Фотография

      Два часа ночи. Луна, вырисовывающаяся на небе тонким месяцем, не могла достаточно осветить улицу. Паренёк, возвращающийся домой с вечеринки и решивший срезать путь, торопился, опасаясь хулиганов.    — Молодой человек! Эй, молодой человек! Да подождите вы, мать вашу! — вдруг раздался голос за его спиной.    — Это вы мне? — несколько испуганно спросил тот.   — А кому же ещё? На кладбище в это время много людей не бывает!    — А, ну да… Так чем я могу вам помочь?    — Можете. Сфотографируйте нас!    — Хорошо, — парень несколько неуверенно взял протянутый фотоаппарат. — А вы с маскарада?    — Типа того, — хмыкнул мужчина в красно-зеленом свитере и фетровой шляпе.У него была маска, имитирующая ожоги. На его правой руке была перчатка с прикреплёнными лезвиями. «Крутой костюм!» — подумал парень, переводя взгляд на спутников мужчины.       Это были огромные бугаи, под два метра ростом, с внушительной мускулатурой. На одном из них была синяя рубашка и синие штаны. Он был в хоккейной маске, а его кожа имела синюшный оттенок, как у утопленника. В левой руке он сжимал мачете, вымазанное красной краской.          Второй спутник «обожжённого» также был в синем, хотя его одежда выглядела менее потрепанно. Однако у него была белая маска, смотревшаяся словно вторая кожа, и каштановый парик. В руке он сжимал нож, также покрытый красной краской. «Я мог бы и лучше костюм придумать!» — пронеслось в голове у фотографа. Мужчина в красно-зеленом свитере приблизился к своим спутникам, закинул правую руку на шею «хоккеисту», левую на шею… второму («фотограф» просто не успел придумать ему прозвище)и нагло улыбнулся. На фоне этих двоих его маленький рост сильно бросался в глаза."И как ему не страшно гулять по кладбищу так поздно ночью? Хотя, в обществе этих громил…» — подумал «крутой, бесстрашный и сильный фотограф», нажимая на кнопку. Промелькнула вспышка.    — Ээм…извините… — парень обратился к «обожженному», — А ваши спутники могли бы улыбнуться?    — А они и так улыбаются… — растерянно произнес тот, посмотрев на сотоварищей.    — Нет… вы понимаете…, — «молодой человек» замялся, — фотоаппарат фокусируется лучше, когда улыбаются.Так что не могли бы ваши спутники снять маски?    — Снимите маски, идиоты! — прокричал мужчина с перчаткой, и для надежности стукнул ногой «хоккеиста». Однако его спутники лишь приподняли маски на уровень ртов. И улыбнулись…          Мелькнула вспышка. И тут на кладбище зажглись фонари. Парень лишь сейчас внимательнее рассмотрел странную троицу. Взглянул на «второго», взглянул на «хоккеиста»… и грохнулся в обморок.    — Чего это с ним? — заинтересовался «обожженный». Затем повернул голову. — Дьявол, Джейсон, надень маску! Это у тебя точно не обворожительная улыбка, — и вновь повернул голову. — Майкл, погоди! Не надевай маску. Улыбнись! Ну, смелее. Вот! Вот это обворожительная улыбка! Не то что у некоторых, — кивок в сторону Вурхиса. — У тебя замечательная улыбка, не понимаю, почему ты прячешь её под маской? А какие у тебя белые зубы…          На этих словах Джейсон не выдержал. Толкнув Майерса со всей силы, отчего тот ударился об каменное надгробие и потерял сознание, он покрепче перехватил мачете и стал угрожающе надвигаться на «оратора».    — Джейсон, убери мачете! Сейчас же! И не смей так угрожающе замахиваться!..Ну вот, смотри, ты перерубил дерево… Да успокойся, хватит кипятиться! Ну, подумаешь, назвал я его улыбку обворожительной. Кто виноват, что он улыбается лучше?..Хорошо, хорошо, твоя улыбка лучше, она просто великолепна, доволен? Я от нее без ума!..Да прекрати же ты!..          Кладбище еще долго сотрясали крики и грохот, отпугивающие и так немногочисленных посетителей.       Спустя где-то час после описываемых событий Майкл очнулся. Подошел к все ещё валяющемуся без сознания парню и взял фотоаппарат. Взглянул на фото. А получилось-то довольно неплохо. Маньяк улыбнулся. Ему еще никто не говорил, какая у него обворожительная улыбка. И Майерс уже начал подумывать о том, чтобы делать маски в пол-лица…          Парень очнулся, когда солнце уже встало. Он вполне мог решить, что все происходящее ночью ему лишь померещилось, если бы не одно «но»: полностью разгромленное кладбище. И последнее, что бросилось в глаза вновь теряющему сознание парню, было сломанное надгробие некоего Томаса Хьюитта… The end… maybe!