6.
16 марта 2016 г. в 19:40
— Она не помнит, — ответил Хакён в понедельник на немой вопрос Тэён. — Ей было двенадцать, и незнакомый парень сказал, что её отец погиб от рук серийного убийцы. Даже если Нам Гунмин там был, для Йерим это не имело значения.
Тэён кивнула. Понедельник принёс тысячи вопросов, и она была рада, что нашёлся хоть один ответ.
— Ты как? — поинтересовался капитан у неё, а она лишь пожала плечами. Не рассказывать же, что сошла с ума и страдает амнезией. — Ким Хичоль возвращается сегодня?
— Да, — их судмедэксперта не впечатлила работа пусанских коллег, и он напросился в коммандировку.
— Думаешь, мог что-то найти?
— Пожалуй. Сам знаешь, он лучший из лучших.
— Ага, псих. И понадобилось же гробить выходные на пусанский труп. Своих, видно, мало.
Тэён засмеялась. Хакён с Ким Хичолем никогда не находили общего языка.
— А что с пусанцами?
— Они из наших, — честно призналась Ким. — Из пусанского особого отдела, как у нас Минхо.
— Так и думал. Эта жертва из Пусана тоже ведь из ваших?
Тэён кивнула. Чай в её руках давно остыл, но выливать его и идти работать совершенно не хотелось. Если её идиотское занятие вообще можно работой назвать. Сонбэ — настоящая сволочь, ибо заставлял её присылать записи каждые три часа по электронке. Ещё чуть-чуть, и она там напишет всё, что думает по поводу Со Ингука.
— Почему этот парень не разговаривает? — поток вопросов Ча никогда не заканчивался, Тэён давно привыкла.
— Вот если заговорит, узнаешь, — усмехнулась она.
— Так нечестно. Скажи мне.
— Ну… Скажем так, Минхо не зря его за глаза обзывает сиреной.
— Такой голос противный, что ли? — разочарованно пробормотал Ча, а Тэён загадочно пожала плечами.
— Эй, вы чего прячетесь? — ворвался в допросную Хёк. — Там Ким Хичоль явился. Требует вас двоих к себе.
— Её-то зачем? Она теперь тоже капитан, что ли? — раздражённо задал вопрос в пустоту Хакён. Тэён лишь посмеялась.
В кабинете Ким Хичоля их уже ждали Минхо и Кен.
— Да, вы двое никогда не торопитесь, — вместо приветствия заметил судмедэксперт. Он опустил на стол стакан с эпичной надписью «вселенская звезда» и продолжил:
— Слушайте сюда. Вас двоих я вообще впервые вижу, и вас навязало высокое начальство. Как и этого сынишку шефа. Так что доверяю я только госпоже Ким, все отчёты отправил ей на электронку. И лишь с её согласия вы сможете с ними ознакомиться.
Слова Ким Хичоля произвели неоднозначное впечатление. Хакён молчал, но Тэён знала, что он мысленно поносит «вселенскую звезду» на всех известных ему языках, включая латынь. Уж с образованием у «сынишки шефа» было даже слишком хорошо.
Минхо был раздражён, ему отчего-то не нравилось такое положение вещей. Странно. Кен… А этому, похоже, было всё равно. Он был весел, как и всегда, с лёгким привкусом обиды, она предполагала, что дело в запрете на разговоры.
Ким Хичоль отлично вжился в роль звезды и, кажется, ждал оваций. Не дождавшись, он продолжил:
— Это было самоубийство. И ваши коллеги из Пусана нашли место, где её держали, я осмотрел. Это всё, что я хотел сказать, остальное смотрите в отчётах. А теперь выметайтесь.
Тэён снова и снова перечитывала отчёты Ким Хичоля о проделанной в Пусане работе. Она не верила тому, что видела. Она не понимала ничего. Тэён не говорила ничего, молча переслала всё Хакёну и Сыль и ждала.
Тут же все включились в обсуждение полученной информации, и лишь Тэён ничего не говорила.
— Значит, они нашли дом, в котором держали Квон Нару в течение девяти месяцев?
— Это лачужка лесника в пригороде, там никому и в голову не приходило искать даже, — пояснила Сыль.
— Квон Нару держали на протяжении девяти месяцев взаперти, затем она сумела выбраться и выбросилась в море? Я бы попытался скорее с людьми связаться, в полицию обратиться, а не на вышку взбирался, — с сомнением покачал головой Хонбин.
— Если бы мне раз за разом внушали, как сильно там нравится, бог знает что заставляли делать, и лишь один раз мне удалось вырваться из-под контроля, я бы тоже покончила с собой, — безжизненно произнесла Тэён.
— Ким Тэён, — предостерёг Минхо.
— Господи, вы опять про это? Ачжумма, ну с чего ты так вцепилась в показания Им Чжухвана? Он от них потом отказался даже! — воскликнул Санхёк.
