Двойная привязанность

- Солдат... - Меня зовут Джеймс Бьюкенен Барнс, - шепчет он, опаляя дыханием и кусая за ухо, прижимая к стене всем своим сильным, жарким телом. - Называй меня Джеймс. Брок хрипло дышит и борется с навязчивой темнотой в глазах. Облизывает пересохшие губы. - Откуда?.. - Это не важно. - Я думал... ты забыл нас. - Я не забыл. Он шепчет это так жарко, что Брок закрывает глаза и сглатывает. В башне Старка он только первую ночь и пока плохо понимает, зачем вообще здесь. Бинты сняли совсем недавно, кожа, тонкая и бугристая, еще зудит, и он до сих пор старается не смотреть в зеркало, когда умывается. Ему не нравятся зеркала. Зимнего Солдата зовут Джеймс, и для Брока это новость. Джеймс прижимает его со спины, вдавливая в стену, трётся о задницу знакомыми, долгожданными движениями. Наверное, такое никогда не меняется, как человека ни называй. Стояк перекатывается между ягодицами, ясно ощутимый даже через два слоя жёсткой джинсы. Джеймс сдирает с него одежду - нетерпеливо, голодно, Брок понятия не имеет, как он вытерпел до ночи, весь день скармливая ему пустые взгляды, приправленные лёгким любопытством. Для кого был этот спектакль? Он кидает вещи в разные стороны, вкладывая в каждый нервный жест досаду от вынужденного ожидания. Скучал ли он так же, как Брок скучал по нему? Потому что Брок скучал так, как скучают только по покойникам - с тупой ноющей болью под рёбрами, безысходно. Он был уверен, что в этой жизни их дороги разошлись совсем. Навсегда. Он даже не знал, жив ли он. Не мог понять, жив ли сам. Но даже осознание своей нынешней неполноценности не приносило столько боли куда-то под солнечное сплетение, сколько мысли, что они больше не увидятся. Брок рад, что стоит спиной. Даже самому себе не признаться, что от каждого нетерпеливого движения, грубоватой, торопливой ласки Солдата... Джеймса под веками скребёт и течёт на щёки, изрезанные ожоговыми шрамами. Джеймс, наконец, добирается до его джинс, ремень выдирает из шлёвок рывком и откидывает в сторону, вжикает ширинкой и с благостным вздохом обхватывает его потёкший член, сдвигает крайнюю плоть и сразу возит центром широкой ладони по головке. Брок вздрагивает и стонет, откидывается назад, прижимаясь ещё крепче, чувствуя своим разгорячённым плечом стык холодного металла и живого, тёплого тела. И это привычно, это то, чего ему не хватало два долгих месяца, в которые он думал, что лучше бы сдох там, под завалами Трискелиона. - Как же мне тебя не хватало, - шепчет он сквозь зубы, неразборчиво, толкаясь в умелую руку. Джеймс... теперь его зовут Джеймс; и он всегда дрочил ему, словно знал точно, как ему нравится, как хотелось бы. И ни разу не ошибся. - Ш-ш, - слышит он в ответ, и это звучит успокаивающе. - Я тоже скучал, Брок. Я был уверен, что он не согласится. Есть такие вещи, которые даже для него слишком. Но он удивил меня. Брок понимает, о ком речь. Стискивает зубы, жмурится сильнее и сосредотачивается на накатывающих ощущениях. - Давай, - шепчет Джеймс, и это просьба. Не приказ, не угроза. Он просит его, у Брока от этого теплеет по всему телу, а пах затапливает предоргазменным тягучим жаром. - Кончи для меня. Назови меня по имени. Брок сухо сглатывает, силится сказать, но никак не выходит. Он содрогается в руках Джеймса, крепко прижатый бионикой под рёбрами, пачкает его пальцы, снова и снова выплёскивается и почти выключается, как вдруг железная рука перемещается на бедро и скользит к заднице, оказывается между ягодиц; и, чёрт, Джеймс даже бионическим пальцем приглаживает его так, что он бессознательно подаётся к нему бёдрами. - Помнишь, - явно улыбаясь, шепчет он. - Такое, блядь, забудешь, - матерится Брок. Он ждёт совсем недолго - Джеймс всё же меняет руки, снова обнимая, прижимая к себе приятным холодом металла, размазывая между ягодицами его собственную сперму. Джинсы у обоих болтаются где-то внизу, между ног. Им некогда было разуваться и снимать их. Впрочем, они и не мешают. Джеймс