Светские танцы

-1- Я медленно опускаю бокал обратно на стол. Блики света игриво сверкают на хрустальной поверхности, словно приглашая меня налить еще вина. Голова слегка кружится. Вокруг танцуют люди - дамы в пышных платьях не скупятся на прелестные улыбки; благородные господа в дорогих костюмах чинно ведут дам под руку. Бальная зала пестрит лордами и леди - светские разговоры, приторное хихиканье и тихая музыка притаившихся в дальнем углу музыкантов сливаются в один монотонный гул, от которого у меня дико ноют виски. Все же не стоило наливать себе второй бокал вина, да только не сдержался. Война наконец-то закончилась - вроде и радоваться бы надо, но, увы, все насущные проблемы и последствия затяжных разборок с соседним королевством враз повылезали на свет божий. В такое время невольно проклянешь свой статус советника Короля. Я уже четыре месяца никак не могу разобраться с бумажной волокитой, скопившейся в рабочем кабинете. Как только я закончу одно важное дело, выдам нужные указания, назначу часть королевского бюджета для реализации четко проработанного плана действий, как тут же вылезает какой-то новый нюанс или не требующее отлагательств иное дело, и невольно приходиться пересматривать оба вопроса с нуля. Перераспределять бюджет и людей. И не приведи Боги, если еще на этом этапе в кабинет вдруг ворвется посланник другого советника и затребует - с одобрения Его Величества - поделиться деньгами или рабочей силой. Что, кстати, и произошло не далее как неделю назад, вследствие чего я едва ли смог выделить себе время на сон. За семь дней я спал часов десять, пожалуй, не больше. По-хорошему, надо бы покинуть это бушующее, радостное сборище сплетников, подхалимов и модниц и заняться важной работой, но Его Величество довольно однозначно указал в послании, чтобы все тринадцать советников незамедлительно прибыли на скоропостижно устроенный бал. Честное слово, я бы лучше поспал. Голова тяжелеет с каждой минутой, и праздное любопытство друзей, знакомых и просто любящей почесать языком знати отнюдь не помогают отступить пульсирующей боли. Да еще, словно назло, лорд Кьораку ширит губы в своей поганой ухмылочке, раскинувшись в удобном кресле в противоположном конце залы. Господи, как же я на дух не переношу этого самодовольного, эгоистичного, крайне наглого самца. Другого-то слова для описания мужчины и не подберешь. Как-то не задались у нас с ним рабочие отношения еще с самого начала моего появления при дворе. С остальными советниками я прекрасно нахожу общий язык. Леди Унохана даже числиться среди самых надежных моих друзей. Надо сказать, что когда я прибыл ко двору вместо ушедшего на покой отца, я действительно мало что из себя представлял. Давняя, хоть и незаразная, болезнь выворачивала меня наизнанку, и видок у меня был еще тот - я больше походил на мертвого, чем на живого. Однако Его Величество поверил в меня, и со временем я вошел в колею, а болезнь, слава Богам, отступила. Только вот лорд Кьораку все продолжает с тех пор гнуть свою палку. Дескать, я «без выдержки, слабак, нудный интеллигент, да еще и баба на вид». Какое-то время я так переживал по поводу его последнего комментария, что даже хотел коротко обстричь длинные, поседевшие из-за болезни, волосы. Спасибо леди Унохане - отговорила меня, резонно заметив, что лорд Кьораку спокойно расхаживает со своими темными кудрями и не тратит нервы на сущие пустяки. Рецу была права, советуя мне не реагировать на подколки и полные ереси шутки и реплики мужчины, и через какое-то время я действительно перестал обращать внимание на глупца. Но все же один его вид до сих пор приводит меня в раздражение - а ему, похоже, нравится тот факт, что он имеет надо мной какую никакую, но власть, и с успехом продолжает отпускать смешки и язвы в мою сторону. - Ты же сам его провоцируешь, отвернись, - леди Унохана, салютуя мне наполненным бокалом вина и едва заметно улыбаясь краешком губ, чинно скользит мимо. В черном платье, расшитом серебром, и с локонами, свободно струящимися по открытой спине, она выглядит, надо признать, сногсшибательно. Рецу редко распускает свою длинную косу, поэтому сегодня все восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин прикованы именно к ней. Один лишь Кьораку с завидным упрямством не отводит от меня глаз. С тяжелым вздохом я отворачиваюсь и тру виски. Как подумаю о том, что как только удастся разгрести бардак в государственных делах, придется срочно возвращаться в свои земли и наводить порядок и там, так вообще хочется взвыть на луну. Почему из-за амбиций одного единственного глупца развязывается война, и страдают тысячи невинных людей? Почему мало кто задумывается о последствиях своих поступков? Ведь в выигрыше обычно не остается никто. Вечер растягивается. Невольно следуя примеру лорда Кьораку, я нахожу прибежище в удобном кресле, наполнив бокал простой водой из графина. Некоторые дамы и юноши недовольно оборачиваются в мою сторону - вероятно, ждут, что я приглашу их на танец. Я и рад бы, обычно я люблю танцевать, но по голове словно стучит кто-то очень злой с очень тяжелой рукой, да еще раскаленным молотом. Пару раз я ловлю на себе сочувствующий взгляд Рецу и выдавливаю улыбку ей в ответ. Когда бокал с водой пустеет, я поднимаюсь и иду к столам, чтобы снова наполнить его доверху. Прохладная жидкость неведомым образом хоть немного облегчает адскую боль. И совсем не удивляюсь, когда по возвращении застаю лорда Кьораку в присвоенном мною кресле. Замираю, глядя в невозмутимые медово-карие глаза - он вальяжно сидит, усердно делая невинный вид, ни одна мышца тела не напряжена. Да будь он проклят - позади именно этого места красуется приоткрытое окно, за которым разливаются кровавые краски заката, и откуда дует свежий, осенний ветер. К тому же здесь располагается самая тихая часть бального зала, потому что музыканты сгрудили свои чудесные инструменты как раз в противоположном углу. - Лорд Укитаке, чем могу быть вам полезен? - растекается в хищной улыбке Кьораку. Вот же сволочь, прекрасно видит, что у меня раскалывается голова. Он же специально мое место занял, зная, что я уж точно не сяду рядом с ним, но и не смогу продержаться остаток вечера на ногах. Придется ретироваться в другую часть зала, где тоже есть кресла - вот только позади них глухая стена, вокруг куча беседующих людей, а музыка там будет бить по вискам гораздо сильнее. На секунду я тоскливо взираю на кресло рядом с ублюдком, но понимаю, что уж лучше у меня голова опухнет от громких звуков, чем от очередного обмена колкостями с мужчиной. - Вы по определению полезны быть не можете, лорд Кьораку, - отвечаю я и капитулирую вдоль стены в другую часть зала. К концу вечера я едва соображаю, где нахожусь. Когда глашатаи объявляют окончание бала, меня начинает подташнивать. Комок подступает к горлу, пока я направляюсь в сторону выхода. Но, увы, сегодня точно не мой день. - Всем советникам немедленно проследовать на аудиенцию к Его Величеству! Вот и выясняется, к моей вящей радости, почему нам было строго наказано присутствовать на балу. Просто Ямамото-сама решил убить двух зайцев одним махом. Наконец-то устроить бал по случаю окончания войны, да и лордов заодно на совет созвать. В принципе, резонно, зачем просто так гонять туда-сюда своих людей? Это только как всегда мне не везет. Остальные лорды и леди выглядят достаточно бодрыми, чтобы провести несколько часов в компании Короля. Понятия не имею, как мне еще полночи в таком состоянии вести деловые беседы. Что ж, в комнате хотя бы тихо и свежо, и есть, где расположиться. Его Величество Шигекуни Генрюсай Ямамото, конечно, не слывет добрым и заботливым малым - он, как и положено статусу, жесткий и хитрый монарх - но даже он не станет заставлять своих советников стоять несколько часов подряд на ногах, да еще после бала. Все потихоньку рассаживаются по привычным местам. Один лишь лорд Кьораку выпендривается - прислоняется к широкому подоконнику, складывая руки на груди. Я прикрываю глаза - в комнате уютный полумрак. Боль настырно стучится в виски, но хотя бы исчезает комок из горла. Дышать становится легче. Впрочем, я все равно не делаю глубоких вдохов. Боюсь, что меня снова замутит. Его Величество, тем временем, тихо беседует о чем-то с леди Шихоин и леди Уноханой, и спустя несколько минут звонкий смех Йоруичи заставляет остальных советников вынырнуть из собственных мыслей. А вот Унохана стоит бледная, как никогда. И обе отчего-то смотрят в мою сторону. Замечательно. Что еще сегодня свалится на мою бедную голову? - Дамы и господа, - приветствует нас Ямамото-сама легким кивком, сжимая в руках свою дорогую трость, - Вы знаете, как я не люблю пустые беседы, посему сразу перейду к главной причине, по которой я вас здесь сегодня собрал. Сразу оговорюсь, речь пойдет не о ваших еженедельных отчетах, которые, кстати говоря, некоторые из вас до сих пор не могут положить мне на стол. Его Величество на секунду оборачивается на лорда Кьораку, гневно сверкая глазами, и я внутренне ликую, но засранец лишь обезоруживающе улыбается, и Ямамото-сама оставляет его в покое. Жаль. Мужчине точно не помешает хорошая порция добротной порки. - Речь пойдет о нашей внешней политике. Сегодня с утра ко мне явился гонец от наших разведчиков в Ванденрейхе. Как вы все понимаете, после войны с Уэко Мундо наше Королевство, так или иначе, ослаблено. Мы выиграли, но ценой многих жизней, - Ямамото-сама делает паузу в знак уважения павшим на поле боя, но почти сразу продолжает, - Если верить информационным каналам, Ванденрейх, наши ближайшие после Уэко Мундо соседи, в данный момент оценивают наш военный потенциал. Леди Йоруичи цокает, совсем не по-дамски падает обратно в кресло, нехотя придерживая полы облегающей сиреневой юбки, словно та ей ужасно мешает, и озвучивает закравшуюся в головы всех присутствующих мысль. - В общем, Яхве совсем слетел с катушек, и если мы не докажем ему, что мы по-прежнему сильны и боеспособны, то нас ждет очередная война, которую мы, в силу недостатка военных единиц, можем и не выиграть. Я морщусь - больше от столь неожиданной и неприятной новости, чем от боли в висках и затылке - и складываю руки в замок, лихорадочно размышляя над ситуацией. Судя по тому, что леди Йоруичи в курсе дел, скорее всего именно ее разведчики сейчас снуют по Ванденрейху, что означает, что полученной информации можно всецело доверять. Во всем, что касается разведки и тайных операций, леди Шихоин Йоруичи - лучшая из лучших. Но что же делать? Как ни крути, мы не сможем сейчас объявить набор новой силы в армию, иначе это грозит гражданским восстанием. Люди слишком устали, чтобы воевать. Еще не все отстроили дома и зализали раны, каждый мужчина сейчас на счету. Люди просто взбунтуются. А даже если бы нам и удалось призвать новобранцев, прошло бы еще много времени, прежде чем их можно было бы превратить в достойных воинов. Но каким еще способом показать Ванденрейху, что нас не сломать? Советники взволнованно переговариваются, лорд Куротсучи принимается что-то мысленно высчитывать, я тру виски, на которые давит все сильнее. Леди Унохана все также смотрит на меня, и ее глаза странно виновато блестят. Один лишь лорд Кьораку возвышается как скала, задумчиво постукивая себя пальцами по небритому подбородку. Я даже невольно скольжу взглядом по расстегнутой сверху черной рубашке - ну как можно в таком неопрятном виде являться на аудиенцию к Его Величеству? - Дым и зеркала, дамы и господа, - решительно прерывает всех Ямамото и поднимается со своего кресла, отставляя трость, которую, кстати, и носит-то всегда лишь для того, чтобы казаться более старым и дряхлым, - Поскольку у нас сейчас нет возможности укрепить армию и границы, я решил сыграть на наших, якобы, многочисленных слабостях, которые общеизвестны всем нашим соседям. Для начала… Его Величество нависает над угрюмым лордом Кенпачи, который ужас как не любит принимать участие в совете Короля, но, так или иначе, ничего не может поделать со своей должностью, поскольку собственноручно же убил наследного, старшего брата, и вся ответственность за земли и должность при Короле предсказуемо легла на его плечи. К слову, ублюдок старший Кенпачи был еще хлестче нынешнего лорда. - Кенпачи, возьмешь себе самых ярых воинов и отправишься в глушь страны. В последнее время развелось слишком много разбойников. Я хочу, чтобы ты и твои люди всех их вырезали. Показательно. Не скрывай, что это прямой мой приказ. Пусть поползут слухи о вашей жестокости, это мне и нужно. На губах Кенпачи впервые после войны растекается улыбка. Я даже вздрагиваю. Кенпачи, хоть и не его брат, все же чересчур любит битвы и резню. Впрочем, дурная слава о наших бойцах действительно нам не помешает. Если наши воины будут заведомо внушать