Когда все идет по пизде

Все было продумано до мелочей: каждое движение, каждый взгляд, мысль, реакция. Джош высчитал все вероятности, возможные и невозможные варианты, выучил наизусть все свои шаги, зазубрил каждый уголок дома. Он помнил где и какое дерево растет в округе дома, какие животные там водятся — он помнил чуть ли не каждый камень. Какая-либо ошибка в его плане была так же невозможна, как и вся квантовая физика. Как и все то, что произошло с его сестрами, и во что он до сих пор не мог поверить. Джош стал реже ловить себя на мысли, что разговаривает сам с собой, а не с сестрами или родителями. Пилы были заточены, все механизмы дверей работали великолепно, камеры не прекращали съемку, приглашения уже были разосланы. Все должно случиться. Джош считал, что он хладнокровно “пошутит” над подростками, просто отомстит им и, возможно, счастливый и морально удовлетворенный, покончит с собой, выполнив свою миссию. Весь этот год он жил желанием мести, ощущал этот ледяной голод в глотке. Он мечтал прикончить каждого из своих психиатров, по встречам с которыми он уже мог определить день недели, час и месяц. Его записали в ненормальные, а он был просто любящим братом. Встреча своих “друзей” прошла идеально, все как и планировалось: железные ворота закрыты от посторонних, фуникулер в один конец и якобы примерзшая входная дверь. Подростки купились на это, не зная, в какую опасную игру они вступили. Джош уже предвкушал ужас на этих добрых и сочувствующих лицах, представлял слезы, страх, слышал крики помощи, мольбы. Именно от этих мыслей он улыбался и был радостно возбужден — веселье начинается! Но потом они остались один на один с Крисом. И все пошло по пизде. Они были знакомы с третьего класса. Эту историю их знакомства Крис рассказал всем уже около тысячи раз и продолжал повторять: то ли его это чем-то удивляло, то ли он действительно так сильно привязался к Вашингтону, что благодарит Бога за эту встречу и всем рассказывает о том, как он счастлив уже на протяжении стольких лет. Джош замечал в Кристофере какую-то инфантильность, детскую черту характера, от которой не могут избавиться многие гики в связи своей любви к видео играм, комиксам и прочему задротскому стаффу. Однако Вашингтон себя обманул, если бы признался, что его это бесит или даже просто не нравится. Иногда он чувствует себя взрослее за счет того, что парень дурачится, и это начинает входить в привычку. А еще Крис был одним из тех немногих людей, которые любили его и которым было плевать на то, сколько получает его папаша в месяц. Но, потеряв сестер, Джош стал слишком параноидальным. Он не хотел мстить Крису: они ведь тогда вдвоем были бухие в дерьмо и пускали слюни за барной стойкой. Вашингтон просто хотел проверить: насколько он важен Крису? Только вот это была очень тщательная и немного странная проверка. И вот все уже оказались дома. Все, кроме Майка, который ушел куда-то с Мэттом, пообещав вернуться в течение 20 минут и напоследок пошутив по-гейски. Эмили и Джесс начали естественную, как эллипсоидная форма Земли, словесную перепалку, Сэм и Эшли решили почувствовать себя в роли женщин и ушли на кухню в поисках хотя бы повесившейся в холодильнике мыши, а Джош и Крис спустились в подвал, чтобы подключить тепло. И это был второй раз, когда Джош понял, что все идет по пизде. Крис был счастлив снова видеть близкого и любимого бро. Они вместе пережили столько дерьма, включая прошлогоднюю трагедию, что, казалось, им стоит всю оставшуюся жизнь провести совместно, не разлучаясь. И Крис ужасно переживал за друга, много раз порывался навестить его в больнице или у родителей, но каждый раз ему отказывали, извинялись, не пускали. А за три месяца до этой встречи они наконец-то наладили общение по смс и соц.