— А, может, ему внушили отказаться, — Тэён со снисходительной улыбкой посмотрела на Минхо.
— Нуна, ты с ума сошла? — он не верил, что Тэён послала к чёрту все правила академии. Ну и пусть. Минхо первый начал.
— А что такое? Ты ведь потом обязательно подправишь всем воспоминания, верно? — на вопрос никто не ответил.
— Квон Нара спрыгнула с вышки? В море? — Кен, казалось, только сейчас понял, как именно умерла жертва. — Но ведь… Сыль, ты помнишь?
— Что такое? — техномаг оторвалась от ноутбука и посмотрела на своего коллегу.
— Ходили слухи о массовых самоубийствах в день выпускного. Квон Нара — одна из немногих, кто выжил с её курса, не слышала? — Тэён ощущала весь ужас пусанца и вместе с тем неверие в собственную теорию. — Я в тот год только поступил в академию. Об этом говорить запрещалось, дело замяли, но… Отголоски этой истории до сих пор бродят по академии.
— Слушай, хён, я тут подумал, — внезапно заговорил Хёк, — может, вместо Сыль ты к нам переведёшься?
— Да, замечательная идея! — подхватил Хонбин.
— Вы двое с ума сошли, что ли? Нашли, о чём говорить сейчас, — у Хакёна разве что челюсть не выпала от удивления.
— Сонбэ, сделай милость, заткнись, — посоветовала Сыль Кену.
— Говорила же, — пояснила Тэён Хакёну. — Он сирена. Вроде тех, что у Гомера Одиссея пением соблазняли.
Кажется, парень обиделся. Даже Сыль задело такое определение для её сонбэ. Хонбин и Хёк не совсем понимали, что происходит, но как-то синхронно смутились. Хакён впервые на памяти Тэён лишился дара речи. И лишь Минхо злился так, что это замечала не только она. Он задал всего один вопрос:
— Что ты делаешь?
— По сравнению с тобой? Ничего особенного. Вы скрывали от меня обстоятельства дела. Почему я только сейчас узнаю, что жертва почти год находилась в плену? - Тэён была разочарована, зла и обижена одновременно.
— Я… — начал было Минхо, но Тэён его перебила.
— К чёрту. Если я не заметила, что вы что-то скрываете все, значит, ты приказал мне не замечать. Я же не совсем дура.
— Это был приказ Ингука-сонбэ. Он думает, что тебе не стоит заниматься этим делом, - сказал её брат, будто бы считал, что этим можно объяснить всё.
— Ну разумеется.
— И я с ним согласен, — добавил Минхо.
— Понятно, - она даже не хотела больше это обсуждать.
Тэён достала чистый лист бумаги и стала писать.
— И что ты задумала? — спросил Хакён, почуяв неладное.
— Ты ведь тоже знал об этом? — спросила она у друга.
— После случая с Сучжи… — попытался объяснить капитан, но Тэён на него посмотрела так, что он испугался продолжать.
Закончив писать рапорт, Тэён вручила Хакёну сложенный листок, схватила сумку, куртку и поспешила к выходу.
— Нуна…
— Не смей. Не вздумай со мной разговаривать. Никогда. Иначе и я применю против тебя свой дар, — отрезала Тэён и скрылась за дверями лифта.
//
Тэён звонила в дверь без особой надежды, что ей откроют. Но больше никуда не хотелось идти. Первая трель дверного звонка, вторая, третья, Тэён считала их и отчаянно пыталась подавить рвавшиеся слёзы. Наконец дверь открылась. Волосы Тэгуна были мокрые, но он неловко улыбнулся, увидев Тэён.
— Здравствуй. А я только что вернулся из поездки.
— Здравствуй, — ответила она тем же беззаботным тоном. — А я только что подала рапорт об отставке.
На последнем слове голос слегка надломился, и по щеке скатилась слеза. Тэгун впустил Тэён в квартиру и предложил чаю.
— Наверное, всё к лучшему, — попытался приободрить её он.
— Наверное, — слабо отозвалась Тэён.
Тэгун заварил себе кофе, ей чай, и Тэён удивилась, почему он кофе ей не предлагал.
— Ты не любишь кофе, — просто ответил парень.
— Откуда ты знаешь?
Сперва Тэгун пожал плечами. Потом добавил:
— Заметил просто. За месяц ты ни разу у нас не заказывала кофе. Не только ты умеешь за людьми следить.
— Я была тогда так сильно уверена в своей правоте, — усмехнулась Тэён. — Ни на минуту не усомнилась даже, что ты виновен.
— Почему?
— Что? — не поняла Тэён. Она вообще не заметила, как произнесла последнюю реплику вслух.
— Почему ты думала, что я виновен?
— Ну… Это сложно объяснить.