страх противникам, это даст нам приличную фору, пока враг разбирается, где правда, а где ложь, и стоит ли воистину нас опасаться. Но этого, конечно, недостаточно, чтобы предотвратить желание Ванденрейха напасть. - Унохана, Куротсучи, Йоруичи, вскоре я вышлю Яхве приглашение посетить Сейрейтей. Когда наступит этот момент, я хочу чтобы вы организовали нашему уважаемому гостю экскурсию по столице. Я знаю, что еще давным-давно просил держать ваши таланты втайне от наших соседей, но теперь настала пора раскрывать карты, - Ямамото усмехается, поочередно глядя на каждого из своих подданных, - Унохана, ты покажешь им, насколько сильно твое целительство. Пусть считают, что нам доступны тайны медицины, которые не доступны им. От тебя, Куротсучи, я хочу, чтобы ты продемонстрировал им весь научный потенциал, все свои изобретения. Все, ты понял меня? До последнего. Особое внимание удели своим подвалам, будь добр. - Конечно, Ваше Величество, - расплывается в улыбке лорд Маюри, и я передергиваю плечами. Увы, лорд Куротсучи слывет не только гениальным изобретателем. В подвалах его замка располагаются пыточные клетки, куда ссылают пойманных разведчиков и бандитов. Это грязная, но, увы, необходимая работа. И Маюри прекрасно для нее подходит. Не думаю, что Королю Яхве, в случае проигрыша, захочется оказаться в этих подвалах. Уж что там сейчас вытворяют с предателем Айзеном, перешедшим на сторону Уэко Мундо в самый разгар войны, я даже думать не хочу. - Йоруичи, от тебя требуется тонкая игра в светских беседах. Дай Яхве или его приближенным понять, насколько мы осведомлены об их военном потенциале, планах и секретах. Поставь их в тупик, дорогая. Пусть задумаются над тем, где они просчитались. Йоруичи подскакивает в кресле и приседает в реверансе перед Ямамото-сама. Во всей ее наигранной позе чувствуется желание содрать с себя чересчур сковывающее платье и начать действовать. Я всегда восхищался женщиной, и сейчас хочу ей поаплодировать, как это делают другие лорды и леди, да вот только боль так простреливает голову, что с губ срывается шипение, и остальная речь Короля проходит мимо моего внимания. Через какое-то время Рецу приседает на кресло рядом, прохладной ладонью придерживает меня за локоть, чтобы я вынырнул из охватившей мое сознание пелены. - Ну, и последнее на сегодня, дамы и господа. Но едва ли не самое важное. Лорд Кьораку, лорд Укитаке, - Его Величество терпеливо дожидается, пока мы обратим на него внимание, лорд Кьораку дерзко выгибает бровь, - Наверно, всем соседним государствам, дорогие мои, известна печальная история о вашей ярой вражде. Я морщусь. К сожалению, несколько лет назад на светском приеме при присутствии монархов из соседних государств лорду Кьораку удалось так меня раззадорить, что наши язвы и колкости, прикрытые лестными словами, воистину вошли в историю. Я ни с кем никогда так не терял самообладания, как потерял тогда с ним. Удивительно, как я еще до рукоприкладства или поединка не скатился. Именно тот позорный день изначально заставил меня задуматься о своей линии поведения, после чего я стал реагировать на выпады лорда Кьораку в гораздо меньшей степени. Но тот день, увы, было уже не вернуть. Если люди и раньше шептались о том, что мы недолюбливали друг друга, то после того знаменательного происшествия молва пронеслась по Королевству и соседним государствам с неистовым размахом бури. А ведь подумать только - два приближенных к Его Величеству лорда, и такой стыд! Конечно, по окончании приема мы получили приличную взбучку от Короля, но, даже несмотря на прямой приказ выяснить все разногласия между нами, с тех пор ситуация едва ли изменилась. Разве что лорд Кьораку слегка сбавил обороты и прекратил давить на меня в присутствии Его Величества и дипломатов из других государств. Нехороший холодок предчувствия бежит по спине. В глазах Ямамото-сама светится сталь, и я знаю, что, какой бы указ он сейчас не вынес, мне придется выполнить его, чего бы мне это ни стоило. Лорд Кьораку тоже не выглядит довольным - с виду безэмоционален, но глаза серьезно выглядывают из-под растрепанной челки. Грудь наливается тяжестью, боль в висках уже едва ли можно терпеть. Я сглатываю снова появившийся ком. Я дико хочу развязки. - Издревле Королевство Душ славилось своей сплоченностью, - Ямамото-сама медленно расхаживает перед лордами и леди, будто специально не хочет торопить события, его голос тягуч, и я тону в нем, словно в трясине, - В истории моих предшественников не бывало еще такого, чтобы междоусобицы раздирали тех, кто является самой важной опорой Короля. Шунсуи, Джууширо, вы почти никогда меня не подводили, но я давно предупреждал вас обоих оставить вашу глупую вражду позади и научиться уважать друг друга. К сожалению, настали такие времена, когда у меня уже нет возможности предоставить вам полную свободу действий. В лице моих советников Яхве должен увидеть команду, единый дух, который не сломать, а не склоки и желание перерезать друг другу глотки. Посему я вынужден принимать жесткие меры. Шунсуи, Джууширо… Комната вертится перед глазами. Пальцы с силой врезаются в подлокотник кресла. Затылок и виски рвет всполохами обжигающей боли. Меня мутит. - Я хочу, чтобы на этой же неделе вы сыграли свадьбу. Хохот. Дикий хохот взлетает под потолок - одна лишь Рецу молчит, ободряюще сжимая мой локоть. Впервые на моей памяти Лорд Кьораку настолько шокирован - расширив глаза, взирает на Его Величество, будто ждет, что тот сейчас пойдет на попятную и признает, что это всего лишь безумная, глупая до чертиков шутка. Но нет, мы оба прекрасно понимаем - Ямамото Генрюсай не любитель юморить. Если смотреть на ситуацию с политической точки зрения, этот… союз - действительно разумный ход. И дело даже не в том, чтобы показать Яхве сплоченность якобы бывших врагов. Дело в том, что и род Укитаке и род Кьораку - одни из самых древних и могущественных родов Королевства Духов. Земли, подвластные нам, простираются на много миль вширь. Союзы подобного плана лишь сплотят людей, живущих на этой земле и на ее границах, помогут наладить торговлю и сотрут все былые раздоры. Королевство Духов зиждется на владениях лордов и леди, склоняющихся перед своим Королем. Что будет если объединить границы двух древних родов? Плюсы, да и только. Дрожащими, холодными пальцами я накрываю рот и, спотыкаясь, почти выбегаю из комнаты прочь. Не могу сдерживать тошноту. Меня рвет наизнанку в дальнем углу темного коридора. Хорошо, что Рецу не выбегает вслед за мной - картину я сейчас представляю из себя далеко нелестную. Я отчаянно пытаюсь успокоить себя, что это всего лишь политический союз и, даже если мне придется жить вместе с мужчиной в одном замке, моя жизнь мало как изменится. Как работал допоздна в своем кабинете, так и буду, но… я и Кьораку? Изображать на балах перед Яхве до ужаса счастливых молодоженов? О, Боже… Немыслимо. Просто… немыслимо. Чем же я это заслужил? -2- - Ослепительно выглядишь, дорогая! Я до боли впиваюсь ногтями в ладони. В голове пульсирует лишь одна мысль - расквасить морду собственному жениху. Вот так вот взять, и со всего размаху прямо в нос всем на потеху! Однако я на все сто процентов уверен, что Ямамото-сама наблюдает за нами даже сейчас, когда пестрая толпа гостей, блуждающих по просторной зале в ожидании начала церемонии, скрывает нас от его прямого взора. Остается лишь скрипеть зубами и выдавливать из себя улыбку. Надо отдать лорду Кьораку должное - счастливого молодожена ему удается играть гораздо лучше меня. Торжественно белый пиджак давит на плечи. Пояс белоснежных брюк едва ли дает мне свободно вздохнуть. Когда я только увидел свой свадебный наряд, я думал, что взорвусь. Традиционно на всех свадьбах невеста облачается в белое одеяние, а жених - в черный костюм, этот же обычай неизменно реализовывается и при брачных союзах людей одного пола, будто то союз по любви или же по расчету. Но почему именно я вынужден играть роль невесты?! Когда леди Рецу принесла мне свадебный наряд, я едва не бросился искать Кьораку. Я уверен, что если бы в тот день женщина не остановила меня, я бы точно попытался его придушить. На вопрос, как этому ублюдку удалось свалить на меня позорную обязанность предстать перед светскими массами в роли невесты, Рецу сочувственно улыбнулась краешком губ и ответила: - Он сказал Генрюсаю-сама, что белый пойдет к твоим волосам. Помню, я долго стоял посреди покоев, не в силах закрыть рот от бурлящего внутри возмущения, которое так и не нашло выхода и по сей день. Но противоречить Его Величеству не было смысла, он бы лишь разозлился, приняв мои возражения за попытку уклониться от его приказа. Увы, со всей этой суматохой я как-то подзабыл, что лорд Кьораку предпочитает действовать на опережение. Безумно сложно сейчас стоять рядом с ним, выглядеть счастливым и отвечать на удивленные вопросы людей, дескать, как же так вышло, что мы идем под венец. Чаще мой будущий муж - Боже, даже про себя называть мужчину так настолько… мерзко - прерывает мой смущенный - ужас как не люблю врать - придуманный заранее рассказ, и, широко улыбаясь и звонко хохоча, выдает в ответ собственную байку. Мне остается лишь поддакивать и кивать, несмотря на то, что каждый раз в сей прискорбной истории меняются немаловажные детали. Представляю, сколько назавтра о нас пойдет противоречивых слухов. Но, быть может, это и к лучшему - чем больше о нас будут судачить, тем больше любопытного говора дойдет до внимания Яхве. Свежий воздух, залетающий в открытые стрельчатые окна, ласковыми прикосновениями ерошит прядки волос. Людей в храм прибывает все больше. Я рассматриваю клумбы цветов и красивые букеты в вазах, пестрые ленточки, опоясывающие тонкие стебли. Ровные ряды удобных скамеек. Пышные наряды дам. Бодрый голос лорда Кьораку заливистым потоком струится за спиной, вещая старшему поколению клана Шиба о том, как внезапно мы осознали любовь друг к другу, встретившись одним прекрасным, солнечным днем в королевской библиотеке после того, как долго и упорно вместе работали над тайным приказом Короля. Тошнота подкатывает к горлу. Близится час. Торжественное облачение Ямамото-сама, плащом ниспадающее с его плеч, тревожит внимание - Его Величество будет венчать нас сам. Все происходит словно во сне. Вот стихают разговоры и шум, превращаясь в редкие шепотки. Вот лорд Кьораку поворачивается ко мне, помедлив секунду, берет меня под руку, подталкивает к подножию лестницы, ведущей наверх к алтарю, за которым вдруг появляется сам Король. Вот я уже поднимаюсь по ступеням, боясь споткнуться, холодный пот струится по спине. Наверно, я бледный как труп, но ничего не могу с собой поделать. Пальцы дрожат, а мысли лихорадочно путаются. Ямамото-сама не затягивает процесс. Слова древней клятвы звенят у меня в ушах, когда я, следом за Кьораку, выдавливаю из себя жалкое «да». Дальше - хуже. Не уронить кольцо. Боги, только бы не уронить кольцо. Красивое, серебряное, с фамильным гербом Кьораку - дракон и лепестки сакуры прослеживаются в хитросплетении изящных линий. Я не стал настаивать на кольцах своего рода. И мать и отец живы и здравствуют, и хотя мама и предложила отдать кольца мне, я отказался, доподлинно зная, что своих родителей лорд Кьораку схоронил уже давным-давно. Смуглые пальцы словно бы невзначай задевают меня по запястью - мужчина притягивает мою руку к себе. Я смотрю в его глаза. Зачем… ах, да, совсем забыл, нужно же изображать из себя до чертиков счастливого супруга. Впрочем, наверно, все волнуются во время свадьбы, думаю, мое поведение простительно. Дрожь бежит по руке, когда Кьораку, не отводя от меня взгляда, опускает кольцо на безымянный палец. Что-то екает в груди, но я быстро забываю про это неясное чувство, ведь пришла моя очередь одевать кольцо на чужой палец. Я улыбаюсь в облегчении, позабыв обо всем на свете, когда умудряюсь все-таки не уронить чертово кольцо. Такого дикого облегчения я еще никогда в своей жизни не испытывал, поэтому я упускаю тот момент, когда Кьораку притягивает меня за плечи, чтобы поцеловать. Собравшиеся гости - поголовно вся знать королевства, поднимается со скамей, громко аплодируя. Кто-то даже свистит. Мелодия органа тонет в какофонии поздравлений и пожеланий и смеха. Кьораку ведет плечом и поворачивает меня так, чтобы никто, кроме Ямамото-сама не мог видеть, что одаривает он меня отнюдь не глубоким поцелуем, а всего лишь недовольно прижимается ртом к моим плотно сомкнутым губам. А я не могу себя заставить - мои руки так и продолжают безвольно свисать вдоль тела. Но это опять же - можно списать на то, что я, окрыленный состоявшейся свадьбой, растворился в поцелуе. Не отрываясь от меня, Кьораку укоризненно выглядывает из-под своих распущенных сейчас, вьющихся прядок волос и пристально смотрит на