***
Проснувшись, Мэтью с облегчением обнаружил, что жив. По факту, он всё ещё был в лодке, к своему огромному восторгу. Судя по тупой боли в голове, ночка у него выдалась та ещё. Мэтью не помнил, как допил бутылку. Ни когда снял рубашку и штаны. Куда подевался второй ботинок и почему на одну руку надета рыбацкая перчатка он тоже не знал. Но, по крайней мере, он остался в лодке и не утонул. Это определенно было хорошим началом. А теперь ему надо бы разыскать свою одежду и отвести лодку обратно к пристани Альфреда. Парень поднялся, снимая перчатку, и направился к штурвалу. Однако, с лёгким ужасом он понял, что это вовсе не лодка Альфреда. Несколько раз моргнув и поправив очки, он огляделся ещё раз. Неа, всё ещё не та лодка. Он быстро подошел к краю, перегибаясь посмотреть на судно сбоку. Оно было намного больше принадлежащего брату. Судя по внешнему виду, он бы даже сказал, что, наверное, это яхта. Где он раздобыл яхту? Где его одежда? Не может же он бродить тут в одних боксерах! Не на яхте! Он прошел на самую высокую часть судна, оглядывая море вокруг в поисках лодки Альфреда. Но в поле зрения никаких лодок не было, включая ту маленькую, что он разыскивал. Мэтью нахмурился. Ночью он далеко не заплывал и якорь бросил. Для начала, как он вообще попал на эту яхту? Даже если она стояла у пристани, он не должен был здесь оказаться. Что именно он сделал, когда напился? Абсолютно точно ничего хорошего, судя по окружающей действительности. С весьма ощутимой тревогой он заметил, что яхта ещё и движется. Без участия мотора или парусов получалось медленно, но дрейф всё же был заметен. Где Мэтью сейчас? До берега явно немало, но в каком направлении? В какую сторону света его несет? Он никогда не утруждал себя их запоминанием. Солнце где садится? Мэтью начинал думать, что ему стоило обращать больше внимания на болтовню Альфреда о его бойскаутском опыте. Попаниковав несколько минут, парень смог наконец успокоиться и сосредоточиться. Едва лишь придя в некое подобие здравого ума, он начал обыскивать лодку на предмет компаса или карты, или каких-либо запасов на случай происшествий, или ещё чего-нибудь такого. Хоть чего-нибудь. Он нашел свой второй ботинок. Зарычав от растущей досады, парень плюхнулся на сидение, не зная, что же в такой ситуации делать. Течение явно уносит его прочь, тогда, возможно, стоит поплыть против него? Или он, может статься, правил против течения, пока был не в себе, а теперь оно относит его обратно к берегу? Мэтью не знал, что делать, и в животе у него начал накапливаться страх. О чём он думал, посреди ночи в одиночку выходя в море чтобы напиться? Надо было думать лучше. Будь он моряком, тогда, может, и сообразил бы, что делать. Но нет, никакого реального опыта обращения с лодками у него не было, как и навигацией, да даже простого чувства направления не имелось. Знания по методикам выживания отсутствовали, по крайней мере, что касалось океана. Да, это была не лучшая его идея, если сказать помягче. Растерянный, а теперь ещё и напуганный, Мэтью не мог что-либо предпринять, кроме как ждать и надеяться. Надеяться, что он направляется к дому, а не ещё дальше от него. Надеяться, что он доплывёт хоть куда-нибудь, куда угодно, прежде, чем умрет от голода или жажды. Обезвоживание наступит довольно быстро, если учесть весь тот алкоголь, что находится сейчас у него в организме. От этой мысли стало лишь страшнее, так что он постарался затолкать её поглубже, однако внезапное жжение в горле принялось настойчиво напоминать о себе. Всё так же дрейфуя, парень рылся в воспоминаниях в поисках чего-нибудь, что сможет ему помочь. Любой обрывок информации или инстинкт, за который он мог бы ухватиться и вытащить себя из этой безнадеги. Солнце же садится на востоке, или это про запад? Точно одно из двух. Но в каком направлении берег? Это знание не помешало бы. Тут Мэтью заметил, насколько стало жарко, и чуть не заплакал, представив те солнечные ожоги, которыми он уже вот-вот начнет покрываться. Парень стал поднимать сидения и открывать все отделения и шкафчики, которые ему попадались, в надежде обнаружить солнцезащитные средства. Наконец, удача ему улыбнулась — он нашел не только солнцезащитный лосьон, но и несколько бутылок с водой и жменю зерновых батончиков. Вода была горячей и совсем не освежала, когда устремилась вниз по горлу, но всё же вода это вода, так что, по крайней мере, он не умрет от жажды прямо сейчас. Заодно Мэтью съел один из батончиков, предварительно жирно обмазавшись лосьоном. На плечах и животе уже были видны покраснения, но, конечно же, могло быть и хуже. Слава богу, владельцы яхты были довольно предусмотрительны. Если бы они только оставили компас. Или мобилку. Было бы мило. Он оставил лодку дрейфовать на протяжении последующих часов, пока солнце не начало садиться. Земли по-прежнему не было видно. Это не предвещало ничего хорошего. Если он не подплывал ближе, значит он удалялся, ведь так? Или парень просто настолько далеко оказался? Стоит ли ему попытаться направиться в другую сторону, или же лучше придерживаться нынешнего курса, надеясь, что он возвращается назад, или хотя бы приближается к другому берегу? Первый раз в жизни Мэтью хотелось, чтобы тут был кто-нибудь, кто бы принял решение за него. По крайней мере, в этом случае, если он умрет, то не будет за это в ответе. Но такой ход мыслей был трусливым, напомнил он себе. Может, потому на него и не обращали внимания. Он трус. Решив, что ущерб всё равно уже нанесен, Мэтью решил просто лечь спать и надеяться, что утром всё станет лучше. Ну, а что ещё он мог сделать?***
Мэтью проснулся от толчка яхты и весь обратился во внимание — сердце наполнилось надеждой, что он нашел землю. Но, когда его взгляд обвел пространство вокруг, никакой суши не обнаружилось. Даже выступающих скал или чего-нибудь такого. Но что же тогда заставило судно так дернуться? Акулы? Киты? Дельфины? Кракены? Пришлось сделать усилие, чтобы взять себя в руки. Возможно, это всего лишь сильная волна. Возможно. Тем не менее, теперь он не спит, хотя ещё даже не полностью рассвело. Было по-прежнему темно и вода выглядела зловеще, и пока он смотрел на чернильный простор, в животе у него от нервов начали трепыхаться бабочки. Поэтому парень вместо этого постарался сосредоточиться на том, что находилось внутри судна, и отпил из своего небольшого собрания бутылок, закусив половинкой батончика. Но он повторился — толчок. С правой стороны, как почувствовал Мэтью. Недостаточно сильный, чтобы опрокинуть лодку конечно же, но его хватило, чтобы чуть было не сбросить парня с сидения. Уверившись, что лодка снова устойчива, он бросился к борту, осторожно выглядывая за край и смотря на воду. Он наскочил на скалы там внизу или что? Это может плохо обернуться, определенно. Но ничего такого выступающего над поверхностью, что могло бы там оказаться, Мэтью не увидел. Наконец он что-то заметил в воде. Лишь мельком, но он разглядел гладкую кожу какого-то морского животного. А затем оно появилось снова — серебристый проблеск белого прямо под поверхностью глубокого цвета морской воды. Мэтью прикусил губу. Спинного плавника он не заметил, так что, судя по всему, это не акула или дельфин. И, по его предположению, оно недостаточно большое, чтобы оказаться каким-нибудь китом, хотя это животное должно быть довольно-таки большим, чтобы суметь вот так толкать его судно. Это же не шлюпка. Когда удар пришелся по другому борту, Мэтью вскрикнул, падая на дно в попытке предотвратить