Моя (не)идеальная жизнь

Впервые меня настолько сильно разочаровало содержимое, а именно, огромная кипа бумаг исписанных иностранными языками, и аккуратные коробочки дисков, подписанные витиеватыми закорючками, что я выругался. Предвкушение чего-то поистине интересного полностью себя не оправдало, вся эта «важная» информация была для меня хламом. По приезду на базу нужно будет обязательно наведаться в библиотеку и попробовать узнать свой уровень в иностранных языках. Не мог же я быть настолько бестолочью, чтобы изучить только английский. Может просто я пока ещё не вспомнил этот пласт информации? Сердце сбилось с ритма и зрачки моментально расширились, когда я заметил то, чего не видел раньше. К внутренней стороне крышки чемодана был аккуратно приклеен лист с почерком явно напоминающим, каллиграфию рыжего. «Твоё любопытство тебя заведет в могилу. Надеюсь, анализ ситуации помог тебе сделать вывод, что открыть что-то столь ценное, лучше в одиночестве, в противном случае, мне жаль тебя. В застежке простейшее устройство, которое отображает количество вскрытий чемодана, поэтому этот лист предъявишь мне с первым же отчетом». Что за нахер?! За дверью послышались шаги, твою же… Я не успеваю ничего сделать! Вот же черт! Как я должен спрятать этот лист? Уже даже кто-то взялся за ручку, поэтому я сделал очередной непродуманный шаг. Локти с шумом захлопнул крышку злосчастного чемодана, и дверь распахнулась. Колоритная фигура, весом под девяносто кило, в совокупности с ростом метр девяносто пять и густой, черной, короткой шевелюрой смотрелась весьма угрожающе. Непривычно сосредоточенный Кисамэ вошел первым, а за ним был красноглазый, аккуратно прикрывающий входную дверь. Я плотней сжал губы, ситуация вышла из-под моего контроля, и весь мой план пошел крахом из-за этой дурацкой записки, что комом пропитывалась моими слюнями во рту. Да, ничего умней, как запихать её в рот, я не придумал. В своё оправдание могу сказать, что у меня совсем не оставалось времени. — Ты что делаешь? — Брюнет обошел громилу и встал впереди, глупо прищуривая глаза, едва ли не шипя на меня, подобно рассерженному коту. А я что? Я зубами вернул застежку на чемодане на место, пытаясь придать этому действую как можно больше безразличия. — Ты открывал его? — Ответить правду или соврать? На секунду я задумался, но вовремя вернул мысли в нужное русло и просто неопределенно пожал плечами. Почему? А просто так, ради интереса и сложности игры. — Жалкий. Глупый. Малолетка! — Рычащий Итачи был мне в новинку, поэтому я даже прослушал оскорбления, проникаясь происходящим. – Всё! Я даже руки не стану о тебя марать! Почему-то эта фраза чертовски больно кольнула по моему самолюбию, ведь у него должна была быть другая реакция. Брюнет просто взял чемодан и вышел из комнаты, а я стоял и смотрел ему в спину, в надежде, что он хотя бы споткнется. Жаль мысли не материальны. — Ну здравствуй… Дейдара. — Я сглотнул от такого обращения, потому что у меня сложилось впечатление что он пропустил какой-то скверный эпитет, по поводу моей персоны. — Не буду спрашивать как твоя паршивая жизнь, потому что ты сам ступил на эту скользкую дорожку. — Кисамэ практически вплотную подошел ко мне, забирая у меня «мой» отчет, который я с таким трудом подобрал нерабочими руками. — Пока ты молод, тебе кажется, что всё впереди, ты совсем не думаешь о последствиях. — Громила провел большим пальцем по своим губам, явно намекая на мои раны оставленные пирсингом рыжего. — Такими методами ты далеко пойдешь, но мозгов у тебя не хватит сделать всё правильно. Поэтому в следующий раз когда ты будешь получать по своей наглой мордашке, я пройду мимо. Едва он договорил мне захотелось разреветься как пятилетнему мальчишке и