сетям. Кристофер неделю бегал счастливый и всех доставал своей радостью, когда Джош написал: "Чо кого, сучара?”. И нельзя сказать, кто больше соскучился, они оба скучали и даже мучались без возможности разделить свои мысли, свое состояние с близким по разуму. И вот они встретились вновь. Крис, раскрасневшийся на холоде, с растаявшими снежинками на волосах и одежде, стоит и протирает свои запотевшие в помещении очки, улыбается. Его просто рвет от радости, но он боится оскорбить своего друга этим счастьем: все-таки они собрались в честь годовщины смерти сестер. А Джош просто косит взгляд, смотрит на блондина, когда тот отвлекается на что-то. Вашингтон хочет его крепко-крепко обнять, высказать с щенячьим блеском в глазах, как он скучал по этой ебанутой задротской роже, схватиться за эти отъеденные щеки, дергать их, ржать над другом, который точно не обидится, да еще и в снег опрокинет. И Вашингтон, закусив губу, и, пытаясь сдержать улыбку, смотрит на придурка Криса, который, пялится в пол и болтает о какой-то своей гикской еботе, не решаясь говорить о том, что вертится на языке. Джош нахуй забыл про все эти пилы, план мести, про психов и страх. Кристофер, заметив этот непрекращающийся, словно вечный, взгляд, прекращает свой поток нелогичной и совершенно ненужной речи, зыркает на Джоша в ответ. Стало тихо настолько, что можно было услышать, как кровь приливает к щекам блондина. — Может ты все-таки обнимешь меня и перестанешь делать вид “не пойми чего”? —Вашингтон слегка бьет друга в плечо и тут же поднимает на Криса свои ясные огромные, сука, очи. И как и ожидалось, задрот тупит еще пару секунд, еще больше краснеет, еще больше открывает рот и еще сильнее соскучился по этому чуваку. А потом они оба почувствовали человеческое тепло от объятий, объятий своего бро, без которых душенька томилась год. Парни стоят, обнимаются и с каждой долгой, но такой охуенной секундой, все больше начинает пахнуть гейством. Крис (в силу своей заторможенности) понимает это куда позже, нежели Джош, давно сообразивший, но продолжающий не убирать руки с шеи друга. Это был третий раз, когда Вашингтон понял, что все просто катится в пизду. Когда Майк и Мэтт вернулись с ящиком пива, заранее притащенная пицца уже была разогрета, салатики нарезаны, а закуски разложены по тарелочкам. Сэм и Эшли были хороши в роли женщин и были собой довольны. В Саманте и вовсе просыпался какой-то материнский инстинкт, когда она смотрела на этих ссорящихся и угарающих детей — ей так и хотелось каждого обнять, каждого затискать и с каждым пообниматься. Ну, почти с каждым... Наконец-то в доме начало становиться теплее: Джош и Крис, прекратив свои полу-гейские, полу-бро обнимашки, все-таки разобрались с отоплением (хотя надо отметить, что им двоим уже было жарковато и замечательно, и почему бы не остаться здесь?) и вернулись к остальной компании. Спустя час или два, пару тройку пачек пиццы и несколько бутылок пива — все равно никто ни за чем не следил,— особо умным девицам, разгоряченным алкоголем, теплом и компанией своих парней (а точнее Джесс и Эмили) в пустые головушки пришла крайне тривиальная, просто до полного оборота глаз вокруг своей оси, но гениальная (по их мнению) идея. — У нас есть пустая бутылка! Давайте в “Бутылочку”! — почти синхронно завопили девицы, утверждая, а не предлагая эту подростковую игру друзьям. И очень хочется назвать этих друзей адекватными, рациональными, здравомыслящими, взрослыми и просто, блять, трезвыми людьми, но нет. Увы. Возможно, это был именно 5 четверг в году, было полнолуние, до этого в среду прошел дождь и еще Марс был в Водолее, но наши герои