опрокидывание. Ему удалось глянуть вниз как раз в тот момент, когда существо, сверкнув хвостом, проплыло мимо в сторону противоположного борта. Парень застонал — лодку опять толкнуло с другого бока. С ним что, играют? Будто бы ему и так несчастий не хватает. Даже морская живность усиленно пыталась сделать его день ещё хуже! Что он может придумать, чтобы остановить эту штуку? Наскучит ли ей в итоге лодка, отчего его оставят в покое, или же она не успокоится, пока не перевернет судно? Насколько было известно Мэтью, у большинства морских жителей не было в подобном ни особого интереса, ни как таковой способности действительно навредить. Однако, пока лодка опасно раскачивалась, с каждым разом всё ближе подходя к моменту переворачивания, он начал задаваться вопросом, насколько его знания о морских созданиях верны. Утомившись от этой игры до невозможности, Мэтью подполз к борту, на который должен был прийтись следующий удар, и стал пристально смотреть на воду в надежде хотя бы нормально разглядеть своего агрессора. Но толчка не последовало даже когда серебряная фигура появилась у левого борта — именно там, где смотрел Мэтью. Однако вода искажала фигуру, и парень не был уверен, на что именно он смотрит. Только то, что оно было большим. Не таким подавляюще огромным как кит, но больше самого Мэтью. Когда создание высунуло голову из воды, от удивления парень упал назад — его сердце бешено колотилось, поскольку из всех возможных вариантов он увидел человека. Но нет, нет, Мэтью не настолько сошел с ума, чтобы поверить в русалок, и он не настолько истосковался по компании, чтобы отказаться от своего неверия. Он заставил себя дышать, просто вдыхать и выдыхать, пока паника немного не отступит. Затем он вновь выглянул за борт. Мэтью почувствовал, как ослаб узел в животе, когда ничего в воде не увидел. Но тряска тоже прекратилась. Конечно, это было хорошо. Но тем не менее — уж себе он может признаться — парень был слегка разочарован. Ему стало интересно, что же это было за существо и почему оно играло с его лодкой. К тому же, было бы офигеть как круто оказаться первооткрывателем русалок, даже если они и не настоящие. В следующий раз, когда голова показалась на поверхности, Мэтью закричал; под водой виднелось гладкое тело. Это определенно был человек. Но ведь это невозможно. Нет. Невозможно. Русалок не существует. Но небольшой клинышек хвоста, что едва выступал на поверхности, утверждал обратное. Да и эта голова. Два глаза, нос, губы… всё, из чего состоит человеческое лицо. И ещё плечи. Мэтью пялился, наверное, несколько минут, а это… существо легко держалось вровень с дрейфующей яхтой. — Ты… — выдохнул парень, смотря вниз на визитера. — Ты точно не русалка… Ээ… Русал. Ты тюлень или дельфин, или тунец, или что тут ещё плавает, а я обезвожен и сошел с ума, — нахмурившись сообщил он. Представьте его удивление, когда тюлень-дельфин-тунец захихикал, действительно захихикал! Мэтью вскрикнул, максимально быстро отползая назад и располагаясь на самой середине судна, будто бы это создание перестанет существовать, если его не будет видно. Морского народа не существует. Все знают, что это лишь глупые сказки. Никто на самом деле их не видел. Они противоречат здравому смыслу. Они не могут существовать. Это невозможно. — Вернись сюда! — раздался голос и Мэтью вздрогнул. — Или я тебя переверну! — предупредило оно. Желудок Мэтью ухнул вниз, и парень быстро подполз обратно к краю, чтобы его лодка не ухнулась заодно. Голова наблюдала за ним и ухмыльнулась, когда парень чуть высунулся из-за края. Поскольку двигаться ему однозначно запретили, Мэтью стал вместо этого глазеть, рассматривая белые волосы, красные глаза и серебряный хвост, лениво загребающий воду под телом мужчины. Русал был широким, но сухопарым, с жемчужно-белыми зубами, проглядывающими между его губ и сверкающими в медленно встающем солнце. — Не исчезай вот так. Как и было сказано, ты сошел с ума и обезвожен! — заявил тот. Мэтью поморщился от странности голоса — в нос и произношение слов резковато, словно английский был для него иностранным. Что ж, имелась вероятность, что тот говорил на каком-нибудь рыбьем языке. Возможно. Мэтью не знал, как это всё работает у морского народа, учитывая, что их не существует. — Э-эм… Может и нет. То есть, у меня есть вода. Ух, которая несоленая. Я не могу пить соленую воду. Вау, ты настоящий, правда? Эм… Ух ты… — бессвязно бормотал он, наконец приняв своё открытие и от этого не в состоянии сосредоточиться. Русал снова засмеялся. — Я не дурак. Я знаю, что ты не можешь пить соленую воду, — сказал он и Мэтью нахмурился. — О-откуда ты знаешь? — спросил он. — Я довольно много знаю о людях. Настолько я велик, — ответил русал, будто бы это общеизвестный факт. Мэтью изогнул бровь: — Мне казалось, морской народ должен быть, ну, знаешь, не слишком осведомлен о человеческой жизни, — произнес он. Конечно, парень основывал своё суждение на диснеевском мультике, так что не знал, насколько эта информация достоверна. Русал снова захихикал. — Как такое может быть? Вы, люди, кажется, считаете, что владеете всем вокруг, включая океан. Сколько я тут проходящих кораблей видел — не сосчитать. А ещё вы раскидываете мусор. Это не слишком-то клёво с вашей стороны. Но по отходам можно многое сказать о другом виде, — отметил он с самодовольным выражением лица. Мэтью нахмурился. — Например, как при разговоре показаться засранцем? — с сарказмом поинтересовался он. Русал зарычал, по-настоящему зарычал, и Мэтью подался назад. — П-прости, я не привык, что люди действительно слышат, что я говорю… — пробормотал он. Альбинос, казалось, уже успокоилось. — Почему нет? — спросил он, словно искренне интересовался. Мэтью к такому не привык. — Э-эм, я довольно тихо разговариваю и меня легко забыть. Но это неважно. Ты… Ты русал! — выдохнул он, возвращаясь к предыдущей теме. Тот закатил глаза. — С этим мы уже определились. Знаю, это круто, но давай двигаться дальше, — предложил русал. Мэтью собирался было спросить, что он имеет в виду, но мужчина исчез, нырнув под воду. Моргнув, Уильямс попробовал проследить за фигурой, но она быстро растаяла, уйдя глубже. Он вздохнул. Может, это и всё, что ему доведется увидеть от этого создания. Яхта угрожающе покачнулась, но в этот раз в сторону кормы, и взгляд Мэтью поднялся как раз вовремя, чтобы увидеть, как русал забирается внутрь лодки. Вслед за его телом на борт хлынула вода и омыла стопы Мэтью, при соприкосновении оказавшись холодной. Хотя сам Мэтью уже и так примерз к месту — теперь у него на борту судна сидит русал, которому может взбрести в голову, а может нет, сделать с ним что-нибудь ужасное. — Ух… — медленно пятясь, выдавил парень. Но уходить было особо некуда. Лодка-то не такая уж и большая. Русал изгибал плечи, его бледный хвост мерцал в свете восходящего солнца — белые чешуйки казались практически просвечивающимися в оранжевом отблеске зари. Удобно устроившись, русал снова ухмыльнулся. — Я в первый раз на лодке, — пояснил он, подтаскивая себя ближе и осматривая по пути разные вещи. Мэтью мог только наблюдать, неуверенный как в такой ситуации стоит поступить. Русал, РУСАЛ, подползал к нему всё ближе и ближе с каждой уходящей секундой, и он был не просто огромен, а ещё и альбинос, и Мэтью не знает, почему этот момент имел значение, но он точно его имел, а он в одних боксерах, святой клён! — У тебя имя есть? — поинтересовался русал, несколько раз приподнимая сидения из кожзама и с явным изумлением заглядывая в