гладит, скользит пальцами и вдруг вдавливает один в узкий, сжатый вход. - С-сука, сука, сука, - повторяет Брок снова и снова, ощущения слишком дискомфортные и забытые, но тело всё равно отзывается, предательски наливаясь очередной порцией возбуждения, оно помнит, как сладко это бывает; хочется так, что начинает тошнить. Хочется почувствовать в себе то, как сильно хочет его Джеймс. Джеймс... Брок сдавленно выдыхает глухой стон, когда чувствует второй палец. Пожалуй, этому чёрту даже идёт. Слишком идёт. Сразу превращает в живого, обычного человека. Джеймс не церемонится долго. Оглаживает изнутри, растягивает и, без раздумий заменяя пальцы членом, торопливо входит, прижимаясь пахом к заднице. - Блядь, - стонет Брок, ударяется лбом в стену и старается расслабиться, но всё равно больно. Пока больно. - Сейчас, - успокаивающе шепчет Джеймс и лижет, кусает под ухом. Там будет красное пятно, слишком высоко, чтобы закрыть даже водолазкой, и Брока это бесит, а ещё возбуждает. Каждый раз возбуждает, когда он видит это в зеркале. Проблема лишь в том, что теперь он старается обходить зеркала стороной. - Сейчас, расслабься, сейчас будет хорошо, - шепчет он между укусами и поцелуями, чуть покачиваясь из стороны в сторону, и Брок качается вместе с ним, спелёнатый объятием. Они словно танцуют медленный танец, не в силах двигаться активнее. Вот только Броку отлично известно - это только пауза. Короткая пауза перед тем, как из него вытрахают даже способность связно мыслить. Зимний Солдат всегда трахался так, что после этого хотелось сдохнуть. И вместе с тем, совершенно непонятным образом, хотелось жить. До учащённого, восторженного сердцебиения влюблённого подростка. До кружащейся головы и иногда - беспричинных слёз, которые невозможно удержать за веками. Брок имел все основания предполагать, что Джеймс трахается не хуже. Он двигает бёдрами назад, и его тут же сжимают в стальных тисках рук. Джеймс снова больно и жарко кусает за ухо, вылизывает раковину, выходит, оставляя только головку, и вдруг засаживает так, что Брок едва сдерживает за зубами вскрик; а потом толкается размеренно и сильно, так глубоко, как только может получиться. Задницу и внутренности обжигает каждое движение, от этого чешется в носу и хочется скулить, скрести ногтями по гладкой стене. Но Брок только закусывает губу и ждёт. Грёбаное тело привыкнет, оно хочет, оно знает, что скоро всё переменится. Брок отпускает стену, утыкается в неё лбом и кладёт руку себе на низ живота, игнорируя каменно стоящий член. Закрывает глаза. Он чувствует, как под ладонью внутри его тела двигается Джеймс, и это ощущение отправляет его в страну порнографических фантазий и сюжетов из влажных снов. У Зимнего Солдата охуенный, большой, крепкий член. И сейчас он называет себя Джеймс; и требует, чтобы Брок называл его так же. Сейчас он трахает его, слетевший с катушек, вминая в стену и кусая в плечо до кровоподтёков, на одном из жилых этажей башни Старка, в его, Брока, комнате, даже не отойдя достаточно далеко от двери. И Брок течёт от этого, скользит членом по прохладной, гладкой стене и пачкает её своей смазкой. Он ждёт, когда Джеймс возьмёт уже его член в руку, просто чуть сожмёт в пальцах головку, вобьётся внутрь него на всю длину, и Брок кончит от боли и удовольствия, от холодной руки поперёк живота, от зубов и губ на своей шее; от влажных, щекотных длинных прядей и горячего сильного тела за спиной. Брок кончит только от осознания, что всё это на самом деле снова происходит с ними. **** Солдат приходил к нему в больнице. Брок помнит это, даже несмотря на то, что мало бывал в сознании и был весь перемотан бинтами. Его пальцы пахли слишком привычно, от этого запаха тень былого трепета проходилась внутри, вырывая из бессознательности. Брок видел в оставленные для глаз прорези, как Солдат наклонялся к нему и водил пальцами по бинтам. От него пахло привычно - горькой полынью, жжёным порохом и железом; и этот запах забивал собой