Она

Я с трудом залезла в окно полуразрушенного дома и первым делом вышла в темный коридор, чьи облезлые, как старая кошка, стены навевали тоску и отчаяние, хотелось их разрушить, чтобы больше никогда не смели омрачать людей. Я осмотрелась по сторонам, но никак не могла уловить ее очертания. Как ей удается внезапно и бесследно исчезать? Но я не дам ей так просто скрыться от себя. В детстве игра в прятки мне неплохо давалась, думаю, время вспомнить былое. Я кралась в беспросветном мраке, представив себя бесшумной мышкой. Пара минут по длительности не уступали двум часам. И чем дальше продвигалась, тем медленнее текло время, и тем сильнее я чувствовала запах старины и затхлости, который говорил, что не нужно идти туда. Но я знала, что выбрала верный путь. Вдруг вдалеке что-то громко упало на пол. По телу пробежали легкие мурашки. Это просто стены…стены, которые без моей помощи решили избавить наш мир от себя. Еще три поворота минули. Боже, почему вокруг все сыро? Ноги совсем промокли и замерзли. Слышно, как вода в кроссовках возмущается от нарушения покоя. Бормоча что-то невнятное ей в ответ, я добралась до части здания, где окна заставлены различного рода хламом, из-за чего свет с улицы не имеет ни малейшей возможности проникнуть внутрь. Темнота охватила все пространство. Как же ее занесло сюда? Я остановилась, прищурилась и поморгала, пытаясь привыкнуть к отсутствию света, но тщетно. Раз зрение не в силах мне помочь, прибегну к слуху. Где-то капает вода, звонко ударяясь о трубы. Она действует на нервы. Может, стоит подложить что-нибудь, чтобы не было назойливого «кап-кап»? Я толкнула заплесневелый матрац – а возможно, это был и не он, во всяком случае, что-то похожее,- в предположительную сторону капанья. Помогло ли? Да, но только на секунду, после этого раздражающие звуки капанья начали исходить от места, где лежали остатки матраца. Казалось, что я вот-вот сойду с ума. Кап-кап-кап. Где же она? Может, ее и нет в этом доме? Кап-кап. Я зря нервничаю и трачу силы? Нет. Кап. Уверена, я оказалась здесь не просто так, что-то должно произойти. Я собиралась повернуть обратно, но до моего слуха пульсирующими волнами добрался новый, не естественный этим развалинам звук, у него был ритм, очень знакомый мне. Это она! Я встрепенулась, а в сердце словно зажглась свеча. Я помчалась со всех ног на этот ритмичный стук. Снова поворот, снова хлам, появились лучи солнца, видно стены, они выглядели живыми, что не могло не воодушевить меня. Дыхание совсем сбилось, голова перестала соображать, наверное, у меня жуткий вид. Я влетела в небольшую, жалкую комнатушку, в ней в свете солнца около разбитого окна стояла она, грациозно и ловко играя пальцами по подоконнику, превратив его в фортепиано. Музыка в спрятанных за длинными волосами наушниках поглотила ее всю, оставив мне только тело. Как бы я хотела уметь так же сильно погружаться в свои мысли или в песни. Мне казалось, что мелодией наполнено все здание, ее слышат все пауки, все капли и стены, солнечные блики радостно пританцовывали в такт. И мое сердце билось в унисон. Наверняка, у нее играло что-то эмоциональное, громкое, с трогающими душу словами. Она не видела меня, но ощущала мое присутствие. Я подошла ближе, легкая улыбка коснулась ее лица. Ни «Привет», ни «Как добралась?» не прозвучало. Значит, нельзя нарушать молчание. Она сама все скажет, когда настанет время. Ее губы шевелились, произнося текст какой-то песни. Где она, в какой мир ее унесло ее разум? Что у нее в мыслях? Порой мне сложно понять ее, особенно когда она закрывает двери в свой мир. Обычно то, что происходит у нее в голове, там и остается. И при этом ей каким-то неведанным способом удается каждый раз находить ключ в мои двери и врываться вихрем туда, сносить все на своем пути, оставляя хаос и, как ни странно, спокойствие. Как я жила до нее? В серых буднях, без настоящих эмоций и ощущений, приятных