Я просто полюбил дождь...

POV Донхэ.       Вздыхаю и кладу ручку на стол. Что он здесь забыл? Учитывая, что я привозил тысячу долларов как выигрыш, Ынхёку нечему учиться в нашей школе. Но выгнать его при всех было бы неправильным.       — Начнём.       Хорошее настроение исчезает без следа. Если всю неделю я был спокоен и уверен, что мы уладили возникшее между нами недоразумение, то сейчас вновь начинаю нервничать. Надеюсь, Хёкджэ не выкинет что-нибудь из ряда вон?       Участники выходят вперёд. На Ынхёке простая белая рубашка и брюки. В подобном он обычно ходит на работу. Только сейчас на нём нет привычного пиджака. И, конечно же, я вижу, как он достаёт из кармана красный галстук и повязал его. Счастливый галстук. Блин!       Генри включает музыку. Когда доходит очередь до директора, он не выглядит взволнованным: Ынхёк уверен в своих силах на все сто процентов. Ему выпадает попсовая песня Джастина Бибера «Baby». Как и предполагал, мужчина оказывается великолепен. Движения чёткие и разнообразные, он отлично владеет своим телом. Особенно приятно то, что все его движения идут сразу от сердца, минуя голову. Хёкджэ не задумывается, как и что танцевать. Он просто двигается под музыку и получает от этого удовольствие. Но в одном я точно прав — ему совершенно нечему обучаться в нашей школе.       — Ты отлично двигаешься, зачем тебе учиться? — опережает меня с вопросом Чжоу.       — Я давно не танцевал, застрял в работе. Хочется вернуться к тому, чем мне нравится заниматься. И для тела полезно, — пожимает плечами, словно объясняя очевидные вещи.       — Но нам нечему учить тебя, — говорю. — Твой уровень и так слишком высок.       — Я бы с удовольствием поучил коллективную хореографию: обычно я танцевал соло. Да и растяжка у меня уже не та, — тянет он, уставившись на меня своими огромными глазами, как тогда, в клубе.       И смешно и плакать хочется.       Закрываю лицо руками, но быстро беру себя в руки.       — Выйдем на пару слов, — обращаюсь к Хёкджэ. Затем поворачиваюсь к друзьям: — А вы продолжайте. Я позже вернусь.       Покидаю помещение. Ынхёк идёт следом. Так как в некоторых залах ещё проходят занятия, я поднимаюсь на этаж в свою квартиру. Там у меня растут цветы, стоят плетёные стулья и даже маленький столик из светлого дерева с ручной резьбой. Площадка довольно уютная, люблю тут читать вечерами, закутавшись в плед.       — Ты что, серьёзно намерен поступить в школу? — Мне кажется, что Ынхёк пришёл ради шутки.       — Конечно. Только вот что тебя не устраивает, я не понимаю?       — Ты же не считаешь школу детским кружком или фитнес-клубом? Для меня важна репутация, я собираюсь в будущем расширить её, а, возможно, даже сделать агентством.       — Это отличные планы! Я не собираюсь им мешать. — Кажется, он не понимает течения моей мысли.       — Но тогда что взрослый, вполне успешный деловой мужчина, у которого наверняка есть танцевальный диплом, забыл в школе? Чему тебе учиться?       Ынхек поднимает брови в недоумении, а потом начинает улыбаться.       — Ты что же, не веришь мне? Зачем ты ищешь какой-то скрытый смысл? Брось, Донхэ, я просто пришёл танцевать. Должно же быть в моей жизни что-то, кроме работы?       Молчу. В его словах есть доля правды. Однако я всё равно не верю Хёкджэ.       — Ты не можешь не принять меня! — нагло заявляет он.       — Это ещё почему же?       — На мне счастливый галстук, — хватает его за край и трясёт перед моим лицом. Тоже мне, матадор!       — И что с того?       — Ты и сам знаешь, что он волшебный и приносит удачу! — по-детски объясняет, не забывая добавлять к словам эгье. — Тебя же взяли на работу!       — Потому что ты директор!       — Нет, это всё галстук! Мой счастливый галстук помог тебе. А теперь и мне поможет устроиться в самую лучшую школу танцев. — Он лыбится во все дёсна, сильно меня этим раздражая.       — Знаменитая школа не значит лучшая школа. Полно других заведений, где уровень повыше будет, — произношу в попытке отговорить его.       — Но там нет взрослой группы! — парирует Хёк. — Да и время занятий мне подходит. А ещё я слышал, что будет сотрудничество с клубом для выступлений.       — Я так понимаю, что ты не отвяжешься?       — Конечно, нет! Ты не посмеешь испортить мне счастливую карму галстука!       Обречённо вздыхаю.       — Имей в виду: будешь вести себя как выскочка — и сразу вылетишь! — предупреждаю, втайне рассчитывая, что именно так и произойдёт.       Возвращаемся назад. Я оставляю Ынхёка у двери дожидаться результатов, а сам возвращаюсь к отбору.       Ещё полтора часа мы прогоняем участников, а потом, после недолгого совещания, отправляем домой отсеявшихся. Остальных вновь приглашают в зал. Через три дня предстоит финальный смотр прошедших участников из двух кастингов. Я объясняю, что им необходимо подготовить свой танец длительностью не более двух минут в любом стиле. По итогам последнего смотра слабые будут отсеяны, а из оставшихся сформируют группу.       Постепенно все расходятся. Замечаю, как Ынхёк болтает о чём-то с Минсоком. Ну, конечно, наверняка они знакомы, ведь Сюмин работает рядом с его домом. Должно быть, по утрам Хёк забегает в магазин за молоком или соком.       — На что смотришь? — откуда-то сбоку выныривает Чжоу. Поспешно отвожу взгляд, но всё и так очевидно. — Аааа, он хорош, да?       — Да. — Это тоже очевидно.       — И сложен отлично. Кажется худоватым, но уверен, что он прокачан, как Бог.       Киваю, вспоминая, как Хёк открыл мне дверь в одном полотенце. Тогда я нахально разглядывал его, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. О, да, жилистые крепкие руки и плечи, рельефный пресс и стройные длинные ноги с красивыми икрами, как у волейболиста! Я отчётливо видел, как стекают редкие капельки по влажной загорелой коже и теряются в складках полотенца…       — О! Ты покраснел? — Друг берёт моё лицо в свои ладони, резко приблизившись. — Ну, точно! Только не говори мне что, представлял Ынхёка без одежды?       — Мне не нужно представлять, — пристыженный, отмахиваюсь от него. — Я и так всё видел.       Ми округляет глаза.       — Спокойно. Он всего лишь открыл мне дверь в полотенце. — Решаю сразу пресечь его бурную фантазию. — Это было, когда ты забыл ключи от своего дома.       — Что я забыл? — не понимает. — Ах да, да! Я же более пяти лет их на цепочке пристегнутыми к карману ношу. И надо же мне было их отцепить именно тогда!       — Не придуривайся, я видел, как Хи пнул тебя.       — Ох, правда? — Как-то глупо произносит он. — Но тогда почему же ты ночевал у Хёка? Ведь у тебя была кредитка Ханни?       — Не знаю, — честно отвечаю. — Интуиция, чутьё, любопытство… называй это, как угодно. Просто словно что-то тянуло меня туда и всё.       — Может, это потому, что он понравился тебе?       — Ты спятил?       — А что? — Чжоу берёт меня за плечо и разворачивает к себе.       Должно быть, считает, что таким образом до меня будет лучше доходить смысл его слов. Но я и так внимаю его речам, так что это действие совершенно не обязательно. Но ему об этом, конечно, не говорю.       — Мы все знаем, каким образом твоё сердце попало в плен к Снежной Королеве. А что, если Ынхёк — это Герда, которая пришла спасти тебя от холода и забрать из ледяного царства?       — Ага! А Хичоль — северный олень, который доставил его ко мне сквозь пургу и вьюгу!       — Точно! — Чжоу сходит с ума прямо на моих глазах. — Как же я раньше об этом не подумал? Я зациклился на ХанЧолях, но упустил из виду ЫнХэ! Уверен, этот кудрявый всё отлично просчитал. И, судя по тому, как ты пускаешь слюни, представляя Ынхёка в полотенце, его план работает.       — Я не представляю его в полотенце! Это ты завёл тот разговор!       — Не горячись, мой друг. Уверен, что Хёк отличный парень. Просто подружись с ним. Ведь хочешь ты или нет, но теперь вы будете видеться не только на работе, — понижает голос до страстного шёпота. — Но и ещё в танцзале трижды в неделю, в непринуждённой обстановке, вспотевшие, уставшие… Ой!       Ударяю его по спине. Ми шипит и отходит от меня на безопасное расстояние.       — Вот увидишь! — громко заявляет он мне оттуда. — Так всё и будет, если ты не возьмёшь под контроль свои эротические фантазии!       — Какие эротические фантазии? — спрашивает Ханни, который только что закончил все дела в зале и вышел к нам.       Вот и что я должен ему сказать?! Конец POV Донхэ.