начать извиняться, за свои «шалости», да что со мной? Я не сделал ничего плохого! С волками жить по-волчьи выть, но отчего мне настолько больно? Он не сказал мне ничего такого, вот только не мозгом, а этим чертовым органом, ухающим в груди, я понял каждое сказанное им слово так отчетливо, как не бывало никогда. Легко закинув меня к себе на плечо, мы покинули эту комнату и это поистине странное заведение. Охранник на входе лениво проводил нас взглядом, ничего не спросив, да и спрашивать нечего, товар был куплен, ведь у красноглазого чемоданчик, а у громилы – я. Боги, теперь Кисамэ может рассказать Сасори о том что он видел. Ну почему я так непроходимо туп? Темно-синий, практически черный небольшой джип стоял припаркованный совсем рядом с входом. Полностью тонированные окна скрывали сидящую внутри разношерстную компанию, за рулем был громила, на соседнем сидении со скучающим видом сидел брюнет, на коленях которого покоился чемодан и на заднем сидении полумертвый несовершеннолетний мальчишка. Именно такой предстала картина полицейскому, который решил досмотреть подозрительный автомобиль превысивший скорость на трассе. Как работает Кисамэ мне абсолютно не понравилось. Грубая сила — это конечно впечатляющее, но не для меня. Одним движением он выхватил пистолет с удлиненным дулом и всадил, на секунду оторопевшему государственному служащему, пулю точно в лоб. Затем он лениво вышел, не заглушая мотор, и загрузил тело в багажник, ещё немного времени у него заняло проверка полицейской машины на наличие камеры, которой не оказалось. От него прямо-таки веяло спокойствием и уверенностью. На долю секунды я даже испугался, что достаточно какой-то мелочи, чтобы здоровяк тебя пристрелил даже не задумываясь над тем, можно ли это делать или нельзя. Правда, всего на секунду. За всё время пока акулья рожа «развлекалась», лицо красноглазого никак не изменилось. Видимо, он был привычен к такому поведению, или счел этот вариант развития событий самым оптимальным, но мне происходящее абсолютно не понравилось. Пока Кисамэ нес меня к машине, я сумел поместить промокший насквозь клочок бумаги от Пэйна под кровавый бинт на ладони. Надеясь, что с Какудзо, у меня будет больше шансов договориться, чем с красноглазым. Мерное урчание мотора, было практически не слышно, быстро же я привык к убийствам и трупам. Эмоций по поводу святости жизни и отнятия этой безделушки у человека, у меня не было. Я раздумывал над этой несложной философией жизни и наблюдал за неспешно проплывающими облаками, которые переливались в причудливые формы. У меня не возникало угрызений совести после убийства, и умершие не снились мне во снах проклиная. Наоборот, кажется, что все они слились, превращаясь в бесполезный поток информации, не более. Обычно такой разговорчивый Кисамэ был слишком тихим, я бы даже смог высказаться по этому поводу, вот только разговаривать не хотелось, кажется, что мне нужно было извиниться, но я не понимал за что. И вообще, если кого-то что-то не устраивает, то мне абсолютно всё равно. Вот только, я в очередной раз тяжело вздохнул, потому что надышаться никак не получалось, будто на плечах образовался неподъемный груз. Какудзо встретил меня очень холодно, точней не так… ОЧЕНЬ холодно. Вот уж не знаю, что я умудрился ещё и ему сделать, но все вокруг, мной явно не довольны, бред какой-то. Может я по ночам луначу, и успел разбить его любимую кружку? Хотя Сасори бы не позволил мне этого сделать. Сасори… — Ты отвлекаешь меня. — Я сидел на высокой кушетке, свесив ноги и методично мотал ими от скуки. Медицинский кабинет принадлежал явно не Какудзо, потому что, то здесь, то там были видны грамоты и фотографии настоящего владельца, любопытно. Он проследил за моим заинтересованным