скрытые отсеки. Мэтью лишь смотрел на это открыв рот, пока его не придавило выжидающим взглядом. — М-мэтью, — наконец ответил он, и русал кивнул. — Неплохо. Хотя моё имя лучше. Гилберт, — заявил он. Мэтью не выказал никакой реакции, что, казалось, не понравилось альбиносу. — Оно великое, правда? — подсказал тот. Мэтью только неуверенно кивнул, не в состоянии сформулировать ответ словами. Хотя этого явно оказалось достаточно, чтобы Гилберт вернулся к исследованию яхты. Когда он удовлетворился осмотром, то пошлепал к Мэтью, и бедняга почти выпал из реальности, наблюдая за странным вихлянием. Но оно приносило результат, и русал был уже прямо перед ним. Парень с тревогой заметил, что серебряный хвост образовал нечто вроде полукруга, запирая его у края лодки, который занимал Мэт. — Ну так, что кому-то могло понадобиться в такой дали? — поинтересовался Гилберт. Мэтью на мгновение растерялся, обратив внимание на новые нюансы теперь, когда русал был рядом. Его глаза были действительно красными! Парень не был уверен, страшно ему от этого или интересно. Он начал наклоняться ближе, когда глаза прищурились. — Знаешь, игнорировать собеседника совсем не великий поступок, — отметил Гилберт и Мэтью поморщился. Ему это было известно более, чем кому-либо. — П-прошу прощения, — быстро извинился он, стараясь успокоиться. – Эм, я вроде как потерялся. Я заснул и меня унесло течением, и я понятия не имею, где нахожусь и как вернуться обратно. Я уже так сколько… два дня, — объяснил он. Гилберт осмотрел его сверху донизу, усмехнувшись по окончанию. — Ты чё, съел свою одежду или как? На людях обычно больше покрытий, — задумчиво проговорил он. Мэтью вспыхнул, пытаясь прикрыться руками насколько это получится. — Я-я не знаю, что с ней случилось. Я проснулся уже вот так, — пояснил он. Гилберт тихо присвистнул. — Похоже, хорошо поспал. Прекрати пытаться закрыться, — сказал он. Слова прозвучали небрежно, но у Мэтью возникло чувство, что это вовсе не просьба. Он сделал как сказано, просто на всякий случай. В любом случае, Гилберт одет не лучше. Решив, что русал, скорее всего, не собирался причинять вред вот прямо сейчас, Мэтью соскользнул вниз и сел, притягивая колени к груди. Несколько минут они провели в полной тишине, рассматривая друг друга и пытаясь запечатлеть анатомию и внешность другого. Мэтью было интересно, что думает о нём русал. Было ли это с его стороны глупо? Тишину нарушило новое хихиканье Гилберта. Мэтью чуть из кожи не выпрыгнул, безрезультатно попятившись назад к краю. Его действия были остановлены усмешкой, когда русал начал говорить: — Я верну тебя на сушу, — заявил тот, и, впервые за долгое время, сердце Мэтью наполнилось надеждой. Он даже рискнул немного улыбнуться. Но ухмылка альбиноса всё ещё была на месте. — При одном условии, — ну вот, пустые надежды. Парень глазел на Гилберта, любопытствуя, что это может быть за условие. Что русалу вообще может потребоваться от человека? Вилки? Что ж, каким бы ни было требование, ему надо согласиться. Как ещё он попадет домой? — Хорошо, что за условие? — спросил Мэтью с осторожностью в голосе. Гилберт ухмыльнулся. — Ты должен стать моим партнером, — сказал он, словно это было проще простого. Мэтью, изумленно протаращившись добрых пять минут, встал и начал скатывать русала со своей краденой яхты. Слишком удивленный, чтобы как-то отреагировать, Гилберт в итоге оказался в океане, шипя и в шоке глядя на блондина. — Нет, спасибо, — сказал парень, подходя к штурвалу. У него было сильное желание включить мотор и свалить отсюда к чертям прежде, чем Гилберт сможет опять забраться в лодку. Он повернул ключ раз, два, три раза. Двигатель зашипел, отказываясь заводиться. Нет топлива. Ну конечно же. Прежде, чем он даже смог как следует запаниковать, Гилберт уже забирался обратно, принося с собой ещё воды. Мэтью поморщился, теперь уже крайне беспокоясь за свою жизнь. Но русал не казался разозленным, только развеселившимся. Он устроился поудобнее, облокачиваясь подбородком на сложенные руки и глядя на Мэтью снизу вверх. Без топлива какой у Мэтью был выбор? Он не знал, куда плывет и откуда, и понимал, что уменьшающиеся запасы не дадут ему больше двух дней — это в лучшем случае. Ему нужна помощь и Гилберт был единственным… гуманоидным созданием, с которым ему повезло встретиться прежде, чем он умрет от голода или жажды. Ну в самом деле, какие ещё у него были варианты? Очень осторожно он спустился вниз, снова оказавшись лицом к лицу с русалом. Гилбер выглядел довольным. — … Что именно означает быть твоим партнером? — опасливо спросил парень. Ухмылка Гилберта стала ещё более самодовольной. — О, ну ты знаешь: романтика, плавание, икра, — ответил он. Мэтью вздохнул, снова оседая на пол и щипая себя за переносицу под очками. — Слушай, ты же понимаешь, что я человеческий самец, верно? — поинтересовался он. Гилберт засмеялся. — Да пошутил я! — он хрюкнул, подтаскивая себя ближе, пока не оказался прямо перед несчастным человеком. — По крайней мере про икру, — добавил он негромко. Мэтью попытался отклониться, но оказалось, что он опять заперт хвостом. Мэт вздрогнул, когда русал подтолкнул себя вверх, и зажмурился. Признаться честно, он ожидал, что Гилберт его насильно поцелует, и резко вздохнул, когда вместо этого на его коленях появился неожиданный вес. Открыв глаза, он обнаружил, что русал раскинулся у него по ногам, облокачиваясь, будто он тут хозяин, и ухмыляясь снизу блондину. Мэтью опустил на него взгляд, дернувшись, когда агрессор поднял руку вверх и… дотронулся до его волос. Ладно, это было не так уж и плохо. — Ну так что, Мэтью, мы договорились? — поинтересовался Гилберт, и парень мгновенье спустя кивнул. Кивок был неуверенным, и Мэтью почти сразу пожалел о нем, но дело было сделано. Русал победоносно вуупнул, азартно подбрасывая хвост кверху, но успокоился, когда Мэтью съежился, отклоняясь от него. Парень видел, что хвост мощный, и ему не хотелось случайно или намеренно попасть под удар. — Прости, — сказал Гилберт, замирая. — Я переволновался. Люд обзавидуется! — вырвалось у него. Мэтью было интересно, кто такой Люд, но он решил не спрашивать. Он до сих пор не был уверен, на что именно только что подписался. Гилберт некоторое время просто лежал у парня на коленях, рассматривая его и периодически улыбаясь, дотрагиваясь до волос или лица то там, то тут. В какой-то момент он, по-видимому, понял, что Мэтью должно быть тоже любопытно, и поднялся, немного развернувшись, а затем шлепнул массу хвоста на колени человеку. Мэтью резко выдохнул, но в конце концов убедил свои трясущиеся руки дотронуться до гладкой чешуи. Он ожидал, что она будет немного теплой, но она оказалась удивительно прохладной на ощупь. Хотя это было приятно, контрастируя с пеклом от солнца, которое уже начинало давить на Мэтью. Он немного поисследовал хвост: прикоснулся к плавнику внизу, а затем к более мелким рядом с бедрами. Но некоторое время спустя он вспомнил, что стоит намазаться солнцезащитным средством, и спихнул хвост с колен, подползая достать маслянистый лосьон до того, как солнце причинит его коже ещё больше вреда чем сейчас. Обиженное выражение, проскользнувшее на лице Гилберта, Мэт увидеть не успел. Он наконец нашел бутылочку, открыл её и выдавил приличное количество на ладонь, быстро втирая в кожу, сосредоточившись на плечах и лице. Если он это переживет, то некоторое время будет весь в веснушках. — Что это такое? — поинтересовался Гилберт, проводя пальцами по руке, которую только что намазал