I'm not loving you, the way I wanted to. What I had to do, had to run from you.
В городе моросящий дождь. Его мельчайшие капли остужают моё разгорячённое лицо, пытаются затушить огонёк дотлевающей сигареты, но я успеваю затянуться в последний раз и щелчком отбрасываю окурок подальше от себя. В последние дни Сеул будто пробудился от коматозного сна: стоило тёплой погоде взять власть над холодом, как вечерние улицы заполнила бурлящая людская масса — они все, парочки и одинокие, дети и старики, двигались в противоположную сторону, словно преграждая путь. Кого-то ненароком толкнул плечом, послышалась сдавленная ругань. Губы трогает неискренняя улыбка. Меня не так-то легко осадить с моим-то ростом. Казалось, я возвышался над этим муравьиным скопищем, потоком идущим навстречу, спешащих по своим муравьиным делам. Они двигались в сторону жилых домов, я — туда, откуда доносился ритмичный шум. Мы в разных Вселенных. За поворотом ещё более оживлённая улица, но здесь окружающие находятся на своих местах. Они не спешат убегать. Запах мокрого асфальта смешивается с чужими парфюмами; вас слишком много. От обилия неоновых вывесок режет глаза. Почему-то в полном одиночестве поднимаюсь на крыльцо. Чёрная водолазка не успевает сильно намокнуть, когда наконец-то переступаю порог клуба. Сегодня мне это необходимо. Музыка уже со входа бьёт по ушам, но всё существо упорно рвётся туда, где она звучит в разы сильнее, громче, подстраивая под свой сумасшедший ритм и без того бешено стучащее сердце. Неожиданно задерживаюсь у огромного зеркала. В полутёмном помещении я разглядываю в отражении кого-то, жутко похожего на себя. Тёмно-каштановые уложенные волосы, чёрная водолазка, которую я невольно тяну вверх, закрывая часть лица, тёмные джинсы, в этом освещении чёрные глаза… я — тьма. Они так привыкли видеть меня милым, удивились бы теперь? Задумавшись, протягиваю руку. Пальцы, а затем и вся ладонь соприкасаются с прохладной гладкой поверхностью. Человек по ту сторону зеркала улыбается уголком губ, и я чувствую эту самую улыбку. Мне весело? Возможно. Неправильное на вечер станет законным. Сегодня можно всё. Лестница, ведущая наверх, к оглушающей музыке, с кафельной плиткой цвета угля, подсвечивается фиолетовым со стороны перил. Как я раньше не замечал такое идеальное сочетание. И что в этот чёртов день творится с моим миром, где вещи, люди и явления обретают совершенной иной смысл? Он был доступен и прежде, но я же так привык закрывать глаза… Меня отвлекает рокот звуковых систем. То, что нужно. Я оказываюсь там, где мечтал сегодня быть. Каждый квадратный метр угольного кафеля в огромном зале занимают предметы и люди, мрачные стены разбавляет какой-то декор, мне наплевать, какой. Внимание привлекают металлические конструкции над головой, на которых крепятся десятки светодиодных и прочих прожекторов, лазерных установок, несколько зеркальных шаров. Световые эффекты и музыка — одно целое. Иду словно в замедленной съёмке, аккуратно пробираюсь через толпу. Иду почти что наугад, кислотный свет лазеров и сигаретный дым слепят. Возникает заманчивая мысль прокрасться к одному из столиков с кожаными диванами, но сразу её отметаю: не хочу неподвижно сидеть, а заодно отбиваться от какой-нибудь назойливой девахи. Ловлю чужие заинтересованные взгляды, мне наплевать. Не вы завладели разумом. Не смотрите. В центре танцпола чуть свободнее, кажется, я снова могу дышать. Закрываю глаза и полностью погружаюсь в чуть медленный, на мой взгляд, ритм. Тяжёлые басы отдаются в горле и где-то в груди, словно удары второго сердца. Даже через закрытые веки пробиваются светооптические эффекты, поэтому окунуться в кромешную темноту даже при всём желании не удастся. Но мне оно и не нужно. Я слишком люблю танцы и чувствую, что моё тело двигается в такт звучащей отовсюду музыки. Сердце окончательно подстраивается под биты, которые нещадно стегают по барабанным перепонкам. Но как же мне это нравится, чертовски нравится. Отчаяние отступает и забивается в дальний угол. В голове мелькает и разом овладевает стремление напиться, чтобы окончательно затуманить разум, но вовремя торможу самого себя. Я прекрасно могу получить удовольствие и без спиртного. Это было бы слишком банально. Сборище таких же сумасшедших вокруг, громкая музыка и иллюминированный приглушённый свет кажутся сильнее любого наркотика. Чем дальше, тем меньше понимаю. Дым повсюду. Он словно заполняет собой пространство, оседает на коже, пропитывает отчего-то не трезвый рассудок. Я полностью расслабляюсь. И в то же время сохраняю над собой и своим телом контроль. Однако я больше не имею власти над чувствами. Не хочется вспоминать, но они оказались сильнее, и даже сейчас переполняют душу до краёв. Проклятье, я никогда не забуду. Мне уже мерещится красная макушка среди многоликой толпы. Идиот, тот человек не единственный с таким цветом волос. Очнись. Отсюда хорошо видно зону бара. Не знаю, почему вдруг замечаю её. Там, между несколькими парочками, за барной стойкой, царит атмосфера некоего доверия и непринуждённости, мягкий свет падает на лица и освещает тёплые и чуть развязные улыбки разговаривающих. Уставший бармен виртуозно готовит очередной коктейль. Мне