все другие больничные, наполнял лёгкие и разум. Он приходил через дверь по ночам, трогал его и молча сидел, смотрел в окно и на него; и Брок не знал, как жил без его визитов столько времени, пока валялся в коме. Пока валялся овощем в бинтах. Пока валялся в сознании и думал, почему не сдох там. Зачем он тут и до сих пор жив. Он много над чем думал, пока не пришёл Солдат. С его визитом осталась только одна мысль - скажи хоть что-нибудь. Скажи мне. Поговори со мной. Но тот молчал и только смотрел с нечитаемой эмоцией на лице. Он пришёл ночью после того, как бинты сняли. Брок не видел себя, послушав совета штатного психолога игнорировать зеркала. Он не видел, но трогал своё лицо, и ему хватило. - Ну, как? - спросил он с горечью и вызовом у Солдата, когда тот пришёл и привычно устроился на его больничной кровати. Принялся смотреть. Зимний Солдат пожал плечами. Он не отводил взгляда, его лицо и выражение глаз не говорило ни о чём. - Завтра к тебе придут люди. С бумагами. Подпиши их. И тебя перевезут в башню к Старку. Поручат шефство надо мной, как имеющему опыт тесного общения. На этих словах внутри Брока вдруг разгорелось понимание, надежда, но взгляд Солдата остался ровным и холодным. Брок нахмурился. Лицо ещё очень плохо его слушалось. - Зачем мне это? - Просто шанс выбраться отсюда. Ты тут уже долго. И пробудешь ещё дольше. С этим он поднялся и ушёл, оставляя Брока с невесёлыми мыслями. Его и правда держали в отделении интенсивной терапии дольше, чем то требовалось по всем медицинским канонам. На окнах висели мощные решётки. Изолированная вентиляция с узкой шахтой. Брок не знал, где именно находился, но по его прикидкам, из подобных мест выносили либо вперёд ногами, либо провожали с огромной свитой с винтовками наперевес и в наручниках. Ему не хотелось ни того, ни другого. Он впервые не читал текст, когда подписывался на нескольких листах. Какая разница. Люди в костюмах старались не смотреть на его лицо. **** Стив не знает, почему делает это. Баки просит его - впервые. И хотя он не рад просьбе, Баки говорит, что это поможет ему вспомнить. Стив очень хочет, чтобы Баки вспомнил. Баки живой, покалеченный, но живой, и если он может что-то сделать для него, он сделает. Остатки руководства бывшего ЩИТа со скрипом поддерживают идею. За Броком Рамлоу будет усилено наблюдение, но он может шефствовать над Джеймсом Барнсом, тем более, если сам Джеймс об этом просит. Стив Роджерс будет шефствовать также, потому что любому потерянному и поломанному человеку нужна крепкая опора, фундамент, чтобы заново выстроить себя с нуля. Стив сразу даёт понять, что не в восторге. - Мне не нравится эта идея, - честно говорит он Рамлоу после завтрака. - Я не уверен, что Сэм хочет с тобой здесь встречаться. Но ты здесь, потому что Баки попросил меня. Ты поможешь ему. "Баки", отмечает Брок, усмехается криво и отправляется в спортзал. Он хочет как можно скорее вернуть свою прежнюю форму. И пока идёт по длинному коридору, чувствует спиной долгий, тяжёлый взгляд Стива. Он должен сказать ему спасибо, но рот не слушается. Броку нравится спортзал у Старка. В нём совсем нет зеркал. **** Стив приходит к его дверям поздним вечером. Он хочет постучаться, чтобы снова поговорить. Ему кажется, что утром расставил не все точки над "i". Но так и застывает с поднятой рукой. За дверью комнаты Брока Рамлоу занимаются сексом. Это отлично слышно даже с хвалёной улучшенной звукоизоляцией. Краска тут же разливается по щекам. Звуки настолько откровенные и пошлые, что Стив на несколько мгновений выпадает из реальности. - ДЖАРВИС, - говорит он тихо через минуту, отойдя от двери. Коридор пуст. - Да, сэр? - мягко звучит голос из динамика, но Стив всё равно напрягается. Снова прислушивается. За дверью поодаль матерятся и пошло стонут. - Ничего, - говорит он и разворачивается. Уходит подальше от злополучной двери в сторону террасы. - Баки у себя? - спрашивает он всё же чуть погодя. - Нет, сэр. Мистер Барнс