Суета сует

Утром, перед судом, заключенных вывели из тесных и душных тюремных камер во внутренний двор тюрьмы Таунтона. Питер Блад чувствовал себя совершенно разбитым. Хоть от Бриджуотера до Таунтона было всего несколько часов ходу, для просидевших почти три месяца без движения узников эта дорога оказалась бесконечно длинной и трудной. Все вымокли под дождем, который лил весь день, пока они шли. Те, кто был босиком, сбили ноги в кровь. Но и тех, кто шел в башмаках или другой обуви, тоже нельзя было назвать счастливчиками. Кто-то стер ноги, и у большинства обувь пришла в полную негодность, потому что дорогу изрядно размыло. Про одежду и говорить было нечего, она успела обветшать и засалиться еще во время пребывания в тюрьме, а теперь еще и намокла. Блад и Питт всю ночь стучали зубами от холода в камере, куда их загнали вместе с остальными заключенными. Под утро ситуация изменилась: из-за тесноты стало так душно, что темнело в глазах. Поэтому, когда их вытолкали на улицу, Блад был готов вознести хвалу Господу. Это желание усилилось, когда к ним подошел тюремный кузнец и сноровисто освободил скованных попарно узников от кандалов, разделив их, наконец. Блад растер саднившие запястья и услышал вздох облегчения своего спутника, Джереми Питта. Потом на них снова надели цепи, но, слава богу, теперь они могли двигаться самостоятельно. — Так, негодяи, — громко сказал один из офицеров охраны. — Сейчас мы поделим вас на партии и отправим мыться и приводить себя в порядок перед судом! Каждой партии на все даем десять минут. Советую воспользоваться этим временем с толком и без глупостей! Сержант Флетчер, постройте этих оборванцев в колонну по двое! Среди заключенных началась толчея, пока стражники ходили и подталкивали их, заставляя занять указанное место в строю. Блад увидел, что их подвели к деревянным воротам. По какому-то наитию он, вцепившись в запястье Питта, протиснулся в первые ряды. Ворота открылись, и он увидел, что за ними находится еще один двор, чуть меньше этого. Посреди него стояло несколько колод, наполненных чуть зеленоватой водой. Судя по всему, из них обычно поили лошадей. Стражники пихнули первую партию внутрь. — Пошевеливайтесь, остолопы! Через десять минут вытащим обратно, такими, как есть! — гоготнул сержант Флетчер. Блад опомнился самым первым. — Мой бог, — пробормотал он, все еще не веря глазам. — Вода! Наконец-то! И, помня о том, что времени почти нет, быстро скинул с себя замызганную одежду, оставшись в чем мать родила, и ринулся к ближайшей колоде. — Пресвятая дева Мария, да тут и мыло есть! — воскликнул он, обернувшись через плечо. И энергично принялся плескаться в колоде, ойкнув сперва от холодной воды. Это вызвало еще один приступ хохота у стражников, стоявших рядом. — А чего вы ждали, сударь? Горячей ванны с лепестками роз? Блад уже не обращал на них внимания, окунув голову в воду. Остальные заключенные тоже стащили одежду и толкались возле других колод. Утро выдалось прохладное, вода в колоде была ледяной и вонючей. Но доктора, казалось, это не беспокоило. Он плескался, пытаясь отскрести с кожи хотя бы пару слоев накопившейся грязи, и по его уверенным и сноровистым движениям было видно, что мыться подобным образом ему приходилось не раз. — Три месяца мечтал об этом! — выдохнул Блад, тряся мокрыми волосами. — Какое же блаженство, а, Джереми? Он оглянулся, ища взглядом молодого сомерсетширского шкипера, но не увидел его рядом. — Эй, Джереми! — удивленно позвал он. Молодой моряк, красный как рак, стоял чуть поодаль от колоды, все еще одетый. — Джереми, ты чего? — Блад приподнял брови, не прекращая зачерпывать воду и лить на себя. — Ну, холодновата водичка, и не первой свежести… — тут он поморщил нос на мгновение. — Но и мы тоже не фиалками пахнем. Рядом заржал, как конь, Волверстон, услышав эти слова. Питт покраснел еще больше, потупив взгляд. Смех Нэда его еще больше задел. — Ты смотри, какая у нас тут кисейная барышня! — продолжал насмешничать одноглазый гигант. — Отстань! — огрызнулся Питт, не выдержав. Блад постарался сдержать улыбку, увидев, что молодой шкипер явно не в настроении терпеть подначки друзей. — Джереми, не глупи. Нас сейчас уже отсюда выгонят. Когда еще будет такой шанс соскрести всю эту грязищу? Тем более, нам повезло… и в этой воде почти никто не мылся до нас… кажется.. Он всмотрелся в воду в колоде и снова поморщился. — Бейнс, старый хрыч, хватит ныть, — Волверстон уже издевался над своим бывшим товарищем по кандалам. — Давай я потру тебе спинку! Йомен, посиневший от холода и дрожащий от унижения, принялся что-то возмущенно говорить одноглазому грубияну. А тот только стукнул кулачищем по воде, подняв веер брызг. — Я так не могу, — тихо сказал Питт, подойдя поближе к Бладу. Доктор посмотрел на него с кривой улыбкой. — Да брось, Джереми! Все это полнейшая дурь! Вот уж не ожидал от тебя такой заминки! Он тихо засмеялся, а потом, закончив мыться, отошел от колоды, дав место другу. — Это… унизительно, Питер! — продолжал говорить Питт, медленно расстегивая куртку. — Мы же не животные какие-то! Блад оглянулся по сторонам, скользнув взглядом по стражникам и другим заключенным. Пожал мокрыми плечами. — Главное, что ты сам об этом помнишь, Джереми. А остальное, уж поверь мне, полная суета сует. Давай-ка мне одежду! Подержу, пока будешь мыться. Если хочешь, отвернусь, только остальные здесь вряд ли поступят так же! Давай, мойся, я сказал! Раз так хочешь отличаться от животных! Сейчас, уж извини, пахнешь ты хуже козла!