда человек перестанет существовать, от него остается только душа. Над ней никто не властен, она неуловима, невесома, бессмертна. Вот так я уже полчаса лежу на смятой постели, слушая доносящееся до меня тихое дыхание с одной стороны, а с другой — песню, которая прошла через наушник в мой слуховой канал, сливаясь с моей кровью, протекая по венам, поражая в самое сердце. Эта мелодия из нескольких акустических гитар и Его собственного голоса. Мелодия и слова неразрывно связаны между собой. Как механизм не придет в действие без недостающей шестерни. Она и есть свобода, которую мы оба искали, но так и не нашли. Она есть любовь, которая живет в нас, и которая никогда не умрет, даже если будет казаться, что все потеряно, даже если покажется, что все забыто. Она — невыносимая боль, поражающая мои конечности, бьющая меня под дых, заставляющая пропускать удары сердца и быстрее дышать. Она — загадка, секрет и мистика, как и Он сам. Понимая, что в носу начинает предательски щипать (всему виной Его голос, который я не слышал уже полгода), я приподнимаю руку девушки, спящей рядом — мне нужно поскорее уйти отсюда. Не из дома, конечно, просто на балкон. Интересно, я называю ее «девушкой», хотя мы едва ли не родные люди. Просто девушка. Теперь она только «просто», и больше ничего. Я делаю это, чтобы легче было отпустить, чтобы не мучить. Чтобы все тихо, без скандалов, разве что с тихой фразой «к этому все шло», слетающей с губ. Без пожеланий счастья, да и то, только из-за гордости. Песня, стоящая на повторе уже несколько часов превратилась в мантру, я знаю наизусть все слова, даже сердце, и то, будто подстроилось под ее ритм. Мне было бы не нужно даже захватывать плеер, голос вместе с мелодией засел у меня в подсознании, и проигрывается прямиком мне в голову. Но я все же захватываю и его тоже. Я все еще боялся, что Его голос исчезнет из моей памяти, моей головы, что я вновь забуду его. Мне действительно стало страшно. Дальше все как по схеме: я босиком вылетаю на холодный кафель, не забывая закрыть за собой стеклянную дверь, присаживаюсь у края и спускаю ноги вниз, через перила, пачка как обычно лежит слева, поэтому левая рука ловко выуживает сигарету, чиркает спичка. Понеслась… Иногда я жалею, что в Англии запрещено курение каннабиса. Было бы здорово затягиваться так, ранним утром, когда тебя мучает бессонница, от мыслей нет покоя, и тебе каким-то образом нужно успокоиться. Косяки, в этом случае, имеют огромное преимущество. Сигареты помогают заглушить мысли, бьющие по вискам, от силы на десять минут, косяки же уносят тебя. От унылых, серых мыслей, избирая самые выраженные, придавая им яркости, превращая в ультранеоновую, сумасшедшую палитру цветов, уносят от реальности. Сладкий, сладкий сон наяву. Невероятный вид перед моими глазами, родной, величественный, изящный, и только сейчас — чистый. Окна моих апартаментов выходят на Гайд-парк, и, надо сказать, когда я несколько лет тому назад только приходил смотреть эту квартиру, первое, что я увидел — были окна с видом на парк. Помню, я как маленький ребенок, у которого перехватило дыхание от чего-то потрясающего, безмолвно, все ближе и ближе подбирался к этим окнам. Я прильнул ладонями к стеклу, едва ли не касаясь его лбом, и восхищался. В тот самый момент я влюбился. Тогда, навсегда и бесповоротно. Начну с того, что я ни разу за свои двадцать лет не видел Гайд-парк с такой высоты, у меня не было возможности охватить его одним взглядом весь за раз, я только влюбленно прочесывал его вдоль и поперек в свободное время, с каждым разом влюбляясь в него все больше и больше, каждый раз открывая новые места. Я любил, люблю и буду любить в нем все. Все ботанические сады, древние деревья, фонтаны, монументы, всю живность, что обитает в нем. Его запах во время дождя, пьянящий, свободный, чистый. Когда прохладные капли будут все с новой и новой силой ударяться о поверхность