Как только я увидела его, мой взгляд упал на правую руку Гарри, которая, как я и ожидала, находилась в гипсе. Мне сразу стало неловко, как только я осознала, что буквально лишила его инструмента, которым он зарабатывает себе на жизнь, хотя, как я поняла, левая рука ему не особо нужна, чтобы рисовать, но, тем не менее, знание этого не помешало чувству вины нахлынуть на меня. Первая мысль, которая мелькнула у меня в голове, состояла в том, что Гарри разрешил мне прийти сюда только, чтобы обвинить меня в, хоть и не намеренном, но несении ему телесных повреждений. И, когда я уже приготовилась ждать худшего, Гарри прервал наше неловкое молчание.
— Я надеюсь, ты тут не для того, чтобы вновь покалечить меня? — Он издал небольшой смешок, который, как ни странно, немного успокоил меня.
— Эм… Нет. Не сегодня. — Я попыталась пошутить, но Гарри лишь нахмурился, еще раз подтвердив, что шутки — не мой конек.
— Значит интервью. — Парень решительным шагом направился в мою сторону, заставив меня паниковать, но мое сердце поднялось на скоростном лифте на прежнее место, когда кудрявый прошел мимо меня к столику у стены. Только сейчас я заметила, что на нем стоит графин с непонятной жидкостью, которая прямо сейчас заполняла стакан Гарри. — Какого хрена ты молчишь? — Рявкнул он, заставив меня подпрыгнуть. Видимо этот прыжок запустил мой мозг.
— Прости, я просто … что у тебя в стакане? — Не знаю, зачем я это спросила. Наверное, я просто не хочу брать интервью у пьяного Гарри, так как я помню наш предыдущий опыт общения.
— Успокойся. Это всего лишь яблочный сок. Хочешь? — Сказал парень, прежде чем облокотился об стол, выставляя вперед свои длинные стройные ноги в обтягивающих черных джинсах. Любая бы девушка позавидовала таким ногам.
— Ты бы хоть водичкой его разбавил, — я дура, признаю. — То есть, нет, спасибо, — мне пришлось вежливо отказаться, так как я и так хочу в туалет. — Насчет интервью. Если ты не против, мы можем начать прямо сейчас.
— Угу, — Гарри допил содержимое стакана и с грохотом поместил его на стол, отчего мне показалось, что этот парень пытается запугать меня, и, не могу не сказать, что у него это отлично выходит. Он направился к дивану и, когда сел на него, жестом пригласил меня сесть рядом, что я и сделала.
— Тебе нужно время, чтоб подготовиться? — Опять усмехнулся Гарри, потирая указательным пальцем нос. Он, вероятно, считает, что из меня ужасный журналист. В общем-то, он прав.
— Да. Мне нужно достать диктофон. Он где-то здесь, — я начала рыться в сумке, молясь, что не оставила его дома. Боковым зрением я видела, как Гарри рассматривает меня. От головы до ног. К счастью, мой диктофон оказался на месте, и, прочистив горло, я достала листочек с вопросами и включила устройство. — Готов?
— Я не думал, что наш разговор будет записываться. Боюсь, что могу взболтнуть лишнего, — парень немного растянулся на диване и улыбнулся уголком губ. О каком лишнем он, черт возьми, говорит?
— Если тебе не сложно, то постарайся отвечать четкой и грамотной речью. Никаких матов и странных словечек. Это очень важно для меня, — надеюсь, мой тон был достаточно убедительным.
— Я постараюсь. Но ничего не могу обещать. Твое платье слишком сексуальное, — на слове «сексуальное» он сделал особый акцент, и мне сразу стало не по себе. Если в прошлый раз я имела хоть какую-то власть над ним и смогла прекратить его неловкие действия, то сейчас это я нуждаюсь в нем, и я абсолютно уязвима.
— Тебе стоит меньше обращать на него внимание, — СМОТРИ В ГЛАЗА, ПРИДУРОК.
— Думаю, я бы мог это сделать, если бы ты сняла его и…
— Да замолчи ты уже! — Моему возмущению не было предела, когда я прервала его, не дав закончить предложение. Но его реакция меня удивила. Он начал смеяться, хватаясь за живот и запрокидывая голову назад. Его смех настолько звонкий и приятный, что, если бы мне завязали глаза, я бы решила, что это смеется подросток, а не взрослый парень. Тем не менее, мне была неприятна его реакция.
— Ты же не подумала, что я серьезно? — Он указал на меня рукой и еще больше запутал. Это я то плоха в шутках? — Ты не в моем вкусе, Алекс, успокойся.
