***
Глаза Барака его не обманывают. Оторвавшись от очередной гонки на XBox, Альфред достаёт из куртки — что бы вы подумали — набедренную флягу. Это такая типичная металлическая фляга, блестящая и узорчатая. Альфред должен выглядеть с ней несуразно, ведь он почти что подросток. Но нет, движение его запястья лёгкое и отточенное, как у фокусника. Спустя несколько недель Бараку уже не по себе, поэтому он решается на разговор. Альфред сидит на диване с Бо и смотрит шоу Опры. Фляга возникает во время рекламной паузы. — Альфред, это ведь не то, о чём я думаю? — мимоходом бросает Барак. Девушки могут подтвердить, что в этом родительском тоне звучит предупреждение. Альфред моргает. — Что? А, фляга. Классная, да? В смысле, настоящий вьетнамский винтаж. Она у меня уже несколько десятилетий, вроде? Командир подарил. Такой ответ для Барака полная неожиданность. — Вообще, я имел в виду её содержимое. Это ведь не виски, ничего такого? — О, — произносит Альфред, округляя глаза. Он даже слегка выпрямляется. — Сэр! Нет, сэр! Я не употребляю алкоголь, не считая тосты. Фух. Барак облегчённо улыбается ему. — Так что же это? Мальчик радушно протягивает флягу. Барак вдыхает запах и едва не закашливается. — Просто бензин, — говорит Альфред.***
— Но это совершенно нормально! — повторяет Альфред, когда они идут по коридорам здания ООН. — Ей-богу, сэр. Не о чем беспокоиться. Барак морщится и качает головой, до сих пор ничего не понимая. — Знаю, Альфред. Просто… как человек, я нахожу это своего рода… нереалистичным. Серьёзно… Бензин? Он видит, Альфред расстроен. Одобрение его президентов много значит для него. — Я не один такой! Вы думаете, что за бутылку Россия постоянно носит с собой? Это не водка. Барак останавливается. — То есть, вы все это пьёте? — Конечно! Ну, со времён промышленной революции, во всяком случае. А Китай не пил. Зато теперь, ух! — он широко разводит руки, словно показывая что-то огромное. — Всё время. Барак хлопает глазами ещё пару раз, но отвечать уже поздно, потому что они заходят в зал заседаний. Следом с тёплой улыбкой входит Саркози, и ему одобрительно подмигивает Бонфуа. Альфред, извинившись, бежит в угол зала и пихает паренька, воплощающего Англию, и Барак чувствует себя брошенным, пока канцлер Меркель не встречает его взгляд и не заговаривает с ним о климате. Она сразу предупреждает, что у неё не так много времени. Они успевают только поверхностно затронуть тему мирового уровня CO2, и она направляет Барака к своей стране с просьбой продолжить без неё. Германия сидит в одиночестве и чопорно смотрит в окно. Теперь, зная правду, Барак поневоле замечает по всему залу чашки и стаканы с безвредного вида жидкостью, и Германия тоже сжимает сильными пальцами рюмку с чем-то чёрным. При виде Барака он спешно опускает её, с неудовольствием морщась. — Ах да, сокращение выбросов, — натянуто грохочет Германия. — Я… мы планируем перейти по большей части на возобновляемые виды энергии к 2020 году. Барак замечает явственно повисшее в воздухе напряжение. — Что-то случилось, Германия? — Нет, — отвечает тот, хотя по его трясущимся рукам очевидно, что да. Он глубоко вдыхает, делает паузу и дипломатично улыбается. — Переход спустя столь долгое время менее… приятен, чем я помню. Но мы справимся. Окружающая среда — это очень важная глобальная проблема. — Похоже, он плохо спит в последние дни. Глаза мечутся от пустой рюмки к лицу Барака и обратно, снова и снова. Выражение лица мрачнеет. — С вашего позволения. Слегка дрожа, Барак ищет Альфреда и находит рядом с Англией. Фляга в руках. Артур хмуро сверлит Альфреда взглядом из-за ободка своей кружки. — Должен ли я напомнить тебе, что ты подсел на бензин? — он язвительно щурится, мизинец отставлен. — Ограниченный ресурс. — Ага, спасибо, кэп. — Господи, какой же ты безответственный, — с досадой отвечает Артур. У него и самого чёрные губы. Может, это всего лишь игра света, но Обама невольно спрашивает себя, не потому ли Артур всегда пьёт именно чёрный чай, что в кружке на самом деле нефть. — Англия, он мне нужен. Без него я с утра просто не функционирую. Знаешь, на той неделе взял в Старбаксе через дорогу от Белого дома огромный карамельный мокко со взбитыми сливками и слегка сбрызнул бензином сверху. Фантастично! Не правда ли, мистер президент? Бормоча себе под нос нечто вроде «Ближний-Восток-Ирак-война-нефть-КХМ-вот-же-чёрт», Артур бросает пустую чашку в ведро. Её нельзя отмыть: всё, чего коснулась нефть, кончает жизнь на свалке, переработка невозможна. Жаль Веджвуд. Америка замечает смешанное выражение лица Барака и показывает ему отставленные большие пальцы: герои пьют только из бумажных стаканчиков.***
