Окровавленная

      Руна переступила с ноги на ногу. Она знала, что этот гигант читает её эмоции как открытую книгу, и от этого смущалась ещё больше. Пунцовые краски густо ложились на щёки от мыслей, что он специально провоцирует её.       Мужчины не особенно-то обращали на неё внимание, но то было на Земле, а на корабле приходилось держать себя в руках и томно мечтать о какой-нибудь короткостриженной девушке, которой очки совсем не шли, но она так их поправляла. И сердце выплясывало чечётку. Наверное, и о ней кто-то мечтал, о Руне, только инопланетный самец не стал ходить вокруг да около недели напролёт, вздыхая из-за углов. Мужчины за это их недолюбливали.       Несколько дней назад этот гигант уже зажимал её в углу, но тогда и обстоятельства сложились по-другому. Нет-нет да пройдёт кто-то мимо, покосится и уйдёт восвояси. А потом Руну вызвали на пост, и пока яут слушал, как она неуверенно что-то щебетала, отвлекли и его. Только недаром их называют охотниками: если цель намечена, то жертве не скрыться. Так и тут. Он выждал удобный момент, когда в комнате никого не было и не намечалось, — собрание закончилось, и все разошлись по своим постам — и бесшумно вошёл внутрь. Скользнул как тень, она даже не услышала, как он подошёл сзади.       Тихо уркнул, и Руна вздрогнула. Она искала правильные слова, но они ускользали от неё. Что-то говорила, а он перебирал её каштановые волосы, касался ключицы, приподнимал пальцем подбородок, дотрагивался до губ.       Он густо урчал соблазнительные слова и сопровождал их касаниями. Руна не сопротивлялась, когда он расстегнул и снял с неё защитный жилет. Лёгкая и плотная ткань подчёркивала округлость небольших грудей, и яут подушечкой пальца обвёл их.       Перед охотой яуты пахли особенно пряно и остро. Женщины улавливали их аромат и не упускали возможности пофлиртовать. Они не отвечали за свои действия, это эволюция. Женщины выбирают самого сильного, достойного, у кого мускусный аромат сильнее. Руна тонула в нём. Яут окутал её незримой паутиной запахов, поймал в крепкую сеть, истинный беспощадный хищник. Но и сам купался в её феромонах, вздохах от прикосновений и возбуждении.       Он потянул податливый бегунок комбинезона вниз и медленно опустил его до лобка. Осторожно и нахально когтями приоткрыл полы и свысока оценивающе рассмотрел холмы грудей, чуть выпуклый живот, по-женски соблазнительный. Дотронулся до мягкого пушка у пупка и настойчиво опустил руку ниже. Погладил половые губы и нащупал заветный вход.       Руна вздрогнула и схватила яута за руку, останавливая его.       — Я... Я никогда не была близка с мужчиной... как... — она путалась, подбирая слова.       Яутки до первого соития тоже были девственны, но не в том понимании, как самки уманов. У них не было преград, которые порой так болезненно рвать, они не были девстенными подобно уманкам.       — Я знаю, — низко заурчал яут. От уманки не пахло самцом, от неё не исходил мускус семени, в её кожу не въелся острый аромат пота, выделяемого во время соития самцом её расы.       Руна смутилась ещё больше. Пока она не знала, куда деть свою нерешительность, яут уже стянул с её узких плеч комбинезон. Присел на корточки и потянул его до ступней вместе с трусами. Руна переступила через одежду и поёжилась, неуверенно прикрывая грудь, хотя яут без стыда уже рассмотрел почти каждый сантиметр её тела. Он снова окутал её мускусом, и Руна расслабилась. Низ живота приятно заныл.       Она, конечно, ублажала себя раньше мягкими пальчиками, но испытать желание с мужчиной... с самцом — это другое. И яуту не обязательно было неистово ласкать её, он окутывал её своим запахом и осторожно трогал чувствительные места уманки. Она прогибалась и истекала соками.       Яут приподнял Руну и поставил на край стола к себе спиной, на колени. Она опиралась ладонями о поверхность и, замерев, ждала. Он примерился, удобно ли ему, и одну ладонь положил ей на мягкий живот, а второй направлял член.       Руна дёрнулась, когда вход растянулся, и хныкнула, но яут снова вплёл её в мускус. Она ждала, закрыв глаза, и он толкнулся вперёд. И ещё раз.       На стол упало несколько тяжёлых алых капель.       Несмотря на самые пессимистичные ожидания, самец не был резок или нетерпелив. Руна прислушивалась к ощущениям внизу живота и не находила ничего, на что это было бы похоже из того, что она испытывала раньше. Она чувствовала растяжение и как член двигался в ней. А ещё жжение, иногда стихающее, а иногда острое, как жгучий перец.       Яут вышел из неё, и Руна охнула. Натяжение сразу пропало. Внутри остались новые ощущения: там всё ныло, хотелось свести разведённые ноги и тесно сжать их. Но самец наклонился и прикусил кожу на шее. Руна выгнулась и просунула руку под собой, чтобы коснуться члена. Провела по нему пальцами: на подушечках осталась кровь. Её кровь, символизирующая прощание с девством.       Он коснулся половых губ, раздвинул их, аккуратно прикасался, очерчивал вход и с урчанием вдыхал запах крови.       — Уманка, ты пролила свой первый взрослый твей, теперь ты окровавленная, — игриво шепнул он на ухо Руне. — Когда твой пах заживёт, мы повторим тренировку. Не смей её пропускать, иначе накажу.       Он куснул её за ушко.       Руна снова смутилась. Яут снова поудобнее устроился и без лишних нежностей толкнулся внутрь влажной уманки.