***

      Хангён просыпается раньше будильника на целый час. Сегодня они с Хичолем сладкой парочкой собираются идти за покупками. И китаец рассчитывает хорошенько опустошить его кошелёк. Как и полагается влюбленному, Ханни тщательно нарядился и надушился, во благо щедрости Хи. Хотя он и без того знает, что Чоль не является скупердяем. Даже в прошлом тот всегда сам покупал ему еду и школьные принадлежности.       Поддаваясь воспоминаниям, Хангён подходит к комоду и открывает нижний ящик. В самом низу, запрятанная под старой одежной, лежит общая тетрадь с двумя милыми лисичками на обложке. Её купил Хичоль и подарил ему перед экзаменом на курсах. Парень открывает первую страницу. На ней размашистым кривоватым почерком написано пожелание удачно сдать тест, на китайском. Хи явно писал второпях, не заботясь о красоте своих каракулек.       Ханни пролистывает тетрадь дальше. Пара страничек с записями уроков, потом немного рисунков. В то время Хангён и сам не заметил, как тетрадь постепенно превратилась в дневник. Здесь он записывал о своих отношениях с Чолем. Очень плавно в дневнике появилась романтичная линия, а потом, после внезапного поцелуя Хи, текст приобрел более серьёзный и даже переживающий характер. Ближе к концу несколько страниц были неаккуратно вырваны. Это случилось после того, как за год друг так и не связался с ним. Затем листы были пусты. И только на последней странице — всего пара строк. Через семь лет после исчезновения Хичоля, уже будучи взрослым, Хангён написал эти жестокие слова. Казалось, даже измененный годами почерк приобрел колючесть и резкость.       Хангён закрывает тетрадь и убирает её обратно, в своё укромное место. Почему не выкинул её? Потому, что какой бы сильной не была боль после исчезновения любимого, проведённое вместе время парень всегда будет вспоминать с теплом и нежностью. Он не жалеет ни о чем. Однако за причиненную боль отомстит — и не дрогнет. Хангён уже давно не любит Хичоля.       А тот приезжает на стареньком Вольво минута в минуту. Но Ханни не спешит спускаться: он намеренно тянет время, не забывая отправлять Чолю смс, в котором писал, как торопится и бежит к нему. Парень смотрит из окна, как Хи наворачивает круги вокруг машины и нервно поглядывает на часы: он не любит ждать.       — Привет, прости, что задержался, — тянет Ханни, делая самое милое личико.       На лице Хи нет и капли раздражения, однако китаец знает, что внутри у того закипает вулкан.       — Всё в порядке, мы никуда не опаздываем.       — Твоя машина?       — Да, старенькая, но служит верой и правдой. — Хи ласково гладит авто.       От Ханни, конечно же, не укрывается маленькая наклейка с номером проката на заднем бампере, которую Хичоль явно упустил из виду. Не очень-то хорошо у него получается прикидываться простачком.       — Ну, что, поехали? — Чоль любезно открывает дверцу, приглашая.       …В супермаркете они бесцельно бродят по отделам, покупая всё и вся. Точнее, это Хангён все покупает без разбора, а Хи только козыряет картой на кассе. Причём кредиткой, которую наверняка оформил заранее для этого случая.       — Как тебе эта шляпа? — интересуется Чоль у друга.       — Полная безвкусица. И выглядит дёшево.       — Правда? А мне нравится…       — Ну, если нравится, то возьми, — Ханни пожимает плечами. — Всё равно носить не будешь.       — А вот возьму и буду! — Кореец тут же цепляет её набекрень прямо с ценником. — М?       Ханни лишь цыкает. В этом и есть вся суть понтов Хичоля: «Я не такой, как все».       Ханни намеренно таскает Хи по всем отделам много часов, изматывая его: знает, что тот не может гулять по магазинам больше часа. Он всегда быстро уставал. Зачем Хангён это делает, если собирается влюбить в себя Хи? Просто так, для морального удовольствия.       — Ух ты! Смотри, сегодня премьера! — вдруг громко произносит Чоль, указывая рукой на стенд с рекламой нового фильма. — Идём смотреть!       