Горничная, громила, гороскоп

1. Гарет с сомнением посмотрел на расшитую птичками зелёную мантию и покачал головой. Но его величество было уже не остановить: — Гарет, смотри, это же зяблик, а это малиновка, а это… это… — Крапивник, — негромко подсказал сэр Гарольд. — Прекрасно, — захлопал в ладоши Ричард. — Вы приняты! Гарет зыркнул в сторону придворных. Те привычно зааплодировали. Со стороны трона королевы донёсся тяжёлый вздох. 2. — Хватит аплодировать! — заорал мужик в кожаных доспехах на толпу измученных жертв валенсийско… валенсийского-с-кем-бы-то-ни-было конфликта. И сэр Джон, который в этот момент работал под прикрытием, опустил руки. Перчатки жали и норовили порваться на огрубевших пальцах, об остроконечной шапке и говорить было нечего, но её надеть пришлось: во-первых, дань псевдо-раннесредневековой валенсийской моде, во-вторых, она хорошо скрывает седоватый ёжик сэра Джона. Платье тёрло под мышками… Отвратительная мода в этих краях, но удобная в случае, если ты рыцарь под прикрытием и по рыцарскому кодексу расстаться с оружием даже под прикрытием значит навлечь на себя позор. Сэру Гарольду этого никак не объяснишь, сколько раз пытался, но… — Всем вольно! — снова заорал мужик в кожаных доспехах. — Разойтись! 3. — Сэр Гарольд, а вы останьтесь! — приказал король. Новоявленный придворный астролог почтительно кивнул и вернулся на то место, где стоял до этого. Краем глаза он заметил, как одна из придворных дам — очень высокая и в красной остроконечной шапочке — тоже попыталась задержаться, но толпа вынесла её прочь из тронного зала. Придворный астролог вздохнул. Двор нового короля Валенсии ему сразу не понравился. Во-первых, куда делся старый? Звёзды и Шар ничего об этом не говорили. Во-вторых, создавалось впечатление, что все, кто присутствовал в тронном зале и были населением Валенсии. Остальных попросту уничтожили по приказу нового короля. Печальнее всего будет, если окажется, что Шар указал натальную карту короля, королевы или… Нет, печально будет только в случае короля или королевы, остальные же, включая явно склонного к садизму телохранителя короля, всего лишь исполняют приказы. А вот сэр Джон откажется, наверное, защищать короля или королеву, придётся объяснять. Он бывает таким упрямым… — Вы вздыхаете? — беспокойно спросил король. — Звёзды вам уже что-то сказали? Что-то трагичное и ужасное надвигается на меня? Или… на Гарета? Или на королеву?! — Успокойтесь, ваше величество, сейчас нет звёзд — день же, — напомнил сэр Гарольд. Снова пришла очередь королевы тяжело вздыхать. 4. Клоун в мантии с птичками не вызывал у Мадалены доверия. А мужик в женском платье, безработный телохранитель, которому обезьяна Ричарда дала от ворот поворот, когда тот пришёл наниматься — тем более! Что за мода — работать под прикрытием, вырядившись дамой! Очевидно же — даже щетину не сбрил. Впрочем, он неплох. Даже очень неплох. Интересно, у него седина а ля боте или а ля натюрель? И зачем он вернулся? Уж за то, что он тут в платье расхаживает, денег ему платить не будут! Да и не возьмёт себе Ричард нового телохранителя. Разве что Гарета убьют… — Но когда же они начнут? — раскапризничался Ричард. — Очень ведь хочется узнать, где это проклятое сокровище! Мадалена закатила глаза и вздохнула снова. Мерзкий муженёк своим нытьём отвлёк её от приятной картины смерти Гарета и торжественного вступления нового — гораздо более сексуального телохранителя — в должность. А драться этот мужик в платье умеет! Должность получил бы легко. От пятидесяти отбился — и сбежал тогда, когда Ричард развопился, что не нужен ему новый телохранитель. Сложно сказать, что ему идёт больше, кстати: те кожаные доспехи, которые уже банальны, поскольку любая обезьяна-телохранитель их носит, или это платье… — Для этого, ваше величество, — начал юлить противный зазвездившийся маг, — мне надо составить натальные карты всех присутствующих в замке. — Эт что за хрень? — вмешалась Мадалена, на секунду забыв думать о мужике в платье. — Да! — согласился Гарет. — Что за хрень? Маг в мантии с птичками поправил стекляшки у себя на носу. — Натальная карта — это наиболее подробное изображение расположения звёзд в момент рождения человека. Они неповторимы у каждого. И достоверный прогноз без них просто невозможен. — Он, что ли, на валенсийском вдруг заговорил? — почесал затылок Гарет. Но Ричард отмахнулся: — Я понимаю. Хорошо! Я готов! Эти слова напомнили Мадалене кое о чём: надо будет потом выяснить — это у мужика в платье меч под платьем или он тоже не устоял перед красотой королевы. 5. Гвин в очереди была всего лишь тридцать вторая. И всё потому, что его величество казнил почти всех слуг валенскийских короля и королевы. Наверное, если бы тут были и валенскийские слуги, то Гвин могла бы и не надеяться на собственную натальную карту. А ведь этот астролог согласился составить карты всем желающим и совершенно бесплатно. «Вообще-то недобрый знак, — подумала Гвин, — бесплатным только сыр в мышеловке бывает. Этому астрологу что-то нужно. Может, души?..» Затем, правда, она решила, что души простолюдинов, когда он может легко заполучить души короля с королевой, никакой особой ценностью не обладают, а потому можно и попробовать выстоять эту очередь. Где-то впереди маячил повар. Время от времени он поворачивался и подмигивал Гвин. О том, чтобы уступить ей место в очереди, повар, ясное дело, не думал. Манеры не для таких, как они, размышляла она, вертя в руках шпильку королевы Мадалены. 6. Поздно вечером сэр Гарольд остался наедине с целой кипой записей, по которым теперь нужно было составить натальные карты. Этим, конечно, займётся Шар, но кто-то же должен диктовать… а сэр Гарольд чувствовал себя уставшим, как никогда. Раньше они с Джоном не сталкивались с такой трудной задачей. Обычно нужно было проверять всего-то человек десять — внутри одной семьи, а тут целый замок! пусть и порядком прореженный этим ненормальным королём. А может быть, и нормальным. Как иногда горько думал сэр Гарольд, несмотря на 1256 год, очень немногие как следует осознали идею равенства, и до сих пор многие короли ведут себя как деспоты, совершенно игнорируя перспективу революций. Дальше мысли сэра Гарольда обычно уходили в детали этих будущих революций так надолго, что вернувшийся сэр Джон заставал своего дорогого друга за почти готовой конституцией, например, США, причём ни что такое конституция, ни что такое США, сэр Гарольд толком объяснить не мог. Впрочем, сейчас нужно было продиктовать Шару все полученные данные, а ведь некоторые записи были неполными, а кое-какие — тут Гарольд был совершенно уверен — попросту неверными. Вот, скажем, девица Ирма, которая уверяла, что родилась точнёхонько между Гортензией и Валенсией, возле большого камня справа от ручья. Положим, Шар, может, и догадается, где это. Но вот стражник Утер заявил, что родился в этом замке в королевской постели! Кто же ему поверит?.. А девица Гвин, которая принялась объяснять ему, что она необразованная, как и полагается крестьянке в 1256 году, а потому знать не знает, сколько ей лет. По глазам видно, что врёт. Знает же, что ей двадцать четыре, просто признаваться не хочет. Было бы так чудесно, если бы Шар мог сам обрабатывать всю информацию. Но пока об этом только мечтать приходилось. Тут мысли его и работу прервал сэр Джон, который, шелестя юбками, зашёл в комнату и сказал, бесшумно ставя чашку сен-ча на стол перед Гарольдом: — Работа не волк, давай в кровать уже. — Только после чая, — улыбнулся Гарольд и поправил кружево на корсаже сэра Джона. 