Не в его вкусе. Конечно. Скорее всего, та блондинка, которая была в этой комнате до меня, точно в его вкусе. Куда же мне до нее?
— Когда ты пытался забраться ко мне под платье неделю назад, тебе так не казалось! — С возмущением закричала я, прежде чем осознала, что сделала, и мое щеки мгновенно залились краской. У Гарри это вызвало только очередной приступ смеха.
— Я был пьян! Мне было всё равно, к кому под платье забраться! — Его смех начал меня порядком раздражать и мне больше не хотелось находиться с ним в одном помещении. Уж лучше еще тысячу раз пройтись по городу в поиске студий, чем остаться с ним хоть еще на одну минуту. Я встала с дивана и быстро направилась к выходу, но, не успев дойти до своей цели, моя рука была захвачена в плен, а тело вынуждено плелось в сторону дивана.
-Отпусти меня! — Крикнула я, но парень только крепче сжал мое запястье и покачал головой.
-Тебе придется взять у меня интервью. Из-за тебя я отпустил клиентку, так что делай свое дело и не порть мне настроение. Может мне напомнить тебе об этом? — Он приподнял загипсованную руку, и мне сразу стало стыдно.
-Прости, — какого черта ты извиняешься, Алекс??? — Мне, правда, жаль, — да что это за фигня.
-Что мне с твоего «прости»? — Сказал Гарри, усаживая меня на диван, и еще раз подтверждая, какой он нахал. — Просто задавай свои вопросы.
Я действительно хочу как можно скорее убраться отсюда, поэтому мне нет необходимости переговариваться с этим засранцем, так что я лучше буду делать свое дело и распрощаюсь с ним навсегда, надеюсь.
— Хорошо…кхм, — он выжидающе посмотрел на меня, от чего я невольно заерзала на диване, и это явно его позабавило. — Что тебя подтолкнуло стать художником и как долго ты этим занимаешься?
— Какой интересный и неожиданный вопрос, в самом деле, — Гарри демонстративно хлопнул в ладоши, всем своим видом показывая, насколько банальные вещи я у него спрашиваю. — Не знаю. Я просто всегда хотел рисовать и делал это достаточно хорошо, так что это как-то незаметно для меня переросло с обычного увлечения в дело всей моей жизни, если можно так сказать.
— И чем тебя так привлекает рисование? — Я буквально скрестила пальцы, чтоб он ответил мне прямо, не используя всяких шуточек или, закатанных под самый мозг, глаз.
— Я никогда особо не думал над этим, — на удивление, он сохранил серьезное выражения лица на этот раз и действительно задумался над мои вопросом. Его указательный палец блуждал по кожаному дивану, пока он думал, как правильнее изложить свою мысль, и я уж поверила, что заинтересовала его. — Наверное, это дает мне возможность наплевать на все дерьмовые границы…- Я сделала вид, что поперхнулась, когда он сказал слово «дерьмовые», и, к счастью, он это заметил.-…просто границы, которые начертили для себя люди. Художники зачастую их стирают, для этого и существует ластик на обратной стороне карандаша, — небольшая улыбка появилась на его лице, и я просто не могла не заметить мгновенно появившиеся ямочки на его щеках.
— А как насчет вдохновения? Где ты его берешь? — Карандаш невольно потянулся к моим губам, и я сжала зумами железный наконечник, который держит тот самый ластик, стирающий все границы. Видимо, он работает только в руках художников.
— В девушках. В красивых девушках, конечно, — его взгляд сконцентрировался на карандаше между моими зубами, и я тут же убрала его прочь. Не стоит делать лишних движений рядом с ним.
— В девушках, вроде той, которая вышла с твоей студии десять минут назад? — Образ пышногрудой блондинки в блузке, пуговицы которой покушались на мою жизнь, мгновенно всплыл в моей голове.
— Ну, очевидно же, что она просто шлюха, — заметив мой нервный взгляд, он закатил глаза и мысленно проклял меня, прежде чем исправиться. — Не совсем приличная девушка, ясно. Она не из тех, которым платят деньги за секс или что-то подобное. Такие как она вдохновляют другие части тела, но не как ни те, которые отвечают за рисование и прочие вещички.
— То есть вы тут не рисованием занимались? — О, Иисус, если я права, то, возможно, я сейчас сижу на том самом месте, где только что происходил самый настоящий срам. Ровно две секунды — столько этот ублюдок пытался сдержать смех, прежде чем просто взорвался в адском ржании, что поставило меня в еще большее смятение.
— Разве это так важно для твоего интервью? — Не продолжая смеяться, спросил Гарри. Это и, правда, не должно меня волновать.