— А ты попробуй.
Сердце Тэён стучало слишком быстро. Она не планировала рассказывать Чон Тэгуну о своих способностях. Но и лгать совершенно не хотела. Сегодня и без того было слишком много лжи и недомолвок.
— Я не чувствую тебя.
— Не чувствуешь?
— Я эмпат. Я чувствую всех и всегда. Не знаю, почему с тобой это работает иначе.
— Вот как, — пробормотал Тэгун и поставил перед ней чашку с чаем.
— Ты не удивлён, — заметила Тэён.
— Трудно удивить того, кто видит смерть через прикосновения.
Тэён кивнула:
— Теперь понятно, почему ты так боишься прикосновений.
Она отпила глоток, задумалась на минуту, затем высказала посетившую её мысль:
— Ты не только смерть видишь, но чувствуешь то же, что будет чувствовать человек во время смерти!
Тэгун внимательно посмотрел на неё. Не кивнул и не подтвердил, но его взгляд говорил о многом. Кажется, он ещё никому в этом не признавался.
— Однажды я виделась с девочкой-эмпатом из Сан-Франциско. Она была проездом и хотела оценить нашу академию. Мы не могли прочесть друг друга. Тогда я впервые задумалась о том, что у меня и вовсе нет своих подлинных чувств. Только чужие, только те, что приходят извне. Но это не так, просто потеряться в чужих эмоциях слишком легко, — призналась Тэён.
— Ты этого боишься?
Она кивнула. Потом продолжила свою основную мысль:
— Потому я и не могу в обычном состоянии тебя прочесть: твой дар тоже напрямую связан с эмоциями. Но через прикосновения я подключаюсь к нему и всё чувствую.
Казалось, они понимали друг друга легко, без особых усилий. Тэён вовсе не обязательно было читать чувства Тэгуна, чтобы знать его ответ. А ему не было нужды произносить вслух. Но одной темы они избегали — того, что видел Тэгун, раз за разом к ней прикасаясь. А ещё того простого факта, что с этой проблемой прикосновений они долго не протянут: слишком тяжело.
Тэён пролила на себя чай: просто так, потому что слишком пристально смотрела на Тэгуна. Это успокаивало и позволяло ни о чём не думать. Тэгун над ней посмеялся самую малость, а потом предложил переодеться и предоставил на выбор свои футболки. Порывшись с минуту на верхней полке комода, Тэён нашла одну с микки маусом. Её страсть к детским принтам на одежде не отбить ничем. Она переоделась и снова вернулась на кухню. Тэгун смотрел на неё так, будто она совершила какое-то преступление.
— Ты где эту футболку нашла? — голос у него был какой-то совершенно севший.
— Что? Я… В комоде, там, где ты и сказал, — Тэён нервно прикусила губу, она не понимала странной реакции.
— Тебе лучше переодеться.
Тэён опустила глаза на злополучную футболку. Ну что в ней такого-то? Если только…
— Подожди… В твоём видении о моей смерти я была в ней?
Тэгун не сказал ни слова, лишь коротко кивнул, спрятав взгляд на дне кофейной чашки.
— Это произошло здесь?
Тэгун покачал головой.
— Значит, я не уйду, пока моя блузка не высохнет. А футболку можно потом выбросить или сжечь.
— Всё не так просто.
— Ты уже пробовал менять будущее? — догадалась Тэён.
— Вышло плохо, — Тэгун замолчал и лишь спустя какое-то время заговорил снова. — Прости.
Тэён растерялась.
— Это ведь не твоя вина.
— Именно моя, — сказал он и посмотрел ей в глаза. — Ты не можешь не осознавать, что все погибшие связаны со мной.
— И что? Не все, только двое.
— Нет, все. Я ездил в Пусан, потому что погибла моя подруга детства Квон Нара.
— Вот как.
— Я же сказал, всё закончилось плохо с тем парнем. Я его спас, а он всё пытается мне доказать, что это была ошибка. И Нара… Я знал, какой была её смерть: в возрасте восьмидесяти, в окружении детей и внуков с улыбкой на лице. А она покончила с собой, прыгнув с этой дурацкой вышки просто потому, что была мне дорога. И эти женщины… Я лишь подвёз свою сотрудницу и присмотрел за котом соседки, пока та была в отъезде. Не знаю, какой должна была быть их смерть, но явно не такой. И сейчас, как только я заметил тебя, то обрёк на смерть. Он не мог не понять, насколько ты стала важна для меня.
Тэён слушала и слушала Тэгуна, и по её щекам текли слёзы. Она не заметила, в какой момент потянулась к нему и поцеловала. Но это был поцелуй с примесью горечи и отчаяния, со вкусом неотвратимой смерти, солёный от её слёз, их первый и наверняка последний поцелуй. И они оба готовы были отдать что угодно, лишь бы время остановилось.