7. Астролог торчал в замке всего три дня, а Гарету хотелось убить его столько раз, сколько в каждом дне мгновений (сколько это в числах, Гарет, конечно, не знал). Никакое Сокровище Валенсии астролог с птичками на плаще ещё не раздобыл, даже и намёка на эту тему не отпустил ни одного. Зато все три дня откладывал и турнир, и казнь ещё десятка валенсийцев. А Гарету так нравится смотреть, как они дрыгаются на виселице! Но кто ж будет спорить с королём? (Гарет того сразу же зарубил бы). А король только что с рук у этого астролога не ест, но слушает во всём! Все эти соображения и натолкнули Гарета на мысль побеседовать с астрологом по-мужски. Чтобы не задавался и место своё знал. (А то вдруг и правда вздумает короля с рук кормить? Это только повару можно). Обретался астролог в лучших аппартаментах, где даже мышей не водилось, а блох ловили всего раза два. Гарет удержался и не открыл дверь с ноги — король был бы недоволен, не надо расстраивать короля. Пришлось стукнуть разок — и только после этого открыть как обычно. — Что?! Как?! Вы… Чувак явно был поражён. Так и надо — развёл тут гуманизм. — Чё за библиотека? — вырвалось у Гарета. Комната была заставлена книгами: большие, размером с половину стола, лежали стопками у стен, а поменьше, которых явно было меньше, громоздились под столом, и на столе астролога. — Вы ошибаетесь, — пропищал астролог: он всё ещё отдыхал на стуле после впечатляющего появления Гарета. — Это лишь малая часть того, что… — Я по делу! — рявнкнул Гарет, останавливая этот поток сознания. И тут он осёкся и принюхался: — Чё за вонь?! — Что?! — охнул астролог. — А! Духи… вы о духах… Сюда же заходят дамы… натальные ка… — Да ну! — удивился Гарет и смягчился: — Ну, ты кобель! Лады тогда. — Вы, — как-то неуверенно спросил астролог, — собственно по какому делу? Карта? — Да плевал я на твои фокусы! — снова завёлся Гарет. — Когда убивать можно будет?! Ответа он не услышал, потому что в этот момент неожиданно произошло затемнение. Очнулся Гарет уже у себя. Комната подозрительно воняла теми же духами, что и у астролога. 8. Сэр Гарольд, оправдывая ожидания Мадалены, целыми днями занимался какой-то ерундой: составлял натальные карты слуг, предсказывал, что сегодня плохой день для казни заговорщиков, выяснил, поглядев на звёзды, что камера, где держали бывших валенскийских правителей, — это прекрасное место для хранения капусты, а вовсе не для хранения людей. Потому короля с королевой перевели в другую камеру, которая почему-то оказалась куда более сухой, тёплой и без крыс. А так как капусту почти всю сожгли, то прежняя камера осталась пустовать. Зато мужик в платье, который всегда представлялся «леди Джоанна», всё больше восхищал Мадалену: было в нём что-то от Галаванта… Да, духи у него воняли так, как обычно Галавант — козлом каким-то. Мадалену это волновало. Она даже была готова спеть об этом прямо в тронном зале, но разве Ричард даст вставить хоть слово?.. На третий день пребывания в замке мужика в платье Мадалена решила завести с ним приятную беседу, тем более Шут как раз слёг с простудой и толку от него было мало. — Кхе-кхе, — откашлялась Мадалена, приблизившись к «леди Джоанне», — как… делишки? — Гхм, — после этого «гхм» «леди» перешла на противный фальцет, что, конечно, не испортило вида её мужественно небритого лица, — когда вижу вас, госпожа моя, так солнце сияет ярче. — Что? — не поняла Мадалена. — Как ты так говоришь, не двигая губами? — Паралич, — голос «леди» сорвался наконец, она закашлялась и добавила сиплым басом: — Госпожа. — Лица? — уточнила Мадалена. — Ну да, — продолжила басить леди Джоанна. — А, это не страшно, — махнула рукой Мадалена. — Ага, — подтвердила леди Джоанна и прищурилась. На взгляд Мадалены, это точно было флиртом. И она пошла в атаку: улыбнулась, помахала ресницами и, глядя то в пол, то на леди Джоанну, сладко проговорила: — Так, может, зайдёшь как-нибудь ко мне? Поговорим… о своём, о девичьем, а? Но ответить леди Джоанна не успела: мимо как раз шёл Гарет, и со словами: «Люблю костлявеньких», — он хлопнул леди пониже спины. Через мгновение Гарет уже лежал на полу без сознания, леди Джоанна возмущённо топала прочь, а Мадалена обмахивалась веером. Хотя такой пожар веером точно было не задуть. 9. Вечером того же дня, ближе к часу, когда песня соловья вплетается в лягушачье кваканье, Гарет пришёл к королю на доклад. — Ну, с чего ты взял, что это была леди… забыл… леди, в общем? — с досадой переспросил король, откладывая в сторону перо. Всё утро он пытался написать подобрать рифму к слову «Мадалена», но ничего, кроме «полено» или «о колено», в голову не шло, а эти рифмы Ричард находил грубыми. — Узнаю удар, — коротко ответил Гарет. И в его голосе послышалось что-то такое — новое — из-за чего Ричард взглянул на своего друга и телохранителя повнимательней. — Удар? Гарет, ты дрался с леди? — Это она меня, — снова проскользнуло что-то, и Ричард вздрогнул. — Гарет, неужели ты не помнишь, как наша нянюшка… — Не надо, — угрожающе начал было Гарет, поднимая палец в, как ему казалось угрожающем, а на деле таком беззащитном жесте, но Ричард уже был в том самом состоянии, когда нужно было вспомнить заветы милой Пёрл, а они вспоминались только в песне. И Ричард запел, ласково и немного укоризненно глядя на смущённого Гарета, который делал вид, что вовсе не смущён. «Рифмы, когда поёшь, приходят, на самом деле, гораздо легче», — мелькнула мысль. Может, потом стоит попробовать так и со стихотворением?.. Впрочем, лучше не отвлекаться, а то лицо Гарета уже приобрело почти бордовый оттенок. Ричард запрыгнул на стол и с удовольствием допел припев последний раз: — Но девочку не тронь ты И ми-зин-цем! Ни-ког-да-а-а-а! А потом спрыгнул обратно и строго спросил у Гарета: — Понятно? — Ещё раз говорю, сир, она первая. И если второй раз я ещё могу понять, — тут Гарет замялся, — то первый было обидно! Он потёр затылок и добавил: — И больно. Я ведь только поговорить пришёл. — С ней? — уточнил Ричард. — С астрологом, — возразил Гарет. — А тут она — удар её и духи… — Я понял, Гарет, — посерьёзнел Ричард. — Она тебе нравится. 