— Нет, просто вырвалось, прости, — прекрати извиняться перед этим больным идиотом. Его мозг как-то неправильно функционирует, я уверена. Видимо, поэтому его волосы так вьются. — Последний вопрос. Твой любимый художник и почему?
Гарри уже был почти спокоен на этот момент, так что он просто убрал влажность в уголках глаз и, вдохнув полную грудь воздуха, провел здоровой рукой по волосам, и только потом соизволил ответить.
— Я всегда крайне взволнован, когда вижу работы Пикассо. Наверное, потому что они выглядят безумными, и еще они многокомпонентные, что заставляет их рассматривать с каждой секундой все дольше и дольше. Мне кажется, что в этом и состоит успех, — он выглядит очень уверенным в своих словах, что заставляет меня убедиться, что он очень серьезно относиться к своему увлечению.
— Тем не менее, я не увидела у тебя ни одной работы в стиле абстракционизм, — я провела рукой в пространстве вокруг нас и еще раз взглядом обошла все работы, чтоб убедиться в своих словах.
— Эй, то, что мне он нравиться, еще не значит, что я должен ему подражать, — он прав. А я опять сглупила. Почему-то именно с этим парнем я чувствую, что мой интеллект крошечный, как блузка грудастой девушки, которая бог знает, чем тут занималась до моего прихода.
— Ладно, я пойду, пожалуй, — единственное правильно принятое решение мной за сегодня.
— Что даже не поужинаешь со мной? — Непроизвольно, но я, прямо-таки подскочила с дивана и уставилась удивленными глазами на нарушителя порядка в моей голове. Я конкретно запуталась с его отношением ко мне. Но этот засранец только снова засмеялся и перенес свою очаровательную задницу на место передо мной.
— Не переживай по этому поводу, принцесса, ты все еще не в моем вкусе. Но мы можем остаться друзьями, если ты так сильно этого хочешь, — хоть это и трудно признать, но его слова, где-то очень глубоко в душе, ранили меня. Это я то не в его вкусе?
— Мне не стоит переживать, я не переношу таких нахалов как ты, так что счастливо оставаться, — я демонстративно развернулась и вышла из помещения, поражаясь своей решительности в тот момент. Видимо, гнев сделал свое дело.
***
Когда я добралась домой, вернее, доползла, то решительно направилась в душ, чтобы смыть с себя все события минувшего дня и обдумать мои дальнейшие действия. Мне просто не приходило в голову, что в мире могут существовать такие отвратительные задницы, как Гарри. Уверенна, что он наслаждался собой все это время, когда я пыталась остановить его грязный рот. Очевидно, что этот рот не может обладать только талантом говорения идиотских фразочек, но я никогда не хочу этого знать. Мой гнев на него слишком велик, и он увеличился в сотни раз, когда я вспомнила то, как он сказал: «Мы можем остаться друзьями, если ты так сильно этого хочешь». Иди к черту, Хлюздапёр!
Мне пришлось быстро выскочить с-под душа и прервать свой душераздирающий внутренний монолог, так как, в порыве эмоций, я не обратила внимания, что моя вода стала обжигающе горячей, как будто я выиграла билет на экспресс в ад. Обвязавшись полотенцем, мне ничего не оставалось, как показать язык душу и быстро выскочить с ванной комнаты, пока тот не дал мне сдачи. Ничего личного, просто я не из тех везучих людей, которым все сходит с рук. Или я просто очень сильно устала, поэтому мной было принято решение расправиться с интервью позже, а сейчас окунуться в мир фантазий и иллюзий, где точно не будет кудрявых, как зад, парней и прочих, не очень приятных, вещей.
***
Проснулась я, к сожалению, не от будильника, который должен был разбудить меня в девять или около того, а от разрывающегося телефона, который орал на всю комнату, что-то про опасную женщину, и я почти прокляла Ариану Гранде за то, что она не может петь тише. Кая поставила на себя эту песню пару недель назад, как бы напоминая мне, кто есть кто.
Моя щека еле отлипла от подушки, но другие части тела категорически отказывались ей следовать, поэтому я, подобно гусенице, поползла через всю комнату к тумбочке, где был вчера оставлен мой телефон. Прежде чем взять трубку, я посмотрела на время, где большими цифрами вырисовывалось только семь утра. Ну что за черт эта девушка?
— Даа? — Мое горло выплюнуло это слово голосом умирающего тюленя, то заставило меня быстро принять сидячее положение и непроизвольно подтянуть руку ко рту. Смех Каи раздался в трубке.
— Детка, это кто из нас всю ночь провел на вечеринке? — Ее голос был довольно бодрый и слишком идеальный, как обычно. Понятия не имею, как ей удается всегда быть такой восхитительной.