Мэтью. Русал наморщил нос и отвел пальцы, нюхая их, затем высунул язык. — Солнцезащитное средство, — пояснил Мэтью, втирая и в ноги тоже. — Он защищает мою кожу от солнца, — сказал он, оглядываясь. Парень поморщился, когда с некоторым шоком понял, что плечи Гилберта тоже начали краснеть. Ну конечно же! Он судя по всему альбинос! О чём он думал, проводя так много времени на солнце? — Эм, думаю, тебе тоже не помешает, если ты собираешься оставаться тут, — отметил он, надавливая на краснеющую кожу. Гилберт очаровано наблюдал за оставшимися от пальцев белыми следами, когда Мэтью убрал руку. — Ты уже сгорел, — добавил Мэтью. Гилберт только кивнул, в ожидании вытянув руки. Мэтью понял, что тот ждет, что его намажут, и вздохнул, выдавливая больше себе на руку. Вздохнув ещё раз, он принялся за работу, втирая лосьон в бледную кожу начиная со спины. Она чувствовалась немного не так, как его собственная, но неприятно не было. Гилберт, по крайней мере, явно наслаждался процессом. — Потрясающее ощущение, — промурлыкал он, немного изгибаясь под руками Мэтью. Человек позволил себе похихикать и чуть было не упал, когда Гилберт развернулся. — Твой смех тоже потрясающий, — заявил он, и Мэтью почувствовал, как вспыхнули щеки. Это от солнца. Определенно. Тряхнув головой, он обошел вокруг, останавливаясь впереди русала и намазывая лосьон на высокие скулы и нос. Гилберт закрыл глаза, пока тот занимался своим делом, улыбаясь. Это была не ухмылка, просто улыбка, словно он искренне наслаждался вниманием. Скорее всего, так и было. Мэтью пришлось добавить ещё лосьона прежде, чем приступать к груди мужчины, и он чуть было не растерял всё мужество, когда Гилберт открыл глаза, пристально посмотрев на него. Вновь собравшись, Мэтью вернулся к своему занятию, начиная с плеч и втирая там немного с запасом, просто на всякий случай, затем размазывая лосьон вниз по крепкой груди. Мышцы пресса Гилберта немного дрогнули, когда Мэтью намазал их, но парень решил не акцентировать на этом внимания, беря руки русала и втирая в них оставшееся. У кого вообще могут быть настолько сильные мышцы пресса, чтобы вот так вздрагивать? Как русалу, однако, ему наверное приходится много использовать эти мышцы. Прогнав эти мысли, Мэтью закончил с тыльными сторонами рук. Окончив наносить средство, он собирался было отойти, но Гилберт схватил его за руки и заставил остаться на месте. — Как эта штука работает? — поинтересовался он, смотря вниз на свою теперь масляную кожу. Мэтью поморщился, предполагая, что тому наверное не нравится ощущение. Самому парню всегда не нравилось. — Оно сделано из штуки, которая блокирует солнечные лучи, и другая штука их поглощает, так что до кожи доходит не так много. Это очень полезно для таких как ты, — объяснил он, слегка потянув, побуждая себя освободить — бесполезно. Гилберт помычал, показывая интерес, затем дернул Мэтью ближе, смыкая на нём руки. — Я и для тебя странный? — спросил он, и Мэт поднял взгляд. Он моргнул, всматриваясь Гилберту в лицо. Хотя русал и старался не выказывать эмоций, парень видел, что этот вопрос много для него значит. Мэтью аккуратно обдумал свой ответ. Белые трепещущие ресницы внезапно поразили его своей привлекательностью. Ему пришлось напомнить себе сфокусироваться. — Ну, не знаю, как обстоят у тебя дела в море с… другими русалками… — он затих, поскольку пришлось принять тот факт, что если была одна, то, похоже, есть и другие, — но у тебя то, что люди называют альбинизмом. Это не слишком распространено, но я не думаю, что ты из-за этого становишься странным. У животных это довольно часто случается, да и люди-альбиносы периодически встречаются, — сказал он. — Это генетическое, прямо как у меня светлые волосы и бледная кожа. Это мутация, конечно, но всё ещё просто другая особенность. Вместо блонда у тебя белые волосы и… более бледная кожа, — добавил он. Гилберту судя по всему понравился ответ, и он зарылся носом в его блондинистые кудри, словно они были водой, в которой он обычно плавал. И внезапно у Мэтью возникло чувство, что, может быть, Гилберт почти такой же одинокий как и он сам. — Твои глаза почти розовые, как у меня, — отметил русал и Мэтью удивленно поднял взгляд. — Большинство людей говорят голубые, — признал он, щеки вновь опалило жаром. Никто никогда не обращал внимания, что его глаза были необычного оттенка. Гилберт заглянул в них, присматриваясь ближе. — Не, больше фиолетовые, вообще-то, когда смотришь вблизи. Это весьма потрясно! Это хороший цвет, — сказал он ухмыляясь. Мэтью отвел взгляд, не вполне уверенный почему у него от этого затрепетало сердце. Это был всего лишь цвет его глаз. Он уже знал эту информацию. Но всё же, даже если Гилберт был стукнутым и несколько требовательным, он уделил Мэтью время, подметив детали, что было больше, чем когда-либо делали люди. Даже Альфред считал, что у Мэтью голубые глаза, хотя они годами жили в одной комнате. Они сидели вместе — парень был слишком испуган, чтобы отстраниться от объятий русала. Но, в конце концов, Гилберт его отпустил и пополз к корме лодки, подманивая человека за собой. Судя по всему, он хотел, чтобы Мэтью что-то увидел, потому он подошел из любопытства, но сразу же пожалел, когда полетел головой вперед в синеву океана. Парень шипя всплыл на поверхность и попытался подплыть обратно к лодке. Но Гилберт проскользнул позади и обплыл его кругом, останавливая попытку взобраться обратно. Мэтью молотил руками, пытаясь стряхнуть сумасшедшего русала. О чём тот думал, швыряя его вот так? Он мог утонуть! Его могли съесть акулы! — Успокойся! — прокричал Гилберт, удерживая борющегося Мэтью на вытянутых руках, хвост лениво рассекал воду, сохраняя их обоих на поверхности. Блондин попытался успокоиться, поняв, что на данный момент он не тонет. — Я же сказал — плавание часть сделки, — напомнил ему русал и Мэтью нахмурился. — Неплохо было бы предупредить! — возмутился он, дуясь на альбиноса, и стал оглядываться, смотря сквозь забрызганные теперь очки — к счастью те остались у него на носу, когда он упал. — И не могло это подождать до тех пор, когда мы будем ближе к суше? Не хочу оказаться съеденным акулами! Гилберт засмеялся, утягивая его дальше от лодки. — Ты вправду думаешь, что я дам акулам съесть своего партнера? — спросил он. Мэтью моргнул, позволяя Гилберту себя тащить. Когда он оказался уже в нескольких ярдах от лодки, только лишь тогда понял, что это, пожалуй, было худшее, что он мог сделать. Разве русалки не известны тем, что заманивают людей и топят? Но пока Гилберт не демонстрировал признаков того, что намерен причинить настоящий вред. Пока. Поэтому Мэтью последовал за русалом, пытаясь загребать ногами, чтобы держаться на поверхности. Он не слишком в этом преуспел, понимая, что плывет так быстро только потому, что его тянет Гилберт. Затем, абсолютно неожиданно, его потащило под воду. Это конечно же встревожило парня и он забарахтался, чтобы вернуться на поверхность. Гилберт отпустил его через мгновение. Потом он дождался, пока Мэтью закончит отплевываться от воды и хватать ртом воздух в попытках что-нибудь сказать. — Прости, я забыл, что люди не могут дышать под водой, — сказал альбинос, и в глазах у него отразились эмоции, явно показывая, что он действительно сожалеет. Мэтью вздохнул, неспешно загребая. — Соленая вода и глазам вредит, — добавил он, а затем резко вдохнул. — Мои очки! — воскликнул парень, прикасаясь к пустому месту, где должна была быть оправа. Ну конечно, второй раз они уже не