10. Лысый мужик в доспехах вёл себя подозрительно. Джон не мог польстить себе мыслью, что его в самом деле можно было принять за женщину, учитывая отсутствие электробритвы. Однако же лысый мужик, который, кажется, был личным королевским телохранителем и мало уступал Джону в навыках рукопашного боя, с чего-то решил приударить за «леди Джоанной». Джон решил проследить заодно и за ним. Шар никак не хотел разродиться именем того или той, чью натальную карту он выдал, — и Джон не раз уже проклял моральные принципы Гарольда и его подружку Приватность, из-за которых Шар не выдавал сразу имена. И раз уж всё равно приходилось ждать, пока Гарольд внесёт в Шар все полученные сведения, Джон следил за телохранителем — не исключено, что натальная карта его, и что он задумал какую-то гнусность. Когда Джон поделился этими соображениями с Гарольдом, тот только головой покачал: — И король, и весь его двор творят гнусности на каждом шагу, Джон. Но ты, если чутьё тебе подсказывает, конечно, проследи за Гаретом. Первой идеей Джона была следующая: Гарет заподозрил в чём-то «леди Джоанну» и теперь ухаживает за ней, чтобы втереться в доверие и разузнать подробности. Второй идеей — что Гарет туповат для такого сложного плана. Третьей — что король-маньяк проявил паранойю, подослал своего телохранителя, чтобы тот втёрся в доверие и разузнал — и так далее. Четвёртой — что король туповат для такой сложного плана. И только пятой по счёту пришла мысль, что Гарет мог запасть на «леди Джоанну». Конечно, ещё оставалась возможность, что королева заподозрила нечто и подослала Гарета, а дальше по тексту (ей бы ума хватило), но та, кажется, тоже запала на «леди» или же самого Джона. — Гарольд, — строго сказал Джон, обращаясь к склонённому над Шаром затылку друга, — пойдём ужинать. Иначе у тебя разболится желудок. — Ещё немного, — отозвался Гарольд. — А я приду к каким-нибудь шокирующим выводам о сексапильности небритой леди, — невозмутимо продолжил Джон. — Пойдём, — подскочил Гарольд и посмотрел на Джона с беспокойством. 11. — Ничего не понимаю, — сокрушённо пробормотал Гарольд спустя несколько минут напряжённого изучения матовой слегка мерцающей поверхности Шара. — Странно, что только сейчас, — пожал плечами Джон: для него-то эти шары всегда были тёмным лесом. — Я занёс в него всю информацию! — продолжил сокрушаться Гарольд. — Проверил несколько раз, чтобы ничего не упустить! И вот! — Может он… прокатил какие-то сведения? — пошутил Джон, но Гарольд, погружённый в созерцание Шара, на него внимания не обратил. — Мы что-то упустили! — решительно заявил он. — Кто-то ещё есть в замке. 12. Королева Валенсии в задумчивости стояла у окна своей новой, более просторной и комфортной камеры. Не то что б она скучала по тем дням, когда король Ричард вызывал их с мужем, чтобы снова рассыпаться в своих идиотских угрозах и требованиях отдать Сокровище Валенсии прямо сейчас… Но уже несколько дней ими вообще никто не интересовался! Конечно, у дверей стояли стражники, но сама дверь даже заперта не была. Еду стали приносить, а горшки уносить три раза в день, потом стражник сунул королеве в руки какие-то свитки и книги, потом ещё кто-то принёс вязание… Можно было даже не умирать от скуки, но, во-первых, королева тревожилась о дочери, которая так и сидела в ужасном погребе, в то время как родители наслаждались вполне удобной камерой, во-вторых, валенсийцы тоже по-прежнему страдали, а в-третьих, подобная соединённая с равнодушием забота в исполнении короля Ричарда была невероятно подозрительной! Чего он хочет добиться этой своей новой стратегией?.. Королева пару раз пыталась говорить об этом с мужем, но он только руками разводил. И когда в двери камеры постучали — каким-то новым стуком, не так, как делали это стражники — королева даже оживилась, хотя, возможно, этот стук ничего хорошего ей не сулил. — Заходите, — сказала она, не отворачиваясь от окна. Муж же стал возле двери. На пороге появился небритый, но очень сексуальный мужчина в платье и остроконечной шляпе. — Добрый день, ваши величества, — сказал он, почти не открывая рта. — И как это у него получается? — заинтересовался муж. — Давай сначала выясним, кто он вообще, — отозвалась королева, пытаясь угадать, есть ли у него меч под платьем. — Вы вообще кто такой? Хотя день, возможно, и добрый. Неплохой такой день. — Социально активный рыцарь, — сообщил мужик в платье. — А как у тебя так по… — Дорогой, — оборвала своего милого, но иногда чересчур дотошного мужа королева. — Наш… а… рыцарь наверняка по делу пришёл. Так ведь, милашка? — Ну да, — протянул мужик в платье, на мгновение задумавшись, — вы же тут хозяева? — Были, — печально подтвердила королева. — Жестокий король Ричард и его… королева захва… — Солнышко, — вновь оборвала мужа королева, — тут даже блохи эту историю знают. Что тебе надо, сексапильная няшечка? — Знать, кто ещё тут спрятался, — мужик в платье не успел остановить свои брови, и от «няшечки» они уползли довольно далеко. Но он тут же взял себя в руки, зато королева растерялась, а король побагровел. — Я не шпион Ричарда, нам… моему другу очень важно знать всех, кто находится в замке, — поспешил уточнить мужик в платье. — Вы должны знать, что кодекс чести рыцаря не позволит мне вас выдать. Муж закатил глаза, но королева всё же уточнила: — И зачем это твоему другу, а? Мужик в платье мрачно посмотрел вдаль. А потом снова на королеву. И снова вдаль. Вероятно, его что-то очень мучило. Может, шапка тёрла. — Ладно, я могу вам рассказать, — решился он. — Но поймите, это тайна. И я рассказываю её вам только потому, что мне нужно ваше доверие. Мне нужно знать, кто ещё есть в замке. И где. — Давай уже, — поторопил его муж. Мужик в платье ещё помолчал, а потом сказал: — Моё настоящее имя Джон. Дальше последовало молчание, во время которого мужик в платье смотрел вдаль, муж на него, слегка открыв рот, а королева — на свои ногти. Потом она вздохнула и ответила: — Ты такой лапуля, милый, ну, как тебе не рассказать-то. — Но дорогая! — возмутился муж. — Солнышко, он нам секрет раскрыл, — строго ответила королева, — по правилам и мы должны. Вспомни принца Гарри. Мне так пришлось рассказать ему про тайный ход к замку в обмен на сведения о том, куда он спрятал конфеты, которые пропали с королевской кухни. — Ладно, — согласился муж, — но выдашь — дам по балде так, что она расколется. Мы спрятали дочку в винный погреб. — Женский алкоголизм не лечится, — зачем-то сообщил Джон. — Да она не пьёт. Мы её от Ричарда спрятали. — Очень разумно, — одобрил Джон. — Где именно? — Сейчас нарисую, — вошёл в раж муж. 13. — Мне пришлось рассказать им правду, только тогда он поведали мне свою тайну, — сокрушённо проговорил Джон, но Гарольда это ничуть не огорчило. Король и королева ничего не разболтают, тем более с ними сейчас и не говорит-то никто: Гарольд специально сделал несколько прорицаний, которые ясно указывали на опасность для короля Ричарда, исходящую от бесед и даже от простого контакта с венценосными особами не из семьи самого Ричарда. Это вызвало, правда, короткую полемику между королём и его телохранителем, считать ли семьёй королеву. Телохранитель, не скупясь на цветистые ругательства, высказал мысль, что семьёй короля королева не является, но Ричард всё же отстоял свою точку зрения, что является. Тогда Гарет предложил казнить короля и королеву Валенсии без присутствия Ричарда. Но это-то было положительно невозможно (к облегчению Гарольда), ведь Сокровище Валенсии до сих пор не нашли. — И где же мне её найти? — отрываясь от своих размышлений, спросил Гарольд. Джон протянул ему схему, нарисованную