быстро надоедает наблюдать за этой идиллией, и я отворачиваюсь. Протяжные тягучие звуки вновь забирают меня у окружающих. Неровно дышу. Руки сами поднимаются вверх, и жест повторяют те, кто ближе. А следом за ними и несколько остальных. Под рассеивающимися лазерными лучами все такие красочные, но на деле… они серые. Они — тоже масса, как та, которая шла против моего движения на вечерней улице. От осознания становится совсем пусто. На автопилоте продолжаю двигаться в едином темпе с находящимися рядом людьми. Теряюсь в искажённой реальности. До размякшего мозга не сразу доходит, происходит ли то, что случилось долю секунды назад, наяву, или это снова ложь. Но глаза не обманывают. Обладатель красных волос появляется в поле зрения снова и снова, продвигается через толпу медленно, но как же, чёрт возьми, успевает оказаться в жалком метре? Точно дьявол. Ощущаю улыбку, но не вижу. Пока не доходит, что ухмыляюсь я сам. Слишком близко. Хочу сказать о том, что якобы рваный свитер — не самая подходящая одежда для клуба, но либо вспоминаю о собственной водолазке, либо натыкаюсь взглядом на кольца в виде цепи, как у меня, и не сказав ни слова, также мысленно затыкаюсь. Ты сейчас видишь меня другим, не так ли? Нет, это тоже я. Смирись. Внимательный взгляд напротив гипнотизирует, сковывает по рукам и ногам подобно украшениям в виде толстых и прочных цепей, каким-то чудом удерживающихся на хрупких пальцах. Меньше метра между нами, десять тысяч километров — отдалённость от всех остальных. Чужие пальцы оказываются на удивление холодными, когда я ощущаю будто бы осторожное прикосновение к тыльной стороне ладони на левой руке. Яркие вспышки белого света вокруг слишком быстро мелькают, и танец толпы превращается в замедленное, словно зажёванное на неисправной кассете изображение. Поворачиваю кисть и на мгновение переплетаю наши пальцы. Это странно, настолько, что мельтешащие мысли и их неясные обрывки окончательно путаются. Мы движемся под сотрясающие помещение биты и мелодию в совершенно одинаковом ритме. Мне нравится видеть его настолько близко. Когда пропасть успела сомкнуть свои края? Граница стала тонкой гранью. Я помню? Сегодня можно всё. Дым становится плотнее и скрывает людскую массу. Многоцветные лазерные лучи пытаются прорваться сквозь завесу и на доли секунд задерживаются на нас. Поддавшись слабости, притягиваю человека, сводящего с ума, к себе. Чужое плавное движение, подобное волне, заставляет провести ладонью по изгибу спины; даже через свитер чувствую тепло тела, когда казалось, что это невозможно, ведь собственная кожа словно в огне. Он и не думает стряхивать руку — намерения выдаёт потемневший взгляд. Провожу ладонями от спины к бокам, задираю свитер и ощущаю через тонкую ткань футболки жар. Подушечками пальцев касаюсь рёбер; он настолько худой, что я могу с лёгкостью их пересчитать. Снова притягиваю, и теперь он стоит вплотную ко мне. Часть меня волнуется, другая будто бы нетерпеливо ожидала такой поворот событий. Вижу, как его ухмылка исчезает так же быстро, как и возникает. Покрасневшие губы приоткрыты, а глаза опущены — мы разглядываем одно и то же. Осознаю, что глубоко вдыхаю аромат его кожи и волос; пытаюсь мысленно подобрать подходящее описание, но останавливаюсь на том, что отдалённо напоминает цитрусы. Однако… слишком неточно. Но едва слышный запах чересчур приятный, настолько, что кружит голову. Ко мне возвращается уверенность, обретённая, кажется, лишь этим вечером. Придерживая второй рукой чужую шею, наклоняюсь и оставляю поцелуй. Хрупкие пальцы мёртвой хваткой вцепляются в мою водолазку. Правильно, держись. Я больше сам на себя не похож. Аккуратные касания одними губами сменяются тем, что я абсолютно точно несколько раз кусаю и оставляю следы на тонкой коже. Остаётся неясным, в какой момент его сбивчивое дыхание начинает опалять мою щёку. Мне показалось, ты что-то прошептал? Я готов тебя выслушать. Но позже. Мне даже немного льстит, что вот так сразу отвечают на мой поцелуй. Со стороны это может выглядеть как угодно, я не против побыть неправильным. Ничего не вижу, через закрытые веки мелькают только вспышки светодиодных прожекторов. Поцелуй длится слишком долго, но пока его пальцы запутаны в моих волосах — это не закончится. Не знаю, нормально ли так крепко обнимать человека, прижимая к себе, хотя есть ли в нашем мире что-либо нормальное. Он ниже, ещё худее меня. Но сильнее. И мне определённо нравится, что прямо сейчас это не ощущается, словно эту роль на время уступили мне. Дым рассеивается, а по-прежнему тяжело дышать, тяжёлые биты отдаются во всём теле, а сердцебиение ускоряет совсем другое. Свет от зеркальных шаров падает на нашу одежду и лица, утопает в глубине почерневших глаз. Очередная вспышка на миг освещает красные волосы, и этот яркий цвет кажется мне самым тёплым на свете. Голос диджея приглушённо доносится из другой Вселенной. Люди оттуда же что-то кричат, отвечая ему, и мы оба поднимаем со всеми руки вверх, присоединяясь к возгласам. Даже если завтра изменится, уже ни о чём не пожалею. Возвращая зрительный контакт, я широко улыбаюсь. Чёртов контроль мне больше не нужен.No more wastin' time, you can't wait for life.