удержались! Нечеткость зрения, теперь, когда он обратил внимание, уже начинала действовать ему на нервы. Было не так много вещей, которые беспокоили Мэтью столь же сильно, как неспособность видеть. Гилберт нахмурился, глядя на место, к которому Мэтью прикасался пальцами. Затем русал исчез, оставив блондина болтаться в воде в одиночестве. Когда почти две минуты спустя признаков альбиноса так и не появилось, начала зарождаться паника, и Мэтью нервно устремился к своей яхте. Однако без очков всё было размыто. Он никогда бы не подумал, что будет так счастлив вроде как видеть Гилберта, и сразу же поплыл к нему, как только в нескольких футах на поверхности показалась беловолосая голова. То есть, Мэтью предположил, что это Гилберт. Кто ещё это мог быть? Тот протягивал его очки, которые блондин быстро нацепил на себя, облегченно выдыхая, когда всё вернулось в фокус. Лодка была не так уж далеко, теперь, когда он её видел. — Для чего они нужны? — спросил Гилберт, снова беря его за руку и начиная тащить человека широкими кругами. — Чтобы помогать мне видеть. Без них всё нечётко, — пояснил он, берясь за вторую руку, что протянул ему Гилберт. — О. Звучит не слишком-то весело, — нахмурившись пробормотал русал. Мэтью пожал плечами, насколько у него это получилось с занятыми руками. — Это просто жизнь. Они у меня с самого детства, — объяснил он. Гилберт кивнул. — Мне нравится, как ты выглядишь в них, — заявил он, и Мэтью распахнул глаза. — То есть, мне и так нравится. Но от них твои глаза выглядят действительно большими, — уточнил он. — Эм… Спасибо. Некоторое время они плавали в тишине и Гилберт периодически притягивал их ближе к лодке, чтобы быть уверенным, что она всегда поблизости. Это помогало Мэтью меньше нервничать, так что он позволил себе насладиться ощущением свободного скольжения по воде. Это, вообще-то, было довольно прикольно, особенно, поскольку ему и делать особо ничего не требовалось кроме как держать Гилберта за руки. Прохлада воды сотворила чудо с его горячей кожей, и он чувствовал, как расслабляются мышцы во время этого дрейфа, пока Гилберт его тянет то в одну сторону, то в другую. Русал, по-видимому, тоже наслаждался происходящим, пусть и не смог затащить человека под воду. Он иногда смеялся, когда Мэтью получал волной в лицо, или если, выскользнув из хватки, в считанные секунды оказывался в ярдах позади. Но Гилберт всегда возвращался за ним и тянул за собой, специально проплывая вместе с парнем через водоросли, которые заставляли того немного нервничать. А потом, абсолютно неожиданно, Гилберт резко остановился, замирая и погружаясь под воду. Мэтью загреб ногами чтобы удержаться наверху, и оглянулся посмотреть, куда подевался альбинос. Стоит ли ему отправиться к лодке? Может, он наскучил русалу? Но нет, тот довольно быстро вернулся на поверхность. Однако вместо прежней легкой улыбки, на его лице была обеспокоенность, и, обняв рукой Мэтью вокруг пояса, он стал грести хвостом быстрее чем прежде, напугав Мэтью скоростью, которую они неожиданно набрали. — Г-гилберт? — позвал парень, но его откровенно проигнорировали. Они плыли к лодке, и Гилберт не снижал скорости, словно можно было не успеть. Но в чём же дело? Мэтью осмотрел воду вокруг, пытаясь углядеть, что могло быть неладно. Сперва он ничего не увидел. Затем начал замечать, что некоторые волны были вовсе не волнами, а плавниками. Желудок ухнул вниз. Акулы? Правда что ли? Но разве акулы не довольно-таки безразличны к людям? И разве они плавают стаями? — Гилберт, что… — начал он, но был прерван. — Дельфины, — было единственным ответом, что он получил. Они добрались до яхты и парня весьма бесцеремонно швырнули внутрь. Перевернувшись на живот, Мэтью обернулся. Дельфины? Разве они не безобидны? Они же всегда были такими милашками, когда Мэтью доводилось видеть их в аквапарках и аквариумах. Почему Гилберт так встревожен? Вышеобозначенный русал тоже взгромоздился на судно, разворачиваясь взглянуть на довольно большую стаю. Она направлялась прямо на них, и Мэтью вскрикнул, когда лодка качнулась — движение сильное и угрожающее. Если он тогда решил, что Гилберт собирается перевернуть его яхту, значит дельфины собирались её полностью уничтожить. И по какой-то причине они не прошли мимо, а остановились, толкаясь в металл. Некоторые решили бы, что Мэт счастливчик, что оказался так близко к дельфинам, но на крошечном судне посреди океана он чувствовал скорее ужас, чем восхищение. Что случится, если лодка опрокинется? Он скорее всего утонет. Что вообще едят дельфины? Гилберт зарычал, снова бросаясь в воду, и Мэтью с опаской проследил за его уходом. Видно особо ничего не было, поскольку большая часть происходила под водой, но можно было догадаться, что Гилберт просто объявил стае войну, и они восприняли это не слишком благодушно. Ко времени, когда дельфины наконец исчезли, с брызгами удаляясь прочь, Мэтью уже беспокоился о благополучии Гилберта. Он был свидетелем нескольких укусов, если не сказать больше. Парень выждал, чтобы увериться, что лодку больше не будет как-либо качать, а затем подошел к краю, пытаясь найти Гилберта. Обнаружив наконец серебряную фигуру, он неаккуратно откинул очки на одно из сидений и, нырнув, поплыл к русалу. Мэтью пришлось погрузиться в воду, но как только его руки нащупали предмет поиска, он потащил мужчину к поверхности. Гилберт был тяжелым — больше, чем ожидалось — но у Мэтью получилось вытянуть его наверх. Несколько секунд всё, что парень мог делать, это хватать ртом воздух, после чего повлек русала к яхте. Когда Мэтью доплыл до нее, он тяжело дышал. Придерживаясь за борт, чтобы оставаться на поверхности, второй рукой блондин крепко обнимал Гилберта вокруг торса, держа его голову над водой. — Гилберт? Гил? — позвал он, и русал лениво моргнул, словно это было трудно. – Эй, ну давай же, пожалуйста. Ну хоть на лодку залезь, — попросил он. Альбинос кивнул и Мэтью, отпустив его, сам забрался наверх. Гилберт со всем старанием попытался последовать за ним, но упал назад в воду. Мэтью видел, что тот вымотан, но парень был слишком напуган, чтобы оставлять русала в воде самого по себе. — Ещё разок, Гил, — попросил он. Русал предпринял вторую попытку, и в этот раз Мэтью попытался помочь, изо всех сил таща его за плечи. Когда тело Гилберта наконец перевалило через край лодки, Мэт упал на спину, и некоторое время они качались, пока яхта не застыла. После этого парень вновь поднялся и подтащил Гилберта ближе к центру. Это было тяжело, но у него получилось — Мэтью удостоверился, что хвост оказался на борту полностью. Парень помог русалу перевернуться на спину и поморщился при виде зазубренных следов на руках, а также нескольких темнеющих синяков по груди. Ну ладно, итак, дельфины не такие милашки, как ему думалось прежде. — Гил? Эй, ты в порядке? — спросил он, уже поднимаясь на ноги в надежде отыскать аптечку, которая ему как-то попадалась на глаза. Мэтью начал откидывать сидения и, наконец обнаружив необходимое, вытащил небольшую жестяную коробку. — Поговори со мной, пожалуйста, — попросил он, отщелкивая застежки и роясь в содержимом нетронутой аптечки. Он нашел медицинский спирт и марлю, и вновь повернулся к Гилберту. Русал застонал, но это было хоть что-то. — Гил, ну давай. Слова. Мне надо знать, что не так, — потребовал Мэтью. Снова стоны. — Я нормально, просто устал, — выдохнул Гилберт, его дыхание прерывалось. — Дельфины говнюки, — добавил он. Мэтью позволил себе слабую улыбку. — Хорошо. Я собираюсь очистить твои укусы, ладно? Будет