королём Валенсии. Схема выглядела немного безумно, но, впрочем, разобраться что к чему по ней можно было. — Я найду её и приведу сюда, — решительно сказал Гарольд. — Будь осторожен, — попросил Джон. — О, ты тоже будь осторожен: насколько я понимаю, телохранитель короля тебя уже подозревает. — Ну, тут всё проще, я думаю, — пробормотал Джон, потом поцеловал Гарольда в щёку — и ушёл. 14. Цветочки пришлось искать по всему замку, да ещё так, чтобы никто ни о чём не догадался. Гарет ради этого поймал повара и пригрозил ему виселицей, тот помог, ясное дело. Гарет не очень себе представлял, что нужно такой красивой и в меру тощей женщине, как леди Джоанна, но решил подарить ей цветы. Она от такого должна была растаять. Гарет как раз повернул в очередной коридор, как тут услышал нечто заставившее его сказать: — Твою ж мать-перемать, астролог! Что вообще за *** дела, твою *** через *** и ***! — Ой, — сказала стоявшая рядом с астрологом пухлая девица. — Что ж так грубо-то! — Гарет… — Я тебе не Гарет! — Прошу прощения… это… моя племянница! — Ща разберёмся, кто тут чей грёбаный дядя! — зарычал Гарет, хватая за шкирку астролога. Девица неожиданно вывернулась, как угорь — и понеслась по коридору прытко, будто коза. — А как же дядя! — заорал ей вслед Гарет, но решил, что удержать астролога важнее. — Пошли, посидишь в тишине с крысами и подумаешь. — Я иду тут, — рассказывал немного позже Гарет, стараясь не смотреть на то, как выглядит Ричард в сметанной маске на лице. — А они с этой… принцессочкой… шушукаются! И он её называет «Изабелла»! — Ты с цветами шёл, Гарет, — прищурился Ричард — и под маской это выглядело не очень. — Выкинуть их шёл, — буркнул Гарет. — Я вам не о том! Этот астролог… — Выкинуть? — с ещё большим подозрением прервал его Ричард. — Да! — не выдержал Гарет. — Вам Сокровище вообще нужно? — Вообще сто лет оно мне не сдалось, — философски заметил Ричард. — Оно Мадалене нужно, а Мадалена нужна мне. Ты знаешь, Гарет, очень трудно жениться — и быть таким толерантным феминистом. Уважать её обет воздержания, давать ей возможность самореализации… Вот не все на такое способны… А ещё мне нельзя сейчас нервничать — я под маской. Морщины останутся. — Да что ж за… — плюнул Гарет. — Ну, можно, я сам этого астролога допрошу? — Нет-нет, — вздохнул Ричард. — Ты его мне испортишь. Он потом умрёт ещё. Давай дадим ему время одуматься? — Да она сбежит! — Поймаем, — махнул рукой Ричард. — А если и сбежит, то всё равно у нас её родители. Вернётся. Может… Галаванта приведёт? Представь, как было бы здорово! Я мог бы… И тут Ричард запел. Идиотская привычка. — Сир, — проворчал Гарет, — ну, я знаю песню-то, вы её уже раз тридцать пели. Я, конечно, люблю слушать, как вы поёте… — Ой, Гарет, это сейчас так тепло было, — кокетливо улыбнулся король своей страшной белой рожей. — Пошёл я, — махнул рукой Гарет, как можно незаметнее забирая цветы. 15. Королевский телохранитель явно не понимает намёков, подумал Джон, когда прямо перед ним вырос Гарет, сжимавший в руках сильно потрёпанные ромашки. Джон прочистил горло и изо всех сил постарался хихикнуть. Гарет отшатнулся, но цветы всё же протянул. — Леди, э, Джоанна, это вам. Но учтите, если вы станете моей женой, я не буду уважать ваш обет воздержания. Я ни хрена не феминист, я нормальный мужик. А феминисты все в «Зачарованном лесу» живут, как мне говорили. — Те, кто в «Зачарованном лесу», по-другому называются, — задумчиво пробормотал Джон, похлопывая ромашками по платью, чтобы стряхнуть жука. И снова похихикал: — А в честь чего букет? — В честь того, что я вашего астролога вонючего отправил в тюрьму. И он там будет сидеть, пока вы, леди, мои цветы не примете. Джон привык на всё реагировать с одним выражением лица, но новость эта его потрясла: как, Гарольд в тюрьме? И что же теперь с Изабеллой? Успел ли Гарольд получить от неё сведения для натальной карты?.. — Я же уже приняла, — Джон помахал букетом прямо перед глазами Гарета. И похихикал. — И свидание ещё. Можно вместе поесть. Или посмотреть, как будут вешать короля и королеву Валенсии. То ещё зрелище будет. Если бы не беспокойство о Гарольде, Джон бы, пожалуй, посмеялся бы над тем, каким отчаянно смущённым выглядел королевский бугай. — Давайте, сэр Гарет, лучше поедим вместе. — То есть вы, леди, даже не упираетесь, что знакомы с астрологом? — В одном замке живём всё-таки, — снова хихикнул Джон, но уже басом. — Он мне натальную карту составлял. Предсказал, что я выйду замуж ещё до того, как последний жёлтый лист коснётся земли. — То есть, до седьмого ноября? — Ну да. Но не сказал, за кого. Для этого ему нужен шар. Но в тюрьме шара, конечно, нет. А так бы я могла узнать… — после чего Джон бросил на Гарета долгий взгляд из-под колпака. Было видно, как мысли позли в мозгу у королевского телохранителя. Ползли они медленно, но, наконец, он сказал: — Так долго ли шар в тюрьму отнести? — О! — Джон похлопал в ладоши. — Тогда я узнаю, за кого выйду замуж! — Для этого и шар не нужен, леди, — обольстительно улыбнулся Гарет. — Ох, ё, — сказал Джон. — В смысле, ну да! Но это просто мой… э, женский каприз. 16. Мадалена просто полыхала от злости. Букетик! Этот безмозглый кусок доспехов подарил «леди Джоанне» букетик! Мадалена никогда не могла понять, почему мужчины считают себя сильным полом, почему они уверены, что умней женщин и должны править этим миром. Все мужчины, окружавшие Мадалену, были редкими идиотами. Да, даже Галавант, который не мог слушать дольше двух фраз, если фразы эти произносились женским голосом. Не говоря уж о Ричарде! Да даже шут умом не блещет, но хотя бы в постели хорош. И теперь ещё вот этот! Таскается за мужиком в платье и дарит ему цветочки! — Поосторожней там! — прорычала Мадалена Гвин, которая как раз делала ей причёску. — Заплети мне косы! И убери эти шпильки, а то я сегодня в таком настроении, что могу ими кого-нибудь убить! Гвин послушно спрятала шпильки и принялась плести косу. Делала она это довольно аккуратно, поэтому у Мадалены была возможность задуматься о том, как бы привлечь внимание «леди Джоанны». Не то что б она влюбилась… но, во-первых, шут по-прежнему истекал соплями и не показывался на публике, а во-вторых, сама мысль, что её обошёл Гарет! Гарет, чёрт возьми! Эта мысль была просто невыносима. И пока Ричард со своим астрологом заняты добыванием Сокровища, нужно было как-то развлекаться. В общем, Мадалена решила, что устроит бал в свою честь, нарядится как-нибудь вызывающе, а там уж «леди Джоанна» не устоит. В конце концов, это ж не меч у неё под платьем. И крайне маловероятно, что ей нравятся здоровые лысые мужики в доспехах. 