Моя (не)идеальная жизнь

Март подходил к концу, и я освоился со своим новым расписанием, войдя в режим тренировок, мелких заданий с напарником, а также самообучения. Рыжий так и не вернулся на базу, в его отсутствие со всем отлично справлялась Конан. Прошло всего два общих собрания, а отчеты отправлялись лично пирсингованному, что мне значительно упростило жизнь. Нога больше не доставляла хлопот, впрочем, так же как и зрение. Однако в моей жизни не может всё идти гладко, слишком долго. — Что за черт, да! — Я замер на пороге своего кабинета. — Да как же так?! — В один прыжок, я оказался рядом с массивной клеткой в половину моего роста, где в самодельном гнезде лежало бездыханное тело птенца. — Дерьмо! Тупая детская обида, жаждала выхода, но я упрямо запретил себе плакать. Несколько дней птенец отказывался от еды, но иногда это бывает, поэтому я не придал этому большое значение. Он подрос и окреп, к тому же стал распознавать меня, да чего греха таить, я успел привязаться к нему. Как назло, Сасори с самого утра уехал в клинику, поэтому чувство беспомощности пустило когти мне прямо в сердце. Внутри всё тряслось, кажется, даже руки стало потряхивать, но я аккуратно достал несостоявшуюся птицу. Ведь знал же, что ничего хорошего не выйдет! На базе я разговаривал только с Сасори или сам с собой, относительно привыкнув к новому низкому голосу. Благодаря тому, что я практически не пересекался ни с кем на базе, а на собрании удавалось отмалчиваться, никто не знал о том, что теперь я говорю «немного» по-другому. Пытаясь выровнять дыхание, я оставил птенца в клетке, и выйдя из комнаты стал одеваться. Футболка, джинсы и серая олимпийка дополнились кроссовками. Конечно можно было и не придавать пернатого земле, но почему-то мне хотелось сделать именно это. Коробка, в которой альбинос попал в мою комнату, всё ещё пылилась на подоконнике, поэтому я решил использовать её в качестве последнего пристанища, символично. Внутри был точно сломанный механизм часов, не позволяющий отдавать отчет своим действиям. Весеннее солнце встретило меня нерешительным теплом, а я лишь поежился, выйдя не с парадного входа, направляясь к большому дереву. Мозг отказывался работать нормально, наверно поэтому я забыл взять хоть что-то, чем можно будет раскопать ямку в не успевшей оттаять земле. Как-то всё это глупо. Бред. Пальцы заледенели, а ногтевые пластины воспалились из-за того, что я активно пытался ими рыть. Безысходность. — Ну надо же, истеричка себе могилу копает? — Гнусаво рассмеявшись, Хидан подошел ко мне вплотную со спины. Носок его ботинка легко подпнул крышку на коробке открывая обзор на дохлую птицу. — Ууууу, хуевый из тебя хозяин. — Я положил отмерзшие пальцы на колени, наблюдая, как они трясутся, выбивая неизвестный мне ритм. — Выбрось эту хуйню. — Он наклонился, чтобы взять коробку, а я перехватил его руку, с силой сдавив запястье. — Ебу дался, щенок! — Седой замахнулся второй рукой, но я поставил блок, однако этим не закончилось. Мы не на шутку сцепились, изваляв друг друга в пыли, вот только внезапно я оказался прижат лопатками к земле. — Ну что, сука, допрыгался? — Его лицо исказил звериный оскал, а в глазах появился маниакальный блеск. Мои руки, будто змеи, вывернулись из слабого захвата, отправляясь на плечи Хидана заставляя его припасть ко мне. — Эй! — В его голосе сквозило непонимание и растерянность, видимо он потерял весь свой запал. — Ты чего? — А я что? Я ревел, громко всхлипывая и пачкая соплями малиновоглазого. Он говорил что-то ещё, но я так и не понял что именно, потому что русский язык, я абсолютно не понимал. Продолжая держаться за него, я не заметил, как он принял сидячее положение вместе со мной, поддерживая меня ладонью между лопаток. Истерика утихла так же внезапно, как и началась, отчего я, как ошпаренный, отпрыгнул, или отполз от, мягко сказать, охреневшего Хидана. — Забудь, а то я тебе голову оторву, да. — Совсем не веря в свои угрозы, произнес я. — Ты псих ненормальный! — Хидан так же как и я продолжал сидеть на холодной земле. — Я тебе кишки лучше