Ханни поворачивает голову на стенд — и сердце пропускает удар. «Заклятие». Китаец ненавидит ужастики больше всего на свете.       — Ты говорил мне, что обожаешь такие фильмы! — радостно продолжает друг. — Это будет потрясно: темнота, попкорн, крики…       «И сердечный приступ!» — хочет добавить Ханни, но вслух произносит:       — Полный улёт.       — Решено. Идем смотреть кино!       Ханген мгновенно начинает нервничать. На самом деле он и не помнит, как говорил Хичолю, что любит ужастики. И как теперь выкручиваться? Притвориться, что стало плохо? Или сделать вид, что внезапно настигла диарея? Пока Ханни ищет достойный повод, Чоль крепко хватает его за руку и ведёт на третий этаж, где и располагается кинотеатр. Может, стоит запнуться на этой лестнице и использовать ушиб как оправдание? Но словно специально лестничный марш всего один, и, когда парни его проходят, лифт открывается прямо перед ними.       — Тебе нехорошо? — спрашивает в лифте Хичоль. — Ты как-то побледнел.       — Разве?       Как же быть? Паника подступает к горлу и душит его своей холодной рукой. Ханни никогда не понимал, зачем люди смотрят ужастики? Зачем намерено смотреть то, что тебя пугает? Ведь это стресс, а он, как известно, совсем не благоприятно влияет на организм.       Поначалу всё идёт гладко. Для Хичоля. Находятся и места в центре в шестом ряду, и сам фильм начинается уже через десять минут, и очереди за попкорном нет.       — Тебе колу или спрайт?       — Что? — Ханни борется с подступающим стрессом.       — Какой напиток тебе взять?       — Ах, ну… возьми любой.       — Ладно, я сейчас.       Пока Хи покупает попкорн и напитки, Хангён думает, как ему выйти сухим из воды. Предположим, можно закрыть глаза во время просмотра, но вот закрыть уши незаметно у него точно не получится. Фильм еще не начался, но тошнота уже подступает к горлу. И зачем он сегодня так плотно позавтракал?       — Идём, — Хичоль с улыбкой протягивает ему попкорн и спрайт. — Скоро начнётся.       Они усаживаются в мягкие кресла, но для Ханни то словно напичкано иголками. Пока идёт реклама, Хи вовсю трескает кукурузу и твердит о том, что им просто нереально повезло попасть на премьеру такого ожидаемого фильма. Ханни обреченно глядит в свой стаканчик. Ему и кусочек в горло не полезет.       Самое страшное наступает, когда в зале гаснет свет. Атмосфера сразу приобретает тяжёлый нагнетающий характер. Хангён старается сохранять спокойствие изо всех сил. Он глубоко и часто дышит и поёт в голове веселую детскую песенку. Однако это совсем ему не помогает.       Шум серого экрана. Мужчина просыпается от повторяющихся стуков. Скрип двери — и он встаёт, чтобы выключить телевизор. Вновь стуки — и вновь скрипит дверь, открываясь и словно приглашая войти. В комнате ничего необычного, однако стук не прекращается. Но мужчина намерен узнать, что так шумит.       — Пап…       — Андрэа, ты почему не спишь? Что это за стук?       Хангёну кажется, будто это стук его сердца.       — Это Синди. Она в моей комнате. Она опять во сне ходит.       Мужчина с дочерью поднимаются и входят в комнату. Синди бьётся головой о шкаф.       — Она так раньше не делала.       Мужчина подставляет ладонь, чтобы девочка не повредила лоб.       — Я помню, ты говорил, что её нельзя будить.       — Да, нужно уложить её в кровать. Синди, солнышко, тщщщщ. Пойдём в кроватку… Ханген делает глубокий вдох, чтобы спало напряжение. Он не находит себе места. Помимо ужаса, который парень испытывает, его пугает темнота в помещении. А ещё что-то шуршит слева, и кто-то словно дует ему в затылок…       Учащённое сердцебиение. Скрип двери. Вдох, леденящий сердце.       — Ненси, Ненси…       — Ты чего?.. Кристин? Что с тобой?       — Ты видишь?       — Вижу что? Девочка дрожащей рукой указывает на дверь.       — Кто-то там, за дверью!       — Что?       — Там кто-то стоит за дверью, — уже испуганным шёпотом.       — Я никого не вижу.       — Оно смотрит на нас.       Ханни пропускает вздох, когда вторая девочка встаёт с постели, чтобы посмотреть, что же там за дверью.       — Ненси, стой! Ненси!       — Да нет там никого! Смотри. Ну, вот. Никого нет, видишь? Фууу, опять эта вонь…       — О, Боже, Ненси, оно прямо за тобой!       Опять вздох. Девочка медленно оборачивается… Хангён в ужасе зажмуривает глаза. Он не может сделать вдох. Слышится шум — и затем следуют ужасающие крики. Сердце останавливается. Ханни чувствует, как мгновенно немеют конечности и исчезают все звуки…

***

      Хичоль сидит в приёмной, опираясь локтями на колени, и нервно постукивает ногой. Вот и надо же было такому случиться!       Наконец из палаты выходит молодой доктор.       — С ним всё хорошо, — успокаивает он. — Всего лишь обморок от испуга и сильного потрясения. Должно быть, он перенервничал, пока смотрел этот жуткий фильм.       — Ясно, — Хи кивает.       — Мы дали ему успокоительное и снотворное. Проснётся часов через пять.       — Угу.       — Не переживай так, а то и тебе успокоительное вколю! — Врач игриво толкает Хичоля кулаком в грудь. — Кстати, тебе нужно будет внизу заполнить необходимые документы и заплатить за палату.       — Ладно…       — Эгей, да ты совсем раскис! Не волнуйся, я учился хорошо, так что вечером твой друг уже пойдёт домой.       — Спасибо, Тэмин.       — Да не за что. — Парень машет рукой. — К тому же, я рад узнать, что у тебя кто-то есть. Кто-то, за кого ты так переживаешь…       — Я и за тебя так же переживал, когда мы встречались, — серьезно отвечает Хичоль.       — Знаю, — Тэмин наклоняет голову и делает милое личико. — И я ооочень благодарен тебе за это! У меня есть ещё немного времени, пойдём, я куплю тебе кофе.       И врач разворачивает того за плечи, направляя к лифту.       Внизу в автомате он покупает им напитки.       — Ты всё ещё не помирился с отцом? — осторожно спрашивает Тэмин.       — Нет.       — Тебе стоит восстановить отношения. Мы уже давно не вместе.       — Брось, — Хи корчит гримасу. — Хоть он и был против, вовсе не ты являешься инициативой конфликта.       — Ты всегда так говоришь, но я знаю, что он заставлял тебя жениться, когда узнал, что ты встречаешься со мной, — возражает Тэ.       — Любой отец был бы против, узнав, что его сын спит с парнем, даже если это был не ты, а любой другой. Так что перестань накручивать себе. Лучше расскажи, когда ты уже станешь директором больницы?       — Ого, это ты уже загнул, — улыбается Тэмин. — Простые смертные не становятся директорами больницы так просто!       Они немного говорят о делах и всяких пустяках. А потом Тэмин убегает работать. Через час у него назначена операция, и парень будет ассистировать. Тэ ещё молод, но уже уверенно идёт вверх по карьерной лестнице, и его ждёт прекрасное будущее отличного хирурга.       Допив кофе, Хичоль чувствует, что ему стало немного легче. Простой разговор с близким человеком, а Тэмин, безусловно, именно такой человек, словно освободил его. С ним Чоль всегда может быть самим собой, и ему не нужно притворяться и строить из себя кого-то или подстраиваться. После расставания парни остались близкими друзьями, хоть и виделись, и созванивались нечасто.       Хи выкидывает пластиковый стаканчик в мусорное ведро и направляется оплачивать счёт.       — Вот, заполните эту форму на пациента и не забудьте указать вот здесь дополнительный номер для связи, — женщина указывает пальцем нужное место.       Хичоль бросает взгляд на бланк. Стандартная форма на больного: кто, сколько лет, где родился, чем болел ранее, группа крови, аллергии, противопоказания к применению определенных препаратов и прочая врачебная шелуха. Вздыхает, обдумывая, и стучит ручкой по столу, решаясь. Потом заполняет все графы и оплачивает больничный счёт.

