Я даю тебе год

Скотт молча наблюдает за тем, как Айзек запихивает вещи в сумку. А за те полгода, что он прожил в доме МакКоллов, вещей стало гораздо больше. Что-то Меллиса купила, что-то Скотт отдал, что-то он сам у него взял, так что сейчас вещи набивают сумку полностью так, что молния не застегивается. Но парень продолжает придавливать сумку коленом, застегивать ее до конца, потом снова расстёгивать, потому что снова что-то забыл. Скотт стоит в дверях и наблюдает за всем этим, еле сдерживая трясущиеся руки. Айзек делает вид, что его нет. Так гораздо легче сбегать, поджав хвост. Так не придется смотреть ему в глаза. - Куда? – не выдерживает в конце концов Скотт. - Не знаю, – Айзек продолжает копошится с сумкой, стоя к парню спиной. – Арджент едет куда-то на восток. Я еду с ним. - Надолго? - Не знаю, – Айзек запихивает носки и снова пытается соединить молнию. – Это займет какое-то время. - Что займет? И какое примерно время? - Не знаю, – Айзек раскрывает сумку, наверное, уже в сотый раз. – Пока мне не станет лучше. - Тебе есть, с чего мне звонить? Я же смогу до тебя дозвониться? - Не знаю… постараюсь при первой возможности купить телефон. - Ты мой номер знаешь. - Не знаю. Тут только Айзек осекается. Он не знает? Он, черт возьми, его без запинки в обратном порядке сказать может, если придется. Он знает этот набор цифр так же четко, как свое имя. Как его имя. Конечно, он знает его телефон. Скотт подходит к столу и начинает быстро что-то писать. Дверной проем остается пустым. У Лейхи мелькает мысль, что если он сейчас рванет, Скотт не успеет его поймать. Но продолжает стоять на месте, тратя все имеющиеся силы на то, чтобы сделать вид, что занят проверкой забытого. - Вот, - Макколл подходит к нему, протягивая клочок бумаги. Знакомые цифры и в правом нижнем углу «Скотт». – Это чтобы не забыл, чей номер, – поясняет парень. Лейхи какое-то время смотрит на листок, затем забирает его и кладет в задний карман брюк (слегка переусердствовал с наигранным пофигизмом, но ничего, главное - Скотт поверил, что ему почти плевать). В комнате никаких вещей нет. Нет причин задерживаться. Но Айзек еще несколько раз тщательно все осматривает, будто пытается найти что-то сокровенное, завалившееся случайно за шкаф или под кровать. - Ты вернешься... - тихо говорит Скотт. - Не знаю, – Айзек стоит на коленях, вглядываясь в пустоту под кроватью. – Посмотрим. Как все слож… Он не договаривает, потому что, Скотт хватает за локоть и ворот рубашки, рывком поднимает на ноги и припечатывает к стенке. Драки у них всегда были смешные. Вроде Айзек его на голову и выше, но Скотт втрое сильнее. Так что, вроде и смотришь сверху вниз, а вроде очень-очень страшно, от ярких красных глаз и слишком большого количества, даже для альфы, клыков. - АЙЗЕК, – кричит ему в лицо МакКолл. – Я ТЕБЯ НЕ СПРАШИВАЛ! – он успокаивается, и дальше говорит громко, но уже не кричит. – Я ставлю тебя перед фактом: Ты вернешься! Куда бы, черт возьми, ты не поехал. Ты вернешься. Вернешься ко мне. К человеку, который тебя любит и которого ты бросаешь лишь из-за какого-то нервного срыва и левого врача, которому вздумалось сказать, что перемена места тебе поможет. Ты не должен уезжать. Ты не имеешь права уезжать. И ты это знаешь, – Скотт переводит дыхание. Ему очень тяжело сдерживать себя, и Айзек это видит. – Я… Я… Я даю тебе год. Ровно год. Слышишь меня? Вали хоть к чертовой матери, но возвращайся! Ровно через год. Отпускаю тебя, – и будто в подтверждение своим словам, Скотт отпускает его руки. – Только потому, что ты так хочешь. Хотя, даже ты понимаешь, что это неправильно. Скотт отступает назад. Айзек молчит. Конечно он знает, что косячит. Конечно он предчувствует, что это самый страшный косяк в его жизни. Но есть такие моменты, когда человек не может свернуть с намеченного пути. Когда человек уже не может повернуть против течения, даже если ему протягивают руку с берега. - Год, – как бы ставя точку говорит МакКолл и быстро выходит из комнаты. Через десять минут подъезжает Крис. Скотт распахивает входную дверь и смотрит в пол. Если Айзек не выйдет прямо сейчас, несчастная дверная ручка просто сломается под натиском его руки. Сдерживать себя, чтобы не вцепиться парню в плечи, тяжело. Чертовски тяжело. Скотт пытается вспомнить, когда именно повернул не туда. С какого момента все пошло… не так, как надо. Но такого момента не припоминается. Все было хорошо. Правда. Неужели все в мире вело его к этому моменту? Моменту, когда он добровольно будет отпускать любимого человека. Без криков и просьб, чтобы тот остался. Молча. Стоя на выходе и крепко сжимая ручку двери. Он дал тому решить самому, что он хочет. И он выбрал не Скотта. «Видимо, так надо», - мысленно думает парень и сам же смеется, ведь понимает, как смешно это звучит. Айзек останавливается около него и перехватывает сумку другой рукой. Скотт поднимает на него взгляд. Хочется сказать, хоть даже что-то саркастическое в духе Стайлза, типа: «Проваливай уже. Отсчет пошел еще 10 минут назад, не трать свое время». Но он не может. Он вообще ему сказать ничего не может. Поэтому он молчит. Айзек, нагибается, обхватывает его лицо одной рукой и целует. Целует с какой-то болью и извинениями, как будто не в его власти что-то изменить. Это похоже на поцелуй человека, который идет на свидание к другому, и вы оба это знаете, и он в какой-то степени извиняется перед тобой, целуя тебя осторожно, печально, красиво… Мда… Айзек действительно идет на свидание к другому. На свидание с миром, и, конечно, мир ему понравится больше. - Я не надолго, ты и не заметишь, – говорит Лейхи и быстрым шагом идет к машине. Он не оборачивался. Скотт и не просил. Но оба надеялись, что он это сделает. Скотт смотрит, как машина выруливает на середину дороги и скрывается за поворотом. Он долгое время смотрит туда в детской надежде, что машина развернулась и едет обратно. «Он не вернется» - говорит ему кто-то внутри. - Я знаю… Металлическая ручка с хрустом слетает с двери.