Короля. Я прослеживаю его взгляд. В глазах Ямамото-сама едва заметно светится грусть. Укол совести давит на грудь - все это время я не мог найти в себе силы общаться со стариком как прежде, а ведь в определенные моменты, конечно, не касающиеся государственных дел, он вел себя, словно родной дед. Возможно потому, что своих детей у Ямамомото-сама нет. Поговаривают все же, что завещание Его Величество уже написал, но никто не знает, кому же из лордов после его смерти достанется престол. Впрочем, мне сейчас не до этих мыслей. Наконец, чужие губы покидают мои собственные - я вздрагиваю, когда Кьораку обнимает меня за талию и разворачивает навстречу бушующей в поздравлениях толпе. В горле пересыхает - на нас смотрят сотни людей, и многие из них до конца своих дней будут искренне верить, что только что заключенный союз - по любви. Его Величество был весьма строг, когда давал напутствия. Никакого развода - ни сейчас, ни впоследствии. Никаких любовников на стороне, пока угроза со стороны Ванденрейха не сойдет на нет. Мы должны смириться и реализовать все возможные плюсы из данного политического союза. А если посмеем ослушаться - закончим свою жизнь в подвалах лорда Куротсучи. Как хорошо, что прошедшая война отняла у меня все личное время. Мне и до нее-то не особо везло с девушками, а уж потом и вовсе не осталось возможности подыскать себе пассию. А был бы я сейчас в отношениях… как бы дама моего сердца отреагировала на подобный союз? Все же леди Рецу права - не все так уж и плохо, ведь я мог потерять гораздо больше. Я смотрю на невозмутимо улыбающегося лорда Кьораку, пока мы покидаем храм и выходим наружу через распахнутые настежь огромные двери и ворота. Вокруг храма разбит сад - сейчас он пестрит мириадами осенних огней. Между понурыми деревьями установлены многочисленные навесы, столы с праздничной едой и стулья. Небо затянуто серыми облаками, но, кажется, дождя все-таки не будет. А жаль. Чем скорее кончится это чересчур шикарное празднество, тем быстрее я смогу уединиться и привести в порядок свои мысли. А ведь нам с лордом Кьораку еще составлять брачный контракт, в котором будут обговорены все нюансы управления нашими - теперь объединенными - владениями. Обычно подобные деловые договора составляются заранее, но Ямамото-сама запретил тянуть со свадьбой. Скрепя зубы, мне даже пришлось согласиться пожить продолжительное время в замке лорда Кьораку. Ублюдок напрочь отказался вести переговоры на моей территории, аргументируя это тем, что люди станут недоумевать, как же это мы проводим наш «медовый» месяц в присутствии моей родни. А он, дескать, обитает один одинешенек в тихом, горном замке, которому так недостает семейного тепла. Это ведь я цитирую - когда он произносил эти слова, в очередной раз ставя мне шах и мат, нахальная улыбочка ни на секунду не сходила с широких губ. - С такой кислой миной судачить будут не о нашей свадьбе, а о нашем скором разводе, Укит… милый мой, - успевает поддеть меня лорд Кьораку, попутно активно изображает из себя галантного мужа, выдвигая передо мной высокий стул. Наши почетные места молодожен располагаются на небольшом возвышении в центре празднества и, выдавив из себя улыбку, я нехотя сажусь за стол. Вовремя - слабость наваливается на колени. Наверно, я все же напьюсь. Только чуть позже, когда гости начнут расходиться. Не хватало еще ляпнуть что-нибудь не то. Боги, я всегда верил в любовь и думал, что смогу построить семью, основанную на этом светлом чувстве, а теперь я навсегда скован узами брака с противным мне человеком. День тянется. Гостей много, и каждый непременно находит что сказать, поднимая за нас тост. Остроумные шутки и поздравления следуют одно за другим, но по большей части отвечает за нас обоих Кьораку, и время от времени я даже умудряюсь кинуть в его сторону благодарные взгляды - сам я совершенно не способен выдавить из себя больше чем вялые «спасибо» и «благодарю». Впрочем, в ответ на мои потуги быть дружелюбным мой новоиспеченный муж лишь хмыкает, всем своим видом показывая, что я по гроб жизни ему должен буду. Мне хочется обреченно застонать, и я тут же подхватываю бокал со стола и давлюсь вином, запивая горечь, отчаянно жгущую в груди. Пожухлые листья шуршат под ногами, когда подходит время танцев. Все расступаются, пропуская нас с лордом Кьораку вперед. Он ведет меня уверенно, словно делал это сотни раз. Не могу понять, как ему удается так ловко играть на публику. Если бы не его подколки и тот взгляд, которым он одарил Ямамото-сама у алтаря, я бы мог даже подумать, что состоявшаяся свадьба его вполне устраивает. Звучит музыка. Я едва не спотыкаюсь, вдруг сообразив, что, пока я витал в своих мыслях, Кьораку ловко занял позицию ведущего партнера в танце, и уже поздно на чем-либо настаивать. Тяжелый вздох рвется с губ - и тут я проиграл. Впрочем, наверно, мы бы странно смотрелись, если бы в танце вел я - когда Кьораку стоит так близко, сразу заметно, что он выше меня на полголовы. Смуглая рука сжимает мои холодные пальцы, и мне приходится опустить ладонь на плечо мужчины. Вдох, шаг, выдох. Вдох, шаг. Что ж, оказывается в танце гораздо проще следовать, чем вести. Постепенно ритм мелодии успокаивается, Ямамото-сама чинно ведет присевшую в реверансе Рецу на поляну, и вскоре к нам присоединяются другие пары. Еще, быть может, час или два, и день закончится. Не могу дождаться. Темнеет. Я тепло прощаюсь с родней - сглотнув ком в горле, обнимаю мать. Я так и не решился сказать ей правду, не хочу, чтобы она переживала за меня. Провожая семью взглядом, я возвращаюсь к столам, замечая, что людей вокруг стало намного меньше. Наливаю в бокал терпкого вина до краев. Краем глаза вылавливаю высокую фигуру Кьораку из толпы - тот, по-видимому, провожает своих знакомых. Самое время напиться. Задержав дыхание, выпиваю вино до дна. Едва не закашливаюсь, но голова принимается приятно кружиться. Не знаю, как потом доберусь до кареты, которая должна довезти нас до замка Кьораку, но на сегодня с меня точно хватит. Воистину, такой недешевый спектакль, и я еще в нем главный актер. Не имею понятия, как долго я сижу, раз за разом опустошая свой бокал до дна. В какой-то момент рядом подсаживается Рецу и укоризненно мотает головой, пытаясь забрать из моих рук бутылку вина. Но я вцепляюсь в нее намертво. Да, я отнюдь не любитель выпить, но сегодня мне просто необходимо выключить мозг. Ветер холодеет, напоминая о том, что на дворе царствует осень, словно подгоняет отправиться в путь. В новую жизнь, как же. Лорд Кьораку возвращается в компании Его Величества, но я не смотрю на Короля - взгляд упирается в землю под ногами. Я устал, желаемое опьянение как назло не приходит, вместо этого тело наливается неприятным свинцом, а голова тяжестью. Кажется, я на пути к стадии похмелья, злополучно миновав стадию опьянения. Ну, конечно, как это я забыл - я же везунчик. - Шунсуи, Джууширо, я надеюсь, что вы оба не таите на меня зла… - Ямамото-сама запинается, наблюдая за тем, как я тру виски, - Достаточно с вас, отправляйтесь домой. Домой, ага. В горное логово саркастичного ублюдка, который так любит надо мной издеваться. Спасибо, удружили, Ваше Величество. Конечно, я не высказываю эти мысли вслух, а молча поднимаюсь на ноги. Опа. Меня тут же ведет в бок, и, Кьораку, стоящий ближе всех, едва успевает подхватить меня за плечи. Мать моя женщина, похоже, вся выпивка вдарила мне по координации, благополучно миновав сознание. Совсем не могу стоять прямо. Как последний идиот, висну на Кьораку, не понимая, как поставить ноги так, чтобы они смогли удержать вес моего тела. В ситуации один лишь плюс. Еще не покинувшие празднество люди умиляются издалека, вероятно, приняв наши обжимки за проявление любви. Кьораку каждую секунду чертыхается, но он вынужден тащить меня на себе до самой кареты. Зарядившая несколько минут назад морось липнет на лицо. Холод настырно пробирается под белоснежную одежду. Жмурюсь, когда мужчина опускает меня на скамью внутри кареты, и прячу лицо в руках. Боги, хватит, я так хочу, чтобы закончился этот день. - Довольны?! - неожиданно зло бросает лорд Кьораку в сторону Ямамото-сама. Я невольно поднимаю взгляд. Похоже, это первая искренняя эмоция мужчины за весь день. - Шунсуи. - в голосе Его Величества проскальзывает непонятная нотка. Не то гнев, не то укоризна, не то приказ замолчать и не перечить. Я хмурюсь, но усталость невыносимо давит на плечи. Что бы это ни было, это не имеет значения. С этого дня моя жизнь предопределена и окована рамками, за которые я не посмею выйти. Усмехаюсь - Рецу с Йоруичи накануне свадьбы целых три часа пытались уверить меня, что, как только угроза новой войны минует, они приложат все усилия, чтобы найти мне милую, понимающую девушку, которая обязательно захочет встречаться со мной вопреки заключенному браку. Сейчас мне хочется рассмеяться - как же они глупые не понимают, что даже в браке по расчету я просто не смогу… не смогу так позорить собственного мужа. Не знаю, как Кьораку - хотя, наверняка, у него будет полчище любовниц на стороне - а я вот точно не смогу. Ведь брак это… настолько святая вещь… Лорд Кьораку, резко дернув плечом, кричит кучеру натягивать поводья, залетает внутрь кареты и с размаху захлопывает дверцу. Садится рядом на скамью и отворачивается, словно один мой жалкий вид ему противен. Я натягиваю плотнее пиджак на плечи. Внутри кареты хоть и нет ветра, но едва ли теплее, чем снаружи. Близится ночь. Откидываю голову назад. Внутри пусто-пусто. Кольцо непривычно давит на палец. Наверно, надо поспать. Дождь уютно барабанит по крыше, карету трясет, когда сквозь мутную пелену сна я приоткрываю глаза. За окном нежится серый рассвет. Странно, но мне так тепло, что даже не хочется просыпаться. Голова еще тяжелая после принятой на душу выпивки и… Смуглая рука крепко обнимает меня за плечо, прижимая ближе к теплому телу, поправляет складки плаща, в который я укутан. Удивление заставляет сердце пропустить удар. Что… но почему… Силюсь пошевелиться, но все та же рука с кольцом, на котором поблескивает мудрый дракон, распугивая вокруг себя лепестки сакуры, приподнимает мое лицо за подбородок. Смотрю в манящий омут медовых глаз. - Спи. Это всего лишь сон. Хриплый шепот заставляет дрожь расползтись по телу. Приказ. Веки тяжелеют, противиться сил нет. Ах, ты… Не помню. Море неспешно качает меня на своих волнах, обещая сохранить все тайны в своей таинственной глубине. Да, я сплю. -3- В середине дня горная дорога обрывается. Лошади устало вздыхают, топчась на месте. Я выбираюсь из кареты следом за лордом Кьораку. Тру лицо - вроде я неплохо выспался, даже похмелье особо меня не тревожит - лишь немного поламывает тело - но внутри такое стойкое ощущение, что я что-то забыл, что я никак не могу перестать хмуриться. Вроде бы мне что-то снилось, но, хоть убиться, не помню что. Вокруг хвойный лес, солнце выглядывает из-за туч, золотя лужи, притаившиеся под ногами. Не дожидаясь, пока я осмотрюсь, Кьораку идет вперед - к виднеющемуся впереди широкому мосту. Я ускоряю шаг, и минуту спустя у меня захватывает дух. Его замок действительно стоит на горе, словно является ее частью. Надежные стены опоясывают гору по кругу, а шпили башен взлетают под самое небо. Мост, тянущийся над широкой пропастью, у которой совершенно не видно дна, но слышно бурное течение горной реки, встречает меня сомкнутой пастью внимательно наблюдающего за путниками, каменного дракона. - Почему на гербе дракон и сакура? - вопрос вырывается сам собой, я досадливо морщусь, но, похоже, мужчина все же решает удостоить меня ответом, хоть и не поворачивается в мою сторону и не сбавляет шаг. Идти над пропастью, хоть и по очень широкому мосту с ограждением в виде драконьих крыльев, немного жутковато. - В давние времена, пока еще магия не сошла на нет, наш род обитал на юге среди рощ сакуры и славился умением общаться с магическим зверьем. Самые первые драконьи наездники были далекими моими предками. Долгие года наш род хранил драконьи тайны и обучал другие семьи умениям укрощать строптивых бестий. Когда магия стала исчезать, работать со столь грозными существами стало невозможно, и семье пришлось перебраться на север, в эти земли. От деда мне достались рукописи, в которых говориться о том, что глубоко в горе под замком спит последний на свете дракон - единственный дракон, которого наш род рискнул тогда забрать с собой на север. К сожалению, никаких подтверждений этим рукописям я так и не нашел, - Кьораку пожимает плечами, - Да и в любом случае, какими бы сильными магическими барьерами, путами и артефактами его не связали и не оградили, с течением времени, сам знаешь, все остатки магии исчезли. Драконы - магические существа, так что даже если он когда-то и спал под горой, то