Дорога

Я снова оказался в пути. Наедине со своей целью. Для меня нет более щемящего чувства, чем осознание того, что твоя цель постоянно перед тобой, но схватить её за волоса или за ворот ты не можешь. Мне снова предстоит дальний путь. Я прохожу по узкому коридору плацкарта с торчащими ногами сонных пассажиров. справа время от времени встречаются хмурые заспанные люди, раскладывающие или уже уничтожающие свои заранее заготовленные припасы. Как правило - это вчерашнее мясо в контейнерах и фольге, увядшие овощи, помнящие свою вчерашнюю свежесть, а теперь как-будто поникшие. В вагоне царит заспанность и нежелание общаться с незнакомыми. А так как почти все попутчики друг друга не знают, то каждый пытается как можно больше погрузиться в свой собственный процесс - поедания пищи, чтения, рассматривание пейзажей в окне. Только одна небольшая группа из пяти загорелых людей с волосатыми руками радостно общаются, играют в карты, иногда предлагая соседям разделить если не игру, то трапезу или общение. Впрочем, они не навязчивы. Едут в этом вагоне и два три поездных мученика - те, кому пришлось ехать рядом с женщинами, которые считают своим долгом доброжелательно общаться с соседом. Таких женщин обычно не больше двух на весь вагон (в случае, если они не собираются в совместный выезд на отдых или ещё куда; едва ли кто-то когда-либо слушал их рассказы о целях их поездок). Эти соседки, как правило, имеют тенденцию вести зачистку леса твоих мыслей - беря его в широкое кольцо своими верными аргументами и примерами из своего богатого жизненного опыта, в диалоге они прочищают тропический лес вашего разума, вычленяя общие понятия и беря их к себе на заметку. Как только навстречу к этим бравым солдатам из чащи выходит какой-нибудь ваш аргумент, идея или принцип, они берут верхушку от того, что услышали и спешат с этим согласиться, подтверждая своими примерами и знаниями. В общем-то, они безобидны, хотя достаточно быстро наскучивают. Поток их речи бесконечен, а интересную историю можно услышать не всегда. Единственное правило общения с ними - не возражать: это приводит или к очень общей дискуссии на тему, или, в случае, если вы приводите аргументы к своей точке зрения, к обиде и последующему многозначительному молчанию в вашу сторону. Мужчины такого рода обычно ещё более приставучи, ибо считают, что их задача - конкретно поделиться с тобой своим богатым жизненным опытом. осложняется дело тем, что, как правило, они работают на алкогольной продукции разного качества, о чём свидетельствует либо определённый дух, который запрятан в складках одежды так хитро, что ты чувствуешь его только сидя рядом, либо по наличию топлива непосредственно в руках или в сумке. Возбудить интерес к себе можно абсолютно любым способом - общением с товарищем или соседом, чтением книги (почти любой), ношением одежды, которую они считают необычной или выделяющейся. Мне часто попадается место в конце вагона - билет я иногда приобретаю накануне или в день отъезда, а постоянно стучащую дверь в туалет и тамбур мало кто любит. Иногда едешь в завидном одиночестве - так что у этого места есть свои плюсы. Я сел и снял тяжёлую куртку. Самое главное во временном пристанище - обеспечить временный порядок. Особенно это касается поездов - чтобы перед выходом не пришлось судорожно копошиться, в спешке кое-как одевать обувь, сгонять людей с сидений, чтобы извлечь из под них свой баул. Куртка вешается на крючок, походный рюкзак оливкового цвета ставится под столик. Если будет мешать соседу - поставлю между собой и стенкой - тогда можно будет опереться на него одним локтём и, подперев голову кулаком, смотреть в окно и дремать. Я достаю Книгу. То, что стало вечным напоминанием о том, куда я еду и почему. Несмотря на кожаную обложку, книга не выглядит вычурной. Мне говорили, что если закрыть глаза и ничего вокруг не слышать, то можно почувствовать пальцами теснение на коже. Сероватая старая бумага, не желающая развалиться при прикосновении к ней, в отличие от большинства книг такого рода - крепкое свидетельство прилежности при изготовлении Книги - как при печати, так и при переплёте. Хотя всем тем, кто хранил этот сосуд знаний, тоже нельзя не отдать должное - Книгу хранили тщательно. Насколько я знаю, у некоторых предыдущих владельцев не было ничего, кроме неё. Я начинаю читать. За чтением никогда не замечаешь, как идут приготовления к отправке, порой останавливаешься и поднимаешь глаза как раз перед тем, как грузный железный зверь первый раз после остановки стукнет о рельсу колесом. Моя Семья была разрушена Злом. Зло просочилось в нашу крепкую семью, оставив от крепкого Дома лишь руины. Как и каждый остов, Семья продолжает жить - но как в руинах живут лишь псы и бездомные, так и наш дом больше не может раскрыть свои двери для достойных, чтобы принять их в своё лоно и сделать частью себя. Любая семья, принимающая нового человека в родственники, изменяет его и сращивает с остальными. Моя семья больше не может. Теперь есть те, кто остались на руинах и те, кто отправились на поиски причины. В моём пути мне помогла наука. Наука - прекрасный способ общения с миром, если принимать научный подход как основной в поисках истины, то результат будет достаточно плодотворным. Копаясь в истории, изучая последние события, я понял, что разъело Семью и Дом изнутри. Само по себе Зло многолико, бороться со Злом - вообще похоже на бой с ветряными мельницами. Но если искать определённые формы, тогда действительно можно достичь результата. Я понял, что основная проблема в борьбе со злом - это синдром Визареша: если не видеть зла в себе, то подавлять его во внешнем мире бесполезно. Дело пойдёт хоть как-то, если при борьбе со злом внешним будешь уничтожать зло внутреннее. Собственно, именно совокупность внутреннего Зла привела мой Дом в столь плачевное состояние. Но помимо внутреннего зла, помимо Минотавра в душе, всегда есть и внешний фактор, если угодно - катализатор. Именно за ним я и отправился в путь. От чтения меня отвлекла контролёр, настойчиво заявляющая, чтобы все провожающие покинули поезд. Ко мне подсели ещё два попутчика, прибежавшие в последнюю минуту и начали торопливо пихать свои сумки под сиденье, переговариваться о том, что убрать подальше, а что - попозже. Моё присутствие смутило их, и потому они обустраивались чуть быстрее, и сумки распихивались по местам более сильными движениями. Да, я понимаю их - располагаться лучше без посторонних. Я убрал Книгу и вышел в тамбур. В тамбуре "накурено и в то же время как-то свежо", как точно подметил тот, кто в основном известен за счёт воспевания Солнца. Немного постояв, я возвращаюсь на своё место, где уже улеглись страсти раскладывания вещей и мои молодые спутники присоединились ко всеобщему трапезному ритуалу, который, правда, у большинства путников подходил уже к концу. Что ж, завтра я буду на месте.