***

POV Донхэ.       — Что случилось? — не понимаю. — Какое кино?       Мне только что позвонил Чжоу и затарахтел в трубку как ненормальный со скоростью, наверное, более сотни слов в минуту. С таким же успехом из него мог бы получиться отличный рэпер. Однако это сильно мешает мне уловить суть информации, потому как из его словесного потока улавливаю лишь слово через пять.       — Не трещи! Я ничего не понимаю.       — Ханни в больнице!       — Как? Что-то серьёзное? — Сердце тут же сжимается.       Вспоминаю свою аварию, потому при упоминании больницы у меня волосы дыбом встают.       — Обморок! Хичоль сказал, что он испугался.       — Кого испугался? — всё ещё не понимаю.       — Ну, я же тебе говорю, кино! — бесится на том конце друг.       — Ты что несёшь? При чем тут кино? — Я совсем запутался.       — Он с Хичолем пошёл на «Заклятие»!       — Погоди-ка, ты хочешь сказать, что Ханни смотрел ужастик?       Кажется, до меня доходит смысл, однако теперь в произошедшее совершенно не верится. Ханни никогда не смотрел ужасы.       — Да.       — В темноте?       — Ну, со светом его вроде как и не показывают…       — Сам пошёл?       — Видимо, да.       — Добровольно? — уточняю.       — Ну, вряд ли Хичоль его туда насильно тащил!       — И схлопотал там обморок от испуга?       — Да!       Делаю глубокий вдох. В попытках мести Ханни, видимо, головой думать перестал, и это было самым опасным. Так как в данной ситуации должен быть именно холодный расчет.       — Идиот, — бормочу я.       — Сам не лучше, — тут же отзывается Ми.       — Да не ты! — Устало потираю виски свободной рукой. — Забирай его из больницы, и шуруйте ко мне. Останетесь на пару дней здесь. Так будет лучше всего.       — Ладно. Пойду тогда соберу вещи, — отзывается Ми. — Приготовлю вечером мяса.       — Превосходно. — Я только рад переложить готовку на чужие плечи. — Жду вас.       Что же, я разочарован поведением Ханни. Мои опасения подтвердились, у него наверняка остались чувства к этому скользкому Хичолю. Иначе зачем бы он пошёл смотреть с ним этот проклятый фильм?       Спускаюсь в школу и захожу в зал. Сейчас уже поздно и школа закрыта, но мне необходимо позаниматься. Нет, не танцами — упражнениями. После аварии ноги временами нестерпимо болят. Словно их жарят на костре. Так что я регулярно пью лекарства, витамины и продолжаю до сих пор выполнять реабилитационные упражнения. Знаю, что в девяносто процентах случаев моя боль психосоматическая. Однако, независимо от причины, она вполне реальная. По наставлению врачей я бережно слежу за здоровьем ног, так как при ухудшении состояния мне может светить инвалидная коляска. И никак не хочется, чтобы она становилась частью моей жизни.       Медленно и чётко выполняю упражнения, которые делал в больнице. Разрабатываю все суставы и мышцы. Сейчас все в полном порядке: в последние три недели ноги почти не болели, а это значит, что совсем скоро меня ждёт новая волна боли, пусть даже если это будет накручено моей головой.       Через три часа в дверь звонят. Я как раз недавно вышел из душа и подготовил друзьям их комнату.       — Привет! — открываю двери в одних трениках.       — Хм, отличный приём. — Хичоль с лисьей улыбкой таращится на меня, совершенно не стесняясь.       Сразу чувствую себя неловко. Хочется одеться.       — А ты здесь зачем?       — Я побуду с вами немного. — Он нагло отстраняет меня в сторону и проходит внутрь, неся в руках пакеты.       Бросаю убийственный взгляд на притихших за ним друзей. Словно испуганные мышки, они держатся друг за друга, но при моём взгляде Ханни тут же прикидывается больным и умирающим, а Чжоу имбецилом.       — Могли бы и предупредить, что тащите его с собой.       — У нас не было на это времени, — пищит Ми.       — Конечно, набрать смс: «Мы не одни», — отнимает очень много времени для ваших занятых четырёх рук! — язвлю я. — Входите уже. — Открываю дверь шире, пропуская их.       Когда я надеваю футболку и возвращаюсь, все уже собрались на кухне. Хичоль по-хозяйски разбирает пакеты, спрашивая у Ханни, что и куда ставить.       — А это куда? — Он держит в руках банку с апельсиновым конфитюром.       — Третья полка в шкафчике, слева от тебя, — подсказывает ему Ханни.       — Здесь?       — Да, далеко не убирай, Донхэ такое любит, так что стрескает на раз.       Я лишь хмыкаю, глядя на происходящее.       — А макрель куда?       — Это вниз, вон туда. Можно подальше, консервы у него могут годами стоять.       — Правда? — Хичоль смотрит на меня.       Отворачиваюсь.       — Ему лень их открывать, и он постоянно режется, — тут же сдаёт меня Чжоу.       — Так, может, лучше купить хороший консервный нож? Сейчас есть такие, что и трёхлетние дети могут сами безопасно консервы открывать.       Друзья ржут в один голос.       — Что? — не понимает Хичоль. — Я что-то не то сказал?       Смеясь, Ханни лезет в ящик стола и выуживает оттуда мой консервный нож. Именно такой, про который сейчас и говорил Хи.       — Серьёзно? — Улыбается. Надо признать, искренняя улыбка у него хороша. — И ты всё равно режешься?       — Бывает, — нехотя признаю.       — А вот Ынхёк мастерски открывает консервы. Быстро и ловко. Даже у меня так не получается, — как бы между прочим замечает Чоль. Но, я, конечно же, это не упускаю. — Кухня несколько тесновата, — осторожно замечает.       Квартира у меня необычная. Трёхкомнатная, но малогабаритная, и с архитектурными элементами. Моя спальня совсем крошечная, всего двенадцать квадратов. Но зато комната шестиугольная! Это оттого, что её часть занимает архитектурный выступ за основной площадью дома. Если посмотреть на дом со стороны улицы, то покажется, что к нему словно трапециевидные колонны приделаны. Вот из-за такой колонны комната и имеет такую форму. В спальне у меня только жёсткая кровать и тумбочка с ночником. Вторая комната угловая в доме, окна на две стороны. Она лишь немного больше спальни, и я использую её как комнату для гостей. Там из мебели имеются комод с одеялами и красивый старинный торшер с кружевом молочного цвета и бахромой. На стене висит плоский большой телевизор и колонки кинотеатра под потолком. Всё просто, ничего лишнего. Ну и гостиная. Вот она-то благодаря необычной архитектуре вполне большая, там окна на две противоположные стороны и два балкона — открытый и закрытый. Кухня, туалет и ванная так же крошечные. Поэтому-то Ханни с Чжоу и сидят на диванчике, как птички на жердочке, тесно прижавшись друг к другу. Для Хичоля, привыкшему к простору в квартире, наверняка сейчас тесно даже дышать.       — Я живу один, мне места хватает. — отвечаю.       — Ясно. Что будет на ужин? — спрашивает, доставая говядину и рыбу из пакета.       Вопреки моему ожиданию, вечер проходит без напряжения, несмотря на то, что Хичоль для меня чужой. Чжоу готовит на ужин маринованное мясо, я же ем рыбу. Врачи советовали есть её побольше, и я послушно выполняю их рекомендации. После ужина мы смотрим комедию, развалившись в гостевой с вкусняшками. Потом болтаем и чаевничаем в гостиной до поздней ночи.       Хичоль всё любопытно рассматривает в доме, но ничего не трогает руками без спроса. Он задаёт много вопросов в духе: «А почему у тебя нет фотографий? Ты сейчас эти книги читаешь? Тебе нравится эта группа? Ты сам купил подушку в виде крыски или тебе подарили? У тебя так много цветов, ты сам за ними ухаживаешь? Ух, ты, кубик Рубика! Получается собирать?» — и всё такое прочее.       Ханни и Чжоу много смеются, когда Хи рассказывает разные смешные истории из своей жизни или жизни друзей. В том числе он упоминает и Ынхёка. Правда, это всё была ничего особо не значащая ерунда, что я так и не узнаю о нём ничего нового, а спрашивать сам не собираюсь. Конец POV Донхэ.

***

      В первом часу Чоль прощается со всеми, обнимает на прощание Хангёна и уезжает домой. Сидя в машине, он коварно улыбается. Столько всего и за один вечер! Просто подарок небес! К тому же, никто из ребят не заметил, как Хичоль, незаметно взяв что-то с тумбочки Хэ, положил это себе в карман.