уже, наверняка, давно помер. - Целительство осталось, - тут же возражаю я, и Кьораку фыркает, отмахиваясь от самой идеи рукой. - Это ты о своей подружке Унохане? Не собираюсь принижать ее способностей, но даже она, согласись, в своей работе, делает упор на науку. А если подумать о том, что на все Королевство Душ настоящих целителей, имеющих хоть какую-никакую применимую силу, приходится человека два-три? Это ведь даже остатками не назовешь. Я тяжело вздыхаю. Кьораку, конечно, прав, как ни прискорбно это признавать. Магии на свете почти не осталось. Даже древние могущественные артефакты со временем превратились в уродливые, бесполезные безделушки. Сейчас многие ученые и историки бьются над загадкой исчезновения магии, но никому так и неясно, почему же так вышло. А я бы хотел ощутить в себе настоящую толику волшебства. Ведь мой род в древности тоже был могущественной семьей. Мои предки жили на берегу величественного моря и не раз покоряли водную стихию своей воле. Возможно, это всего лишь мое воображение, но, изредка, если я долго нахожусь рядом с водой, мне начинает казаться, что я слышу ее загадочный шепот. Мы приближаемся к замку. На секунду я поражаюсь, что мы с лордом Кьораку смогли поговорить целых три минуты и при этом не скатились до драки. Смутная надежда на то, что когда-нибудь мы сможем найти общий язык, снова выползает с задворок сознания, но как только мы минуем величественные ворота и поднимаемся по ступеням к парадному входу, тут же летит в Тартарары. Без зазрения совести мой новоиспеченный муж диктует мне удобный ему распорядок дня, еще и смеет пригрозить мне, что в случае моего опоздания на обед или ужин, он прикажет прислуге оставить меня без еды. Не думал я, что он скатится до таких мелочей, но делать нечего - несмотря на то, что в браке мы оба, по идее, равноправные супруги, в его замке я невольно чувствую себя лишь гостем. Скорей бы закончился этот «медовый» месяц, и можно будет вернуться в столицу. Обстановка внутри радует глаз. Ковры и гобелены, дорогая мебель навевают уют, а картины искусных мастеров и множество факелов и свеч освещают стены замка, наполняя его теплом. Я ожидал полчище холодных серебряных красок, но золотая и красная гамма интерьера вызывают приятные эмоции и заставляют расслабиться напряженные плечи - особенно когда Кьораку, оставив меня на попечение престарелого дворецкого, исчезает на лестнице, ведущей наверх. От приветливого старичка я с облегчением узнаю, что мои покои будут располагаться в дальней части замка - подальше от хором Кьораку. Широкая кровать с пологом, просторная комната с балконом, обставленная роскошной мебелью, приходятся мне по душе. Как только дворецкий захлопывает за собой дверь, обещая предупредить меня о времени ужина, я падаю на постель и тру лицо. Ну как же меня угораздило дожить до такой жизни? Ужин проходит в полнейшей тишине - Лорд Кьораку даже не смотрит в мою сторону, методично расправляясь с салатом на своей тарелке. Из-за этого я практически не могу запихнуть в себя ни куска еды - просто не могу есть в подобной напряженной атмосфере - поэтому устало откладываю вилку и прошу принести мне чай. Кажется, сии прискорбные молчаливые трапезы грозят затянуться до нашего возвращения в столицу. Не удивлюсь, если за время пребывания в замке Кьораку я умудрюсь помереть от скуки. После ужина мой муж находит в себе достаточно любезности показать, где располагается его рабочий кабинет. Впрочем, и тут он преследует свою цель - достает с ближайшей книжной полки увесистую папку и швыряет ее на стол. Я нехотя подбираю многочисленные, скрепленные вместе листы. И морщусь. Ну, конечно, наш брачный контракт. Он, что, уже все без меня составил? Хмурюсь, поднимая на мужчину внимательный взгляд. - Ты прочитай сперва, - пожимает плечами тот, усаживаясь на высокий стул и отворачиваясь к огромному окну за спиной, в котором виднеется потемневшее небо - закат с наступлением осени и зимы приходит слишком рано, - Я был вполне… резонен при его составлении. Не сомневаюсь, что у нас все равно возникнут споры по некоторым ключевым моментам, но, смею надеяться, с костяком согласится даже такая дотошная персона как ты, Укитаке. Раздражение тут же поднимается внутри ярой волной. Все же я сдерживаюсь, подхватывая бумаги удобнее. - Надейтесь до последнего, лорд Кьораку. Доброй ночи. Я громко хлопаю дверью и возвращаюсь к себе. Несмотря на удобство комнаты, мне не удается избавиться от острого чувства заточения. Тяжелый вздох рвется с губ, но делать нечего - разворачиваю скрепленные пергаменты, углубляясь в чтение. А ведь Кьораку не врал - хоть у меня и есть возражения по некоторым пунктам, основное содержание текста вполне приемлемо для нас обоих. Я бы даже сказал, что контракт полон уступок с его стороны, которых я совсем не ожидал. Думал, Кьораку будет более твердолобым. Впрочем, едва ли этот факт помогает унять осевшую в груди тяжесть. Дни тянутся. Мы дорабатываем контракт до совершенства, время от времени срывая друг на друга голос. В некоторые моменты споров, когда Кьораку в бешенстве резко вскакивает из-за стола, оттесняя меня к ближайшей стене, мне, честно говоря, хочется провалиться под землю. Я не боюсь его ни капли, но не могу не признать, что физически он, должно быть, сильнее меня. И если он захочет свернуть мне шею, скорее всего, ему это удастся. Наша ругань полыхает неугасимо - ярость, плещущаяся в глазах мужчины, когда я смею ему перечить или отстаивать свою точку зрения, немного пугает. Хотя бы потому что я не могу дать ей никакого логического объяснения. Да, мы невзлюбили друг друга с самого начала, но мужчина мог бы быть гораздо терпимее, учитывая, в каких обстоятельствах мы оказались. Более того - среди остальных лордов лорд Кьораку слывет приветливым и компанейским малым, а если речь и вовсе заходит о леди, то более галантного партнера на балу, пожалуй, не найдешь. До сих пор не могу понять, чем же таким я заслужил его крайнюю немилость. По истечении месяца я наконец-то ставлю подпись на длинных свитках пергамента, из которых состоит наш брачный контракт. Хотя свадьба уже сыграна и клятвы уже даны, в животе все равно скручивается неприятное чувство, когда я откладываю перо обратно на стол и смотрю на аккуратно выведенную подпись, красующуюся рядом с подписью мужа. Вот и все. Здравствуй, новая жизнь. Лорд Кьораку молча убирает документы на полку, затягивая ленты на папке, скрывающей наш контракт. На плечи невыносимо давит. Слова сами слетают с губ: - Я хочу вернуться в столицу. Я действительно хочу вернуться. За прошедший месяц должна была скопиться куча дел, к тому же меня дико волнует, как обстоят дела с Ванденрейхом. Да, почтовые соколы с новостями прилетают в замок лорда Кьораку каждые два дня, но тех крупиц информации, что рискуют посылать из королевского замка воздушной почтой, баснословно мало. Я слишком засиделся в заточении, мне хочется на свободу, хочется отвлечься от этого жалкого зрелища, в которое превратилась моя жизнь. Лорд Кьораку даже не поднимает взгляда от полок, хоть через минуту, вероятно сообразив, что я не отстану от него так просто, и удостаивает меня скупым ответом: - Не раньше чем через месяц. Слова протеста рвутся из глубины души, но я сдерживаюсь. Молча отворачиваюсь и покидаю его кабинет. Будь он проклят, но я не собираюсь сидеть без дела. Может, я и связан узами брака с этим невозможным мужчиной, но я не собираюсь сидеть и слушаться его, словно какая-нибудь женушка-простушка. С меня хватит. Надоело вечерами пялиться в потолок, есть по расписанию в абсолютной тишине, а потом часами искать собственного мужа по всему замку лишь для того, чтобы выбить из него крупицы новостей государственной важности. Ночь быстро опускается на землю. Первые снежинки таят, едва дотронувшись до стекла, и я тяжело вздыхаю. Погода не предвещает ничего хорошего - неудачное я выбрал время для побега, но делать нечего. Еще один день в компании собственного мужа, и у меня запросто поедет крыша. Нет уж - вернусь в столицу тогда, когда захочу - а именно, прямо сейчас. Пусть Кьораку сам бегает за мной. Надоело мириться с подобным пренебрежительным отношением. Тенью скольжу по чужому замку, замираю в нишах, когда по пути попадаются слуги или когда слышу посторонний шум. Я уверен, что лорд Кьораку непременно попытается меня остановить, если прознает, что я засобирался домой. Поэтому до конюшен нужно добраться незаметно - а на выезде через ворота замка запросто можно будет притвориться почтовым гонцом. Я достаточно понаблюдал за стражей из окна собственной комнаты, чтобы знать их привычки и то, насколько халатно работает ночная смена. Пятнадцать минут спустя я не могу поверить в собственную удачу - в конюшнях стоит крепенький и оседланный вороной жеребец, а охранники на воротах бодро сопят носом, наклюкавшись эля - пузатый деревянный бочонок, опустевший уже наполовину, ловко пристроен сзади бочонков с водой. Да я бы шкуру со стражи содрал, узнав, что в моем замке может твориться такое. Меня даже гложет смутное желание вернуться назад и натравить Кьораку на собственных подчиненных - только-только кончилась война, мы уже в преддверии новой, и вот такая вот баснословная халатность. Но я тут же встряхиваю головой и осторожно вывожу коня в узкую арку - незапертую деревянную дверь рядом с огромными, сейчас захлопнутыми воротами. Больше меня ничего не останавливает, и я взбираюсь на коня, плотнее запахивая на плечах меховой плащ. Кольцо укоризненно давит на палец. Ветер бьет по спине - конь недовольно фырчит, хвостом отмахиваясь от мириад снежинок, устилающих дорогу перед нами. Наверно, ночь будет холодная, но к утру я должен уже добраться до жилых деревень. На самом деле, замок лорда Кьораку располагается на самой окраине его земель и довольно близко расположен к столице и королевскому замку, что только играет мне на руку. Я бы вряд ли решился высунуть нос наружу, если бы путь занимал бы несколько дней или больше. Под натиском усиливающегося ветра скрипят изгибающиеся деревья, хрустит тонкий настил снега, и темнота окутывает меня с ног до головы, как только огни замка скрываются за холмом. Мертвая тишина убаюкивает, и я почти пропускаю свист стрелы - в последний момент успеваю отклониться вправо - острый наконечник оставляет длинный порез на плече, а я, не удержав равновесие, падаю на землю. Конь встает на дыбы, принимаясь скакать из стороны в сторону, истеричное ржание больно режет по ушам, а я озираюсь в поисках нападавших. Их пятеро. Едва заметные фигуры, завернутые в черное, спешно выныривают из-за деревьев. Боги, я же даже мечи с собой не взял. Вернее, оставил их в своих покоях в королевском замке, где готовился к свадьбе, а Кьораку, естественно, не потрудился выделить мне хотя бы временную замену, но и я сам хорош, дурак, даже не подумал, что ночью в дороге запросто могут напасть бандиты. После войны их развелось особенно много - многие озлобились и устали настолько, что не хотят больше зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Я замираю на снегу, в любой момент готовый сорваться с места и ринуться в бой. Вот только пока они не подошли ближе - толку от этого нет. Раз среди них лучник, стрел можно не опасаться только если завяжется ближний бой. Надеюсь, та стрела, что задела мое плечо, не была смазана ядом или дурманом. Хотя в любом случае, кажется, мне конец. Пятеро на одного - слишком много. Я успеваю уложить на лопатки двоих и хорошенько задеть по лицу третьего, прежде чем меня опрокидывают на землю, вжимая носом в обжигающий холодом снег. Пытаюсь вырваться - бестолку - лишь получаю болезненный пинок в живот. Остальные разбойники не мешкают - выворачивают мои карманы в поисках денег, сдирают с меня дорогой меховой плащ, берут ладного коня под уздцы. Один из них стаскивает с моих рук перчатки - вероятно, проверяет пальцы на наличие бижутерии, и я обливаюсь потом в страхе, что лишусь своего обручального кольца. Такого лорд Кьораку мне точно не простит. Впрочем, один вид фамильного герба Кьораку, кажется, приводит моих обидчиков в некое состояние паники. Перешептываясь о том, что с собственностью милорда Кьораку - позвольте это кто тут собственность? Я что ли? - лучше дел не водить, решают оставить меня в живых и довольствоваться украденным конем и деньгами. Пять минут спустя я остаюсь сидеть, до ужаса продрогший, с заляпанным снегом лицом и саднящим плечом, один под покровом ночи. Замечательно, куда же идти теперь? До деревни далеко, да и вряд ли меня там признают без соответствующего наряда и сопровождения. Обратно… нет, обратно точно путь закрыт. Не хочу я очередной перепалки с мужем, хотя, конечно, если мне все же удастся добраться до столицы, разборка неминуема. Лорду Кьораку так или иначе придется пожаловать