Змей и Лиса

      Стоило только массивной железной двери с ржавым скрипом закрыться за ушедшим учёным, как Наруто подскочил и с резко подступившей яростью зло пнул решётку.       — Да будь ты проклят, урод! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!! — закричал он, надрывая горло. Откуда у Наруто нашлись силы на этот приступ ярости, неизвестно.       «Ненавижу… Ненавижу…» — раздражающим эхом вторило ему подземелье.       Все пережитые эмоции за время заточения здесь обрушились на него.       Тупая боль от потери товарищей, чувство вины за их смерть. Это ведь все из-за него… Если бы не та Техника Соблазнения, если бы не несерьёзность Наруто, они бы не погибли. Их смерть была такой мучительной благодаря этому дьяволу Орочимару.       Глухая обида за то, что друзья, оставшиеся в Конохе, даже не попытались отыскать логово Орочимару, не то что спасти его, Наруто, продолжала его мучить. Может, они думают, что он погиб? Он жив, жив, здесь, взаперти. Почему они сразу отчаялись, поверили в то, что он тоже мёртв? Наруто бы никогда не поверил в смерть кого-то, если бы не убедился в этом собственными глазами. Впрочем, этот оптимизм ведь в конце концов и подвёл его.       Наруто, громко лязгнув цепями, без сил повалился на холодный пол, сжавшись в жалкий комок. Слезы потекли по его щекам. Холод, царивший в камере, давал о себе знать, неприятно леденя мокрую нежную кожу девичьего лица.       Как же было противно, мерзко и больно!       А ещё Наруто в этот миг как никогда ненавидел Орочимару. Ему хотелось вырваться из этой камеры, найти Змея и разорвать его тело в кровавые клочья голыми руками. Чтобы кровь, брызнув тёмно-алым фонтаном, запачкала стены его же комнаты, чтобы расчленённые куски его тела гнили в этом поганом подвале вместо Наруто, чтобы кости этого урода растащили по всей округе и сожрали шелудивые собаки…       Мучитель, эгоист и циник — вот кто этот урод, идущий к своей цели по головам. Орочимару плевать на своих подчинённых, он использовал для своих желаний всех вокруг, ничуть не стесняясь этого. Ведь он даже мог принести в жертву своих людей. Мерзавец!       Наруто желал ему скорой изощрённой смерти и не пугался этих мыслей. Жизнь сделала его таким, и теперь уже ничего поделать было нельзя.       Но сейчас Наруто был бессилен. Лёжа в этой тюрьме, на полу, он ничего не мог сделать, чтобы вырваться отсюда. Чакра почти кончилась, он был истощён и просто физически не способен драться с взрослым мужчиной, находясь в женском теле.       Всхлипнув, он попытался заснуть, но безуспешно. Сон совершенно не шёл, и Наруто, тяжело перевернувшись на спину, задышал, пытаясь успокоить бушующий разум, пустыми глазами уставившись в потолок. Постепенно он стал словно погружаться в некий транс. Мысли его были пусты, а тело казалось невесомым, словно это было и не его тело вовсе. Наруто стало казаться, будто он вообще перестал существовать.       Сколько он так пролежал, было не известно. Может, час, может, два, а может, и сутки. Окружающий мир перестал существовать для ранее жизнерадостного паренька.       Ненавистный голос вывел его из былой пустоты.       — И долго ты будешь пялиться в потолок? Поднимись же и поприветствуй своего Хозяина, — почему он вернулся? Обычно его мучитель приходил лишь один раз в день.       В ответ Наруто лишь громко шмыгнул носом, продолжая лежать на полу.       — Нет, так не пойдет, — недовольно цокнул языком Орочимару, склонившись над пленником. — Помнишь мои вчерашние слова?..       «Как, неужели я пролежал так целые сутки?» — невольно ужаснулся про себя Наруто.       — Значит… К-кабуто… почему он…? — прохрипел он, совершенно ничего не понимая. Если уже прошёл день, то почему к нему не пришёл Кабуто с едой?       Не то чтобы Наруто хотел есть эту отвратительно липкую и пресную кашу, что входила в его завтрак, обед и ужин, но так он мог хоть как-то ориентироваться во времени.       — Я отправил его на важное задание, — последовал холодный ответ.       Орочимару ловко схватил его руки, затем послышался лязг цепей: Наруто почувствовал вес каких-то тяжёлых браслетов, туго обхвативших его запястья. Опустив взгляд на руки, он понял, в чем дело — наручники. Этот Змей крепко приковал его к решётке камеры. Да как он?!       