Дорогая

Я помню маленькие розовые ладошки, тянущиеся ко всему живому из колыбели. Ты тихо смотрела на меня, а потом вдруг закричала, заплакала. И руки убрала. Я испуганными глазами посмотрел на тетю Марину, мол, что я сделал не так? Она улыбнулась и подняла тебя из кроватки, покачивая, унесла кормить. Маленькими ручками ты влезала в кашу, размазывала ее по лицу, по столу и по своей маме. Мне было интересно наблюдать, ведь я всегда мечтал о сестричке или братике, но в семье рос один. Позже я учил тебя писать. Ты неуверенно пальчиками зажала карандаш и выводила буквы. Ты любила карандаши, помнишь? Долго в школе переучивали непослушную первогодку, моя упрямая девочка. А вообще, ты училась очень странно – что хотела, то и учила. Если какая-то тема не нравилась, то получать плохие оценки не было проблемой. Ты просто проводила одной рукой по волосам, поднимала взгляд на учителя, а второй, тем временем, перелистывала страницу какой-то художественной книги. А помнишь, как мы катались на коньках? Ты тогда упала и сломала левую руку. Я вел тебя в больницу, ты не плакала. Я знаю, было больно, но ты же у меня сильная девочка. Я был мальчишкой, совсем мальчишкой, когда ты успела уже стать настоящей леди. Я не заметил, когда влюбился. Когда держа тебя за руку понимал, что это самое интимное прикосновение; когда понимал, что это дар – найти человека, которого действительно хочется держать за руку, с которым за руки хочется пройти всю жизнь. Ты вышивала, ловко орудуя пальцами, а я читал газету, думая, что совсем взрослый. Ничего интересного там не писали – политика, экономика и другие слова, смысл которых был пока туманным. Я смотрел поверх бумаги, любуясь изящными кистями, тонкой кожей, аккуратными ноготками. Постепенно на ткани появлялся узор, а я удивлялся, как можно было сотворить такое чудо? Золотые руки – это про тебя. Я помню, как ты выкрасила ногти в ядовитый зеленый цвет, говоря, что так понравится новому парню. Мне было страшно отпускать тебя на первое свидание – вы ведь познакомились в интернете. Но что я мог сделать, если страх мешал признаться в чувствах? Что мог я, просто друг, который воспитал тебя с пеленок? Я пошел следить за тобой, чтоб ничего не случилось. Ничего не случилось. Ни тогда, ни спустя несколько лет. Ты закончила медицинский, я видел, как ловко ты орудуешь скальпелем, разрезая сперва крыс, после – людей. Ты пускала меня пару раз посмотреть на операции. Уверенная рука, которая не дрогнет, разрезая даже ребенка. Холодное лезвие чудовищно походило к белой коже. Можно было наблюдать вечно за этой симфонией металла, человеческой жизни и твоих рук. Я знал, что ты этими самыми руками избавляешь пациентов от верной смерти. Я надеялся, что когда-то ты сама поймешь, что где-то там, в немного шершавых руках давно храниться и моя жизнь. Только не разжимай кулачки! О, я помню, как на родной палец надевал кольцо… не я. Я не мог поднять взгляд тебе в глаза. Я не мог смотреть на твои прелести в белом пышном платье. И я не мог даже нормально тебя поздравить. Я уставился на руки, которые немного дрожали от волнения, но на которых уже блестело золото. Ты гладила по щеке мужа, он целовал твою руку. Я сидел в твоих ногах на полу около дивана и гладил тыльную сторону твоей руки, когда ты болела. Я просидел так около недели, вставая, чтоб приготовить еду и лекарства. Муж был в отпуске, отдыхал на лыжном курорте. Я не понимаю, как можно оставить дома жену одну? Ты выздоровела. И снова замоталась в будничных делах. Мы встречались раз в месяц, пили кофе или коньяк, ты рассказывала, какие у тебя проблемы в семье, я пытался помочь. Моей проблемой было лишь отсутствие семьи – так говорила ты, перебирая пальцами мои волосы. Я снова ощущаю, как мы шли за руки, как в детстве, покупать коляску твоему будущему сыну. И я снова подумал, что вот так вот, за руку, я хочу держать тебя всегда. Но тебе это ни к чему. Мне пошел седьмой десяток. Ты потеряла мужа пять лет назад. Ты часто встречалась со мной и сидела около подъезда на лавочке. Мы гуляли в парке недалеко, обсуждали литературу и прожитые жизни. Сегодня я держал твою потускневшую морщинистую ладонь в своих руках, понимал, что счастье мира сосредоточено в этом моменте, надел на твой палец кольцо, купленное тридцать два года назад и заплакал. Впервые за долгое время. Ты сказала: «Это рай, держать тебя за руку. А большего нам и не нужно».