в столицу следом за мной, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Я успеваю сделать целых десять шагов вперед, игнорирую боль в ребрах и плече, как слышу позади топот копыт. Оборачиваюсь с замирающим сердцем, а в животе нарастает нехорошее предчувствие. Кьораку. Один. Без свиты. На лице даже в столь темный час читается злость. Он останавливает тяжело дышащего коня рядом со мной, и целую минуту мы смотрим друг на друга. Я упорно не отвожу взгляд - даже несмотря на нападение шайки разбойников я волен считать, что поступил правильно, покинув замок. Я взрослый человек, советник Короля, и то, что на моем пальце теперь красуется знак принадлежности к другой семье, не значит ровным счетом ничего. Я имею право делать все, что хочу. В тот момент, когда я уже собираюсь демонстративно повернуться к мужчине спиной и пойти дальше в направлении деревни, Кьораку пригибается и отнюдь неласково хватает меня за волосы, подтягивая меня ближе к коню. Он не дает мне сказать ни слова - силком затаскивает в седло, словно какой-то мешок - и ударяет по шпорам, поворачивая в сторону замка. Чтобы ненароком не упасть я хватаюсь за край седла. Похоже, вот и конец моей ночной вылазке. Наверно, глупо сейчас уже рыпаться, а то так можно и шею сломать - Кьораку загоняет жеребца так, словно мы бежим от неведомых адских гончих. Охрана у ворот замка вытянута по стойке смирно - в глазах плещется страх, от опьянения не осталось и следа. Да уж, ребятки, напортачили вы славно, но не мне вас жалеть, тем более что сами виноваты. А вот мне бы подумать, как бы свою шкуру сберечь. Кажется, лорд Кьораку едва сдерживает рвущийся наружу гнев. Соскочив с коня, он тут же хватает меня за волосы - я давлюсь шипением и клокочущим возмущением, пока он силком тащит меня в направлении своего кабинета. Да как он смеет со мной так обращаться? Ну, да, возможно с побегом я и сглупил, не подумав о собственной безопасности, но разве это дает ему право таскать меня за волосы, словно какую-то распутную девицу? Но мне все никак не вырваться - все же это больно - а переводить разборки на новый уровень - дуэли или банальной драки - мне, если честно, не особо хочется. Я продрог, устал, к тому же неприятно саднит пораненное воришками плечо. Громко хлопает за нами тяжелая дубовая дверь. Кьораку отталкивает меня прочь - я больно налетаю бедром на край стола. Чтобы не упасть, хватаюсь руками за лакированную поверхность и случайно сметаю чернильницу и разложенные аккуратно бумаги. Однако мелкий червячок зловредности не успевает радостно пискнуть - на этот раз Кьораку ловит меня уже за грудки и зажимает у края стола, едва ли не впечатывая свое лицо в мое. Я еще никогда не видел его таким злым - даже во время войны, когда мы проигрывали битвы и теряли драгоценных людей, он держался гораздо лучше. - Я же сказал, - медленно чеканит он каждое слово, - Не раньше чем через месяц! Интуиция шепчет мне заткнуться и признать, что сглупил, ибо сейчас передо мной стоит настоящий зверь, готовый сорваться с цепи, но гордость, будь она проклята, реагирует быстрее. - Я буду делать что и когда захочу, - отвечаю я сквозь зубы, не тушуясь под его тяжелым, полыхающим взглядом, - То, что мы скреплены узами брака, не дает тебе никакого права… Слова пропадают втуне, когда оглушающий удар прилетает по лицу. Голова звенит, в ушах нарастает гул, перед глазами все плывет. Такого я не ожидал. Оседаю на стол - во рту разливается привкус крови. Не совсем прямой удар, но далеко и не пощечина - как минимум, мне грозит разбитая губа и неплохой такой синяк на скуле. Я еще не знаю, что сказать собственному мужу за подобный поступок, но уже точно уверен в том, что так просто ему это не прощу. Всему есть свой предел - Кьораку же сейчас, явно, его перешел. - Кстати про брак и про твои права, Укитаке… Давай-ка я помогу тебе осознать твое законное место, - кажется, мужчина совершенно не раскаивается в своем деянии, но он снова лишает меня возможности сказать хоть слово. С нарастающим ужасом чувствую, как он подминает меня под себя, вжимая одной рукой мое лицо в стол. В голове все еще мутно, комок рвоты бродит в районе горла, а в теле - полная слабость. Я не смогу дать ему отпор. Спина покрывается липким холодом мурашек. Он что с ума совсем сошел? Это уже чересчур. Не давая мне сдвинуться с места, ловко расстегивает застежку и спускает мои штаны на бедра. Вот теперь мне уже совсем невесело - пытаюсь брыкаться, игнорируя зарождающийся стыд и отвратное чувство унижения. Тщетно, не уйти, я наконец-то понимаю, что Кьораку не шутит и не блефует, когда он ощутимо прикладывает меня виском об стол, чтобы я прекратил рыпаться. Звон в голове вспыхивает с новой силой, и я благополучно пропускаю тот момент, когда он плюет на свои пальцы и раздвигает мои ягодицы. - Прекрати, остановись! Он не слушает. Боги, у меня нет ни капли желания думать о том, что происходит дальше. Это мерзко и унизительно. Его бедра вжимают меня в стол. Больно… Толчки безжалостной и выверенной вереницей следуют один за другим. Из последних сил я давлю болезненные стоны - отчаянно кусаю губы, цепляясь дрожащими пальцами за столешницу. Молчу, повинуясь остаткам разодранной гордости и упрямства. Будь он проклят, я не стану умолять, хотя слезы обиды все равно тихо спускаются по щекам. Может, он, урод, хочет, чтобы я всхлипывал ему на потеху? Не дождется! Кажется, что проходит вечность прежде, чем все заканчивается. Чувствую, как горячее семя заполняет меня изнутри. Тошнота с удвоенной силой подкатывает к горлу. Я хочу, чтобы сознание отключилось, но, словно назло, несмотря на стучащую боль в висках, блаженное забытье не приходит. Когда Кьораку делает шаг назад, я сломанной куклой оседаю на пол, натягивая на бедра штаны. Не хочу ощущать как кровь и… эта гадость стекают вниз по украшенной синяками коже. Телу больно, но внутри пусто. Словно из меня разом выбили все эмоции, высосали всю волю к жизни. Чувствую себя пустышкой и ничего не хочу. Кьораку долго смотрит на меня, выравнивая дыхание. А потом захлопывает за собой дверь. Да, действительно, зачем переживать? Дело сделано, поставил зарвавшегося мужа на место, заодно развлекся. Закрываю воспаленные глаза, но сон не идет, хотя мне сейчас очень хочется свернуться калачиком прямо здесь и больше никогда не пошевелиться. Ближе к рассвету, не желая больше пересекаться с насильником, я, корчась от боли, заставляю себя доковылять до своих покоев. Падаю на кровать. Все. -4- Я жду, что муженек снова придет, дабы закрепить «результат», но он не переступает порог моих комнат. Теперь вместо того, чтобы звать меня спуститься к обеду и ужину, дворецкий каждый день лично приносит еду в мои покои. На соответствующий вопрос лишь пожимает плечами и говорит, что это приказ лорда Кьораку. Не знаю, догадался ли старичок о том, что произошло, но то, что его взгляд не задерживается подолгу на моем лице, на котором на следующий же день расцвело пару громадных синяков, о многом говорит. Что ж, по-крайней мере, одного Кьораку добился точно - весь следующий месяц я выхожу из своих покоев только для того, чтобы справить нужду, да помыться. В первый раз, когда я спускаюсь в умывальню, предварительно убедившись у слуг, что Кьораку находится в противоположной части замка, я до изнеможения тру свое тело, пытаясь стереть память об отвратных прикосновениях. Умом понимаю, что это глупо, но до последнего не могу остановиться. Возвращаюсь в свои покои лишь, когда голова начинает кружиться от духоты. Дни текут медленно - я подолгу не могу заснуть, смотрю по ночам на потолок спальни и на темное небо за окном. Синяки сходят с кожи, сила воли потихоньку собирает меня по кусочкам в нечто такое, что будет способно работать на благо королевства, и когда подходит время возвращения в столицу, мне даже удается подняться с постели, несмотря на страх, что сегодня я снова пересекусь с мужем. Слишком подозрительно будет выглядеть, если мы вернемся ко двору по отдельности. Снег одобрительно хрустит под ногами - зима в полном разгаре. Я неторопливо спускаюсь к карете, наглухо запахиваю меховую накидку. Я знаю, что он уже там. Стоит, ждет меня у открытой дверцы - словно хозяин, ожидающий, когда же его шавка наконец залезет в клетку и не придется ли погонять кнутом? Нет, так не пойдет, я не могу испытывать страх всю жизнь, нам еще дальше работать вместе - объединять наши земли, противостоять Яхве… Резко поднимаю глаза с земли, решительно впиваясь в его лицо с горящим обвинением и укором взглядом. Он отворачивается. С немалой долей удивления понимаю, что выглядит он не лучше меня. Бледный и осунувшийся - он даже не пытается ко мне прикоснуться, когда я забираюсь в карету. Внутри садится на сиденье в противоположном углу и не отрывает глаз от окошка. Всю дорогу звенящая тишина давит на сознание. Признаться честно, когда мы до хрипоты в голосе обменивались колкостями или спорили, я чувствовал себя гораздо лучше. Сейчас мне даже кажется, что те времена были давным-давно, хотя прошел всего лишь жалкий месяц с тех пор как Кьораку навсегда перечеркнул все возможное неделовое общение между нами. Только почему от этого так горько на душе? Да, я никому бы не пожелал, чтобы с ними случилось то, что случилось со мной, но неужели даже после изнасилования я не избавился от этих глупых мыслей о счастливом браке? Вернее, от глупых сожалений, что брак не удался. Хорошо, что в столице нас не встречают. Добираемся до замка, отчитываемся перед Ямамото-сама, что, дескать, брачный договор подписали, готовы приступить к исполнению его пунктов - старик подозрительно косится на нас обоих - получаем всю свежую сводку новостей о Яхве и разбредаемся каждый по своим кабинетам советников. Впереди - непочатый край работы, и только это меня воодушевляет. Хотя нет - еще радует весть о том, что после посещения бала в столице и танцев с Йоруичи Яхве, кажется, сбавил обороты и призадумался, стоит ли ему начинать войну. К вечеру в кабинет стучится дворцовый слуга и огорошивает меня известием о том, что наши с Кьораку новые апартаменты готовы. Я невольно ломаю зажатое в руке перо. Я даже не подумал о том, что Ямамото-сама настоит на том, чтобы мы и в столичном замке поддерживали шараду счастливого замужества. Боги, я такой наивный идиот. Остается только молиться, чтобы в апартаментах оказалась пара комнат - вряд ли мои нервы выдержат ложиться спать рядом с мужем. Отсылаю слугу назад с просьбой зайти попозже и с новыми силами зарываюсь в работу с целью забыть обо всем на свете. Оттягиваю момент до последнего, но когда на часах стрелка переваливает за два часа ночи, я сдаюсь. Служка, которого послали показать мне дорогу в новые покои, все это время сидел под дверью и вовсю зевал. У паренька и так нелегкая работа, незачем держать его до утра. С острой надеждой, что Кьораку уже улегся спать, отпускаю мальчонку и захожу внутрь. Сердце ухает куда-то вниз - Кьораку не спит, резко поднимается с постели и идет мне навстречу. Я уже готов сбежать, но смуглая ладонь вдруг ложится на мое плечо, а пальцы едва заметно чертят восьмерку под видом незамысловатой ласки. Когда советники заступают на должность, в нас вдалбливают немалое количество придворного этикета и правил, но то, что заставляют выучить в первую очередь - это система безмолвных жестов. Довольно удобная штука, когда нужно что-то дать понять собеседнику, не проронив ни слова. Очень полезно во время дипломатических переговоров или в таких вот ситуациях, в одной из которых мы, кажется, невольно оказались. Восьмерка - знак шпиона, обычно означает слежку или подслушивание. Я давлю порыв отшатнуться. Неважно, кто наблюдает за нами. Яхве или подручные Ямамото-сама - нельзя ударить в грязь лицом. Шагаю навстречу мужчине - в его раскрытые объятия. Вздрагиваю, чувствуя, как сильные руки осторожно смыкаются за спиной. В его руках тепло, но воспоминания о той ужасной ночи еще свежи - тошнота подкатывает к горлу. Заставляю себя дышать ровно, уткнувшись лбом в плечо Кьораку. Боги, за что мне эти муки? Я понимаю, что здесь, в столице, под зорким оком Ямамото-сама он не посмеет прикоснуться ко мне неподобающим образом, да я и сам не позволю ему снова втоптать меня в грязь, но жуткий страх все равно сковывает движения и путает мысли. - Устал? - наигранно-заботливый шепот так не вяжется сейчас с рычаньем зверя, который истязал мое тело. Вымученно киваю и позволяю мужчине расстегнуть пуговицы на моем жакете и рубашке. Покорно изображаю усталый вид, стоя на месте и уговаривая себя не отшатываться каждый раз, как чужие пальцы дотрагиваются до моего тела. - Ложись, сейчас воды выпью и вернусь, - вдруг произносит Кьораку, и исчезает в соседней комнате. Я использую эту благословенную передышку, чтобы избавиться от сапог и