Темзы, вековых деревьев и земли. Всегда буду любить то ощущение, когда ты остаешься едва ли не один под слабым ливнем, пока все жители и туристы побегут прятаться под навесы и крыши придорожных кафе и забегаловок с надписью «Fish & Chips» и «takeaway coffee». Я же улыбнусь, немного поежившись, и продолжу свой путь по дорожкам из гравия, наслаждаясь звуком перемешивающихся камешков под ногами и капель, ударяющихся о поверхность моей кожаной куртки. Три ощущения соединяются воедино, и если бы можно было записать все эти звуки, создать аромат, который бы имел все запахи, описанные мной, то, скорее всего, я бы не так сильно тосковал по дому, когда нахожусь в турах — все, что требовалось — открыть этот волшебный флакон с надписью «home» и фотокарточки-Полароид с видом Гайд-парка, снятые мной, которые я вечно ношу с собой, распихивая по курткам и сумкам, по карманам джинс… Пока я думал об этом, неожиданно стемнело, и небо Лондона затянуло густой серой пеленой, предвещая пасмурный день. В голове носились сотни мыслей: по делу, и не очень, значительных и нет. Но их все перебивала песня, звучащая из наушников. На самом деле, я долго откладывал прослушивание этой песни, так как не был уверен. Я не знал, что она в себе несет. Я не знал, как отреагирую. Я боялся, и что в итоге… И в итоге я думаю, что сейчас самое время. Ненадолго покидая свое место, заодно с фантазией, я ухожу на поиски телефона… Когда я наконец нахожу его, я набираю номер первого же турагентства, выданного Google, которое круглосуточно предоставляет билеты в любую точку штатов. Цена для меня не важна, я просто хочу как можно скорее туда попасть. Кажется, я даже не задумался о том, что привлеку огромное количество внимания. Не задумался о том, что обо мне напишут или скажут. Не задумался, что всем станет ясно, куда я направляюсь. Потому что я наконец решился подарить себе то небольшое количество свободы, то, о котором мечтал, то, которое заслужил. И есть только один человек, с которым я хотел бы разделить его. Судорожно тряся и перебирая в пальцах свой черный телефон, я думаю о том, что скажу Ему. Он может просто быть счастливым. Просто оказаться им. Не для меня. И я позволяю себе мысль, что как-то Он улыбнется мне, но причиной тому стану не я. Больше никогда. Больше не я. Не мы. Не здесь. Не в этой реальности, не в наше время. Не Он — необычайно красивый молодой человек, с улыбкой — точно яркое солнце. Не просто красивый. Это слишком просто для Него. Он — невероятный. прекрасный. лучезарный. Он — моя обитель, мой дом. Мой океан, в котором тону, в котором задыхаюсь. Но никогда не умираю. Раньше. А сейчас? Он помнит меня? Он помнит? Его глаза — янтарная крошка, пропадающая в темном песке Калифорнийского побережья, точно я. Меня затягивает так же. Его голос, что говорит во мне, что помню наизусть. Что делать, если ты вдруг осознаешь, что все, что когда-либо тебе действительно было нужно — находилось прямо перед твоим носом последние пять лет, а сейчас ты наблюдаешь, как все, что было, все воспоминания — проносятся мимо тебя, безвозвратно ускользая в прошлое, как твой последний шанс растворяется у тебя на глазах, и твое сердце кричит о том, что за ним немедленно нужно мчаться, хватать его. Что делать, если ты боишься, но хочешь этого так сильно, что, кажется, твоему сердцу от нагрузок останется жить не более двух дней, вместо обещанных десятков лет. Никотин в моих легких. Алкоголь в моей крови. Пальцы скользят с цифры на цифру по сенсорному дисплею — первый раз я настолько осторожно касаюсь подушечками экрана. Медленно, медленно - оттягиваю, что становится невозможно. Внутренности внутри меня скручиваются в узел, подкашиваются ноги, так что я оседаю на пол. Становится страшно. Потому что боюсь услышать «этого номера не существует». Потому что боюсь не услышать родной голос. Мне, правда, страшно. Код Его штата. Его номер. гудки… гудки… гудки… -Алло?