Любовь — это голос Бога. Грейс Аквилар
«Отец, я согрешила…»
Каждое воскресенье она приходит в церковь. Не то чтобы Люси любила это делать — подобное уже давно вошло в привычку. Впустив в последний раз едкий сигаретный дым в легкие, она затушила сигарету о каменный забор, окружающий церковь. Войдя в помещение и проделав все необходимые обряды, Люси засеменила по роскошному залу. Она всегда удивлялась величеству этой церкви — фрески на стенах, сочетающиеся с позолотой, и высоченные куполообразные потолки, которые создавали впечатление недосягаемости, словно являлись частицей самого неба.«…и мне не искупить этот грех никогда».
Невольно на глаза наворачиваются слезы, но Люси быстро приводит сознание в порядок, выхватывая взглядом нескольких священников, собравшихся поодаль от прихожан. Они тихо перешептывались, впрочем, Люси не раз замечала подобное «собрание». Фыркнув, она посмотрела на алтарь. Он также был украшен множественной позолотой вперемешку с редким видом гранита, что не могло не показать величество храма. Люси помнила, с каким восторгом разглядывала все это, когда родители привели её в церковь впервые. Помнила её первую службу, длившуюся, казалось бы, целую вечность; помнила священников, перешептывающихся о чем-то, а потом расходящихся в разные стороны; помнила мальчика чуть старше её самой, стоявшего рядом и разглядывавшего пестрый орнамент с не меньшим восхищением, чем она сама. В голове роилось множество мыслей, которое не давало Люси думать в правильном направлении. Все-таки она пришла сюда не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.«Что же ты такого сотворила, дочь моя?»
Люси, не медля ни секунды, двинулась по привычному для нее маршруту. Дойдя до исповедальни и глубоко вдохнув и выдохнув, она зашла в отведенное ей место, задвигая за собой неброскую по сравнению с невероятно яркой и дорогой отделкой храма ширму.«Влюбилась».
Смирно ожидая момента, когда священник отодвинет дощечку, чтобы Люси могла хотя бы через решетчатое окошко взглянуть на него, девушка разглядывала ногти на руках и разбиралась в хаотично мечущихся в голове мыслях. В сознании всплывали разные воспоминания, которые заставляли улыбнуться или заливаться румянцем от смущения. Люси услышала долгожданный скрип и резко повернула голову к окошечку. В нем виднелся профиль священника, которого Хартфилия сразу узнала, поэтому девушка облегченно выдохнула, отводя взгляд обратно на выход из исповедальни, прикрытый темной шторкой. Люси казалось, что с каждым разом в деревянных стенках появляется все больше трещинок, образовывающих одному Богу известный узор. Вдохнув спертый воздух с примесью запаха табака, исходящего от самой Люси, девушка прокашлялась. Она ждала, когда священник первым начнет беседу. — Дочь моя, какой грех ты совершила? — спокойным голосом спросил он. — Отец, прошу меня простить, но грех все тот же. Я не могу справиться с любовью, из-за которой я предаюсь одному из смертных грехов — унынию, — склонив голову, произнесла Люси. — Так отчего же любовь у тебя вызывает уныние? Она безответная? Безнадежная? — несмотря на количество вопросов, тон священника ничуть не изменился. — Эта любовь запретная и невзаимная. По крайней мере, мне так кажется. — Я смогу простить твой грех, только если ты искренне покаешься. Поэтому рассказывай, дочь моя. Люси взволнованно сжала черное пальто, размышляя о давно уже заготовленной и много раз отрепетированной исповеди. Девушка закусила нижнюю губу в нерешительности, но, собравшись с духом, начала рассказ. Люси поведала о своих детских воспоминаниях: первая встреча с ним, розовый вихрь его непослушных волос, озорной, открытый и такой честный взгляд серо-зеленых глаз, широкая улыбка и неуклюжие движения. Она никогда бы не подумала, что влюбится в таком возрасте и что чувства будут столь сильными. Люси после этого еще часто встречалась с ним в этой самой церкви, но хватало смелости Хартфилии максимум на обмен приветливыми улыбками и случайные взгляды в его сторону. Впервые заговорили они, когда ей исполнилось пятнадцать. Оказалось, что парень лишь на год старше её самой. Люси так волновалась, что язык её заплетался, из-за чего она не могла связать и двух слов. А он улыбался. Искренне, без