17. Разговор предстоял важный, и Ричард, борясь с беспокойством, осмотрел дверь в покои Гарета. И почему он раньше никогда сюда не заходил? Всё-таки странно: они с Гаретом лучшие друзья, но Гарет такой скрытный! К себе не зовёт, обниматься не разрешает, даже когда его хлопают по плечу, морщится и строит зверское выражение лица. Или это потому, что Гарет только привык помогать королю? В конце концов, Ричард ему за это платит, а раньше платили родители Ричарда… Мысль эта была довольно грустной, так что когда дверь открылась, Ричард, наверное, выглядел невесёлым. И Гарет спросил: — Королева сд… скончалась? — Да ты что, Гарет! — возмутился Ричард, и грусть как рукой сняло. Он тут же примирительно улыбнулся: — В гости к тебе можно? — Неприбрано, — проворчал Гарет, но посторонился. Ричард с любопытством осмотрелся: много чьих-то шкур, дерева и оленьих рогов. Вроде всё в порядке, даже мускусом пахнет — совсем как от самого Гарета. — А что неприбрано-то? — обернулся Ричард, улыбаясь Гарету. — Так положено говорить, — пожал плечами тот, — когда приходят незванные гости. — А у меня для тебя новости! — решил не тянуть Ричард. — Мадалена… — Всё-таки сд… — Гарет! — не выдержал Ричард. — Не забывай: она твоя королева. А эти слова граничат с государственной изменой. — Ладно. Чё там? Ричард снова осмотрел покои своего телохранителя. Здесь даже мило, хотя и очень брутально. Даже немного слишком. — Так вот, Мадалена хочет устроить бал! — Ричард постарался, чтобы это прозвучало зажигательно, и даже сопроводил свою речь парой красивых жестов, но выражение лица Гарета не изменилось. Ричард повторил и слова и жесты: — Ба-а-ал! Не помогло. — И? Всё равно никто не придёт. — Ох, Гарет. Во-первых, будут музыканты. Во-вторых, шут уже вылез из постели и почти не гнусавит. В-третьих… это же бал! Ты хочешь очаровать свою даму? — Чё? Ричард нахмурился. Не так-то просто быть благородным и наблюдать, как твой друг отдаляется, потому что отныне и навек его сердце отдано женщине. Ну, или леди Джоанне. Может, это даже сложней, чем если бы это была просто женщина. Но Ричард хотел сделать всё правильно — и помочь! Только вот Гарет эту помощь никак не хотел принимать. Проще было бы просто казнить его за государственную измену, конечно. Но вместо этого Ричард сказал: — Ох, Гарет! Все любят балы. Пригласи свою… даму на танец. Цветы ты ей уже подарил, правильно? Значит, она знает, что… — Мы с ней будем есть вместе, — перебил его Гарет. — О, уже всё так далеко зашло? — разочарованно протянул Ричард. — А я и не знал. Ситуация вдруг вышла из-под контроля. Одно дело — сводить своего друга с его дамой сердца, другое — смотреть, как он сам уходит от тебя. Но Ричард быстро взял себя в руки: — Тогда тем более! Она будет ждать, что ты пригласишь её на танец! — Зачем это? Она не такая. — Она такая, как все женщины, Гарет! Наверное. Но она точно будет ждать. Поверь. Я знаю. — А вы-то откуда знаете, сир? — Я же женат! — Очень убедительно. — Поэтому ты должен пригласить её на танец! Ясно? Ричард замер, ожидая ответа Гарета. Гарет с ответом не торопился. И тогда Ричард сказал чуть громче: — Сыграйте нам что-нибудь романтическое! — Но откуда… — Я привёл, ты просто не заметил, — с гордостью ответил Ричард. — А всё потому что ты влюблён. А ещё благодаря сэру Гарольду. Астрологу. Я собирался казнить этих ребят вообще-то, но сэр Гарольд нагадал, что казни в ближайшие недели мне противопоказаны: звёзды неудачно сошлись, на кишечник плохо влияет. В общем, оказалось, что они музыканты. Я приказал им играть на балу, а ещё сейчас. Ричард повернулся к группке трясущихся валенсийцев с музыкальными инструментами. Один из них — наименее трясущийся — спросил: — Так нам играть романтическое? Или не играть, потому что слова такого ещё не существует? Оно появится… — Ой, не умничай, — перебил его Ричард. — А то умрёшь, как лорд Байрон. Молодым. Музыкант умолк. Ричард тем временем снова повернулся к Гарету. — Ты должен пригласить меня на танец. Представь, что я — леди Джоанна. Я ещё небритей, так что это несложно. Хотя мне кажется, что я симпатичней. Выражение лица у Гарета было более каменным, чем гранитный пол в замке. — Сир. Я не могу. — Почему это? Мы же оба согласились, что тебе надо будет… — Но не в их присутствии же, — он кивнул в сторону музыкантов. — Гарет, если тебя это смущает, я казню их, как только это перестанет влиять на моё здоровье. А без музыки я танцевать отказываюсь. Обещание казни Гарета, видимо, успопокоило, хотя менее каменным он не стал. Однако ж он выпрямился, затем отвесил Ричарду поклон — вовсе не такой, как обычно в тронном зале! И пробубнил: —Пзте …сить, — а дальше всё слилось окончательно. Ричард закатил глаза. Но руку всё равно подал. Музыканты запиликали что-то романтическое, хотя такого слова ещё не существовало. 18. Гарольд не представлял, как Джону удалось убедить королевского телохранителя, принести в темницу Шар, но телохранитель сделал это. Посмотрел, правда, на Гарольда с плохо скрываемым, но не очень понятным чувством, но Шар отдал и ушёл, не задавая лишних вопросов. Оставалось надеяться, что Джон ради этого не пошёл на крайности. Гарольд быстро сообщил Шару всё, что успел узнать о принцессе Изабелле до того, как этот ужасный Гарет успел вмешаться. Матовая поверхность замерцала лиловым — значит, данных было достаточно! И через несколько мгновений из глубин Шара, наконец, выплыло имя. Гарольд прочёл его и нахмурился. Но Джона, во всяком случае, уговаривать не придётся. 19. Гвин никогда не могла похвастаться каким-то особым мужским вниманием, но последние дни она просто не знала, куда от него деваться! Приезжий астролог неожиданно стал подстерегать её то тут, то там и задавать разные вопросы, да ещё такие, от которых приличная девушка должна бы заткнуть уши и убежать. Например: — Гвин, вы очаровательная девушка. У вас, наверное, часто бывают свидания? Но Гвин, конечно, убегать не стала, а вместо этого задала свой вопрос: — А вы пригласить хотите? Астролог как-то смутился, забормотал что-то, даже чуть не уронил эти штуки с носа. Не привык он к прямым вопросам от простого народа! И, наглядевшись на астролога, повар тоже начал подстерегать её то тут, то там. Правда, вопросов он не задавал, а только смотрел и вздыхал, широко открыв рот. Гвин из-за этого дважды чуть не потеряла шпильку королевы Мадалены и очень поэтому злилась. 20. — Как тебе удалось выбраться? — спросил Джон, едва только Гарольд появился на пороге своих покоев. Гарольд стряхнул солому с расшитой птицами мантии и сказал: — Выяснилось, что они поразительно равнодушны к замкам на решётках. — В его взгляде мелькнула весёлая ирония: — Проще говоря, двери всё это время были не заперты. Удивительно, как мы этого раньше не выяснили. — И ты выяснил, чью натальную карту показал нам Шар? — О да, — Гарольд присел на край кровати и помрачнел. — Это камеристка королевы Мадалены, Гвин. Я уже даже побеседовал с ней. Попытался узнать, откуда ей может грозить опасность. — И? — Джон сел рядом и положил руку Гарольду на плечо. — Ничего особенного. Ей грозят всё те же опасности, что и остальным в замке. Её может казнить Мадалена. Может казнить Ричард. На неё может напасть Гарет или любой другой стражник по чьему-нибудь приказу. Врагов у неё нет. — В неё влюблён повар, — заметил Джон. Складки его платья лежали рядом со складками мантии Гарольда. — А, да. Когда ты-то это заметил? — Присматриваюсь, — лаконично отозвался Джон. — У нас есть план? Гарольд задумался. — Сегодня вечером будет бал… думаю, Гвин явится посмотреть вместе с другими слугами. Возможно… нам нужно будет присмотреть за ней. «Это будет нелегко», — подумал Джон, вспомнив о Гарете и Мадалене. Но вслух он сказал: — Присмотри за Гвин, а я возьму на себя короля, королеву и Гарета. Гарольд взглянул на него с недоверием, смешанным с восхищением: — Думаю, за королём с королевой мне присматривать будет проще. Я ведь должен буду стоять у трона. — Насчёт королевы я бы не был так уверен, — пробормотал Джон, разглаживая складки на платье. Гарольд улыбнулся: — Как скажешь. Но мне пора: его величество хочет, чтобы я сделал ему предсказание перед балом. А у меня уже иссякло воображение. Джон вспомнил о своих поклонниках и сказал: — Предскажи, что ему повезёт в любви. 