вышел. Остальные в своих комнатах. Стив сильнее стискивает зубы и уходит к себе быстрым чеканным шагом. **** - Я и Стив были друзьями, - говорит Джеймс, сидя нагишом на низком подоконнике. Он смотрит вниз, на огни Большого Яблока, и водит по стеклу железным пальцем. - Мы были очень хорошими друзьями, - говорит он задумчиво. Брок слышит в этом столько всего несказанного, что у него сводит оскоминой челюсть. Он не думал, что Солдат... Джеймс придёт к нему. Не мечтал даже, что он его вспомнит. Что он вспомнит их. Они не были вместе после последнего обнуления, слишком много всего закрутилось, о сексе даже не думалось. - Я много чего вспомнил, - продолжает Джеймс. Брок смотрит на него с разворошённой кровати, и от его беззащитной позы щемит внутри. - Хорошего и не очень. Я вспомнил многое о нас со Стивом. Об уёбках-кураторах из ГИДРы. Но ты... всегда относился ко мне по-особенному. Брок хмыкает и переводит взгляд на серый потолок. - Никогда не относился к тебе по-особенному. Просто по-человечески. - Об этом и говорю, - возвращает усмешку Джеймс. - Ты начал подкатывать ко мне, не наоборот, - замечает Брок. - "Кураторы не спят с Агентами", - передразнивает Джеймс и вдруг улыбается - широко. - Я хотел тебя. Не знаю, почему. И сейчас хочу. Может, повторим? - Я сверху, - говорит Брок как можно спокойнее. У него уже снова стоит только от того, что он смотрит и предвкушает, но Джеймсу об этом знать не обязательно. Тот поднимается с подоконника и подходит медленными, плавными шагами. - Я отсосал тебе. - Настойчивый сукин сын. - Тебе понравилось. - Умелый настойчивый сукин сын. - Ты трахнул меня, - говорит Джеймс, садится на кровать и стягивает одеяло. Смотрит завороженно, как член Брока покачивается над тёмными кольцами жёстких волос. Тело, все в шрамах от ожогов, выглядит пугающе. Джеймс этого будто не замечает. - И ещё не раз трахну, - хрипло говорит Брок. - Иди сюда. Джеймс нависает над ним, долго смотрит, и Броку отчаянно хочется отвернуться. - Я урод? - спрашивает он тихо. Джеймс отвечает не сразу, вглядываясь то в один, то в другой глаз, будто ища там ответ. - Ты идиот, - говорит он наконец. Брок выдыхает, сгребает идеальное, покалеченное, сильное тело в охапку и переворачивается, оказываясь сверху. Притирается между расслабленно разведёнными бёдрами стояком, его руки дрожат, удерживая тело на весу. - Трахни меня, - шепчет Джеймс и облизывает, закусывает свою нижнюю губу. Губы у него малиновые, развратные, он весь такой, от лохматой головы до длинных, чувственных пальцев ног, и когда он в постели, совсем не походит ни на Агента, ни на оружие ГИДРЫ. Просто парень, который очень любит горячий трах. **** - Я слышал, как Стив приходил. Постоял под дверью и ушёл, - говорит Джеймс однажды ночью после, развалившись на промокшей, липкой простыне. Они вытрахали друг из друга всё желание двигаться. Его голос звучит лениво и сонно, но Брок чувствует, словно это какой-то тест. Проверка. И он не знает правильных вариантов ответов. - Ты с ним спал? - Он мой друг, - отвечает Джеймс чуть быстрее, чем то нужно для незаинтересованного ответа. Брок усмехается. - Наверняка хотел его. Его сложно не хотеть. Джеймс резко переворачивается набок, приподнимается на локте и ищет глазами глаза. - Ты хочешь? - спрашивает со всей серьёзностью. Брок вздыхает. - Я тебя хочу. И если не заткнёшься сам, найду, чем заткнуть. Искусанные, блядские губы Джеймса расплываются в широкой предвкушающей улыбке. **** Стив одёргивает себя, ругает себя, но всё равно каждый вечер проходит перед дверями комнаты Брока и замирает чуть дальше по коридору, пристраиваясь в нише. Ему кажется, что трахаются прямо за спиной, которой он прислонился к гладкой стене. Он слышит тяжёлое дыхание и ритм толчков, и каждый раз по старой, ещё подростковой привычке щипает себя за руку. Не помогает. Пах всё равно наливается тяжестью, гудит от желания. Стив трясёт головой, отлипает от стенки и уходит дальше по коридору. Он делает