оставшейся одежды, и ныряю под одеяло. Как это ни прискорбно, но приходится снять и белье - для пущей правдоподобности. Широкая постель до ужаса холодная. Возможно, стоило поискать халат, но теперь уже поздно. Не собираюсь щеголять обнаженным на потеху неведомому зрителю. Кьораку возвращается пять минут спустя и неторопливо задувает расставленные по комнате светильники. Рассматриваю свисающий с его плеч черный халат. Словно мысли прочитал. Мимолетная злость вспыхивает в груди и тут же гаснет - мне слишком страшно слушать приближающиеся шаги. Через считанные мгновения в комнате становится совсем темно. В окно лихо стучится игривая метель. И мне вдруг хочется вернуться в детство - забыть про все, что случилось, про все обязанности и заботы. Вернуть легкость, царившую когда-то давно на сердце. Сбежать прочь. Постель прогибается за спиной. Кьораку ложится совсем рядом - так, что я чувствую его дыхание на шее. Одной рукой он обнимает меня, и я позволяю пальцам судорожно впиться в простыню - все равно под толстым слоем одеяла ничего не видно. Губы ненастойчиво целуют меня за ухом, спускаются по шее вниз. Наверно, это было бы приятно, если бы потихоньку подступающая паника не охватила мое сознание. Еще чуть-чуть и я вырвусь, и катись оно все к чертям. Давлю почти прорвавшийся всхлип обреченности - конечно же, я этого не сделаю. Надо вытерпеть. - Замерз? - спрашивает муж. Я по-прежнему не доверяю своему голосу. Согласно киваю в ответ, готовясь к худшему. Смуглые руки притягивают меня за плечи еще ближе - я отчаянно не сопротивляюсь. Кьораку выпутывает пояс и натягивает края черного, просторного халата на мои плечи, устраивает свой подбородок на моей макушке, протискивает одно колено между моих ног - так, чтобы быть еще ближе. Под халатом он обнажен - теперь я сполна могу ощутить его горячее тело. Страх заставляет меня дрожать, хотя физически он не хочет меня - от этого мне становится чуточку спокойней, хотя все может перемениться в мгновение ока. Что мешает ему воспользоваться ситуацией? Да ничего, я даже отказать не смогу - вполне возможно, сейчас на кону стоит нечто большее, чем моя жалкая жизнь. Мы долго лежим так, молчим, и в сильных объятиях я согреваюсь. Кьораку даже не позволяет себе лишних движений - только находит мою руку и сплетает пальцы - эдакая небольшая демонстрация ласки для незваных гостей. Боюсь представить, сколько еще за нами будут следить, и не придется ли взаправду разделить с мужчиной постель. Меня трясет от одной мысли - Кьораку ободряюще сжимает мою руку, большой палец принимается успокаивающе скользить по ладони и указательному пальцу - вверх-вниз. Это простое прикосновение вышибает из меня всю панику, и на ее место почему-то приходят слезы. Я зарываюсь лицом в подушку. Да что я за размазня? - Прости, - едва уловимо шепчет губами мужчина, плотнее прижавшись щекой к моим волосам. За что он извиняется? За ту ночь? Или за то, что приходиться сейчас играть на публику? Слезы все текут, но мне вдруг становится немного легче. Возможно, когда-нибудь я смогу пережить эту боль. Утро встречает меня витиеватыми узорами на замерзшем стекле. Уже рассвело. Смотрю на изящную стрелку часов - ого, кажется, я позволил себе проспать начало рабочего дня. Кьораку нигде не видно. Тру заспанные глаза и сажусь на постели. Совсем не помню, как уснул - в любом случае, мужчина так и не покусился на мое тело, что обнадеживает. Край черного халата падает с плеча - рассеянно поправляю его, пока до меня не доходит, что одежды на мне быть не должно. Это что же получается… щеки покрывает краска гнева и стыда - он, что, натянул на меня халат, пока я спал? Ох, конца и края этому безумию нет. Ладно, пора заняться делами. Время не ждет. -5- К концу зимы угроза войны, наконец-то, милостиво минует нас. В результате долгих переговоров Ямамото-сама и Яхве подписывают мирные и торговые договора, сулящие обоим королевствам немалую выгоду. Кажется, большее впечатление на Яхве произвела-таки именно леди Йоруичи - теперь женщине постоянно поступают приглашения на балы в соседнее королевство, отчего она заходится в приступах смеха и шутит, что ненароком умудрилась закадрить самого Короля. По случаю мирного торжества, Его Величество приказывает давать балы чуть ли не каждую неделю. Конечно же, присутствие советников обязательно - а как иначе? Подданные должны видеть своих героев. Удручает меня то, что всякий раз как начинается танцевальная часть - Кьораку ловит мою ладонь в свою и ведет меня танцевать. Знаю, что так положено - танцы всегда открывают связанные узами брака пары. Но каждый раз как рука мужчины касается моей - я не могу подавить дрожь, и он чувствует это. Избегая моего взгляда, он ведет меня по зале, а я выдавливаю из себя улыбку для других гостей. Спим мы до сих пор в одной и той же постели. Она достаточно широкая, чтобы даже во сне он не побеспокоил меня, так что страх совместной жизни я по большей части преодолел - должно быть, в ту ночь в его замке Кьораку действительно рассвирепел и просто не совладал с собой. Да вот только напряжение между нами все равно осталось. Никогда бы не подумал, что отсутствие подколок, язв и глупых шуточек с его стороны настолько меня опечалит. Мы почти не общаемся - только касательно государственных дел, и с каждым днем я все больше хмурюсь, глядя на его осунувшееся лицо. Я не знаю, готов ли его простить, и заслуживает ли он этого прощения, но оставлять ситуацию как есть - не в моем характере. Да, мне было больно и до сих пор обидно, но все же мы… обвенчаны. Как бы глупо это ни звучало, я не хочу до старости жить рядом с чужим человеком. Пусть не сейчас, но, возможно, с течением времени нам удастся - если уж не подружиться - то хотя бы найти общий язык? Тяжело вздыхаю, задумчиво крутя в руках бокал вина. Я уже давно хочу поднять эту тему в разговоре с ним, но каждый раз меня что-то останавливает, и эта позорная нерешимость выматывает хлеще, чем жаждущие моего внимания кипы бумаг в рабочем кабинете. - Джууширо. Поднимаюсь с удобного кресла, кланяюсь Его Величеству, как того требует этикет, но Ямамото-сама упреждающе машет ладонью и садится рядом со мной, сложив руки в замок на своей причудливой трости. Посреди залы танцуют разодетые пары, музыка льется плавной волной, звенят хрустальные бокалы - кажется, правитель искренне наслаждается непринужденной атмосферой последнего зимнего бала. Скоро начнется весна, паводки затопят дороги, и на его душу и бренные души советников и лордов обрушится полчище новых, животрепещущих забот. - Джууширо, я хотел спросить тебя и прошу быть предельно честным, - вдруг устало произносит Король - я впервые слышу столь неподобающую монарху горечь в его голосе, - Я понимаю, каких сил стоило тебе выполнить мой приказ, но я надеялся, что время поможет вам обоим прийти к, как минимум, взаимовыгодному сотрудничеству. Но я не слепой и не дурак. Джууширо, как… как ваш брак? Невольно прикусываю щеку с внутренней стороны. Не хочу лгать. Сейчас Ямамото-сама обращается ко мне не как монарх. Даже если я совру ему, он все равно найдет способ выяснить правду сам. Да что уж там - в конце концов, он же не приказывал нам любить друг друга. Но я осознаю, на что были направлены его надежды. Если бы мы с лордом Кьораку смогли эффективно взаимодействовать, а не просто сосуществовать - мы бы, наверно, горы свернули. Мое трудолюбие и подход к людям, и его хитрость и смекалка - вдвоем мы бы могли потягаться, пожалуй, даже с Йоруичи, хотя разведка и тайные операции - не наш с ним конек. - Плохо, - честно отвечаю я, и Ямамото-сама на секунду прикрывает глаза. Потом поднимается и жестом зовет меня за собой. Следую за его неспешной, чинной походкой, рассматривая танцующих гостей. На секунду вылавливаю в толпе бледное лицо мужа - увидев меня в сопровождении Короля, он словно звереет и бросается вслед. Догоняет, преграждая путь, уже в холле, залитом полумраком, но Ямамото-сама лишь бросает в его сторону предостерегающий, холодный взгляд. - Уйди прочь, щенок. Это приказ. Гримаса досады и злости перекашивает хмурое лицо. Я не понимаю, что происходит. Кьораку неохотно освобождает нам путь, прислонившись спиной к стене. Скользит по мне каким-то обреченным взглядом. Я бы назвал это взглядом побитой собаки, но от этой мысли мне становится страшно, и я ускоряю шаг. В зале совещаний пусто и прохладно, приоткрытое окошко дразнится залетающим морозным ветерком. Генрюсай-сама долго молчит, облокотившись на край стола. Я сажусь на стул, не желая лишний раз мелькать перед его тяжелым взором. - Джууширо, я уже не молод, а детей, как ты сам знаешь, у меня нет, - начинает Ямамото-сама издалека, и хотя я еще не понимаю, к чему он клонит, не рискую перебивать, - Сейчас я открою тебе тайну и, надеюсь, что ты сможешь ее сохранить. Осторожно киваю. Монаршие тайны и планы - дело опасное. Делиться таким - значит взять на себя определенный риск о разглашении. Сам-то я приносил клятву верности, и вовсе не собираюсь ее нарушать. Но под пытками и некоторыми медицинскими препаратами еще и не такое врагу на блюдечке преподнести можно. - Дело в том, что Шунсуи… он мой племянник. Моя единственная родня. А, посему, насколько ты уже можешь догадаться… - очень тихо выдает Король, внимательно рассматривая мое лицо, а я сижу как громом пораженный, раскрыв от удивления рот, и не могу вымолвить ни слова, - …да, все верно. Еще пару-тройку лет, и я завещаю трон ему. Удивительно, что Кьораку столько времени при дворе, и никто до сих пор не выведал этот секрет. Но, стоп. Если Шунсуи взойдет на престол, зачем Генрюсай-сама нужен был наш брак? - Я не понимаю, - шепчу я, - Зачем… зачем вы нас поженили? Мы уже никогда не сможем расторгнуть союз подобного масштаба, а, значит, лорд Кьораку останется без наследников… Ямамото-сама усмехается, отставляет трость, садится рядом и ловит мои холодные, дрожащие от волнения руки в свои. Я смотрю в старческие, исполненные грустью глаза и неверующе слушаю его ответ. - В своей жизни я совершил много опрометчивых поступков, Джууширо. Я не смог заменить Шунсуи родителей - до поры до времени он даже не ведал о своем происхождении - о том, что его мать приходилась мне незаконнорожденной сестрой. Я мало что смог дать ему, кроме редких и бессмысленных встреч. Он рос без любви и, к счастью, вырос в достойного человека. Но мое глупое чувство вины и упущенных возможностей вынудило меня сделать ему последний подарок. Подарить тебя, пока еще не поздно. - Что? - застываю, словно статуя. Кажется, что весь мой мир перевернулся с ног на голову. Что это за бред. - Возможно, не я должен говорить тебе об этом. Но мой племянник, увы, слишком твердолоб и, похоже, чересчур труслив, когда дело касается истинных чувств. Джууширо, с тех пор как ты появился при дворе, Шунсуи места себе не находил. Да, началось все с издевок - я прекрасно помню то бурное время. Когда он понял, что безумно в тебя влюблен, было уже поздно, и он продолжил вести себя, как вел, глупец! Так что я решил поставить точку в этой затянувшейся драме. Я преследовал три цели, Джууширо. Задурить Яхве. Подарить племяннику тебя, пока он не взошел на престол, потому что, как только на его голову опустилась бы корона - он не смог бы взять тебя в мужья из нужды завести детей, и был бы вечно несчастен. Также, я хотел дать ему мудрую опору - человека, на которого он всегда бы мог положиться, которому смог бы всецело доверять. Ты как нельзя лучше подходишь на эту роль. Ты предан Королевству, ты честен, умен, добр и силен. Я уверен, что, придя к власти, вдвоем вы сможете сотворить множество добрых деяний. Люди пойдут за вами. В голове девственно пусто. Кьораку любит меня? Но как такое может быть? Смотрю на поблескивающее в полумраке обручальное кольцо. Какой же ты, однако, трусливый дракон, Шунсуи. Зачем же ты причинил мне столько боли в ту ночь, если все это время любил? Нет, я не стану делать никаких выводов, пока не услышу всю правду из уст собственного мужа. - Джууширо, я поступил крайне эгоистично, не приняв в расчет твои чувства. И сейчас я от всего сердца - не как король - а просто как глупый, зарвавшийся старик, отчаянно надеявшийся на чудо - прошу у тебя прощения. Дороги назад уже нет, поэтому, умоляю тебя, если ты еще способен найти в себе силы принять и понять моего племянника, пожалуйста… Невыносимо смотреть, как гордая осанка Ямамото-сама пропадает втуне, а жесткий, уверенный голос скатывается до умоляющего шепота. Он прячет глаза. Я ободряюще пожимаю старческие пальцы и улыбаюсь краешком губ. - Я попытаюсь, - это все, что я могу обещать. Его Величество благодарно кивает. Умиротворенная тишина заполоняет залу, и совсем скоро я покидаю ее, уважительно поклонившись Королю. Я ожидаю застать Кьораку снаружи, но его нигде