притворства. Люси тогда поняла, что влюбилась в эту улыбку. Никто не мог затмить этого парнишку в её сердце. Она даже пыталась встречаться с другими юношами, но один лишь его взгляд во время очередной встречи в церкви — и сердце сжималось от счастья, вытесняя все чувства к малознакомым парням. — А сейчас мне двадцать два и я мучаюсь безответной любовью уже который год. И любовь эта безнадежная, потому что, как вы, наверное, догадались, сердце мое давным-давно отдано вам, Отец. Люси сложила пальцы рук в замочек и крепко сжала их. Она не решалась перевести взгляд на решетку, хотя и знала, что вряд ли сможет разглядеть реакцию молодого священника. Люси услышала тихий скрип и испуганно посмотрела на решетчатое окошко, подумав, что священнослужитель закрыл его дощечкой. Но она ошибалась. Священник отодвинул решетку, и теперь Люси могла увидеть ясный взгляд серо-зеленых глаз. — Люси, — он произнес её имя так, будто пробовал на вкус, — почему же ты раньше не сказала? Хартфилия была крайне удивлена поступком парня. Никто из священников не имеет права отодвигать деревянную решетку в исповедальне. Она приблизилась к окошку, чтобы разглядеть лицо любимого поближе, ведь подобной возможности у нее не было так давно. — Я боялась, что ты отвергнешь меня, Нацу. Ты всегда был верующим и мечтал стать священником, поэтому я не хотела препятствовать твоей мечте, ведь я… — на последних словах Люси замолчала. Она не хотела произносить этих слов, потому что понимала, что, таким образом, окончательно признает свои чувства. — Любишь меня? — с легкостью произнес Нацу, улыбаясь той самой широкой улыбкой, в которую Люси влюбилась с первого взгляда. — Да, люблю, — сдалась она, опустив глаза. — Глупенькая, если бы ты сказала это несколько позже, то уже ничего нельзя было бы изменить*, — недовольно покачал головой Нацу. Люси недоуменно посмотрела на возлюбленного. Он улыбнулся, казалось бы, еще шире и указательным пальцем поманил её к себе. Люси максимально приблизилась к небольшому окошку. — А теперь у меня появились причины изменить свои планы. Нацу осторожно прильнул к губам Люси, подарив ей невесомый поцелуй. Отстранившись, он недовольно покачал головой. — Ты опять курила. — Прости, это все из-за волнения, — стыдливо опустила взгляд Люси. — Дай мне свою руку и закрой глаза, — нетерпеливо произнес Нацу. Люси сделала, как он просил, и через несколько секунд ощутила на ладони прохладу металла. Она в изумлении распахнула глаза, чтобы посмотреть на вещь в её руке. — Это же ваша фамильная драгоценность! Ты ей так дорожишь! — удивленно воскликнула Люси. Нацу улыбнулся успокаивающей улыбкой и сжал открытую ладошку Люси в кулачок. — Этот крест — мое тебе обещание. Приходи сегодня вечером к воротам, и я там буду. Тогда ты и вернёшь мне его. Люси понимала, что доверить такую важную для него вещь, значит лишь одно — он сдержит свое обещание во что бы то ни стало. Девушка кивнула и убрала крест в карман черного пальто. Поджав губы, она еще раз взглянула на лицо Нацу, жадно обводя взглядом каждый изгиб и подмечая каждую чуть заметную деталь. Ей отчаянно хотелось вновь почувствовать вкус его губ на своих, но Люси понимала, что хочет слишком многого. Нацу, казалось бы, прочел её мысли, так как вновь поманил пальцем, призывая придвинуться ближе. — Я тоже давно влюблён в тебя, Люси, — прошептал он ей в самые губы, прежде чем поцеловать. В этот раз поцелуй длился дольше предыдущих хрупких нескольких мгновений, но все равно еще сквозил робостью и нерешительностью обеих сторон. Люси смущенно улыбнулась и вышла из исповедальни. Быстрым шагом она пересекла церковь и вышла на улицу. Воздух показался невероятно свежим, солнце ослепительно ярким, а небо стало как никогда голубым и ясным. Люси пошарила в кармане пальто, чтобы проверить, не было ли произошедшее бредом безумно влюбленной девушки. Сердце забилось быстрее от радости, когда Хартфилия вновь ощутила прохладу небольшого металлического креста на цепочке. Она вдруг осознала, что все это не сон и её надежды и мечты стали явью. Никогда прежде Люси не чувствовала такую легкость в теле. Она с улыбкой на лице зашагала по улице, предвкушая события предстоящей вечерней встречи. Счастье впервые казалось таким близким.