Только Наруто хотел заорать непристойные ругательства, как холодная ладонь опустилась на его рот, закрывая его.       — Тише, тише, — зашипел Орочимару, склоняясь к маленькому ушку. — Девушке нельзя ругаться матом. Тем более рабыне. Это оскорбительно для её Хозяина.       Наруто лишь протестующе замычал, трепыхаясь в сильных мужских руках, словно беспомощный мотылёк.       — Вчера вечером я подумал, — начал мужчина, медленно проводя языком вверх по шее своей жертвы. — Что тебе, Наруто-чан, я не оказываю должного внимания. Ты — моя дорогая гостья. Гостям не должно быть скучно и одиноко…       Тут он резко потянул вниз грязную тряпку, бывшую ранее белой и служившую в качестве платья для Наруто. Ветхая ткань с громким треском была разорвана.       Орочимару на мгновение замер, любуясь стройным, но сильно исхудавшим телом своей пленницы. Через некоторое время руки Змея снова обхватили Наруто со спины, то тут, то там касаясь упругой и красивой груди девушки, зажимая соски, массируя.       — Я пришёл развлечь тебя. Не вздумай упрямиться, иначе будет очень-очень больно. — Наруто вскрикнул, стоило Орочимару укусить его за шею.       Пальцы Саннина, казалось, были везде. Мужчина сполна наслаждался телом своей рабыни, массируя клитор, проникая в девственную щёлку и попку девушки, временами покусывая ключицы. От смущения и унижения Наруто побелел, как мел, сильно дрожа. Он знал, что именно сейчас случится. Знал и ничего не мог поделать с этим, будучи обессиленной маленькой девушкой. Он был лишь куклой, просто игрушкой в сильных руках своего мучителя. От осознания всего этого на глазах Наруто выступили слезы. Да за что ему все это? Перед кем он так провинился?!       Прикосновения Орочимару были отвратительными, властными и неприятными. Наруто словно то окунали в леденящую воду, то выливали на него ведро кипятка, выжигающего волдыри на коже. Словно сама Тьма медленно поглощала его в свои липкие сети.       Без лишних реплик мужчина резко сменил позу. Больно схватив Наруто за длинные волосы, он поставил его перед собой на колени, приблизив к ширинке, заставляя взять твёрдый и горячий член в покорный от неожиданности и страха ротик. Слёзы потекли из глаз девушки ещё сильнее, но Орочимару неумолимо загонял свой член всё глубже и глубже. На какое-то время Наруто чуть не потерял сознание, но тот хлёсткими ударами по лицу заставлял его очнуться и продолжать сосать.       Чтобы не кончить слишком быстро и помучить Наруто, Орочимару периодически вытаскивал свой мокрый от слюны и рвоты девушки член и бил им её по лицу и щекам. А затем, вытирая его, продолжал насиловать Наруто в ротик.       Все попытки парня хоть как-то помочь ротику руками грубо пресекались: за это Змей заставлял его давиться членом ещё дольше, просто быстро трахая его в горло.       Внезапно Орочимару загнал свой член по самый корень, и Наруто замолотил руками, задыхаясь, и пытаясь вырваться… Попытки его не увенчались успехом, зато Орочимару, разозлившись, грубо дёрнул его за волосы, приказав сосать дальше и глотать. Ничего не оставалось Наруто, кроме как слабеющими губами и ротиком послушно выполнить этот приказ.       Орочимару удовлетворённо откинулся к стене, глубоко дыша и сузив глаза, принялся наблюдать за рабыней.       Тело девушки сотрясала крупная дрожь, всхлипы разносились по подземелью, приятно лаская слух учёного. Через некоторое время (или это была вечность?) Наруто не выдержал и без сил повалился на пол, теряя сознание.       Змеиный Саннин усмехнувшись, поднялся. Освободив девичьи запястья от наручников и отвязав их от решётки, он, презрительно бросив кусок рваного платья на Наруто вместо одеяла, вышел из камеры, предварительно заперев её.       Орочимару уже стоял около двери, служившей выходом из этого подвала, когда он, решив обернуться в последний раз, прошептал:       — Это не последнее наше приключение, — прошипел он, оскалившись. — Я гарантирую тебе своё общество и развлечения, Наруто-чан, моя послушная рабыня…