нет. Бал уже подходит к концу - смех и праздные беседы эхом летят по холлам. Люди покидают замок - из окон с южной стороны видно, как море карет и лошадей неумолимо затапливает дорогу. Можно попросить слуг натаскать воды в ванную комнату, можно выпросить вкусного чаю, можно вернуться в покои и, наконец-то, выбить из Кьораку всю грязную правду, но я в непонятной рассеянности брожу по опустевшим холлам и залам замка - лишь изредка по пути попадается стража. Рассматриваю причудливые картины, узоры на гобеленах и шторах, мраморную мозаику, выложенную под ногами. Надолго задерживаюсь в библиотеке в восточном крыле замка - здесь собраны, в основном, книги и летописи истории страны - вышагиваю вдоль полок, вожу пальцами по разноцветным корешкам. Когда-нибудь, мое имя запишут в одном из этих фолиантов. Боги, в жизни бы не подумал, что мне суждено стать супругом будущего Короля. Со стоном падаю в одно из кресел, уютно расположенных у громадного камина библиотеки. Нет смысла прятаться и потакать своим страхам. Груз новой ответственности давит на плечи, заставляя не медлить и принять решение. Как бы это ни было тяжело. Сделав глубокий вдох, я возвращаюсь в покои. Внутри пусто. Я жду мужа до глубокой ночи, но он так и не появляется. Досадливо хмыкаю, вспоминая одну из его подколок. Ну, и кто же из нас на самом деле слабак и без выдержки, милорд Кьораку? Заворачиваюсь в одеяло и забываюсь противоестественно-спокойным сном. Наутро слуги докладывают, что муж отбыл в одно из своих поместий, вот только в какое именно - известить не изволил. Чувствую, как злость сжигает меня изнутри. Сбежать надумал? Ну, уж нет, из-под земли достану. В коем-то веке дела подождут. Приказываю оседлать мне коня и принести дорожный плащ. Довольно с нас детских игр, Ваше Высочество. Теперь судьба целого королевства на кону. -6- Полторы недели я скитаюсь по землям лорда Кьораку. Возможно, кому-то другому сей изнуряющий путь показался бы чересчур утомительным, но я лишь наслаждаюсь окружающей обстановкой. Бесконечно приятно смотреть на то, как деревни восстанавливаются после затяжной войны, как радуются простые люди, играя свадьбы и устраивая празднества в честь окончания зимы. Свежий, весенний воздух заставляет вдыхать полной грудью и не торопить коня - аромат легкости и свободы, витающий над расцветающим королевством, не сравнить ни с чем. Впечатление от путешествия портят разве что подтаявшие снега и расхлябанные дороги. По ночам я нахожу пристанище на постоялых дворах, не афишируя своего статуса и невзначай расспрашивая, не проезжал ли милейший лорд мимо того или иного селения. Чувствую себя заправским шпионом, крадущимся вслед за добычей по еще свежим следам. Учитывая, как славно я умею разговорить людей, мне не составляет труда выяснить, куда направляется мой дражайший супруг. Но все же, прежде чем нагнать его в конечной точке пути, я намеренно сбавляю ход и привожу мысли в порядок. Еще не знаю, что именно скажу ему, но пока мы не придем к некому обоюдному согласию по поводу нашей дальнейшей жизни, я не оставлю его в покое. Мне неприятно вспоминать об изнасиловании, но, если то, что сказал Генрюсай-сама - правда, то Кьораку должен был руководствоваться чем-то иным, нежели физическим желанием и желанием выместить злость. Мы ведь никогда не пытались друг друга понять - обменивались колкостями, доводя друг друга до исступления, но ведь даже в ту давнюю пору я не считал его плохим человеком. Тем не менее, сразу же поддался на его провокации и не попытался увидеть его суть. Почему? Внезапная мысль даже заставляет меня остановить коня посреди дороги. Впереди уже высится двухэтажное, раскинувшееся вширь под сенью громадных сосен, каменное здание - одно из западных поместий рода Кьораку. Моя конечная цель. Но я настолько ошарашен неутешительным выводом, что еще долго не двигаюсь с места. Я не считал Шунсуи плохим человеком, но меня дико задевали его подколки, как задели бы любую влюбленную девчонку. Неужели он мне нравился? Да, я, признаться честно, всегда восхищался его деловой хваткой и тому, как хитро он вводил оппонентов в заблуждение. Некоторое время завидовал его вальяжному и наглому поведению и привычке игнорировать правила и этикет, и при этом глаз отвести не мог. Рецу не зря отчитывала меня, не уставая повторять, что я сам его провоцирую. Неужели я… Боги, может поэтому, после свадьбы я подсознательно считал, что со временем мы обязательно все наладим? Похоже, я идиот ничуть не меньше, чем он. Забираю мешающиеся волосы в хвост и подъезжаю к поместью. День клонится к закату - хорошо, что я успел добраться сюда до темноты. Ночевать в весеннем лесу, когда хищники после долгой спячки и голодной зимы выбираются на охоту, небезопасно. У ворот я какое-то время жду, что мне навстречу выйдут слуги, но все вокруг опутала мертвая тишина. Возможно, Кьораку решил побыть в полном одиночестве и отпустил людей - до ближайшей деревни полдня пути. Пожимаю плечами, выискивая взглядом конюшню. Так даже лучше - никто не помешает нашему разговору. Внутри конюшни на меня, оторвавшись от жевания стога пожухлого сена, хмуро взирает знакомый черный жеребец - тот самый, на котором Кьораку вез меня обратно в замок в ту страшную ночь. Значит, мужчина все-таки тут. Оставляю своего коня в соседнем стойле и иду к поместью, игнорируя зарождающееся внутри волнение. Парадное крыльцо встречает меня все той же тишиной и незапертой дверью. Проскальзываю внутрь, закрывая за собой засов. Еще не хватало воришек внутрь пустить. Хотя обычно всякая шушера в личные владения лордов не суется - знает, что это может грозить жестокой казнью. Обхожу комнаты и помещения на первом этаже - уютная и довольно простая обстановка располагает, но Кьораку нигде нет. Приходится вернуться к лестнице, ведущей на второй этаж. Первые же дубовые двери открывают вид на широкую гостиную. И на мужа, по-видимому, решившего уйти в запой. Он полулежит на диване, сталкивая вниз с подушек в ногах пустые бутылки с алкоголем. Судя по запаху, это даже не вино, а какой-то ужасный хмель, приготовленный неумехами в самой обычной деревне. Замечательно, теперь все надежды на осмысленный разговор коту под хвост. А если еще вспомнить о том, что передо мной будущий Король... стыдоба-то какая! - Тебя тут нет, - сразу заявляет мне он, дохнув в мою сторону парами алкоголя, - Ты всего лишь мое наваждение. Сажусь в кресло напротив, не сводя с него взгляда. Хоть он и пьян сейчас, он смотрит на меня с таким пронзительным блеском в глазах, что у меня в груди невольно екает. Наверно, завтра я буду себя корить за то, что попробую воспользоваться ситуацией, но он сам виноват, что так напился. Пусть это будет моей маленькой местью за ту ужасную ночь. - Конечно, меня тут нет, - согласно киваю я, закидываю ногу на ногу и поправляю упавшую на щеку, выбившуюся из хвоста, прядку волос, - Сейчас я в замке под присмотром твоего дяди занимаюсь отчетами за прошедший месяц. Поэтому ты смело можешь ответить мне на все мои вопросы. А еще лучше - расскажи все сам, с самого начала. Он пьяно молчит, умудряясь пошатываться даже в полусидящем положении, потом прикладывается к еще не опустевшей бутылке - вязкая жидкость течет мимо рта по небритому подбородку, и он вытирает губы тыльной стороной ладони. - Я тебя полюбил, - признается он - удивительно, как ему удается не запинаться и не путать слова, хоть иногда он и делает длинные паузы, - Ты был слишком красивым и упрямым и умным… чертовски привлекательным, чтобы я смог устоять. Ни одной женщине не удавалось так вскружить мне голову, как это сделал ты, так забавно отреагировав на мои нелестные комментарии. Я сам не заметил, как увлекся, а когда осознал… было уже поздно. Ты не мог меня терпеть. А я не мог остановиться - пусть хоть так, но я добивался твоего внимания. Моя нерешительность заставила дядю сделать собственный ход - так кстати подвернулся повод в лице Яхве. Я думал что … урою его. Ты не был счастлив, ты не хотел брака со мной, и смотреть на твои мучения было невыносимо. Позорная радость от мысли, что я смогу обладать тобой, не приносила успокоения. Я не хотел отнимать у тебя свободу подобным образом, но не смог отговорить старика. Я злился - на себя и на него - и, когда мы прибыли в замок, стал избегать тебя. Кьораку снова прикладывается к бутыли, а я завороженно наблюдаю за его потемневшим взглядом. Он полностью погружается в воспоминания, и с каждым сказанным словом мне все горше слушать его - я словно ощущаю ту боль, через которую он прошел. - В ту ночь, когда ты сбежал, я рассердился. Слишком долго и слишком много сдерживаемых эмоций боролось внутри. А когда я нашел тебя, увидел, в каком состоянии ты был, и понял, что ты мог умереть, я впервые испугался. Ты продолжал дерзить, словно ничего не случилось, и я… я сорвался. Я захотел заклеймить тебя, наказать тебя, дать тебе ощутить ту боль, что бесновалась внутри, я хотел почувствовать, что ты живой. Я сотворил самую ужасную вещь, которую мог сотворить. Я сам поставил крест на всем, что между нами могло бы быть. Я ненавижу себя, Джууширо… У тебя такое красивое имя, а я так ни разу и не произнес его вслух. Вот значит как. Странно, обида и страх так легко исчезают в никуда. Сердце ударяется о ребра и тихо бьется дальше. На душе вдруг становится так спокойно. Поднимаюсь с кресла и замираю перед мужчиной. Осторожно разжимаю хватку его руки - опустевшая бутыль со звоном падает вниз. Кладу ладонь на небритую щеку, и он закрывает глаза, прижимаясь щекой к моей руке. - Такой хороший сон, - шепчет он, пока я медленно скольжу ладонью вверх и вниз, - Совсем как тогда… на пути в замок. Ты спал, а я держал тебя в своих объятиях. Единственный раз, когда я позволил себе ласку, даже не дал тебе проснуться, опутав чарами. Той магией, что мне с рождения подвластна… - Магия сна? - улыбаюсь я, - Ты хитрец… Шунсуи. - Мм? - отзывается он, прижимаясь губами к моим пальцам. Тяну мужчину за плечи, заставляю подняться и веду его за соседнюю дверь, за которой виднеется спальня. - Тебе нужно поспать. - Я не хочу просыпаться, - устало признается он, но не может сопротивляться Морфею - он слишком много выпил. Я помогаю ему дойти до постели и стянуть сапоги. Присаживаюсь рядом, откидываю с горячего лба волнистые прядки растрепанных темных волос. - Кто знает, Шунсуи, может новый день принесет тебе что-то хорошее? С его губ слетает смешок - он отворачивается от меня на бок и совсем скоро засыпает. Я возвращаюсь в гостиную и падаю в кресло. Я уверен - теперь все будет хорошо. Отчаянно хочется увидеть лицо Шунсуи, когда он с похмелья вывалится из комнаты и поймет, что привидевшееся ночью было отнюдь не сном. Лишь бы мне не заснуть, хотя я устал с дороги и не уверен, что смогу дождаться утра. Из головы никак не может вылететь рассказ мужчины - мне есть, о чем поразмышлять. Каждое его слово заставляло в моей душе трепетать какую-то невидимую доселе струнку. Даже после случившегося - теперь, когда я знаю правду - он мне не противен. Мы все совершаем ошибки. Наверно, я смогу дать ему второй шанс - и не потому, что так будет лучше для нас обоих в будущем, а потому что... потому что я начинаю что-то чувствовать в ответ? Ладно, время рассудит, торопиться в этих делах ни к чему. Я все же засыпаю, потому что глаза меня заставляет распахнуть яркий солнечный свет, льющийся в окошко. Шунсуи сидит у моих ног, опустив голову на мои колени, и я ласково зарываюсь пальцами в ворох его волос. Он втягивает воздух губами, поняв, что я проснулся и, по-прежнему пряча глаза, тихо шепчет: - Прости меня, прости. - Все хорошо, - мягко улыбаюсь я, - Начнем сначала? - Да. Если ты позволишь. -7- - Старикан счастлив, - притворно вздыхает Шунсуи, поймав меня за локоть и ловко выудив из толпы танцующих людей. Секунду спустя он затворяет за нами тонкие двери, ведущие на балкон. Свежий летний воздух приятно заполняет легкие - я опираюсь руками на перила и прикрываю усталые глаза. Летний период - пора дипломатических съездов и активных торговых переговоров - словом, выкроить хоть минуту покоя в это время практически невозможно. Даже Шунсуи если и вылезает из кабинета, то только на совещания, важные встречи и торжественные балы в честь знатных гостей из соседних государств. - Как ты можешь так грубо называть собственного дядю, - бормочу я по привычке, оборачиваясь к мужчине. Прошло уже целых четыре месяца, но он все еще держит дистанцию, только вот то тепло, что плещется в его глазах, с каждым днем заставляет мое сердце биться чаще. Конечно, это еще пока не желание разделить с ним постель, но иногда мне дико хочется, чтобы он позволил себе ко мне прикоснуться. Сам я в этом деле, кажется, полный профан. Он так улыбается и смотрит на меня каждый день - особенно ночью, когда