щипать, — предупредил он, наливая спирт на кусок марли и прижимая её к ранам. Гилберт зашипел, отдергивая руку, которую обрабатывали. Мэтью закатил глаза и притянул её назад к себе, продолжая обеззараживать рану. Гилберт продолжал поскуливать, но позволил человеку делать необходимое. После того, как Мэтью всё продезинфицировал, он взял бутылку воды и немного обмыл раны, чтобы смыть спирт, а затем перетянул Гилберта к передней части лодки, где скопилась лужа морской воды, которую они натащили с собой. Мэтью задался вопросом, как быстро она испарится. Решив, что сделал всё, что было в его силах, он сел рядом с русалом, проводя рукой по волосам. Что русалки делают, когда получают раны? Исцелился бы Гилберт нормально, останься он в океанской воде? А если ему надо сидеть на лодке чтобы выздороветь, как Мэтью попадет домой? Еда у него, в таком случае, кончится до того, как альбинос поправится. На коробке зерновых батончиков он долго не проживет. Но Мэтью постарался выбросить эти мысли из головы. Гилберт обессилел в битве с дельфинами ради того, чтобы обезопасить Мэтью. Парень задолжал ему больше, чем небольшую благодарность. Но он не вполне представлял, что ещё можно сделать для русала, и потому просто сидел рядом, позволяя усталому Гилберту держать себя за руку, пока тот начал дремать. Мэтью наблюдал за водой и солнцем, дожидаясь момента, когда сам заснет, или же когда Гилберт проснется, что бы из этого ни случилось раньше.***
В итоге вышло, что Мэтью заснул первым. Проснулся он потом от мягкой тряски, и медленно открыл глаза. Моргнув несколько раз, парень нахмурился, поскольку зрение не сфокусировалось. Затем ему на нос аккуратно скользнули очки, и мир стал четким. Расположившийся напротив него Гилберт всё ещё держал человека за руку и улыбался. Это определенно было улучшением. Мэтью, зевая, улыбнулся в ответ. — Тебе лучше? — поинтересовался он, оглядывая руки, которые были им обработаны. Они уже выглядели получше и отек немного спал. Да и раны, к облегчению Мэтью, уже начали заживать. — Намного лучше. Прости, что отключился. Драться с дельфинами не так уж потрясно, — проворчал он, раздраженно шлепая концом хвоста по полу. Мэтью хохотнул. — Я так и думал. Спасибо, кстати. Похоже ты меня спас, так что я теперь тебе довольно сильно должен, — признал он. Гилберт засмеялся, подползая ближе и заключая парня в объятия. — Ты мой партнер. Конечно же я тебя спас, — отметил он, а Мэтью напомнил своему чертовому сердцу. Гилберт наверняка не подразумевал ничего такого. — Что ж, но я всё равно ценю, — ответил он, укладывая подбородок в изгиб шеи альбиноса. Приятно было, когда тебя вот так обнимают, словно ты действительно что-то значишь. — Тогда можно мне поцелуй? — спросил Гилберт, отстраняясь, чтобы ухмыльнуться. Мэтью сглотнул немного чересчур сильно, широко распахивая глаза. Слова из более ранней беседы пробежали у него в уме. Романтика, плавание, икра. Он пошутил про икру. Но не про романтику и плавание. Но русал спас ему жизнь, и это определенно заслуживало награды. И если поцелуй — всё что он хотел, тогда в самом-то деле, почему бы Мэтью его не поцеловать? Он определенно это заслужил. Глубоко вздохнув, Мэтью наклонился вперед, прижимаясь к бледным ухмыляющимся губам и чувствуя соленый вкус, пока Гилберт, после мгновения удивления, не обнял меньшего парня, притягивая его ближе. Это был не слишком долгий поцелуй, но они оба отстранились тяжело дыша. — Это… — начал Гилберт, дыхание у него прерывалось. — Было потрясно, — заявил он. Мэтью покраснел, отталкивая русала. — Ой, тихо ты. У меня для одного дня уже было предостаточно и романтики, и хоррора, — проворчал он, начав тереть ладонями пылающее лицо. Гилберт засмеялся и подполз ближе, чтобы сесть рядом с ним. Мэтью поднялся и вытащил один из батончиков, решив, что он тоже заслужил награду. Сев ближе к Гилберту, он разорвал обертку. Начав вгрызаться в батончик, Мэтью через некоторое время заметил весьма красноречивый взгляд некоего попутчика-полурыбы и, вздохнув, поломал брусок пополам, протягивая кусочек Гилберту. Русал сначала его понюхал, затем откусил уголок. Он явно не знал, что об этом думать, но продолжил по чуть-чуть откусывать и медленно пережевывать. — Что это? — требовательно спросил он, снова кусая плитку. — Зерновой батончик, — ответил Мэтью, проглатывая еду. — Этот овсяный с арахисовым маслом. Я очень надеюсь, что у тебя нет аллергии на арахис… — простонал он. — Что такое арахис? — спросил Гилберт. Что ж, это явно бессмысленно. Мэтью просто будет надеяться, что ему повезет. — Эм… Это такой вид ореха. Который часть растения. Эм… давай просто скажем, что это вкусно и другой еды у меня нет. Вот что такое зерновой батончик, — решил он. Кто бы мог подумать, что эти батончики окажутся сложной темой для беседы? — О! — резко выдохнул Гилберт, быстро протягивая обратно остатки своей половины, отчего блондин приподнял бровь. — Тебе не понравилось? — спросил Мэтью. — Нет, но это всё, что у тебя есть съедобного! — воскликнул он, выглядя при этом так, будто бы очень хотел попытаться вернуть то, что уже съел. Мэтью пожал плечами: — Всё нормально, у меня ещё несколько осталось. И я могу попробовать поймать рыбу, если потребуется. Честно говоря, я больше беспокоюсь о воде, — объяснил он, но Гилберт отказался брать кусок обратно, и в итоге Мэтью съел и эту долю тоже. — Я довезу тебя обратно, — провозгласил русал, переворачиваясь на живот. — Э-эй, не сейчас же! — закричал Мэтью, поднявшись и сев тому на спину, чтобы остановить его продвижение к корме лодки. — Дай ранам зажить ещё хоть чуть-чуть! — настоял он, оттаскивая русала в другую сторону и заставляя его снова расслабиться. — Я же сказал, что в порядке, — проворчал Гилберт, скрещивая руки на груди. — А я сказал, что тебе надо подождать подольше. Только до завтра, ладно? Ты будешь чувствовать себя лучше, — попросил он. Гилберт вздохнул, но не стал спорить. — Спасибо.***
Они провели остаток дня расспрашивая о культурах друг друга. Это было просто невероятно — узнать, в чём люди оказались правы насчет легендарного морского народа, хотя такого было и немного. Но русалки тоже имели о людях несколько неверные представления. Мэтью старался не обращать внимания на свою растущую привязанность к собеседнику, хотя это становилось нелегко. В то время, как Гилберт поначалу произвел впечатление властного и настырного, оказалось, что он был лишь стеснительным растяпой, который пытался скрыть это за маской самоуверенности. И Мэтью должен был признать, это располагало к нему. Помогло то, что Гилберт, судя по всему, явно интересовался парнем. Он задавал вопросы и выслушивал ответы, желая знать про личность Мэтью, а не только о людской расе в целом. Он хотел знать, что тому нравится, как он проводит свободное время. Сколько Мэтью помнил, никто никогда не интересовался им настолько сильно. Именно это-то и стало причиной всех злоключений. Он не понимал почему, но, казалось, никто его не замечает. С тем отношением, которое выказывала бо́льшая часть народа, Мэтью с тем же успехом мог быть невидимкой. Его семья пыталась, честное слово. Альфред уделял ему время, старался вытащить из дома. Франсис периодически заглядывал к нему поболтать. Артур присылал подарки через несколько дней после дня рождения. Но даже они иногда про него забывали. Он не мог сосчитать сколько раз его где-нибудь оставляли, поскольку забывали, что он тоже был с ними. Сколько такси ему пришлось вызывать, чтобы добраться до дома? Если