21. Вы не замечали, как прекрасна жизнь, когда встаешь с постели после болезни? Всё кажется вам… Впрочем, это о другом. И не в том лице. Сейчас подправим… Шут, распихав по карманам платочки, запасясь листом алое на случай, если надо будет прочихаться, закутавшись в шарф от плеч до ушей, приплёлся в бальный зал — и одеревенел! Сколько всего разного он пропустил из-за проклятой болезни! Теперь, конечно, можно было с интересом наблюдать и делать вывод, что своего рода развлечение, но он бы предпочёл быть непосредственным свидетелем! Зато бал — как удобно: все собрались и можно делать выводы. Королева, например, явно не скучала, пока он болел: она просто пожирала взглядом странного мужика в платье и остроконечной шапке. К лёгкому удивлению шута того же мужика пожирал взглядом и Гарет. Впрочем, Гарет всегда был туповат. Наверное, не заметил, что это мужик. В платье же! Король, как обычно, сидел на троне с выражением лёгкого, но счастливого идиотизма на лице. А рядом с троном стоял тот астролог, который в разгар болезни вломился к шуту, чтобы выспросить какую-то ерунду: когда шут родился, где и кто были его родители. Не так-то просто отвечать даже «да» и «нет», когда нечем дышать, а тут ещё вспоминать нужно было… Время от времени король наклонялся к астрологу и тоже о чём-то спрашивал. В правом углу толпились музыканты, в левом — толпа народа, которая не слишком поредела, пока шут болел. Просто чудеса какие-то — ведь до этого она редела с такой скоростью, что за время болезни должна была полностью иссякнуть. Неужели королю надоели казни?.. Тем временем его величество король Ричард поднялся с трона и похлопал. Никто, как обычно, не обратил на это никакого внимания. Музыканты возились с инструментами, мрачные гости смотрели в пол. Тогда Гарет завопил: — Король хлопает! И тогда-то все уставились на короля. — Итак, — сказал Ричард. — Я очень рад видеть всех на балу. — Хлопать! — доходчиво посоветовал Гарет. Все похлопали. — Надеюсь, вы получаете то же удовольствие, что и я. — Получаете! — подсказал Гарет. Все замычали: «Да, конечно». — Прекрасно, — расплылся в улыбке король. — Перед началом танцев я бы хотел кое-что спеть своей королеве. Приказывать Мадалене Гарет, к его явному сожалению, не мог, а потому она безнаказанно скривилась и закатила глаза. — Дело в том, — продолжил Ричард, — что мой астролог предсказал мне удачу в любви на сегодняшнем балу. И моя песня будет именно об этом! Тут шут предпочёл отвернуться, потому что очень уж жалкое было зрелище. 22. Музыканты, должно быть, репетировали. Минут пятнадцать. Или десять. Но Мадалене было всё равно. Уж она-то не пятнадцать минут марафет наводила, чтобы «леди Джоанна» (или как там его?) точно перед ней не устоял. То есть всё, как надо: косметика, низкий вырез декольте — только, чтобы сиськи-то не вывалились, причёска — могла быть и лучше, если бы не эта жаба криворукая, каблучки — наступишь — продырявишь, платье с иголочки — сама проследила, чтобы швеи только лучшие, какие в живых в этой дыре пока остались. В общем, свежа, как огурчик на блюдечке: бери и жри, нечего рыло воротить. Красотка. К «леди» Мадалена подошла первая, нежно сжала мускулистый локоток — и оттащила в сторонку от данс макабр. — Ну, что, миледи, — начала она, — пошли, поболтаем, как сестрички? И Мадалена нежно провела по небритой щеке «дамы». — Да мы уже, — криво улыбнулась «леди Джоанна». — Что ты выё***, — зашипела Мадалена, — хватит мне хвосты крутить тут! — Чего? — удивилась чёртова леди-трансвестит. — Пошли в кроватку, твою ***! — Мадалена сжала локоть «дамы» посильнее. — Или пожалеешь! — О чём? — снова ухмыльнулась «леди». — О своём дружке! — отрезала Мадалена, которой надоело говорить загадками, такой уж прямой у неё был характер. — Думаешь, ему без головы будет, чем смотреть на звёзды? — Ваше величество, — опустила глаза «леди», правда, тут же подняла, потому что прекрасный бюст Мадалены оказался прямо на линии взгляда. — Ты мне тут не отговаривайся, скромник! — топнула ногой Мадалена. — Я тебя хочу — и возьму! — Не думаю, — беззаботно ответил этот козлина. — Почему? — опешила Мадалена. — Вы же не из «Зачарованного леса»? Оттуда не выходят! — Узкое представление о мире, дорогуша, — с непроницаемым лицом ответил он. Мадалена уже хотела звать стражу, но всё-таки спросила: — Но что тогда? Ты же знаешь, что я красотка, что у меня потрясающие ноги, идеальная грудь — об этом ещё Гал пел. А уж в постели я способна просто на всё! — Конечно, — согласилась *** Джоанна. — Но я, увы, занят. — Кем? — заозиралась Мадалена. — Одним из этих валенсийских зомби, которые сейчас пляшут под дудку моего муженька? Или… — тут она сделала паузу, чтобы глубоко вздохнуть и скорчить подходящую случаю гримасу, — Гаретом? — О, нет, — снова ухмыльнулся этот извращенец. — Не Гаретом. Но ты в правильную сторону думаешь. — О чёрт, так всё-таки астролог, — закатила глаза Мадалена. — Но он же уродливый. Лысый задрот. Хромает. Очки эти… — Да не лысый он, — возмутился извращенец. — Но не в этом суть. Моё сердце занято, так что ты лучше потрать своё время на шута. Или отвлеки Гарета от меня. Буду благодарен. — Я тебе не о сердце говорю! А о постели! Где я офигенно хороша! — Не сомневаюсь. — Так идём! — она снова вцепилась в его локоть. — Нет, ваше величество. Я люблю Гарольда, и секс с другими людьми меня не интересует. Даже потрясающий. — Любишь? Что за чушь? Какая любовь? Это же сплошной фансервис! Не прикидывайся! У вас же этот… как его… броманс! А секс будет со мной! «Леди Джоанна» покачал головой. И хотя лицо оставалось непроницаемым, Мадалена поняла, что обидела его не на шутку. — Нет, ваше величество. С тобой секса у меня не будет. А фансервис — это твоё декольте, а не наши с Гарольдом отношения. А теперь мне нужно вернуться на бал. И с этими словами он не без усилия освободился из хватки Мадалены и направился в тронный зал. 23. Не вовремя он вышел из себя и разоткровенничался с этой змеёй. Таких надо подальше держать, ещё сорвёт зло на Гарольде, а у неё способов море и фантазия на подлости не иссякает. Вот надо же! Фансервис! Одно время он и сам так думал, особенно, когда узнал о той художнице, но это в прошлом, Гарольд его любит, они друзья, коллеги и любовники, а вот из-за таких-то мадален и кажется, что существует только «броманс»! — Эй! Красавица! — рядом материализовался