все дружно согласились, подписав себе иного рода приговор, не такой, какой планировал Джош. Да что уж там Джош? Этот несчастный маньяк сам согласился, подняв полупустую бутылку пива в воздух. В этот момент Вашингтон уже нихуя не понимал. До главной кульминации этой ночи, Джош помнил все смутно. Девочки визжали, матерились, Майк не собирался кого-то целовать и, что отчетливо запомнилось хозяину дома, гладить соски Мэтта. Запомнил он это потому, что запахло гейством. И тут на поверхность всплыли все нежные чувства к Крису (еще немного к Саманте, но та была более менее трезвая). Еще он помнит, что его Криса (да, в тот момент Кристофер уже принадлежал ему) целовали Эшли и Джесс, отчего наш задротский гигант раскраснел еще пуще прежнего и совсем потерялся в пространстве. Это уже был пьяный угар подростков, тот самый отрыв “как порно-звезды”, который Джош обещал всем в своем видео-приглашении. Весь план мести давно махнул рукой на этого пьяного неадеквата и уехал на поезде в пизду, подальше от ебанутых подростков. Если первое время некоторые стеснялись или начиналось: "Это мой парень, сука!”, то еще через N-ное количество времени все уже друг друга расцеловали, засосали по несколько раз и узнали друг друга получше. Никто даже не задумался, зачем они тут собрались и то, что прошел ровно год с их злого пранка. В глазах плыло, размывалось, гасло и загоралось. Не съеденная пицца вновь остыла, а бутылки опустошались со скоростью типичной киношной американской вписки. Оказывается, кто-то еще и музыку умудрился включить, чтобы не так скучно было. Клубная музыка добавляла своего развращающего эффекта и очень сильно действовала на слабые умы подростков, которые даже не сопротивлялись. Хотя они вообще ничему не сопротивлялись. Первыми позиции сдали Майк и Джессика. Все сразу поняли, как именно они собрались “спать” и что музыку придется делать громче. Затем ушли Мэтт и Эм. Круг сужался. На одного Криса оставались две девушки и один лучший друг (как внезапно оказалось) — гей. И если Саманта уже действительно засыпала, то Эшли все ближе пододвигалась к блондину, распыляя какие-то свои женские сексуальные флюиды в воздухе. Но было одно большое “но”, которое так и сказало рыжей: ”Пошла нахуй!”. Собственно, это самое “но” и ушло с Крисом наверх, оставив Эшли пить и рыдать, а Саманту тихонечко сопеть на диванчике. Они не разговаривали друг с другом, им было совершенно не до разговоров. По поводу гейства Джоша можно было оправдать: он пережил ужасную потерю, а с самым близким другом, которого он знал всю жизнь и которому мог доверить её всю — их разлучили на год, запретили общаться и обрубили все пути. А вот что творилось с добрым и простым задротом, и, как всем известно, любившего Эшли, совершенно неясно — прежде особо не целовавшись, Крис жадно засасывал Джоша по самые гланды, пускал в дело свой грязный язык, да ещё и стонал подстать другу. В какую-то секунду Джош шепнул:”Начнем с поцелуев, а там как пойдет?”. Крис был мягким не только по характеру, но и физически. Он не имел такого рельефа, как Мэтт или Майк, и не был дрыщеватым, как Джош. Задрот он и в Африке задрот и качал он разве что игры, книги, фильмы и прочее. Но Кристофер не был толстым, жирным или даже просто полным — нет, просто у него были бока, небольшой живот и нормальная такая задница с ляжками, на которые Джош сразу же покусился, когда у него появилась возможность. И Вашингтону, собственно, это нравилось и даже вызвало стояк. Пол под ногами немного вибрировал из-за громкой музыки с первого этажа, которая едва пробиралась в эту комнату вместе со стонами друзей. Этот пошлый нектар золотом заливал уши парней, слышащих лишь шепот друг друга и движение