он отправлялся в путешествие, то никто не замечал его отсутствия до самого возвращения, когда он горел желанием поделиться рассказами. И никто не помнил его историй, вне зависимости от того, насколько они были забавными или страшными. Все помнили о том случае, когда Альфред увидел медведя во время путешествия по Аляске, но никто не вспоминал, что у Мэтью остался шрам, после бегства от лося в Финляндии. Он просто незапоминающийся парень и всегда им был. Он пытался не зацикливаться на этом, но даже у него были свои пределы. И тогда он уходил ото всех и проводил ночь запивая горе. Это был не лучший способ справиться с проблемой, но для него это срабатывало, да и случалось достаточно редко, чтобы не оказать дурного влияния на здоровье. Он мог бы творить и что похуже, чем просто распивать бутылку виски раз примерно в полгода. Делать это на лодке было не самым мудрым решением, но всё же лучше, чем в ярости носиться по улицам Ванкувера или материть родственников. Он понимал, что они пытались. Но у Гилберта получалось лучше, чем у кого-либо из них за все эти годы. Даже когда Мэт был с кем-то вместе, то обычно заканчивал тем, что наблюдал, как тот, с кем он там был, переключался на какую-то иную деятельность, и парень в итоге уходил, чувствуя себя проигнорированным и таким же одиноким, как и по приходу. Но Гилберт обращал на него внимание, не отрывал от Мэтью взгляда, кивал по мере прослушивания, по случаю вставлял свои комментарии и смеялся в нужных местах. И он запоминал услышанное. Он припомнил, что Мэтью нечаянно проколол себе ухо рыболовным крючком в детстве, когда тот упомянул, что у него в подростковом возрасте был пирсинг. Так можно было ли его вправду винить в том, что он прислонился к русалу и позволил обнять себя за плечи? При том, что никто не обращался с ним так хорошо как Гилберт? Не то, чтобы он был единственным человеком в море: бесчисленное множество людей ежедневно пересекают водное пространство, и русал вполне мог заскучать и отправиться на поиски кого-нибудь поинтереснее. Но он остался и разговаривал с Мэтью, и пробегал пальцами по его волнистым волосам, и говорил, что он милый. Такого блондин не слышал с шестилетнего возраста. Но от этих слов его наполнило новым теплом, которое идеально сочеталось с прохладой тела Гилберта, прижатого к его боку. Он видел, как час за часом раны заживают все лучше и лучше, и почти желал, чтобы это заняло больше времени. С его стороны это было ужасно, понятно, но заживай раны медленнее, он мог бы оставить русала рядом на немного более долгий срок. И когда всё так обернулось, удивлялся он. Разве это не Гилберт желал тогда остаться? Но он уже мог чувствовать боль, растущую в его сердце при мысли о расставании с русалом, и это пугало Мэтью. Он согласился быть партнером альбиноса поскольку знал, что как только достигнет суши, то может просто уйти и никогда не возвращаться. Но теперь это Мэтью хотел компании Гилберта, и он вдруг понял, насколько тяжело может оказаться регулярно видеться с русалом. Мэтью жил довольно близко к побережью, но встречаться с Гилом может быть опасно, поскольку существовал шанс, что его увидят другие люди. И явно придут в восторг от мысли, что морской народ существует, и, если альбиноса увидят, это может стать катастрофой. Кто знает, что с ним сделают ради науки, если поймают. Но не мог же Мэтью жить в море? С этими тревожными мыслями парень задремал, прислонившись к большему телу, когда солнце начало садиться, и сон его был беспокойным. Он несколько раз с испугом просыпался, и Гилберт проводил несколько минут успокаивая его, после чего тот снова засыпал.***
Когда наступил рассвет, Гилберт соскользнул в воду. Никаких признаков того, что он вообще был ранен, не осталось, поэтому у Мэтью не было предлога удерживать его на лодке. Скооперировавшись, они через некоторое время смогли обвязать Гилберта вокруг пояса веревкой, чтобы ему было легче тянуть лодку за собой. Он не стал разворачивать яхту, так что с течением бороться не приходилось, но русал всё равно устраивал перерыв каждые несколько часов и заползал на лодку отдохнуть и немного поболтать с Мэтью, после чего вновь возвращался к работе. Они провели так два дня, а по ночам оба спали на борту. Запасы Мэтью уменьшались: еда закончилась, а от воды осталось лишь старательно лелеемые полбутылки. Как раз тогда, когда парень уже начал чувствовать страх, он заметил береговую линию. Это зрелище было встречено со смешанными чувствами. Конечно же, он был рад увидеть землю. Это означало еду, воду и дом. Но ещё и то, что ему придется попрощаться с Гилбертом. По мере приближения, Мэтью определил, что это не тот порт, из которого он выходил. Насколько ему было известно, это вообще могла оказаться другая страна. Изначально он был в Канаде, но спустя столько времени он мог оказаться где угодно. Ну, не слишком далеко, но на приличном расстоянии. Мэт начал подозревать, что двигался на юг, поскольку становилось теплее, а не наоборот. Гилберт остановился на немного более дальнем расстоянии, чем их могли бы заметить, и забрался на борт. Мэтью прикусил губу, зная, что за этим последует. Он не был готов попрощаться, но понимал, что не сможет остаться. Ему надо было поесть и поспать, и сообщить семье, что он жив, если они заметили его пропажу. Да и владельцы яхты наверняка хотели получить своё судно обратно, в конце-то концов. Мэтью в первый раз опустил якорь, останавливая лодку, и раскинул руки, прижимая русала к себе и позволяя обнимать себя в ответ. — С-спасибо, — пробормотал он, целуя бледный висок, немного красный от солнечного ожога, от которого не получилось спастись. Гилберт усмехнулся, но не от чистого сердца. — Я же говорил, что верну тебя. Великий поступок с моей стороны, верно? — засмеялся он, но смех всё же не достиг глаз. Мэтью кивнул, грустно улыбаясь. — Определенно. Куда ты отправишься дальше? — спросил он. Гилберт помычал. — Пожалуй, мне стоит дать своему брату знать, что я ещё жив, — сказал он. Мэтью кивнул. — Мне тоже надо, — согласился парень. Они помолчали несколько минут, просто обнимаясь, потом Гилберт отстранился. — Что ж, давай. А то ты так не спасешься, — подколол он. Мэтью фыркнул, позволяя Гилберту соскользнуть в воду, и поднял якорь. Гилберт повел лодку ближе к берегу, теперь толкая сзади, так чтобы можно было сразу уплыть, как только появится уверенность, что Мэтью оказался на виду. Блондин мог наконец рассмотреть различные виды судов и начал ощутил вспышку узнавания. Услышав первые крики, он понесся на корму яхты. — Гил, меня заметили. Я знаю, где я, — сказал он, демонстрируя улыбку. Гилберт прекрасно видел насколько она фальшивая и лишь нахмурился в ответ. — Тогда мне стоит уплывать, — произнес он, отстраняясь. — П-подожди! — крикнул Мэтью, и тот остановился, без колебаний подплывая обратно к краю лодки. Мэтью перегнулся через борт, хватая русала за голову и притягивая ближе, на мгновение — слишком короткое — соединяя их губы. Но это было всё, что они могли себе позволить. В их сторону уже направлялись лодки. — Я живу на севере от сюда, в месте, которое называется Канада. Флаг красно-белый с листком посередине. В ближайшем к моему дому порту есть такой яркий голубой фонарь, который светится над водой, и там большой знак, окрашенный в желтый, смотрит в океан, — припомнил парень. Там обычно указывалось название порта, но его продали другой компании, а руки переименовать так и не дошли. — Я его найду. Я достаточно велик, чтобы свершить подобное, — пообещал