Гарет, и Джон уныло вздохнул. Но ладно, это тоже по плану. Хотя бы с ним надо вести себя сдержанно. — Я тут! — захлопал ресницами Джон и попытался улыбнуться пострашнее, впрочем, у него всегда так и получалось. — Ой, — опешил Гарет, но тут же продолжил, — пошли потанцуем? Как раз медляк. — Хорошо, — согласился Джон. — Но мне нужно с тобой поговорить. Гарет нахмурился, собрав на лбу кожу с лысины. — Не нравится мне это. Ты начинаешь пилить ещё до свадьбы. Настала очередь Джона брать кого-то за мускулистый локоток. И сделав это, он сказал: — Вот как раз о свадьбе я и хочу поговорить, Гарет. С этими словами — под визгливо-писклявую медленную мелодийку — они оказались среди танцующих пар. Гарет пару секунд изучал Джона, а затем положил ему руки на талию. «Интересно, — подумал Джон, — тренировался он, что ли?» Они вместе сделали шаги в разных направлениях — и синхронно наступили друг другу на ноги. — Ах ты ***, — высказался Гарет. — Разделяю, — скривился Джон, — давай с правой? Они шагнули ещё раз, оба с правой. И снова что-то не заладилось. — С Ричардом получалось, — пробормотал Гарет. — Ладно, давай просто потопчемся на месте? — Идёт, — кивнул Джон. И они затоптались. — Чё ты там сказать хотела? Тока смотри, я не буду тебе в капризах потакать. Бабам потакать нельзя, они потом… — Тормози, чувак, — остановил его Джон. — У меня серьёзный базар, а ты тут сопли разводишь. — Чё?!— Гарет даже остановился. — Ты топчись, — улыбнулся Джон, — а то король твой огорчится, он сейчас на тебя в слезах смотрит. — Опять как баба! — досадливо нахмурился Гарет. — Вот ты как относишься к своему королю? — издалека начал Джон. — Чё? — традиционно ответил Гарет. — Телохранитель я у него. — Это понятно, — кивнул Джон, — и только? — Ну… — Гарет подумал ещё, — друзья мы. Он так говорит всё время. А чё? Ты о свадьбе давай думай! — Я и думаю, — ухмыльнулся Джон. — Ты ему друг, да? — Ну, да. — Близкий? — По ходу… единственный. — Печаль-то какая… Но не удивительно. —Эт чё?! — Ну… Король у тебя слегка… альтернативно сходится с людьми, — и чтобы предупредить очередное «чё?!», Джон поспешно добавил, — социофоб, типа. Скромный и застенчивый с детства, страдающий комплексом неполноценности из-за излишней требовательности со стороны, хм, матери, и общей пониженной самооценки. — А! Ну, да. — Отлично. Тебе он нравится? — Ну, друзья ж мы, — пробормотал Гарет, а потом разозлился: — Ты чё такие вопросы задаёшь? К Феназепаму, что ль, таскалась? Ты смотри, я против! — К кому? — искренне удивился Джон, но имя про себя запомнил. — Нет, но не суть. Задаю вопросы, потому что надо. С детства дружите? — Ну, да. — Теперь я тебе вопрос задам, а ты себя в руках держи, а то руку тебе придётся сломать. — Вот это разговор! — обрадовался Гарет. — Тебе его обнять когда-нибудь хотелось? — ЧЁ?!!!!!!! Джон поудобнее взял Гарета за оба предплечья. Гарет мгновенно успокоился. — Не дури, — серьёзно сказал Джон, — я ж предупредил. Сломаю, а потом твоего короля Мадалена отравит, пока ты валяться в гипсе будешь. — В чём?! — В дерьме! Проехали. Ну? — Ну… — молчание длилось долго и было достаточно выразительным, чтобы можно было переходить к делу. — Так вот, Гарет, ничего в этом бабского нет. Мужики тоже обнимаются. И плачут. Ты «Рыцаря в тигровой шкуре» читал? А «Песнь о Роланде»? — «Песнь» слушал, — согласился Гарет, — шут как-то завывал. — Понравилось? — Чётко, — кивнул Гарет. — Так вот, они там всё время рыдают и друг другу в любви признаются. Это фишка такая у особо суровых мужиков — если любят, то любят и говорят об этом. А ещё обнимаются, ну, и всё остальное. — Заливаешь, — угрюмо отверг Гарет. — Отвечаю, — отрезал Джон. — Гендер — это социальный конструкт, пойми. — Бредовые теории, — буркнул Гарет, но уже не так уверенно. — Вот я тебе нравлюсь? — перешёл к тяжёлой артиллерии Джон. — Ну да! — Свадьба, супружеский долг и всё такое? — уточнил Джон. — Ещё бы! — А ведь я мужик, — подвёл итог Джон. — И меня зовут Джон. Они перестали топтаться. Рядом послышался шорох метлы. — Э-э-э, — сказал уборщик, — мне бы подмести тут. Оказывается, бал успел закончиться, все разошлись. Джон вытер испарину со лба, осторожно снял руки Гарета со своей талии, и, помахав ему рукой, удалился. 24. Когда королева удалилась из зала с Джоном под руку, Гарольд забеспокоился, хотя, конечно, ему нужно было присматривать за Гвин и королём. Джон-то за собой присмотрит. Король, огорчённый то ли вполне ожидаемым провалом своего выступления, то ли ещё чем-то, время от времени принимался вздыхать и гневно коситься в сторону Гарольда. Идея Джона — предсказать Ричарду удачу в любви — сработала не очень удачно. Гвин наблюдала за балом с балкона, и рядом с ней стоял повар Винченцо. Насколько Гарольд понимал, никакой опасности от повара Гвин не грозило, но время от времени поглядывал наверх. — Сэр Гарольд, — решился наконец высказаться король, — я решил вас казнить. Завтра же утром. — Что? О, ваше величество, а за что? Король погладил свою бородку: — С чего бы начать? Во-первых, вы обещали узнать, где находится Сокровище, но так и не узнали. Во-вторых, вы ошиблись с предсказанием. В-третьих, вы огорчаете моего телохранителя, потому что запрещаете проводить казни. А он обожает на них смотреть! Вполне достаточно для приговора. — Ваш телохранитель, — осторожно отозвался Гарольд, — не выглядит огорчённым. Гарет в этот момент высматривал кого-то в толпе. Король покосился на него и упрямо сказал: — Я бы так не сказал, а я его знаю дольше. — Но почему тогда, — внутренне холодея, задал Гарольд рискованный вопрос, — вы не казните меня прямо сейчас? Если фактов достаточно для приговора? Гарет тем временем уже вёл «леди Джоанну» на танец. Король уставился на Гарольда: — Прямо сейчас, сэр астролог, Гарет занят! — То есть, — уточнил Гарольд, — до завтра я доживу? Ричард посмотрел на него тем взглядом, который, наверное, считал уничтожающим, и отвернулся, чтобы снова пялиться в толпу танцующих. И потерял к Гарольду всякий интерес. «Вот и прекрасно, — подумал Гарольд. — Чем меньше этот маньяк будет смотреть на меня, тем лучше». Беда была в том, что теперь Ричард не сводил глаз с танцевавших Гарета и Джона. «Но Джон о себе позаботится», — пробормотал себе под нос Гарольд и поторопился покинуть тронный зал. Ему нужно было поговорить с Гвин. Она встретилась ему на полпути на второй этаж. Похоже, разговор с поваром не заладился, и она бежала в сторону комнат слуг, сжимая в руке какую-то спицу или шпильку. — Гвин, Гвин, — крикнул Гарольд. — Мне нужно с тобой поговорить! Это очень важно. Гвин остановилась, сунула шпильку в карман фартука и строго посмотрела на Гарольда: — Не о любви? — О нет, — выдохнул Гарольд. — О натальной карте. — Прекрасно! А то повар мне уже надоел. Ходит, вздыхает, смотрит. Пытается потрогать. Она скривилась. — Ужасно, — согласился Гарольд. — Но я бы не об этом беспокоился, будь я на твоём месте. — А о чём ещё? — пожала плечами Гвин. — Твоя натальная карта явно говорит о большой опасности, которая грозит тебе. Об очень большой опасности. Гвин фыркнула: — Это такой способ ухаживать, сэр? Я на него не поведусь. — Ухаживать? О нет, нет, — замахал руками Гарольд. — Тебе грозит опасность. И она очень… Гвин посмотрела на Гарольда, словно тот был младенцем. — Сэр, мы в средневековье. Нам всем грозит опасность. Чума, оспа, проказа. Сотни возможностей умереть мучительной смертью. Вы вообще о чём? — Я не о болезнях, Гвин, — серьёзно сказал Гарольд. — Звёзды ясно говорят, кто-то хочет тебя убить. — Ах это, — махнула рукой Гвин. — Ясное дело, король казнит меня, когда я заколю шпилькой королеву. Но такова цена за смерть злобной тиранши. 