крови в головах. Крис явно был неопытен в этих делах амурных, но возбужденный игрой, звуками и другом — пытался доминировать в зажиманиях Джоша. Жаль только он не понимал, настолько это со стороны выглядело убого, неловко и неумело. Не менее пьяный Вашингтон, осознавая, что Крис в прямом смысле утекает (вниз по стенке, спасибо ватным ногам) от него, хватает друга за лацканы рубашки, встряхивает и вжимает в стену поцелуем, наваливаясь всем своим горячим телом и чувствуя стояк блондина. Джош кое-как усадил Кристофера на какую-то рядом стоявшую тумбочку, пафосно скинув с нее все, что стояло на ней до прихода этих голубей. Если говорить за Криса, который все еще пытался понять где он, что он и вообще зачем, то ему было очень хорошо, а компания своего бро превращала это “очень” в гуголплекс, и совсем не важно, что этот друг сейчас устроился между разведенных ног и расстегивал ширинку крисовских штанов. — Бля, чувак, ты чо? —заулыбавшись прохрипел блондин, ероша маленькие кудряшки на голове Джоша. — Ща все будет, погодь, — заулыбался в ответ Вашингтон, высвобождая стоявший член из трусов. Нежная кожа Криса ощутила холод помещения и теплое дыхание, пустив по всему телу орду мурашек. Тут стоит сказать, что Крис все-таки видел гей-порно, просто потому что “ну мне интересно, как это у них происходит”, причем интонацией выделяя слово “это”, словно десятилетний ребенок, стесняющийся слова “секс”. И когда он наблюдал за тем, как на экране парень делал минет волосатому мужчине, а очень хороший оператор делал акцент на губах и члене — Крис первым делом неосознанно вспомнил о губах Джоша, но тут же постеснялся своих мыслей и закрыл ноутбук. Но не видео. Где-то очень глубоко в его мозгу существовал такой пунктик под названием “Губы Джоша Вашингтона”, который возглавлял Крисовскую голубизну и который был всячески похоронен в недрах сознания. Бывало так, что блондин засматривался на Вашингтона, а потом отнекивался, мол, да прост залип, чо ты начинаешь. На самом же деле Криса соблазняла верхняя губа Джоша. Она казалась больше нижней, когда рот был закрыт, и элегантно подминала ее под себя. Верхняя губа соблазнительно и умилительно торчала, напоминала кошачью: два плавных и явно мягких прогиба накрывали небольшую нижнюю губу. А когда Джош открывал рот, то обе губехи были одинаково большими и казались мягче и нежнее всего на свете. Даже ближе к уголкам размер их не убывал, как у обычных людей. И вот сейчас, когда Джош обхватил рукой член своего друга, из самых темных глубин сознания к поверхности мозга вырвался этот самый пунктик, подбросив дровишек в костер “Возбужденный Кристофер”. Рука сжала мягкие кудряшки волос. Теперь же снова немного вдадимся в подробности, но совсем немного. Джош был латентным геем, но вообще считал себя бисексуалом, хотя не распространял это. Но и Ханна, и Бетт одно время встречались с девушками. Просто Вашингтоны придурошные немного. Те тонны просмотренного гейского порно научили Джоша как нужно брать, вставлять, сосать и он совсем этого не чурался, тем более со своим бро. И это был его не первый раз, в отличии от Криса. Джош ведет языком вдоль от основания до уздечки под головкой, не отрывая взгляда от Кристофера. Мягкие губы ложатся на розовую головку, сжимают ее. Член полностью оказывается в горячем рту, упирается в глотку, но дальше не лезет. Вашингтон какой-то частью своего мозга понимает, что сейчас в заглот лучше не брать, ибо окончится это крайне премерзко. Но обсасывает член добросовестно, получая от этого эстетическое удовольствие. Утыкается носом в ворох жестких волос, вылизывает яйца и не мажет членом мимо рта (например, в глаз, как было однажды). Кристофер боится пропустить