— Мне нехорошо, — Альфред держится за живот, брови болезненно сведены у переносицы. — Наверно, тот последний чизбургер был лишним. Или молочный коктейль. — Мне пора начинать выступление, — говорит Барак, в последний раз просматривая заметки. — Ты в норме? Альфред кивает. Но тут же мотает головой. — Мне нехорошо, — повторяет он, надувшись. Поглощённый мыслями о речи, Барак велит ему сесть в кресло, идёт к кафедре и кивает собравшейся прессе. Сделав вдох, он поднимает голову и обращается к нации. — Мужчины и женщины Америки… Его речь прервана громкими звуками рвоты Альфреда на переднем ряду. Что в обычных условиях было бы трагично, но всё же не так примечательно. Если бы только Альфреда не рвало сырой нефтью. Посреди пресс-конференции. И этому, кажется, нет конца. Президент Соединённых Штатов и все журналисты просто смотрят на него. Похоже на ту сцену из «Изгоняющего дьявола», неуместно думает Барак. — Вот же ж блин, — хнычет Америка, падая на колени. Вокруг него расплывается чёрное болото, но он, очевидно, ещё в состоянии говорить. — Только не это опять. Ну как так-то? Федеральные агенты окружают его и уводят — в больницу, как надеется Барак, глядя им вслед. Журналисты по-прежнему пялятся на здоровенные пятна на ковре. Речи конец, что неудивительно; завтра на первых полосах будет новость о разливе нефти в Мексиканском заливе. Этой ночью Барак идёт в туалет и встречает там Альфреда, согнувшегося над унитазом. Одежда в нефти, пол в нефти, а запах… — Эй, как вы думаете, можно переставить сюда телик? — Альфред поднимает на него усталый, но взволнованный взгляд и вытирает слизь со лба. — Скоро начнётся Суперкубок, не хочу пропускать. Бараку и впрямь ещё многое предстоит узнать о своей стране.***
Что во всей этой ситуации беспокоит его больше всего? То, что Альфред по-прежнему слоняется по его офису и Белому дому, а иногда даже и по парламенту с таким видом, будто его никак не касаются остающиеся после него нефтяные бассейны. Барак запрещает Альфреду покидать ванную, несмотря на его нескончаемые протесты. — Я в порядке! — упорно повторяет Альфред, дико размахивая руками. Каким-то образом ему удаётся говорить, хотя у него хлещет изо рта. — Просто такое бывает иногда. Всё нормально! Барак открывает шкаф, пытаясь найти ещё полотенца. — Этому конца-края не видно, Альфред. Америка прочищает нос, и на плитке остаётся веер чёрных брызг. Нефть ещё течёт по его подбородку. — Ой, да это всегда заканчивается. Нет причин для беспокойства, сэр. Совсем нет. — Когда? Альфред подсчитывает, склонив голову. Со струящейся изо рта чёрной жидкостью он напоминает труп. Тошнотворное зрелище. — Несколько недель, может быть? Зависит от того, когда меня придёт проведать «Бритиш Петролеум». Президент останавливается и смотрит на него, скрестив руки на груди. — Ты слишком спокоен. Люди теряют средства на существование в этом заливе. Я не могу просто сидеть здесь и смотреть на тебя. Я президент Соединённых Штатов… Дружище, скажи, кому надо надрать задницу, чтобы тебе стало лучше. Альфред задумывается и снова проводит рукой по лбу. За смазанными стёклами очков и толстым слоем осадочных пород в его глазах виднеются сожаление, смирение и боль. В конце концов он просто беспомощно пожимает плечами. — При всём уважении, сэр, я не думаю, что вы можете помочь. Я имею в виду, мне по идее надо прекратить пить нефть. Можете себе это представить? Мне всё равно, что там изобретает Кику. Вы когда-нибудь пробовали сгрызть солнечную батарею? — А биотопливо? Альфред вздрагивает. — О боже. На вкус как жидкий картон. — Энергия ветра. Приливы, Альфред. Должно же быть хоть что-то? Альфред слабо посмеивается. — Вы сейчас говорите как Альберт Гор, сэр. Всё просто: нет ничего, что сравнилось бы с нефтью. Не считайте меня наркошей или типа того, но нам она нужна. Мне нужна. Моя геройская сила была бы наполовину меньше, если… Внезапно он напрягается и натужно отрыгивает мёртвую чайку. Какое-то время они оба молча смотрят на плавающую по полу тушку. — Ну и дерьмо, — наконец произносит Америка. — Мексике это вообще не понравится. Барак посмеялся бы, если бы его не мучила головная боль. С другой стороны, это всего лишь бензиновые пары. Он вытирает руки о штаны, садится на бортик ванны и делает глубокий вдох. Всей этой долбаной херни слишком много для одного человека. — А что, — лениво спрашивает Барак, пока они продолжают сидеть вместе в ванной, а Альфред обнимается с белым другом, — если мы всё это соберём, ты сможешь использовать её? — Пить рвоту? — стоящий на коленях в собственной нефтехимической отрыжке Альфред вздрагивает от одного только предположения. — Сэр, это отвратительно.