— Я просто слишком устала вчера, выполняя домашнее задание, в то время как вы развлекали свои задницы у бассейна с кучей выпивки и парней.
— Эй! Только не говори, что тебя никто не звал, — обиженным голосом процедила Кая. — В любом случае, я не думала, что ты будешь спать в такое время.
— Что обычно делают люди на каникулах в семь часов утра? — Я вновь упала носом в одеяло, в котором доползла до телефона, и чуть было не свернула себе шею.
— Ты редко поддаешься человеческой логике, поэтому я решила рискнуть, — готова поклясться, что Кая не одна в комнате, так как на последнем слове она издала странный смешок, за которым последовал тихий стон, и из моего рта сорвалось тихое «иу».
— Кто там с тобой? — Любопытство взяло верх надо мной.
— Это Роберт. Мы познакомились с ним прошлым вечером, но я вовсе не поэтому звоню, — я слышу, как она убирает трубку от лица и говорит Робину что-то похожее на «ты, правда, был хорош сегодня ночью, но я не поэтому ей звоню». Меня почти тошнит. — Я хотела сказать, что Дилан был тут вчера, и что он пришел не один.
— Неужели он притащил с собой ту губошлепку? — Не хочу этого признавать, что что-то внутри меня все еще болит при упоминании Дилана и других девушек рядом с ним.
— Да. Кажется, ее зовут Кристи или Кайли, но дело все еще не в этом. Он несколько раз подходил к нам и спрашивал, как ты. — Сердце пропустило удар, но мозг его быстро урезонил. — Мы, естественно, говорили, что ты себя чувствуешь отлично, и что у тебя все хорошо. Он уходил очень расстроенным, видимо, думая, что кто-то другой, кроме него, может сделать тебя такой.
— Вот и отлично, пускай думает так дальше. Нечего ему радоваться мысли, что я могу быть несчастна без него. — Я говорю это, и имею это в виду. Мне не кажется, что мое сердце особо сильно не болело после расставания с Диланом. В этот вечер я должна была отдать ему самое ценное, что у меня было, и судьба, видимо, посчитала, что он не тот парень, который заслужил это. На все есть свои причины, я считаю, так что не стоит на этом сильно заморачиваться.
— Да, ты права. Но сам он выглядел крайне плохо, и его точно нельзя было назвать счастливым или вроде того, — ладно, пожалуй, еще один удар сердце может пропустить.- Он не веселился, как делал это обычно, а просто сидел на диване возле бара и пил пиво. Его лицо нужно было видеть, Алекс. Как будто камнем придавили, вот какое оно было, — мне хочется знать, что же сделало Дилана таким несчастным, но одно я знаю точно, это определенно не я. До моего уха опять доноситься звонкий смех Каи и тихое «прекрати».
— Я думаю, что он нашел себе с кем развлечься к концу вечера, так что не стоит за него переживать, — говорю, но все же где-то внутри меня до сих пор живет надежда, что это не так.
— Боюсь, что нет, Алекс. Около часа ночи он подошел к нам еще раз и был уже изрядно пьян. Дилан был еще более измученным, чем в начале вечеринки, но всё же он еще раз спросил, как у тебя дела и есть ли у тебя кто-то, — обещаю, что вот этот пропущенный удар, быт точно последним.
— И что вы ему ответили?
— Мы этого сделать не успели. К нему подошла та Кэти и начала вешаться на его шею, но, не поверишь, он отшил ее! Именно оттолкнул от себя и крикнул, чтоб больше к нему не подходила. После чего буквально убежал с вечеринки, так что, я уверяю тебя, что этой ночью, кроме его руки разве что, никто его не развлекал.
— И что ты этим хочешь сказать? — Хоть мне и плевать на Дилана, честное слово, но все же приятно слышать все эти вещи.
— Я подумала, что вы двое были хорошей парой всё это время. Может…возможно, я думаю, что ты бы могла дать ему еще один шанс? — Голос Каи был максимально мягкий в этот момент, но не настолько, чтоб заставить меня сменить решение по поводу Дилана. Я не смогу простить измену.
— Я подумаю, — тем не менее, отвечаю я.
— Отлично, детка. Это всё, что я хотела сказать. А теперь, меня ждут не менее важные дела, — знаю я, какие это дела. — Люблю тебя, пока!
— И я тебя. — Но Кая уже повесила трубку, оставив меня одну сидеть на холодном полу, завернутой в одеяло и полностью ошеломленной происходящим. Если бы Дилан хотел вернуть меня, он бы делал что-то для этого, но он даже не позвонил. Не думаю, что я могу дать ему второй шанс, но я подумаю об этом.