взглядом. — Я на задании, так что не рассчитывай, что всё будет как в прошлый раз. — Ну, я как бы прошлого раза вообще не помню, но в слух я конечно же, ничего не сказал. — Покиньте кабинет, вы будете мешать мне работать. — Через сколько его можно будет забрать? — Когда это произнес красноглазый, Кисамэ уже открыл дверь. — Не раньше, чем через два часа. — Какая-то нотка садизма проскользнула в голосе у моего лечащего врача, и отчего-то захотелось уйти вместе с моими провожатыми. Итачи закрыл за собой дверь, и я услышал удаляющиеся шаги, наверно поедут доставлять чемодан Конан, запоздало подумал я. И вот тут то, до меня дошло, что угроза моей жизни весьма и весьма реальна.— Когда был последний прием пищи? — Хороший вопрос, а сколько вообще время и у меня такое чувство, что сейчас немного не тот день, в который Сасори отправился на задании. — Очень давно. — Малоинформативно, но зато честно. Какудзо достаточно грубо взял мою левую руку и острые изогнутые ножницы легко разрезали окровавленные бинты, а мои губы рефлекторно дернулись в отвращении. Свеженький шов успел расползтись и как только воздух коснулся раны, я ощутил ужасную боль, вплоть до судороги простреливающей практически до плеча. — Эммм, у меня послание, которое я лично должен передать Пэйну. — Его глаза были мутно-зеленого цвета, и зрачков не было видно, они полностью сливались по цвету, создавая жуткое зрелище. — Оно в другой ладони, и это очень важно. — Он даже не моргал, отчего я нервно сглотнул. — Потом заберешь. — В его руках ножницы сменились на скальпель, и по спине пробежал холодок. — Если будешь в состоянии. — Да нет, он просто пытается меня напугать. Да? Кто-нибудь помогите, мой голос жалко пискнул, даже в моих собственных мыслях. — А…как же наркоз? — Лезвие на миллиметр зависло над моей левой ладонь, что была в стальной хватке врача. — Можешь кричать сколько угодно. Здесь никого уже нет. – ЧТО?! Лед встретился с огнем, и я действительно закричал, тело дернулось, и рука до хруста прокрутился в плечевом суставе. Я оказался на полу, лицом вниз, а Какудзо сидел сверху, с силой заведя мою руку мне же, за спину. Снова эта дикая боль и я попытался вырваться, но всё было бесполезно, он даже не шелохнулся. Я кричал и кряхтел, иногда мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание, слезы полностью застила мне глаза слюни и сопли образовали лужицу рядом с моим лицом, покоившимся на полу. Док просто вычищал гной, и когда он снова прошивал мою ладонь, я превратился в жалкую псину, которая скулила и выла, в надежде, что её мучения прекратятся. Я даже не мог представить, что можно испытывать такую боль. Когда он поднялся, я не сразу пошевелился, лишь скосив глаза, я понял по его лицу, что это далеко не все мои беды. Видимо я сильно его разозлил, и теперь платил по своим долгам, а так как денег у меня не было, то мои крики тоже приняли за монету. Вернувшись в исходную позицию, он заломил мне правую руку за спину, точно так же освободив её от кровавых оков. Процедура повторилась, и я будто сошел с ума, я что-то кричал, но это лишь ещё больше раззадорило его, и волна боли и ужаса сметала моё сознание в море беспамятства. Моё сознание периодически отключалось, потому что я пропустил момент, когда он решил подправить мне лицо, сделав надрез под нижней губой. Однако края сшивать мне не стал, лишь смазав их какой-то вонючей мазью и заклеив подобием пластыря с ватной сердцевиной. Больше ничего не чувствую, тело лишь дергается от очередного прикосновения металла, но боли больше нет. Всё лицо мокрое, а я просто хочу сдохнуть от этой пытки. Если бы я был шпион, то точно бы выдал всё что знал. Я действительно жалкий слабак. — Можешь забирать его. И не забудь наложить