выпущу. — Ты сам виноват, что полез, да. — Я был в растерянности, но ему этого знать не нужно. — Да на тебя смотреть было жалко! — Чего? Это ты типа проявил участие к чужому горю? — Это что, по-твоему, я жалкий, м? — Мои глаза округлялись, а кровь внутри начинала медленно закипать. — Конечно! Бесполезный и слабый! — Дыхание сбилось, заставляя сжать кулаки. — Завали, да! — Практически проорал я, пытаясь удержать контроль над собой, ведь за ещё одну драку меня по голове не погладят. — Заставь! — Это был прямой вызов, и я снова растерялся. — Думаешь кишка тонка, м? — Пытаясь переорать его, говорил я. — Думаю, что я окорочу твой длинный язык! — Он подался вперед, но угрозы я не чувствовал. — Бесишь! — Я практически выплюнул ему это в лицо. — Заебал! — Хидан замахнулся, но так и не ударил, хотя я успел выставить блок. — У тебя голос поменялся? — Дей ты кретин! Столько времени скрывать свою временную проблему и так глупо подставиться. — Хах! Ну ты и сука! У тебя же голос поломался! — Он обидно заржал, а мне ничего не оставалось кроме как двинуть ему прямо в нос. Мы обменивались ударами до тех пор, пока не свалились рядом, прямо на едва проросшую траву, тяжело дыша. А я, кажется, успел забыть, что такое настоящий хороший спарринг. Мышцы ныли, в голове было приятно пусто, а грудь так спокойно и размеренно гоняла воздух, что царапины, синяки и ушибы казались полнейшей мелочью. Его пальцы коснулись моей скулы, нажимая на явный порез, но я не скривился, лишь лениво переведя на него взгляд. — А твой Джашин не принимает души животных, м? — Хидан медленно заправил прядь моих испачканных волос мне за ухо. — Вставай, молокосос, я тебе покажу. И он показал. Он выкопал могилку, произнося свои вечные молитвы и прикладываясь к знаку его веры, что мотался у него на шее. Он чертил, замысловатые символы и от этого была такая энергетическая отдача, что я не посмел высмеять его ритуал, его веру, хоть и считал это полным бредом. Всё это время я тихо сидел под деревом, наблюдая, как мои ошибки и халатность зарывает в землю другой человек. — Спасибо, хм. — Наши взгляды встретились, и на секунду я отметил, что он не такой урод и придурок каким я его считал. — Это жертва Джашину, так что не обольщайся, щенок. — Он кривовато улыбнулся, развернулся и направился назад на базу. Хм, нужно будет привести себя в порядок к приезду Сасори, вздохнув, я поднялся и принялся отряхивать свою некогда чистую одежду. Апрель вступил в свои права, освежая не только окружающий мир, но и мою душу. Хотелось творить, поэтому я часто пропадал в своей мастерской, что нравилось Сасори, хоть он и считал такие занятия ерундой. Иногда мы могли сорваться в ресторан или парк, просто для того чтобы сменить обстановку. Хотя такие вылазки было сложно назвать «сорвались», приходилось долго согласовывать время и не дай бог, я планировал что-то другое. Выставки, музеи и бесконечные, до хрипоты, споры об искусстве. Голос больше не резал мои перепонки, однако иногда с ним приходилось не просто. Появились подвижки в изменении телосложения, теперь у меня были не только кости обтянутые кожей. — Завтра возвращается Пэйн, поэтому, ничего не планируйте, будет объявлен общий сбор. — Как ни в чем не бывало, произнесла Конан за завтраком. — Возможно вместе с ним прибудет Мадара. — Её взгляд стал ещё более леденящим. — Он закончил со спецодеждой? — Какудзо оторвался от газеты. — Об этом можно будет спросить у него лично. — Конан ополоснула свою чашку и направилась на выход, а я старался ничем не выдать свою внезапную нервозность. — Какие планы на сегодня? — Мы остались втроем, и, судя по шатену, его никак не заинтересовало возвращение нашего главы. — Сегодня тренировка по расписанию, да и расчеты нужно будет перепроверить, хм. — Внезапно омлет с зеленью потерял свой вкус, но я упорно двигал челюстью перемалывая еду. — Хорошо. — Шатен был спокоен, а вот я, был как на иголках. Сейчас на базе точно была Конан, мы, и зомби парочка, но где пропадали все остальные, было неизвестно, хотя может, мы просто не пересекались. Однако завтра, как