круг почёта по этажу и возвращается к себе. Он не хочет признаваться себе, что порой дрочит на то, как трахается его лучший друг. Он никогда не говорит об этом с Баки. Однажды он пытается напиться. Тони возвращается поздней ночью из мастерской как раз к моменту, когда Стива начинает тошнить коллекционным виски на эксклюзивный ковёр. Он даже не ушёл далеко от бара, и теперь сидит в обществе пустых бутылок и корчится в спазмах. - Ебать, - выдыхает Тони и подбегает ближе, становится рядом на колени и перехватывает его за плечи. - Кэп, ты чего? Стив? Нахер? У Стива перед глазами всё плывёт, и ему так тошно, как никогда раньше не было. - Они трахаются, - говорит он, когда спазмы желудка отпускают. Пьёт принесённую Тони воду и пытается обтереться полотенцем, но ничего не выходит. Руки дрожат. Тони со вздохом забирает полотенце, мочит водой и обтирает Стиву лицо. - Мой лучший друг трахается с моим врагом, - говорит он и утыкается взглядом в свои длинные ступни. Тони хмыкает, усаживается рядом поудобнее. - И в чём проблема? - не понимает он. - Видишь ли, это нормально, мы не выбираем, с кем трахаться нашим друзьям, Стив. Кажется, пора прекращать наш вынужденный отпуск и взяться уже за какое-нибудь дело. А то у тебя мозг приходит в состояние... Стоп. Или ты говоришь друг, но имеешь в виду друг? - пытливо смотрит Старк, и в глазах у него удивление наравне с внезапным осознанием. - Ну нихрена ж... - Тони, - морщится Стив, и ему правда очень, очень плохо. Это не продлится дольше необходимого, тело выведет токсин. Но пока этого не произошло, он страдает в удесятерённом размере. Сам хотел напиться. - А знаешь, - говорит Тони задумчиво. - Я бы на твоём месте присоединился. Надо делать что-то, чего от тебя не ожидают. Я обычно делаю так. Тони хлопает его по плечу и улыбается. А потом поднимается и собирается уходить, но оборачивается в проёме. - И за ковёр с тебя причитается, кэп. Он мне вообще-то нравился. **** Брок смотрит на его гладкий, твёрдый даже на вид живот и рельефную грудь, пальцами прижимает тёмные напряжённые соски-бусины. Разглядывает змейки шрамов у железного края протеза и знакомые белёсые кляксы-росчерки на боках. Старые и... новые. Кожа Джеймса лоснится и блестит от пота, он насаживается сверху быстро, самозабвенно, отдаваясь сексу целиком. Брок видит, как качается напряжённый член над поджатой мошонкой, и успевает разглядеть каплю смазки на головке до того, как она тонкой ниточкой сорвётся вниз. Джеймс трахается так, словно наутро умрёт, не оставляя ему вариантов - только относиться так же, забывая обо всём, и нырять в ощущения с головой. Днём они ведут себя так, словно обсуждение миссий - самые близкие и тесные отношения, которые могут между ними быть. Брок помнит, как дёргается бровь у Стива каждый раз, когда Джеймс обращается к нему, Броку, по имени. Как он настойчиво называет его "Баки" каждый раз после этого, словно надеется затереть сказанное Броком "Джеймс". Брок понимает, что рано или поздно Стив рванёт, но в каком направлении, даже представить себе не может. Джеймс насаживается на его член и низко стонет, волосы влажными прядями прилипли ко лбу и вискам, его лицо расслаблено, а яркие искусанные губы приоткрыты; он двигается всё быстрее, и внутри него туго и скользко. Жарко, и с каждым движением всё жарче. Внутри сладко, и Брок держится из последних сил, чтобы не схватиться за его тяжело качающийся член и не начать дрочить. За такое Джеймс запросто может сломать руку. Он любит эту позу именно за возможность кончить самому, и Брок выравнивает дыхание, надеясь продержаться столько, сколько нужно. Джеймс хватает его за запястья и убирает руки вниз, на мгновение прижимает к кровати, а сам весь откидывается назад, почти не поднимаясь, лишь быстро-быстро подаётся бёдрами; и Брок чувствует, как упирается, трётся внутри головкой, как крепко его стискивает стенками, зажмуривается и кончает, сжимая руки в кулаки. И с искренним облегчением и полным