или не очень. Все казалось бессмысленным, неоформленным. Мне словно чего-то не хватало, когда, казалось, было все. Я просто существовала, выживала в этом мире. А когда она вошла в мою жизнь, все изменилось. Она показала мне, что значит жить, чувствовать, наслаждаться, предаваться моменту. А у нее в глазах стояли слезы. Значит, мысленно она отправилась дома, окружая себя всем, чего ей не хватает здесь. А что это? Увы, мне не дано знать этого. Она с силой ударила по подоконнику – завершающий аккорд ее выступления. Наступила секундная пауза, все вокруг не только притихло, внимая ей, но и остановилось. Даже паук бездвижно повис на своей тонкой ниточке. И она все-таки продолжила, но уже медленнее и нежнее. Теперь слезы падали ей на руки, но она не обращала внимания, не останавливалась, сосредоточенно исполняла музыку своего сердца. Наверное, я невольно проявила эмпатию к ней: к моему горлу подступил комок, а глаза стали влажными. Я не хотела безучастно стоять: надо ей помочь, хотя бы обнять ее, чтобы она почувствовала мое тепло, но нельзя. Кто я такая, чтобы мешать? Да, подруга. Но никто не имеет права отбирать у нее возможность быть в себе. Она смотрела в то, что осталось от окна, но не видела улицы, понятное дело. Перед ней было что-то другое, родное, неведанное никому, кроме нее одной. Сколько мне еще предстоит молча находиться здесь? Да ради нее – хоть вечность, если понадобится. Если она хочет, чтобы я была рядом, я буду. В окно подул легкий ветер, подхватив наши волосы, а она расправилась ему навстречу. Она вся засветилась. Капельки от слез переливаются на солнце, глаза блестят, а лицо – отражение грустного счастья,- на секунду исказилось ухмылкой. Она глубоко вздохнула, продолжила свой тихий концерт и спросила меня, не отрываясь: -Скажи, когда в последний раз ты смотрела на звезды? Я не нашла, что ответить, потому что никогда не предавала им особого значения. Но, судя по ее тону, для нее это очень важно. -Ты вообще когда-нибудь лежала под открытым небом, наслаждаясь им?- настойчивее продолжала она. -Наверное, нет,- пожала я плечами. Она перестала играть и наконец-то повернулась в мою сторону. Ее лицо теперь укрыла тень, и я не знала, что на нем написано. -Неудивительно. Ты, видимо, даже не заметила, что у вас, в вашем крае, нет неба. Совсем. Просто густая пелена из туч и дыма. Но почему так? Может, местные жители не заслужили, чтобы кто-то каждый вечер зажигал над ними звезды? Но что они сделали ужасного, чтобы это было правдой? Знаешь, у меня на родине всегда ночь приходит с огоньками. А здесь… Как будто я в другом мире…,- она не смогла договорить, потому что слова потонули в плаче. Звезды! Все дело в «маленьких плевочках», как называл их Маяковский. Она упала в мои объятия. Я прониклась к ней самой настоящей нежностью и уважением. Думаю, только романтик может столь искренне страдать из-за отсутствия небесных жемчужин. Если я только могла, я бы расчистила весь небосклон, чтобы она не плакала. Это противоестественно - когда добрые люди страдают. Однако, несмотря на беспросветность ситуации, ей удается сиять подобно звездам. Она – мой земной огонь. И я рада, что она открылась мне, надеюсь, ей станет легче. Не каждый человек стоит того, чтобы плакать в его присутствии, чтобы делиться с ним мыслями, или, наоборот, молчать. Теперь у меня зародилась небезосновательная уверенность, что я что-то значу для нее. Мои поиски были не напрасны. И я всегда буду ценить это. -Спасибо,- прошептала она. -Ты знаешь, не стоит благодарности. Впервые ее напускная безмятежность пала, и я увидела хрупкую фарфоровую куклу, до краев наполненную душой. С такой душой, которую я смогла не просто принять, но и полюбить. Я взяла ее крепко за руку, посмотрела ей в глаза и сказала твердым, уверенным голосом: -Не волнуйся, скоро тучи уйдут, и звезды будут ярко гореть только для тебя, напоминая о родных местах.