что-либо, даже не моргает. Сидит с раскрытым ртом, стонет чуть ли не так же громко, как Эмили за стенкой. Да, именно об этих губах он мечтал, когда смотрел гей-порно. Именно так он хотел сжать волосы Джоша и выстанывать его имя в эхо комнаты. Правда, где-то глубоко во мраке сознания. Джош резко отрывается от понравившегося ему дела, поднимается на уровень головы бро. — Крис, братан, трахни меня, — гипнотизирует своими очами пучеглазое существо с красными губами, щеками и слюной на подбородке. И Крис очень хочет этого, всеми руками, ногами и прочими конечностями “за”, но не он знает как. — Ничо, я все знаю, без паники, — облизывается довольный Джош, помогает встать другу с несчастной тумбочки и кое-как укладывает Криса на кровать. Кристофер даже не спрашивает, откуда Джош все знает, что конкретно он знает — он просто доверяет своему братану. Доверяет все без исключения, даже девственность. — У тебя очки запотели, утырок, — улыбается Джош, раздеваясь. Он прыгает на одной ноге, пока стягивает со своей худощавой задницы штаны и трусы. В комнате холодно, но это поправимо. Крис не снял очки, в отличии от нескольких слоев рубашек и маек. Без очков он бы не разглядел худобу Вашингтона, его узкие бедра, напряженные от холода мышцы; он не разглядел бы вставший член и довольную рожу. Только Джош собирался усесться на бедра блондина, как резко остановился. — Чувак, нам нужны гондоны, — от одного этого слова Кристофер побагровел пуще прежнего, хотя казалось, что уже просто некуда. — Ты одетый, сгоняй в соседнюю комнату, попроси у ребят. У них точно есть, — Джош смотрит своим щенячьим взглядом огромных глаз, но Крис слишком врос в кровать. В итоге за гондонами идет Джош, кое-как натянув штаны. Из одной комнаты доносится стон Эмили, из другой — тишина. Само собой, Вашингтон решает не мешать ребяткам и идет в тишину. — Пацаны, дайте гондоны! — орет пьяный в мочу Джош, заваливаясь в комнату. Собственно, почему там было тихо? Да потому что рот Джесс был занят членом Майка. Ну, так получилось. Глаза успевают застать этот момент, перед тем, как Джесс начнет кашлять. Еще не прошедшие чувства восторга дают о себе знать: Джош вспоминает, как пару минут назад целовал живот и низ живота Криса, ощущая, как головка стоящего и мокрого члена проваливается в ложбинку между его ключиц. Тут же ему в рожу прилетает заветная пачка, Вашингтон благодарит, извиняется и уходит восвояси. Джош избавляется от штанов еще перед дверью, зубами держит квадратик с резинкой. Он усаживается на кровати перед членом друга. Рука обхватывает ствол, рот поглощает головку. Вашингтон опускает и поднимает голову, не отводя глаз от бро. Смотрит на его реакцию, взглядом впиваясь в открытую шею. И с трудом сдерживает себя, чтобы не закатить глаза, когда слышит стон, чувствует тяжесть руки на голове и пульсацию члена на языке. Вашингтон быстро раскатывает презерватив по мокрому члену и усаживается на бедра Криса. — Руки кладешь сюда, — Джош переносит руки Кристофера на свои ягодицы, меж которых уже трется член. — Не бойся, мои булки можно мять. — Аа… ты мокрый. Так и должно быть? — совсем немного смущаясь спрашивает Крис. Резинка легко скользит и ощущается холод. — Именно так, бро. Джош приставляет член к не растянутой дырке, медленно проталкивая его внутрь. Свободной рукой он упирается в грудь Криса, слегка царапает ему кожу. Кристофер затаивает дыхание прислушивается к новым ощущениям. Мышцы плотно сжимают его член, тело Джоша горячее и особо чувствуется контраст температур. Вашингтон тихонечко стонет, насаживается, кусает свои неебически прекрасные распухшие губы. Ноги сами начали раздвигаться. Резким толчком Крис до конца насаживает Вашингтона, выбив из того негромкое “Крис!”