повязки, мне больше некогда тут возиться. — Он сказал это, выходя из комнаты, и мои экзекуторы сменились, отчего немного истеричная улыбка исказила моё лицо. Снова это безразличное ко всему лицо, лучше бы я потерял сознание, потому что видеть этого типа, было до ужаса тошно, но моя улыбка расползлась ещё шире. Вот только глаза отказывались закрываться, видимо моё подсознание боялось провалиться в ту тьму, что приветливо тянула ко мне свои руки. Это даже и страхом сложно назвать, просто агония моего подсознания, что отчаянно пытается вырваться из клетки. Поймав себя на том, что я тяжело и судорожно дышу через рот, при этом щерюсь как сторожевой пес на вора, мне стало ещё смешней, ведь ко всему прочему из глаз продолжали течь злые слезы. Тело горело, а пол, что был подо мной, казался раскаленной лавой, он уже явно перестал создавать прохладу. Интересно, если я был жалким для тебя ещё в той комнате «Вдовы», то что же ты скажешь мне сейчас? Что за эмоция на твоём лице, презрение или брезгливость? Я не силен в таком, но это определенно что-то из этих двух, хотя плевать. Он не закрывал за собой дверь и когда всё же прошел внутрь, я продолжил остекленевшим взглядом смотреть в темный коридор, не обращая внимания на то, что вошедший уже скрылся из вида. Брюнет стал чем-то греметь, но казалось, что эти звуки принадлежат параллельной вселенной, желания посмотреть или хотя бы двигаться у меня не было, или может просто не было сил? В поле зрения, как по волшебству, появилась большая бутыль с прозрачной жидкостью и судя по запаху, что резко ударил в нос, это медицинский спирт или что-то похожее на него. Ещё упаковка пластырей и несколько рулонов бинтов, ножниц поблизости не было, будешь руками рвать? Я продолжал лежать на спине, а Итачи возвышался надо мной, таким образом, что моё тело было между его ног. Какое-то время он изучал меня, но я продолжал лишь смотреть в черный проем, видимо этот вид ему наскучил и брюнет сел на колени, держа опору на них и не садясь на меня сверху. Бутылка исчезла и по полу покатилась крышка, как колесико, закручиваясь и гипнотизируя, со слабым стуком падая точно молотком ударяя по воспаленному мозгу. Я уже чувствовал всё это, или не я…ведь на моем месте был кто-то другой. Раскаленная жидкость коснулась моей правой ладони, которую сжимал красноглазый, тело дернулось как от разряда в двести двадцать вольт. Глаза рефлекторно сжались, и от улыбки не осталось и следа, кожа на лице снова смочилась соленой влагой. Всё это рефлексы, ведь это не я, я же не закричал! Треск ткани, процарапывал барабанные перепонки, и тугой бинт покрыл мою кисть плотным слоем, полностью лишая малейшей возможности двинуть хоть пальцем. — Ты слабый, сопливый мальчишка, с чрезмерно завышенным чувством собственного величия. Я спокойно могу одной рукой оборвать твою никчемную жизнь, но ты упорно продолжаешь думать, что ты чего-то стоишь. Пустышка. Я не раскрывал глаз, позволяя этому голосу продолжать по кусочкам рвать мои оголенные нервы. Левую руку точно обожгло кислотой, и я с силой дернулся, громко вскрикнув, чувство боли возвращалось и приятного в этом ничего не было. — Решил подать голос? — Удовлетворение насквозь пропитывало эту фразу. Бинт тугой повязкой перехватил мою трясущуюся конечность, окутывая и стягивая, заставляя всхлипывать от прикосновений. — От тебя сплошные проблемы и никакой отдачи, долго тебе не протянуть с такой жизненной позицией. — В подбородок впились чужие пальцы, заставляя повернуть голову и посмотреть на их хозяина. Пальцы, смоченные спиртом, коснулись разбитых губ, и я ведомый инстинктами вырвался из этой пытки, оставляя на своём лице царапины от ногтей брюнета. — Глупый мальчишка! — Брюнет повторил своё движение, теперь уже сильней фиксируя моё лицо. — Тебе же так нравилась боль от его прикосновений, так что тебе мешает получать удовольствие сейчас? Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! Я широко распахнул глаза, и последнее что удалось рассмотреть перед тем как на его лице снова появиться маска безразличия, было лишь удовлетворения. Я разорву тебя в клочья на мельчайшие кусочки! Я не пощажу тебя, даже если ты будешь молить меня, бесчувственная тварь! Надеюсь всё это он смог прочитать по моим глазам, ох, как бы я сейчас не отказался от телепатии. Пластырь тонкой полоской лег на скулу, полностью скрывая рану. — Так яростно всему этому сопротивляешься, создается впечатление что ты стремишься сам себя убедить в этом. — Скотина! Попробуй мне повторить это в лицо, когда мои руки заживут и уверяю тебя, что ты не досчитаешься пары зубов. — Сам встать сможешь или мне тебя на руках донести? Козлина! Нужна мне прямо твоя помощь, ага, как же! Лучше уж ещё одну процедуру от Какудзо перетерплю. Он поднялся и прошел к дверному проему, чтобы облокотиться на него и дать себе полный обзор на комедию — «Удиви меня!», со мной в главной роли. Из такого положения, в моём состоянии просто не подняться, тут даже идиот поймет. Для начала я попытался сделать дыхание ровным и приподнять руки, чтобы рассмотреть перебинтованные ладони, вышло слишком болезненно. Согнув ноги в коленях, я стал опускать их в таком положении вправо, заставляя тело повернуться вслед за ногами. Но из-за такого переворота мои глаза снова встретились с красными огнями, что же за этой чертовой маской? Ты же прекрасно знаешь, что у меня не хватит сил подняться, и я не паду так низко, чтобы просить тебя о помощи. Почему ты просто не можешь уйти и дать мне пострадать от боли, которая начала сводить с ума, в одиночестве. По крайней мере, я точно смогу подняться, если ты сгинешь, ненавижу. Подтянув ноги повыше, я свернулся в подобие позы зародыша, глаза пришлось закрыть, чтобы попытаться привести мысли в порядок и просто не взвыть от сложившейся ситуации. Мышцы выкручивало, меня тошнило и кажется это из-за того, что я давно не ел, черт. — Я есть хочу. — Эта фраза прозвучала тихо, но он точно её услышал, хорошо хоть голос не дрогнул. Тишина затягивала мысли глубоко внутрь, ничего не происходило, но чужой тяжелый вздох вырвал меня из полудремы. — Ребёнок. — И что это, приговор или амнистия? Шаги заставили меня раскрыть глаза. — Вставай. — Он протянул мне руку, и абсолютно неосознанно или рефлекторно, я ответил тем же. Едва начав это движение, понимая всю абсурдность происходящего, ведь мои кисти были абсолютно не рабочие. Я не мог подать руку. Брюнет нагнулся сильней, игнорируя мою больную конечность, и твердой хваткой уцепился за моё предплечье, без видимых усилий я принял вертикальное положение. Голова моментально пошла кругом, и ноги подкосились, но красноглазый был не намерен поднимать меня снова, поэтому он схватил меня под вторую руку. Долгие секунды казалось перетекали в минуты, мы оба не двигались, и когда я смог более-менее твердо стоять на ногах, его руки выпустили меня. Итачи отошел в сторону, явно давая понять, что мне следует идти первым. — Сейчас семь утра, и к твоему сожалению, мы едем не на базу. Завтракать будем не раньше десяти, потому что до этого у меня не будет времени. До выхода сам дойдешь? — Я слушал его в пол уха, прекрасно понимая, что я снова потерялся в днях. Моё предположение было верным и к себе в комнату мне не удастся вернуться так быстро и просто, как хотелось. Ноги, ещё до его вопроса, нехотя вели меня к выходу, поэтому я счел, что отвечать не имело смысла. Он шел слишком медленно, в паре шагов позади меня, не то охраняя, не то страхуя, и чтобы это