я понимаю, все соберутся в полном составе. С недавних пор, меня стал беспокоить один малоприятный факт, я вспомнил всё, как я считал, но на деле это оказалось далеко не так. Блуждая по закоулкам своих воспоминаний, я раз за разом натыкаюсь на закрытые двери, как я лично окрестил их. Иногда это какие-то события, а порой это периоды в несколько месяцев. От меня будто оторвали кусочек, и хоть это не мешает моей жизнеспособности, но я хотел бы знать, что именно от меня скрыто. Когда я погружаюсь в состояние маниакальной озабоченности о своем прошлом, всё заканчивается кровью из носа и полной апатией. Делиться подобным со своим напарником я не стал, а то чего доброго организует мне палату в местной психбольнице. Как-то я пытался навести справки по поводу этого таинственного Мадары, но дальше того что он является создателем направления в котором мы работаем, я не зашел. Даже название для организации выбирал не он, разве что одобрил некоторые кандидатуры, а также выступал спонсором для нашего развития. Любопытство вызывало трепет, нетерпение, возможно поэтому тренировка пролетела слишком быстро. Блаженно потянувшись, я стянул пропитанную потом футболку, направляясь в душ, рядом с спортзалом. Сасори отправился в город, обещая вернуться только завтра к одиннадцати, поэтому в комнату я не торопился, а до ужина оставалось ещё достаточно времени. На скамейке, грязной кучкой лежали мои вещи и мобильный телефон, а на полу — стояли кроссовки. Пройдя внутрь раздевалки, я свернул к трем душевым кабинам, разделенным непрозрачными стенками. Выбрав ту, что располагалась дальше всего от входа, я включил воду, отстраивая её до нужно температуры. Синее полотенце, что я прихватил с собой «на всякий случай» сейчас как раз пригодилось, поэтому висело рядом. Мыло и шампунь всегда лежали на своих местах, а я никогда не задумывался, кто же следит за всем этим? Почему в холодильнике всегда полно еды, хотя я ни разу не застал того момента как кто-то его заполняет? Усмехнувшись своим мыслям, я вспенил волосы и прибавил ещё чуть больше кипятка, чтобы снять напряжение в мышцах. Дверь скрипнула, а сердце пропустило удар. Паника, всепоглощающая и вышибающая воздух из легких. Тут же мозг уверенно мне подкинул воспоминание о чужих руках на моем теле, в этой самой душевой. Я стал дышать мелко и часто, слушая, как некто слишком быстро раздевается. Пена стекала у меня по лицу, заставляя глаза щипать, но я боялся моргнуть. Я просто боялся. Босые ноги касались плитки, приближаясь, а я сжался в комок, готовый атаковать того, кто в следующую секунду появится передо мной. Как в замедленной съемке я почувствовал как мои глаза распахиваются всё шире и шире, а кулак так и не двигается для того чтобы ударить. — Стой тихо. — Алые как кровь глаза, будто парализовали меня, а их обладатель, как ни в чем не бывало, швырнул на мокрый пол душевой, все мои вещи. — Какого чер… — Он резко повернул голову в сторону раздевалки и шагнул на встречу ко мне, под обжигающие струи воды. Брюнет был обнажен, и абсолютно инстинктивно я сделал шаг назад, подальше от него. — Пошел вон, чертов ублю... Властная рука с такой силой толкнула меня к стене, что в глазах потемнело. Входная дверь хлопнула, и я готов был заорать, набирая полную грудь воздуха, но случилось то, что я ненавидел больше всего. Мои руки оказались в захвате красноглазого, а его мокрые губы накрыли мои, заставляя полностью лишиться понимания происходящего. Кожа соприкасалась с чужой кожей, а у меня так давно не было близости, из-за чего мой полустон утонул в поцелуе. Веки прикрылись, и я безрезультатно дернулся, когда язык Итачи сплелся с моим, полностью отправляя мой мозг в отпуск. Неправильно. — Итачи? — Незнакомый голос раздался рядом, и я трепыхнулся сильней, однако красноглазый лишь ускорил темп поцелуя, как бы невзначай скользнув ладонью по моему прессу. Сукин сын… как же приятно. — Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. — Говоривший двинулся к душевым кабинам, и моё сердце зашлось диким темпом, грозя остановиться на вечно. Итачи