. Поясница Джоша пускается в пляс, не давая парням привыкнуть к друг другу в таком положении. Джош виляет задом, скачет на члене и получает из этого невероятное удовольствие. Руки Криса во всю мнут “булки”, ногтями впиваясь в мягкую и нежную кожу. Вашингтон расправляет плечи, откидывает голову назад и обратно опускает, смотрит на друга с вновь запотевшими очками. В голове Кристофера включаются какие-то инстинкты, благодаря которым он сразу же входит во вкус и немного неумело, но с наслаждением и желанием трахает своего бро. Джош наклоняется к его лицу, снимает очки, выкидывая их к чертовой матери, и целует как можно глубже, не прекращая стонать прямо в рот. Он упирается руками в плечи Криса, прижимает его к кровати и горячо целует, сплетает языки и вылизывает губы. Кристофер чувствует, как член Джоша, мокрый от смазки, елозит меж их животов. А потом Кристофер переносит руки на талию друга и резко меняет позицию, словно он альфа-самец и знает, как это сделать быстро и аккуратно. Но, само собой, член выпадает, Джош чуть не падает с кровати, однако в целом все неплохо. В этот раз ноги Вашингтона разведены шире. В этот раз Кристофер сам вставляет, закидывая эти самые ноги себе на бедра. В этот раз Кристофер уверенно начинает долбить, удерживая Джоша за бока, натягивая на член. Вашингтон стонет в голос, не сдерживая себя и произнося имя друга. Наверняка, там за стенкой ребята сильно охуеют, но не только же им трахаться, ну. Джош укладывает ногу на плечо Криса, тот ее кусает. Джош просит еще, Кристофер начинает входить сильнее, резче. Кристофер чувствует, что уже почти кончил. Он сильнее кусает кожу ноги, учащает толчки. Вашингтон другой ногой прижимает его к себе, извивается под ним, запрокидывает голову и кричит только его имя. Вашингтон кончает чуть позже Кристофера, выгнувшись дугой, широко раскрыв глаза, и, замолчав. Крис валится на него, учащенно дыша в шею, гладит бедра друга. — Это был твой первый раз? —чуть-чуть придя в себя, первый начинает говорить блондин. Джош сцепляет пальцы у него на спине, обнимая, и, отрицательно кивая головой. Кристофер молчит, молча целует друга в щеку, прижимаясь лбом к виску. — Теперь я точно спать хочу, — продолжает Крис. — Ну, поднимай свой зад, вытаскивай своего дружка из меня и тащи одеяло, — в ответ тому бурчит довольный и полусонный Джош. Кристофер очень неохотно поднимает свою тушку с друга, вытаскивает член (в этот момент Джош издает настолько соблазнительный всхлип, что Крис готов кончить повторно) и наступает на что-то очень хрупкое. Он чувствует нутром, что это что-то о-о-о-очень важное — например, очки. Да, его очки без которых он не видит дальше своего носа. — Блять, — услышав хруст ругаются оба друга. — Ладно, ложись обратно, я достану одеяло, — тяжело вздыхает Джош, пытаясь найти в себе хоть какие-нибудь сранные силы поднять свой свежевыебанный зад. В общем, улеглись. До рассвета оставалось 2 часа. Утро было морозным, но солнечным. Дом за ночь остыл, а подростки за это же время натворили непотребств и протрезвели. Первой проснулась Сэм, так как уснула раньше всех и не кутила, а спокойненько сопела себе на диванчике, накрывшись каким-то пледом. Потом очнулась и Эш, что спала, сидя на полу, облокотившись на диван. Затем уже и группкой подоспели Эмили, Мэтт, Джесс и Майк. Все думали только о том, чтобы такое сожрать (благо, пицца еще осталась), потому никого совсем не волновало, где были Крис и Джош. Все-таки взволнованная Сэм пошла их искать. На втором этаже так и воняло сексом: 6 возбужденных подростков — это было довольно много. Где-то на полу до сих пор валялись вещи, порванные цепочки и браслеты. Обойдя все комнаты