не было, оно сильно нервировало и напрягало. Когда Итачи распахнул входную дверь, потому что, сам я этого сделать не мог, мокрый ледяной дождь ударил в лицо, практически сбивая с ног. Тело моментально продрогло до самых костей, лишая возможности двигаться. Ворот футболки сзади, был смят в кулаке у брюнета, и меня практически силком потащили за шиворот, как нашкодившего котенка, к серебристой спортивной машине. «Я думал, она будет черной», эта мысль мазнула по моему сознанию, не успев полностью сформироваться. Открыв пассажирскую дверь свободной рукой, красноглазый выпустил меня, позволяя мне самому залезть внутрь. Приглашения мне не требовалось, потому что, даже если там и не было теплей, то однозначно там было не так мокро, как на улице. — Ничего не трогай. — Он захлопнул дверь и быстрым шагом направился к мужчине в сером плаще и с черным зонтом, идущем вдоль того здания из которого мы только что вышли. Это был самый обычный человек, и довольно странно, что он понадобился Итачи. Разговор между ними вышел односторонний, брюнет бросал короткие фразы, а незнакомец лишь кивал, и со стороны это было похоже на выдачу приказов и безропотное их исполнение. Они разошлись, Итачи шел быстрым шагом к машине, а его собеседник вошел в здание «больницы», значит, я был прав и он всего лишь обычный человек, угодивший в сети гипнотической паутины красных глаз. Я прикрыл веки наблюдая за моим экзекутором, кажется, он был бледней обычного, неужели наша непоколебимая скала дала слабину? Едва усевшись, он нажал кнопку, и мотор заурчал, даже ключ зажигания не нужен, это интересно. Металлический зверь сорвался с места, зарычав, и меня с силой мотнуло в сторону при развороте, черт, я же не пристегнут, ты убить меня решил? — Ремень пристегни. — Я уставился на него, а он, не отрываясь, смотрел только вперед, легко маневрируя между лениво двигающимися машинами. — Я привык так. — Да мне плевать на тебя. Мне ремень пристегни. — Уголок его губы дернулся в намеке на усмешку. — Ты же совсем недавно мечтал побыстрей умереть, так что тебе грех жаловаться. — Придурок. — Я скрестил руки на груди и уставился в своё окно. Не то чтобы я не доверял его водительским качествам, или боялся что это действительно меня убьет, просто без рук сложно сохранять равновесие при резких маневрах и меня мотало из стороны в сторону. — Куда ты меня везешь? — Тишина уже порядком надоела. — Меньше знаешь, дольше проживешь. — Началось. Что за бред, я всё равно всё узнаю, так к чему весь этот балаган. Стиль вождения Конан и Итачи сильно разнился, она ездила без такой явной мощи и скорости, однако уверенности в её вождении было гораздо больше. — Ты давно водишь машину? — Скучно, голодно и холодно, настроение ни к черту. — Думаю около часа. – ЧТО?! Казалось, мои глаза просто вылезли из орбит, удивлению не было предела, даже челюсть приоткрылась. Это же шутка? Я просто закрывал и открывал рот, не находя слов, а «водитель» продолжал ухмыляться крепко вцепляясь пальцами в руль. Этот человек умеет вышибить из меня все слова, мысли, да и просто дух, ненавижу. Резко отвернувшись, я подумал, что больше не желаю вообще его видеть и слышать, и однообразный пейзаж приветливо открылся моему взору, смазываясь в серое полотно. Я даже не заметил, как успел согреться и теперь когда редкие капли капали с волос на мои оголенные руки я покрывался мурашками. Когда я уже сбился со счета дорожных столбов, отмечающих мили, автомобиль стал тормозить, сворачивая к обочине. Перед нами стоял одинокий небольшой мотель, и у меня появилось очень нехорошее предчувствие. Красноглазый вышел первым, и я до последнего надеялся, что он просто уйдет, оставив меня посидеть в машине, но он лишь обошел авто и открыл мою дверцу.