отстранился и, не дав мне пикнуть, приложил указательный палец к моим губам, явно давая понять, чтобы я молчал. В его взгляде было сочувствие и… сожаление? Резко выкрутив кран, вода перестала биться о кафель, а моё полотенце перекочевала на мокрый шелк волос брюнета. — Здравствуй. — Отстраненный, ровный голос красноглазого говорил о том, что всё это ничего не значило для него. — Сколько холода. — Голос незнакомца вяло окрасился ехидством. — Ты настолько не рад меня видеть? — Итачи шагнул к мужчине, а я продолжал стоять, зажав рот ладонью и пытаясь слиться со стеной. Сейчас вошедший был около второго отсека душа, поэтому мне было не видно кто же это, но что-то подсказывало, что лучше мне сейчас не высовываться. — Твоё появление никогда не приносило радости. — Ещё несколько шагов и тишина. — Я могу разложить тебя прямо здесь, разбив при этом твоё смазливое личико, потому что ты всё ещё принадлежишь мне. — Словно само собой разумеющееся произнес чужой голос. — Или ты можешь сказать мне, где мальчишка, и сегодня я буду с тобой нежен. — Тошнота подступала, когда я услышал, как эти двое стали целоваться настолько страстно, что эхо заглушило момент моего сползания по стенке, на уже остывший кафель. — Прекрасно. — Чужой голос шептал, и от этого мне казалось, будто змеи клубились у меня в животе. — Я тебя слушаю, мой мальчик. — Насколько мне известно, он вместе со своим напарником на задании. — Несильный удар, но Итачи не издал, ни звука. — Может, лучше спросить у Пэйна? — Тц. Одевайся. Поговорим пока с нашим Ангелом. — И красноглазый повиновался, даже ничего не ответив. Я ещё долго сидел на полу, не двигаясь и боясь издать лишний звук. Так вот какой этот Мадара. И пусть я его не видел, но, то, что я слышал, чувствовал, мне не понравилось до омерзения. А то, что это был именно Мадара, я ни на секунду не сомневался. Вся моя одежда, обувь и мобильный телефон валялись в луже, что скопилась за время пребывания в душе. Тело озябло и дрожало, но я упорно пытался натянуть плохо пахнущие и мокрые вещи на себя. Он спрашивал, где мальчишка, и что-то мне подсказывало, что я и есть тот самый мальчишка. Его голос был знаком, но будто принадлежал моей прошлой жизни, вот только я не мог никак вспомнить, что именно меня связывало с ним, да и связывало ли вообще? Какого черта он приехал сегодня? Разве он не должен прибыть завтра? И почему Итачи решил меня выгородить и не дать встретиться с этим типом? Как назло, на базе не было Сасори, и я уже собирался позвонить ему, но телефон светился у меня в руке, требуя принять входящий вызов. — Да. — Голос прохрипел, но я не стал прочищать горло, лишь плотней закрывая веки. — Где ты? — Прислонившись плечом к стене, я чувствовал, как сердце заходится в истерике, от одного голоса рыжего. — В душевой комнате. — Севшим и тихим голосом отозвался я. — У тебя две минуты, чтобы выйти через заднюю дверь и покинуть периметр. — Холод, деловой тон сменился короткими гудками, а мои глаза, наконец, распахнулись. Две минуты это очень мало, если учесть где я нахожусь. Руки стиснулись в кулаки, зажимая мобильный телефон, который никак не должен был быть на беззвучном режиме, а значит и здесь не обошлось без красноглазого. С Сасори я свяжусь чуть позже, думал я, взяв приличный разбег, едва покинув помещение с мокрой плиткой. Спортзал, коридор, поворот, ещё один коридор, а где-то рядом разноситься диалог Тоби и Дзецу, что заставляет меня прибавить ещё скорости. Дверь на улицу едва не слетает с петель, от моего напора, однако ещё слишком холодно, чтобы разгуливать в такой одежде, которая на мне. Черт, я даже не смыл пену с головы, позволив сделать волосы сальными паклями! Руки уже уцепились за край бетонной стены, а тело механически подтягивалось. Конечно, было немного высоковато, но удар на ноги пришелся не такой силы, чтобы это доставило мне ещё больше проблем. На противоположной стороне дороги стоял до боли знакомый мотоцикл, на котором находилась фигура в шлеме, и мне даже не нужно было дожидаться, когда рыжий покажет своё лицо, чтобы понять, что это он.