на втором этаже, и, не найдя ни одной живой души (кроме очередной росомахи в кладовке), девушка остановилась возле самой дальней двери. Изначально, в ее разум забралась мысль о голубях и прочих радужных друзьях, но потом она вспомнила, что Крис и Джош обычно напиваются в мочу и, наверное, просто в одной комнате уснули. Только она подошла к комнате и хотела раскрыть дверь, как услышала довольно бодрые и радостные голоса. — Не знаю, что насчет Эшли, но я в восторге, братан! — Эшли? А-а-а… А причем тут Эш? — Так, ты чо опять тупишь? Ты ж падаешь в обморок при виде этой рыжухи. Хотя скажу тебе честно: лоб у нее огромный. Без обид, братан. — Не-не-не, погодь. Я тут понял. После этой фразы была некая пауза. Зная Криса, Сэм представила себе, как этот ботан чешет затылок, собираясь с силами, чтобы ёбнуть что-то пиздец эдакое. Редко, но метко. — Так, братан. Я-то ладно, меня можно понять: у нас вся семья припизднутая,- голос Джоша был взволнован, — но ты-то с какого хуя? — Рта. — Чо? — Тут будет уместней сказать: но ты-то с какого рта? Сэм была девочкой умной, до нее уже все прекрасно дошло. Она подозревала, что это какая-то чрезмерная бро-любовь, но особо не удивилась. Улыбнулась, похихикала и ушла вниз довольная. Крис же пялится на Джоша. Джош пялится на Криса. Я смотрю на тебя, ты глядишь на меня — искра, буря, безумие. — То есть, ты хочешь сказать? — Джош раскрывает свой рот, и его губы вновь выглядят неприлично большими для парня — вызывающе мягкими. Крис мажет взглядом по губам и вспоминает эту ночь. Мурашки бегут по телу, уносят с собой прочь кислород. — Блин, братан. Ты же знаешь, что если я это скажу, то умру со стыда, — Кристофер опускает глаза. Его лицо и уши с привычной скоростью багровеют. Джош все еще пялится на него с раскрытым ртом. Они сидят голые на кровати, связанные событиями этой ночи. — Вот ты говнюк, а, — Вашингтон отмирает, кидается обнимать друга, кулаком ерошить тому волосы. А потом толкает Криса на спину, на кровать, наваливается голый и теплый сверху и целует. Целует еще пьяней, чем ночью, но более нежно, аккуратно — трезвый гик-то помрет от передоза любви! — Значит, мы, типа, того? Встречаемся? — выдавливает из себя Кристофер, когда Джош все-таки позволяет тому вдохнуть свежий воздух. — Получается, типа того, — мурчит довольный до жопы Вашингтон. Его верхняя губа вновь приподнялась. Одна только эта маленькая деталь и лицо Джоша выглядит точно морда обожравшегося сметаны кота. Теперь-то можно выпускать свое гейство наружу, развращать братана и творить Содом и Гоммору. Когда они спускаются по лестнице, все взгляды обращены только на них. — О, главные алкаши очнулись!— очень тупо шутит Эм, но с этим остальные согласны. Умная девочка Саманта не стала выдавать своих голубых друзей, потому сказала ребятам, что они пьяные спят. — Крис! Где твои очки? — Эшли делает вид, что взволнована. На самом деле она жутко злая на Вашингтона, да и вообще на всех и вся. Эту развратную ночь она провела в обнимку с бутылкой пива, а не со своим потенциальным парнем, которого увел его друг. — Наступил случайно, не страшно,— отмахивается блондин. Само собой все остальные заметили и засосы, и следы зубов, и прокусанные губы этих двоих. Ну, что сказать? Крис и Джош скрывали это, как могли— то есть, никак. Они пялились друг на друга все это время, задевали друг друга руками, отходили вместе. И когда все уехали живыми и невредимыми (что абсолютно не входило в планы Джоша), Крис остался на день, точнее на ночь. И секс на трезвую голову пришелся им куда больше по вкусу (во всех смыслах). Самое главное, что в ту ночь остались живы 8 человек из 8. Моральное состояние не учитывается, иначе 7 из 8 (RIP Эшли).