удовлетворением чувствует, как следом кончает Джеймс - долго, сильно; сперма падает на живот, сначала добив ему до подбородка, и он тянется, чтобы собрать её пальцем и затем слизать. Они оба тяжело дышат, и Брок смотрит на Джеймса опьянённо и не сразу замечает, что тот смотрит на дверь. - Было незаперто, - доносится оттуда. Брок вздрагивает. Поворачивает голову и видит Стива, прислонившегося к стене. Его глаза блестят даже в темноте. Брок хочет сказать "Какого хуя", но Джеймс его опережает: - Я ждал тебя. А потом улыбается, и Стив... качается вперёд и идёт к ним. Он останавливается у самой кровати, замирает в нерешительности. Джеймс смотрит на него, а потом медленно поднимается, выпуская из себя член Брока. Раздаётся совершенно пошлый звук, и Брок видит, как между ног Джеймса течёт его собственная сперма. Он закрывает лицо руками и трёт глаза. - Пообещай мне, - говорит Джеймс, подбираясь на коленях ближе к краю кровати, - что не будешь ебать себе мозг с утра. Всеми этими твоими любимыми «почему» и «зачем». Я чувствую себя живым либо когда убиваю, либо когда трахаюсь. В эти моменты я ощущаю, как сквозь меня проходит время, понимаешь? Медленно. Я не знаю, начну ли я просто жить когда-нибудь. И я даже не знаю, хочу ли я этого. Дело не в памяти, Стив, дело во мне. Мне просто нравится трахаться, - говорит он, пока осторожно берётся за край футболки и собирает её к подмышкам, призывая поднять руки. Пока медленно пробирается пальцами под резинку штанов и стягивает их вместе с бельём вниз, оголяя мягкий ещё член и тяжёлые яйца в завитках русых волос. Брок наблюдает за этим, подтянувшись выше на подушках. Его волнует тон голоса и то, как Джеймс смотрит на Стива. Это на самом деле волнует до глубины души. Джеймс медленно раздевает его и шепчет, будто пытается отвлечь, заговорить. Стив сам скидывает обувь, остаётся босиком и переступает через упавшие вниз штаны. Он высится рядом с Джеймсом и смотрит только на него. И выражение его лица нельзя разобрать. Но скулы и щёки идут розоватыми пятнами, и Брок опознаёт в этом смущение. Джеймс оставляет целомудренный поцелуй под тазовой косточкой и за бёдра утягивает Стива на кровать. Расправляется с ним так, что всего пара мгновений, и Стив лежит между ног Брока, прижатый спиной к паху, а Джеймс нависает над ним сверху, улыбается и смотрит. - Это приятно, - говорит он тихо и начинает гладить руками. Трогает за плечи, царапает по ключицам и груди, обжигает холодом бионических пальцев. Брок помнит, как смотрел на эту руку каждый раз, когда они только начинали трахаться. Он видит перед собой только светловолосую макушку, но уверен, Стив смотрит тоже. Не может не смотреть. Рука пугает и завораживает поначалу. А потом Джеймс наклоняется ближе над плечом, тянется к Броку и вдруг целует, прихватывает губами. У Брока всё искрит, коротит внутри. Джеймс целуется очень редко, а сейчас... Язык проскальзывает между губ, и Брок втягивает его глубже, обсасывает на манер члена, вылизывает своим. Чужая слюна сладкая на вкус. Джеймс стонет ему в рот и отстраняется. А потом целует ничего не ожидающего Стива. Брок хочет приревновать, и у него не выходит. У него встаёт, и он чувствует, как Стив дёргается от этого, ощущая стояк спиной. Брок только усмехается и ложится поудобнее, подтягиваясь ещё выше, опираясь на спинку кровати. Голова Стива оказывается у него на животе, член прижат широким плечом. Джеймс целует в губы, кусает по обычаю гладко выбритый подбородок и переходит на крепкую шею, нежно засасывает кожу. Брок неожиданно для себя трогает Стива за волосы, проскальзывает в мягкие пряди пальцами и давит на кожу. Стив стонет и откидывает голову в ответ. Джеймс спускается ниже короткими поцелуями, пока не прикусывает розовый сосок. - Баки... - выдыхает Стив и напрягается весь. Джеймс зализывает укус, теребит сосок самым кончиком языка и кусает снова. - Баки, чёрт... - Не выражайся, - усмехается Брок, натягивая волосы между пальцев сильнее, и