мы ложимся спать на разные половины кровати - что я готов помереть от стыда. Собственное любопытство тоже, словно назло, покоя не дает - вот стоило только выйти замуж и решить все животрепещущие проблемы, как тут же в голову полезли глупые, отвлекающие от дел размышления. Такими темпами скоро и тело поддастся этому позорному набегу похотливого любопытства. - Переживет, ничего с ним не станется, - хмыкает Шунсуи, складывая руки на груди - чаще в моем присутствии он стоит именно в этой позе, словно боится, что не выдержит и вцепится в меня железной хваткой - глядя на него я думаю, что вполне возможно, так и есть, - Ты как? А то конца и края этим фарсам нет. Губы сами ползут вширь - улыбаюсь, перехватывая его заботливый взгляд. Что заставляет его нервничать? Может, моя давняя болезнь? Да, тогда меня, бывало, скручивало не по-детски. Надо объяснить ему, что вряд ли она меня теперь побеспокоит - если только серьезно простужусь, но я слежу за тем, чтобы меня не продували бродящие по замкам сквозняки. Не хочу снова превратиться в недвижный, лихорадочный комок, сутками кашляющий кровью. - Я в полном порядке, ну, поспать бы не мешало, но это глупости, - пожимаю плечами, наслаждаясь шелестом деревьев, опоясывающих замок. Несмотря на усталость, впервые за долгое время мне по-настоящему хорошо и легко и спокойно. Даже присутствие Шунсуи не приносит ни сумятицы, ни смуты, не заставляет нервничать. Все, чего мне хочется, это, как ни странно, ощутить прикосновение сильных пальцев на своей ладони. Как во время танцев. - Хочешь, подменю тебя завтра, навешаю лапши на уши старику… - предлагает Шунсуи, но я прерываю его, делаю шаг вперед и ловлю его руку за запястье. - Не выдумывай, лучше пойдем танцевать. - Танцевать? Ты полвечера торчишь в бальной зале! - возмущается Шунсуи, - Ладно еще Унохану полчаса из угла в угол кружил, но Шибе-то, этому прохвосту, чего от тебя понадобилось? Едва сдерживаю смех и тяну Шунсуи прочь с балкона. Я действительно, пожалуй, танцевал с Шибой Кайеном дольше положенного по этикету времени, но молодой человек срочно нуждался в весьма щекотливом совете, касающимся одной юной знатной особы. Поэтому он и не придумал ничего лучше, как обратиться за советом ко мне, да еще напросившись на танец. Мне кажется, Шунсуи не сорвался с цепи лишь потому, что в танце вел я - да и большинство времени я хмурился, пытаясь придумать, как Шибе Кайену расположить к себе горделивое семейство Кучики. - Ну так танцуй со мной, - хитро подмигиваю я мужчине и шутливо добавляю, - И не отдавай никому. Глаза Шунсуи вспыхивают недобрым огнем. Он обгоняет меня в считанные мгновения и решительно выталкивает в середину зала - прямо в гущу плавно танцующих пар. Прижимает меня к себе - чересчур близко - впрочем, думаю, как женатой паре нам это простят, и я лишь успеваю набрать в грудь воздуха, прежде чем окунуться в неведомый доселе танец, описание которому я едва ли могу подобрать. Казалось бы, все те же привычные движения, но Шунсуи ведет меня по залу, то словно безвольную куклу, то словно бесценное сокровище - прижимается теснее, завораживает взгляд гордо поднятым подбородком, касается меня украдкой - то коленом, то плечом. Ладонью то сжимает мои пальцы сильнее, то скользит по ним неуловимой лаской. Но, время от времени, когда я уже готов покориться этой невообразимой властности, его напору, он нахально отстраняется, и каждый раз почти заставляет меня спотыкаться. Ненадолго оставляя меня на попечение внезапной свободы, сжимает лишь мое запястье. А потом снова возвращает меня в свои объятья. Я никогда еще так не танцевал - я опьянен этой волшебной игрой неожиданных шагов и прикосновений, неотрывных, внимательных взглядов и дерзкой улыбки. - Не отдам, - шепотом обещает Шунсуи, когда музыка стихает. Остаток вечера тонет в каком-то вязком, неестественном шуме бесед и смеха приглашенных на бал гостей. Я больше ни с кем не танцую, устраиваюсь в удобном кресле, неторопливо пью вино, краем глаза наблюдая за Шунсуи. В голове пусто - я растерянно оглядываюсь по сторонам, пытаюсь сообразить, что же за непонятное состояние на меня нашло. Не хочется никуда бежать и танцевать, но и сон тоже не наседает на бодрствующее сознание. Не хочется ни с кем говорить, а внутри довлеет странная уверенность, что чего-то не хватает. Чего-то важного. Я хмурюсь, ожидая конца бала. Ночь застилает все тишиной. Заморских гостей слуги провожают до шикарных покоев, а лорды и леди, не обремененные должностями королевских приближенных, спешат покинуть замок на дорогих и надежных каретах. Сжимая в ладони недопитый бокал вина, я неспешно шагаю по холлу в сторону наших с Шунсуи апартаментов. Жаль, что Генрюсай-сама украл у меня мужа на неопределенный отрезок времени - обычно после балов Шунсуи травит глупые шутки и вовлекает меня в абсурдные споры о каких-то незначимых мелочах. Конечно, иногда это его поведение выводит меня из себя, но стоит лишь ему улыбнуться, как все раздражение улетучивается в никуда. В конце концов, он как-то раз даже признался, что ему просто нравится смотреть на то, как я полыхаю возмущением. Наглец. Предавшись недавним воспоминаниям, в скудном освещении холла я совсем не замечаю тень, следующую по моим пятам. Какой-то жалкий миг - я даже не успеваю испугаться. Шунсуи вжимает меня в холодный мрамор, до боли стискивает руками мои плечи - я не удерживаю бокал в ладони. Хрустальные осколки разлетаются по полу, сопровождаемые недовольным звоном. Шунсуи держит меня так, чтобы я не смог вырваться, даже если захочу. Но, Боги, я не хочу. Приподнимаю лицо, покорно подаваясь навстречу его настырным губам. Я никогда не целовался так… так, будто в последний раз. Забывая дышать и отчаянно цепляясь за широкие плечи. Растворяясь в чужих прикосновениях. То сдаваясь на милость завоевателя, то сам идя в атаку - ненасытными укусами и движениями языка. Давя стоны и позорные хрипы. Едва держась на подгибающихся коленях. Не стесняясь прижиматься к чужим бедрам и чувствовать ответное желание. Совершенно позабыв о страхе. Мир вокруг просто завертелся и исчез. - Извини, - хрипло выдыхает Шунсуи, чуть отстранившись и пожирая мой растрепанный вид жадными глазами, - Не выдержал. Как хорошо, что до покоев совсем недалеко, хотя все равно опираюсь на плечо довольного Шунсуи всю дорогу. Уже в комнатах по-прежнему нетвердой походкой ковыляю до кровати и падаю на край, принимаясь расстегивать белоснежную рубашку. Совсем меня с толку сбил своим поцелуем. Все, о чем могу теперь думать - это хватит ли у меня смелости попросить его повторить эту развратную выходку и не приведет ли это к чему-то большему, к чему я еще, наверно, не готов. - Все в порядке? - неуверенно спрашивает Шунсуи, так и не перешагнув порог спальни. Замерев прямо в процессе расстегивания третьей сверху пуговицы рубашки, смотрю на него, как на дурака, пытаясь понять, что именно он имеет ввиду. Он, что, боится, что обидел меня? Мне хочется рассмеяться, но это, думаю, будет неуместно. - Иди сюда, - решительно говорю я, распуская собранные в хвост волосы, - Повторим. - …Что? Немного страшно - все же когда за спиной разобранная постель, пусть ты и одет, ощущения совсем другие. Движения Шунсуи предельно выверены. Он контролирует себя, не позволяя себе лишних прикосновений, но поцелуи не стихают ни на минуту. Мне остается лишь довольно вздыхать и подставлять губы, когда он отрывается, чтобы убедиться, что не переборщил. Хотя как тут впринципе можно переборщить, я не представляю. Я бы так всю ночь просидел, обнимая его за плечи и забываясь в ласке и тепле. - Наверно, стоило сразу признаться, - наконец, шепчет Шунсуи, опуская губы на мою шею, а потом устало ткнувшись головой в мое плечо. - Наверно, стоило, - киваю я, - Но мы же уже выяснили, что ты эгоистичный, наглый, трусливый… - Жалеешь? - внезапно прерывает мой поток шутливого словоблудия Шунсуи. Его руки охватывают меня еще крепче - он снова боится поднимать глаза, словно ждет, что я тут же потребую от него выметаться прочь из спальни. - Нет, - серьезно отвечаю я, ловлю его лицо в ладони и сам прижимаюсь к нему губами, - Теперь нет. Эпилог - Джуу, Джуу… Джуу, да проснись ты! О, Боги. Да что такое? Впервые за столько месяцев удалось выкроить долгожданный, заслуженный перерыв от работы и сбежать из столичного замка, в котором чересчур полно ушей, вместе с Шунсуи, а тут ему внезапно приспичило разбудить меня прямо посреди ночи. Я еще днем, уже на подъезде к знакомому горному замку, клевал носом в карете, а после ужина и вовсе забрался на широкую кровать, отодвинул вечно пылающего страстью Шунсуи на вторую половину, укрылся одеялом с головой и тут же заснул. Вот точно ему все выскажу, если он разбудил меня по пустяку. - Ну что такое? - зеваю я, нехотя присаживаясь на постели. Летняя прохлада рвется в приоткрытое окошко свежим ветерком, звездное небо и луна загадочно подмигивают между придвинутых не до конца друг к другу штор, а Шунсуи спешно застегивает брюки и рубашку, продолжая трясти меня за плечо. В скудном лунном свете его темный силуэт выглядит так соблазнительно, что приходится заставить себя отвернуться. Мы уже давно близки, но каждый раз с ним я словно превращаюсь в похотливое животное, которому всегда мало. Признаться честно, в нашу первую ночь я думал, что не обойдется без боли, и не ожидал того, что сам буду прогибать спину и подаваться бедрами навстречу Шунсуи. Но его развратный шепот и откровенные прикосновения навсегда свели меня с ума. С тех пор уже много дней утекло, но мы не упускаем ни одной свободной минутки, чтобы остаться наедине. Хорошо, что иногда, как сегодня, я все же вспоминаю, что телу необходим сон - увы, Шунсуи обычно не так покладист и редко когда уступает мне. Дает поспать, разве что сполна насладившись мною и окончательно расплавив мне мозги. Даже на пути в замок, он попытался завалить меня в карете, и мне действительно пришлось достать из ножен меч и пригрозить Шунсуи расправой - не знаю, как некоторым, но в том, чтобы кучер слушал наши стоны и вздохи, я не вижу абсолютно никакой романтики. - Ты должен это видеть, накинь на себя что-нибудь и пошли. Я думал, сплю или брежу, но… - Шунсуи, чья поступь обычно до ужаса ленива, вертится по комнате, пытаясь выискать мою одежду. Хмурясь, я быстро натягиваю штаны и сапоги и попавшуюся под руку рубашку - точно не свою, великовата - и выбегаю из спальни следом за мужем. Шунсуи летит по ступеням вниз, словно мальчишка, а не будущий монарх. Подгоняет меня, петляя по полумраку холлов. К тому времени как мы добираемся до памятного моста в виде дракона, пересекающего глубокую пропасть под нами, я уже выдыхаюсь. Опираюсь на колени, пытаясь восстановить дыхание. Снаружи в такой поздний час дуют сильные ветра, а я даже плащ не накинул. - Если ты меня разбудил из-за чепухи… - ворчу я, но ладонь Шунсуи внезапно ловит мои пальцы, заставляет мурашки побежать по коже, и я умолкаю. Шунсуи так и не оборачивается ко мне, просто вытягивает вверх руку - и я запрокидываю голову навстречу звездному небу. - Смотри, Джуу, смотри… Они прекрасны, - завороженно шепчет он. Дыхание застревает где-то в горле. Распущенные волосы хлещут по щекам, покоряясь налетающим порывам ветра. По небу скользят драконы. Один, два, три… десятки грациозных, смертоносных бестий. Пластинки чешуи таинственно серебрятся в ласковом лунном свете. Если проследить их полет - становится ясно, что их путь лежит на север - подальше от заселенных людьми земель. Но так или иначе… живые драконы могут означать лишь одно. Магия возвращается в мир. Шунсуи все еще следит за бесшумным полетом крылатых созданий - в его глазах такой восторг, словно сбылась давняя детская мечта. Вспоминая его рассказ о драконе, спящем под замком, возможно, так и есть. А я смотрю на него, будущего Короля, на чьи плечи ляжет вся тяжесть нового мира. Если вернется магия, даже несмотря на все имеющиеся древние знания, начнется хаос. В людях будет просыпаться сила, которая заставит их бояться друг друга. От собственных детей будут отказываться, как от чумных. Среди тех же, кто овладеет магией, обязательно найдется тот, кто поддастся жажде власти. Будет сложно. Грянут новые войны. Впереди - тысячи смертей. Так было. Так будет. История повторится. Как и всегда. Шунсуи смотрит на улетающих драконов, а я смотрю на него и все сильнее сжимаю его пальцы. И клянусь себе, что буду рядом. До самого конца. Надеюсь, Боги смилостивятся и позволят нам встретить этот конец в далекой старости. - Я люблю тебя, - впервые срывается с губ. Он оборачивается с улыбкой, рывком притягивает меня за руку к себе - так близко, что я чувствую, как стучит его сердце. Закрываю глаза. Поцелуем мы провожаем в небытие целую эпоху. Я знаю - я навсегда запомню именно этот поцелуй.