25. Весь бал Ричард просидел мрачный, немного, признаться, завидуя счастью Гарета, который… бездарно танцевал с леди Джоанной, у него же гораздо лучше накануне получалось! Что значит смущение перед лицом Истинной Любви. Ричард вздыхал, хмурился, расстраивался на балу, что по его представлениям было нечестно по отношению к другу, поэтому после окончания бала, выждав, пока ночная птица уныло крикнет три раза, а мир отзовётся звенящей пустотой ночного одиночества, король пошёл в покои Гарета. На стук Гарет отозвался не сразу. Королю даже пришлось шепнуть в дверную скважину: — Гарет, это я, Ричард. Пришёл пожелать тебе доброй ночи… Дверь открылась. На пороге стоял Гарет, лицо его было в тени, так что и не разберёшь, как выглядел он сейчас, насколько счастлив был. — Можно? — робко спросил Ричард. — Я не помешаю? И Гарет посторонился, пропуская. Точнее он резко отвернулся и быстро ушёл в глубь комнаты, где встал лицом к стене. — Как леди Джоанна? — светским тоном поинтересовался Ричард у спины Гарета. Тот передёрнул плечами и промолчал. Ричард прогулялся по комнате, любуясь кошмарными потретами на стенах, а те в свете свечей были ещё кошмарней, чем днём. Что спрашивают в такие моменты? «Она тебе отказала?», «Неужели ты ей не нравишься?» или как? И как при этом не выглядеть довольным? — Вы, — продолжил Ричард тем же тоном, — очень мило танцевали весь вечер. Ответа не последовало. — Нет, правда. Хотя мне показалось, что ты был смущён, а потому танцевал хуже, чем мог бы. Молчание. — Но, наверное, такова любовь. Молчание уже можно было ножом резать. — Га-а-арет, — не выдержал Ричард. — Я не могу всё время говорить сам с собой. Гарет вместо ответа очень тяжело вздохнул. Или порычал. — О, смотри, ты издаёшь звуки. Теперь можно что-нибудь сказать. — Сир, — сказал Гарет, не оборачиваясь, — вот вы известный идиот. Серьёзно, мне иногда кажется, что вы самый тупой человек королевства. — Гарет, — нахмурился Ричард, гадая, какая муха укусила его телохранителя, — к чему ты клонишь? — К тому, — медленно и спокойно сказал Гарет, — что при всём этом даже вы не могли не заметить, что «леди Джоанна» — мужик. Снова повисло молчание, потом Ричард немного заикаясь ответил: — Помнишь, как-то раз мы видели бородатую женщину? — и продолжил, поскольку Гарет не отозвался: — В наше королевство приехал цирк, и мы с тобой оказались на представлении… Там были слоны, и жираф, и волшебное зеркало, и… — Хватит! — рявкнул Гарет. — …бородатая женщина! — пискнул Ричард. — У неё была грудь! — Да? Я не заметил. — Огромная! Как у Пёрл! — У Пёрл лучше! Впрочем, не будем ссориться, — примирительно сказал Ричард. — Гарет, я пришёл пожелать тебе удачи, а не поиздеваться. — Мне казалось, что все надо мной ржали с тех пор, как леди… как этот Джон сюда явился! — жалобно — насколько это было возможно — ответил Гарет. — Да они бы просто не рискнули, — возразил Ричард осторожно подошёл ближе к спине Гарета. — Мне очень жаль, что так получилось, правда. — Так я и поверил. — Нет, правда. Хотя я всё-таки немного… немного… рад. — Так я и думал! — Нет, Гарет. Не этому. Просто… я… даже не знаю, как и объяснить… Горела всего пара свече, так что было темно. Все давно спали, так что было тихо. Было самое время для песни, но никто не решался начать. 26. — Я всё-таки её отговорил. Но это было нелегко. Гарольд сидел на краю кровати и вертел в руках шпильку, которую забрал у Гвин. Удивительно упрямая особа с чрезвычайно мрачным взглядом на жизнь всё-таки. Откуда только у неё в голове эти ужасные средневековые способы убийства?.. С другой стороны, поцарапать отравленной шпилькой — есть в этом что-то от Шекспира. — Не могу, правда, — продолжил Гарольд, — ручаться, что она не попытается снова. Но пока опасность для королевы миновала. Ты разочарован, Джон? Тот — всё ещё в платье — покачал головой, но потом сказал: — Но они тут на гетеросексуальности все просто двинуты. Не только этот мистер Тестостерон — Гарет. Ты знаешь, что мне Мадалена сказала? — Что? — Что у нас с тобой фансервис! — О! — Да, а я ей сказал, что её декольте — это фансервис. — И это очень грубо, Джон. — Знаю. Гарольд вздохнул: — Возможно, они… король и королева не так уж безнадёжны. А нам пора уезжать отсюда. Я уже велел конюху подготовить к завтрашнему утру… Джон, что ты делаешь? — Платье снимаю, — сообщил Джон очевидный факт. Голос его был приглушён складками ткани. — Как оно мне надоело. Как это вообще… Несколько мгновений Гарольд наблюдал за попытками Джона выпутаться из подола платья, а потом спросил: — Ты что, так и спал в нём? — Да. Ещё в реке в нём же купался. — Джон!.. Ещё пара минут мучений — и Гарольд не выдержал: — Дай-ка я тебе помогу. Только подойди к кровати и стой спокойно. Гарольд влез на кровать, затем подхватил мягкую ткань платья и потянул наверх. Джон промычал что-то невнятное, поднял руки вверх и при помощи Гарольда вывернулся из платья. — Вот и прекрасно, — сказал Гарольд. И засмотрелся на Джона, которого уже давно не видел без одежды. — Вот что, раз уж леди Джоанна разоблачена, а завтра мы уедем, может, останешься у меня? — Когда я отказывался. Только душ приму. — Какой душ? У нас тысяча двести пятьдесят шестой год. — Ну, хоть водой из бочки обольюсь. — О, а можно я тебе составлю компанию, правда, скорей как зритель? Но очень благодарный! Джон только усмехнулся. 27. Предполагалось, что они уедут на рассвете, но рассвет пришёл, а вылазить из-под одеяла не хотелось. Когда же Джон наконец сделал это, то сон слетел с него в одно мгновение: Шар, который до сих пор неизменно стоял у изголовья кровати Гарольда, исчез. На его месте стоял корень мандрагоры. Джон дважды протёр глаза, но корень никуда не пропал, а Шар не появился. Джон осторожно потряс Гарольда за плечо: — У нас проблемы. Тот сонно улыбнулся: — Какие проблемы после такой ночи? — Очень серьёзные. Шар… — и Джон показал на корень мандрагоры. Сборы эта пропажа, конечно, очень ускорила. 28. В спальне королевы огонь горел до самого утра. Они с шутом были заняты очень важным делом — правда, не тем, чем обычно. — Это? — уже почти на рассвете спросила она, откопав в шкафу монашеский балахон. Это был, наверное, уже сотый вариант. — Нет, — покачал головой шут. — Сексуальная монашка — это тоже фансервис. Мадалена отбросила балахон и уселась прямо на пол. — Глубокое декольте — фансервис, отсутствие декольте — дразнит и фансервис, мужской костюм на женщине — фансервис, нищенские лохмотья — фансервис, костюм монашки — тоже. Что за херня творится в нашем мире, шут?