из горла Стива снова вырывается глухой стон-всхлип. Джеймс засасывает второй сосок, и Брок может отчётливо себе представить, как его язык ласкает, обводит и мучает. Стив начинает дрожать, и Джеймс, впиваясь пальцами в бока, нежно целует дальше, ниже, до самого пупка и... - Господи, - выдыхает Стив, когда Джеймс сгибает его ногу в колене и берёт в рот большой палец. Он сосет его, прикрывая глаза и поглаживая длинную, ладную ступню по подошве. Он кусает и лижет каждый палец на ноге, удерживая за щиколотку, заставляя Стива ёрзать и приподниматься на локтях, а Брока - смотреть не моргая. - Хватит, Бак. Правда, хватит, - скулит он. - Вспомнил ведь про мои ноги... - Я помню, как у тебя вставал от обычного массажа ступней. Стив не отвечает, но Брок видит, как начинают алым гореть его уши. Джеймс раздвигает Стиву колени, и видно, как тот не сразу расслабляется и позволяет это сделать. Он устраивается между ними и целует Стива в кончик головки. Его член уже налитой и напряжённый. Джеймс опускает крайнюю плоть губами и без выдумок берёт головку в рот, сосёт её, смотря Броку прямо в глаза. Брок сглатывает и раздувает ноздри в предвкушении. Он знает, как хорошо, как сладко сосёт Джеймс Барнс, Зимний Солдат. Он помнит это, и на память предательски отзывается всё тело. Брок спускает одну руку к уху Стива, сжимает между пальцами мочку и скользит ниже, укладывая ладонь на выпирающий кадык, чуть сжимает. Его кисть, вся в шрамах от ожогов, смотрится дико и чужеродно на гладкой коже. Стив глотает загустевшую слюну, Джеймс насаживается губами и берёт глубже, и Стив хрипит. Брок чувствует корень этого хрипа под своими обожжёнными пальцами. - Ба-аки, - стонет Стив, но Джеймс уже не реагирует, набирая темп и расслабляя глотку. Он сосёт так, что Стива ощутимо трясёт. В какой-то момент он закрывает глаза и отпускает себя, начиная толкаться между губ, подаваясь бёдрами. Брок держит его за волосы и глотку, и это ощущение власти пьянит и возбуждает. Стив приоткрывает рот, запрокидывая голову сильнее, и Брок вдруг вталкивает между влажных, искусанных мягких губ большой палец. Стив удивлённо распахивает глаза. - Оближи, - шепчет Брок. Стив понимает, его глаза темнеют, затягиваясь пеленой похоти и чернильными пятнами из-за расширившихся зрачков. Он смыкает губы и принимается сосать палец Брока так же, как сейчас Джеймс сосёт его член. Брок возбуждён, и его член ноет без ласки, но ему всё равно. От одного вида, как отчаянно Стив обводит его палец влажным языком, возбуждение накатывает снова и сильнее с каждым ощущением. Джеймс двигает головой, удерживая Стива под коленями, а Брок приходит в себя, только когда слышит смазанное из-за пальца во рту "Нет!" Джеймс улыбается криво, убирает руку от задницы и говорит: - Хорошо, не сегодня, Стиви. Но ты не простишь себе, если не попробуешь хотя бы раз. Это здорово, - он подмигивает ему и снова берёт глубоко в рот. Сосёт быстро, как позволяет выдержка, но Стив выгибается дугой и, шепча: - Баки, сейчас, сейчас... - кончает внутрь, пачкая Джеймсу губы и подбородок. Брок высвобождается из-под расслабившегося тяжёлого тела, обнимает Джеймса, укладывает его под себя, берёт оба члена в хватку кулака и начинает резко и торопливо дрочить. Они вздрагивают вместе, запалённо дыша, лёжа на кровати рядом со Стивом. В кулаке становится влажно и тепло от перемешавшейся спермы. Брок выдыхает что-то среднее между "Солдат" и "Джеймс", когда кончает. Он целует Джеймса в потный висок и опускается ниже, устраивается поудобнее сбоку, укладывая голову тому на плоский, литой живот. Другой рукой нащупывает бедро и бок Стива, скользит до его живота по влажной коже и оставляет ладонь там, под пупком. Брок думает, что нет ничего круче твёрдого, тёплого мужского живота под его щекой. Только, разве что, два таких, и чуткие пальцы Джеймса в волосах в придачу. Он улыбается и засыпает, предвкушая ленивое, приятное утро. Брок всегда думал, что трахаться лучше, чем убивать.