Послушная девочка

      Петра всегда была послушной девочкой... Часто взрослые ее хвалили за прилежное поведение и хорошую учебу. Её стремления, планы, желание получить хорошее образование и трудиться во славу человечества. Изначально это была мечта стать гениальным врачом, на руках у которого никогда не умирали люди. Затем, как и положено женщинам стать матерью и примерной женой. В глазах маленькой девочки это было смыслом жизни. В фантазиях вокруг нее бегали мальчишки и совсем маленькая девочка, цепляющиеся за подол ее платья, сидящий за столом красавец-муж. Ее бы устроили их прохладные отношения и лишь на миг вспыхивающие между ними чувства. Хотелось оставаться прилежной и всегда слушать отца. Она была послушна и старательна каждодневно... С поступлением в кадетский корпус та ее давняя мечта становилась зыбкой и глупой в ее же глазах, до сих пор полыхающих и ярких, в них всегда можно было прочесть надежду на лучшее. Инструктора ни разу не упрекнули Рал в том, что она не старалась и не слушала их указаний. Наоборот, некоторых даже подбешивала эта правильность девочки-провинциалки с необычайно рыжими волосами и веснушками на нежно-розовой коже. Были, конечно, и те, которые ей симпатизировали и при любой возможности хвалили за успехи. Боялись, что девочка зазнается и перестанет быть такой тихой и прилежной, но этого не случалось. Все чувства других были для нее как собственные... Иногда она отрекалась от самой себя и не была такой уж и послушной... А бывает ли больней, чем когда теряешь близкого друга по неосторожности? Неопытные, совсем еще юные, им бы жить да жить, только крылья отрезали во время первого выхода за стены. Жрали их, бывших кадетов, нещадно и быстро. Даже как в байках старожилов разведки никто со страху не обмочился. Не успел. Из всех пятнадцати осталась только пара человек. Она старалась держаться, старалась сохранить в себе тот стальной несгибаемый стержень который обрела с того момента, как рухнули стены и перебили почти всю семью. Рал осталась с отцом одна. Собственное тело не слушалось, предательски тряслись руки и подкашивались ноги при виде окровавленной нашивки, которую ей вручил Гюнтер. В ушах стоял звон, а перед глазами темнело. Но она понимала, что кому-то сейчас хуже. Даже ее товарищу, которому откусили ноги. И Петра будучи послушной девочкой переживала эти чувства одна. В себе, не подавая виду и продолжая улыбаться всяк тому нуждающемуся. По ночам она плакала. Переступала через собственную гордость и маску вечного счастья. Об этом не знал никто. Петра была послушна и исполнительна... ... Именно по-этому ходили слухи, мол, влюблена она до беспамятства в своего непосредственного начальника. Да, многие думали или хотели так считать, что она с капралом — пара. Однако, Петра по прежнему оставалась послушной девочкой и беспечно улыбалась подобным сплетникам в лицо. Нет, она не любила Леви. Не бегала за ним ради похвалы, а продолжала так поступать только из-за того, что была послушной и исполнительной. Ей слишком нравилось выполнять его приказы. Петра отдавала отсчет о своих действиях... ...Но к моменту собственной смерти она не успела понять, как так произошло. Ее, подобно осеннему листочку, уносимого ветром, тащило куда-то в сторону. Смерть товарища, а затем еще одного. На ее глазах. Она не раз это видела, не раз лила слезы и говорила, что однажды, она умрет первой. Умерла предпоследней. Окутанная страхом, она не слышала криков Ауруо, она не могла пошевелиться. Один лишь миг. Острая боль и застилающая глаза черная пелена. От той послушной девочки осталось только бездыханное тело. Петра была послушной девочкой... И именно по-этому она приняла свою смерть как должное.