Гилберт, крадя ещё один поцелуй прежде, чем погрузиться в воду, и как раз вовремя — первый катер встал вровень с Мэтью, чтобы спросить, всё ли у него в порядке. Никто не поинтересовался, почему он плачет. Наверное решили, что это от облегчения, поскольку он проделал немалый путь при очень ограниченном провианте. Все были крайне удивлены, когда Мэтью сказал, откуда приплыл, особенно, учитывая упоминание об отсутствии топлива. Но это объявили чудом и позвонили его брату, как только он сказал, что таковой имеется. Потребовался ночной перелет из Нью-Йорка, но Альфред попал на самолет и был на месте в максимально короткий срок. Мэтью не мог припомнить, когда в последний раз Альфред обнимал его так крепко или ругался, что он так их всех напугал. Мэтью не мог вспомнить последний раз, когда видел слезы Альфреда, и не нашел в воспоминаниях каких-либо случаев, когда именно он был им причиной. Артур и Франсис оба позвонили, чтобы узнать о его самочувствии, и пообещали вскоре приехать. Получать столько внимания было приятно, но Мэтью задался вопросом, сколько это продлится. Он был уверен, что как только пройдет шок, всё вернется в привычное русло. Однако, Альфред взял за свой счет пару недель отпуска на работе и полетел с ним в Канаду, оставшись у Мэтью. Брат иногда готовил ужины или составлял ему компанию, пока тот «восстанавливался». Это был милый жест, но Мэтью обнаружил, что с волнением ждет возможности сходить в док. Поскольку это у него не получалось, он начал пока обдумывать как облегчить способы видеться с Гилбертом. Он мог обзавестись хорошей большой лодкой и становится на якорь вдали от путей, оставаясь там жить и возвращаясь на сушу только за едой. Но такой образ жизни ему не слишком подходил. Мэтью предпочитал иметь дом, который он мог бы назвать своим собственным, тот который не движется и не угрожает перевернуться, если стая дельфинов решит подебоширить. Потом Мэтью вспомнил о старом маяке. Он был вдали от берега — достаточно далеко, чтобы быть не на виду. Им не пользовались с тех пор как построили новый, так что он даже не зажигался на ночь. Его пытались продать уже несколько лет. Это было бы идеально. Гилберту не придется рисковать возможностью оказаться замеченным другими людьми, а Мэтью сможет по-прежнему иметь что-то наподобие дома. В конце концов маяк строился как дом для небольшой семьи, так что имел такие важные вещи как кухня и ванная комната. И он располагался достаточно близко к берегу, чтобы Мэтью с легкостью мог приплывать за всем необходимым. Он полазил по сети в поисках информации, пока Альфред смотрел по телевизору какую-то плохую комедию, и с восторгом узнал, что маяк по-прежнему продается. Немного покопав, он обнаружил, что всё в рабочем состоянии и надо будет лишь немного подновить. Конечно, это было приличным вложением. Но он всю жизнь копил и технически мог себе позволить и маяк и небольшую моторную лодку. Но это будут почти все его деньги, особенно после оплаты за ремонт яхты, которую он нечаянно украл у милой, ничего не подозревающей семьи. Они нисколько не обрадовались, обнаружив невзрачную рыбацкую лодку Альфреда на месте своей яхты. Ему придется начинать свои накопления снова с чистого листа. Но опять же, на что Мэтью собирал? Альфред не знал о том, что его брат только что отправил е-мэйл агенту, отвечающему за маяк, и скорее всего так и будет пребывать в неведении до переезда Мэтью. В первый раз в своей жизни парень порадовался, что его действия проходят относительно незаметно. Но теперь ему требовалось увидеться с Гилбертом. Мэтью отчаянно этого желал. Теперь у него был способ регулярно встречаться с русалом, и он был более чем готов приступить к процессу. Называйте его наивным, но, черт побери, он влюбился! Когда это произошло? Они пробыли вместе не так долго, и ему бы стоило догадаться не бросаться в это с головой. Но Мэтью считал, что ему виднее. Но опять же, про то, что не следует лезть в лодку в настолько пьяном состоянии, он тоже догадывался… Что ж, если тогда он всё равно осуществил затею вопреки собственному здравому смыслу, то и сейчас он вполне может поступить так же. В конце концов в любви нет логики. Может, поступок и инфантилен, но что-то в этом было, и оно свилось узлом у Мэтью в животе, оставляя мысли лишь о Гилберте. Ему пришлось дождаться момента, когда после пирушки в закусочной «Тим Хортон» и последующего передоза сахара, Альфред, отключившись, рухнул на диван и захрапел. Мэтью воспользовался этой возможностью улизнуть и понесся в порт. Приметы, что он указал Гилберту, стояли на своих местах, пока парень проходил мимо; наконец, дойдя до конца самого длинного причала, Мэтью с надеждой начал вглядываться в воду. Но ничего не увидел. Он сел не отрывая взгляда от воды, но к сердцу подкралось сомнение. Может, он всё себе вообразил? Нет, это нелепо. Он не мог напридумывать что-то настолько потрясающее, такое реалистичное. Отношения, которые у них сложились с Гилбертом, пусть даже и всего за несколько дней, были слишком драгоценны для него, чтобы быть ненастоящими. Раз уж Мэтью решил верить в морской народ, то будь он проклят, если позволит небольшой дистанции себя оттолкнуть. Так он сидел и ждал, наблюдая, как солнце прячется за горизонт и восходит луна, чтобы занять его место, и всё безрезультатно. Лишь мягкий плеск волн и нарастающая боль в сердце. Может, Гилберт не смог найти порт? Или нашел, но сдался после того, как Мэтью не показывался несколько дней? Пробовал ли он вообще искать? Парень вскрикнул и упал на спину, когда из воды высунулась голова. Он заплакал, когда услышал знакомое хихиканье. — Ты каждый раз собираешься падать при виде меня? Я понимаю, что моё величие оглушает, но в самом деле, Мэтти… — ржал он. Не успел русал сказать что-то ещё, как Мэтью бросился с причала — от его удара о воду раздался громкий всплеск. У Гилберта получилось подхватить парня, но из-за веса они оба погрузились под воду, и Мэтью воспользовался удивлением русала, чтобы украсть поцелуй — это ему было важнее, чем выбраться на поверхность за воздухом. Гилберт вытянул его наверх, давая мгновение, чтобы вздохнуть, после чего сжал в объятии, тут же запечатлевая на губах парня больше поцелуев. Морская вода смазывала бóльшую часть обзора, что давали его очки, но это было неважно. Ему не надо видеть Гилберта, чтобы его обнимать. Тем более, Мэтью всё равно не мог протереть их об одежду — она вся вымокла. Его челка прилипла к лицу и даже упрямая кудряшка, которая всегда настойчиво отделялась от остальных волос, прилепилась к коже. — Я его нашел, — провозгласил Гилберт, отводя светлые волосы с лица Мэтью, когда они отстранились, чтобы вдохнуть. Парень счастливо засмеялся. — Нашел, — согласился он, потеревшись лицом о бледную щеку, которая почти что светилась в призрачном свете луны. — Прости, если тебе пришлось ждать меня. У меня брат в гостях, — пояснил он закатывая глаза. Гилберт засмеялся. — Видел бы ты моего брата. Это было не круто. Я думал, он мне плавники оторвет… — проворчал альбинос. Мэтью хохотнул, находя его губы для еще одного поцелуя. — Уверен, это было ужасно, — сказал он, улыбаясь в губы, которые только что поцеловал. Гилберт тоже улыбнулся. — Не настолько ужасно, как отпустить тебя, — ответил он, и от этого у Мэтью перехватило и так поверхностное дыхание. — Ух ты, Гилберт, — промурчал он улыбаясь. — Что? — с беспокойством спросил русал. — Должен признаться, — начал Мэтью, вновь целуя русала, — вот это заявление было действительно великим.