Зарисовка художницы

Сейчас я понял, что мне нужно — вода и уединение. Это всегда помогало разобраться происходящим. Поэтому я побрел домой за ключами от машины, старенькой, но надежной бехи. Ехать мне, в общем, было не долго, озеро находилось на сороковом километре от города. Я уже практически выехал за городскую черту, как раз на дорогу выскочила девушка, из близлежащего лесочка. И яростно махала, начал притормаживать, как только машина оказалась возле нее, она открыла дверцу, одним движением запрыгнула на пассажирское сидение возле водителя, и скомандовала: — Давай, поехали! Лично меня возмутил командный тон, я по доброй воле решил помочь, а тут на тебе, командир нашелся. Я уже хотел сказать, что бы она проваливала, но почему то этого не сделал, мне показалось это не правильным. Вместо этого я нажал на газ, посмотрел в задние стекло и увидел двух выбежавших верзил, с того же направления что и девушка. Тут я еще прибавил ходу, у машины еще сильнее заурчал мотор. В этот момент, стекло со стороны девушки опустилось, а она сама выглянула в окно и крикнула, — Прощайте уроды! На что я сказал: — Могу и остановиться и отвести обратно! — Не сделаешь этого! — спокойно ответила моя новая попутчица. — Это еще почему,— в подтверждение моих слов, сбавил газ. — А ты из лиги хороших парней, а закурить есть? Я удивился ее уверенности и повнимательней посмотрел на девушку, светлые короткие волосы, даже очень короткие, черная майка, сверху голубая рубашка в клеточку, и темные штаны. Сидела она так, словно не в первый раз едет у меня в машине. Ногу закинула на ногу, один локоть упирался в край дверцы, а ладонью теребила свои короткие волосы. — Сигареты в бардачке, но в машине нельзя! Я еду не далеко, до Озерной, тебя, где высадить? Я сразу перешел на «ты», понимая, что обращаться к ней на «вы», у меня не получится. Она открыла бардачок, достала новую пачку, зашуршала обертка, вытащила сигарету. —Ты не против если я возьму?— не дожидаясь ответа положила пачку в верхний карман рубашки, — До Озерной говоришь, так до Озерной. — она теребила в пальцах сигарету. Немного помолчал, сказал: — Меня зовут Жека, думаю, что если ты выкуришь одну ничего с машиной не случиться! Ибо мне уже все равно, пропахнет она или нет. Она с готовностью достала зажигалку и с явным наслаждением закурила. —Любопытно да как, меня тоже зовут Женей, и спасибо что подвозишь, сразу хочу сказать, что денег у меня нет. —Честно говоря, после того как ты эффектно залезла в машину, после явной погони, забрала новую пачку сигарет я не рассчитывал что ты еще и заплатишь. Она помолчала, потом посмотрела на меня своими голубыми глазами и дунула табачным дымом прямо в лицо — Умница, что понял,— и улыбнулась. Мы ехали и молчали. Данная ситуация меня забавляла, словно в голливудском фильме оказался. Спас девицу от погони, у самого черт-те что в жизни, осталось подобрать собаку и спокойной душой можно ехать в закат. Машина поворачивала в сторону поселка, я снова повторил свой вопрос: —Так тебя где высадить? — Ты же в город возвращаться будешь! И я с тобой. — А не боишься, что в лес уведу, там изнасилую и брошу? —Ты то? «Капитан Порядочность»? — она засмеялась. — Ну а если нападешь, то получишь ножом под ребра, — весело добавила она. Продемонстрировав складной нож, в, который моментально раскрылся, обнажая острое лезвие. — И с чего ты решила, что я такой уж хороший? Как ты так можешь быть уверена? — Никак не уверена, но у тебя на лице написано, что ты интеллигент! — О, ты даже такое слово знаешь! Интеллигент значит безопасность! — решил съязвить, но шутка не удалась. —Хотя, наверно я ошиблась, ты просто очередной болван. Почему-то я почувствовал себя полным дураком. Но немного помолчал, добавил: —Странная ты… Садишься в любую машину. Вижу тебя не волнует то что я могу быть совсем другим чем кажусь. Что у меня могут быть здесь дела, что ты мне явно не нужна, а? Не приходило в голову? — Дела говоришь, ну так я тебя подожду, погуляю,— помолчав, добавила — а тут красиво. Меня это уже начинало раздражать, прилипла, видишь, скучно кому-то. Мда… С уединением можно попрощаться. Да и объяснять, что дело то состоится в том, чтобы посидеть на озере и пропустить бутылочку пива, было глупо, я просто продолжил путь дальше. Возле местного магазинчика, остановился, и спросил: — Ты что будешь? — Пачку сигарет, пиво и что-то поживать, при этом она очень нахально улыбалась. Я уже жалел что спросил, да и что подобрал. В магазине противная продавщица, очень вежливо спросила: — Че надо? И коря себя, что не купил пива в городе, продиктовал свой условный список. Положив пожитки в черный кулек, и наскребла сдачу, выдала ее так, словно я милостыню просил. Не люблю таких, вот так и хочется взять мелочь и в лицо бросить, но нельзя, мы живем обществе, а оно такого не понимает. Когда вышел из магазина, честно думал, что машины уже нет, что меня как последнего дурака развели. Но мои опасения оказались напрасными. Евгения мирно покуривала через окно. Я подошел и сел за руль, кулек с едой отдал прямо ей в руки. Завел машину, и мы отправились дальше к пункту прибытия. Озеро действительно было красивым. Одно огромное переходило в другое поменьше, вокруг раскинулся сосновый лес. Вода была настолько чистой, что был отчетливо видно дно, такие озера очень редкое для наших мест. Контраст води и зелени был чудесен. Возле воды мне всегда было уютно. Достаточно часто сюда наведывался, тут у меня было любимое местечко, подальше от основной массы отдыхающих. На озере был один цивильный пляж со стоянкой межу деревьев, вот там машину и оставили. По периметру воды были отдельные мостики. К одному такому, самому дальнему мы и пошли. Старые доски скрипели, под нашими шагами, когда добрились до конца. Мостик был метров шесть в длину. Я сел, расшнуровал кроссовки, снял носки и опустил, ноги в прохладное води озера, точно также поступила и Женя, при этом умудрилась все сделать с тлеющей сигаретой во рту и открытой банкой пива. В рядом лежащем кульке я достал и свою порцию алкогольного напитка. Открыл, и пена, словно с негодованием зашипела и начала сползать по банке и на руку. В ответ я тоже не пренебрег ругательствами русского языка. — Отличные, важные дела, скажу я тебе. Сидеть на озере и пиво потягивать, обманщик! — Это еще кто врун, пиво пить тоже важное дело. Я вот тебе вообще ничего не знаю, и разрешаю так со мной сидеть и отдыхать, учти за мой счет! Вдруг ты вор и убийца, вон как улепетывала! — Ты опять за свое. Во-первых, людям, что помогли мне я вреда не причиню. Ну а во-вторых, ты меня уже знаешь, я такая, какой ты меня видишь. Я усмехнулся, — Ну-ну скажи, что у тебя от незнакомцев нет никаких секретов, и ты совсем не скрываешься под любой маской. Кому ты рассказываешь! —Ну почему нет, есть кончено, я же тебе не святой ангел, а человек со своими слабостями. Но у меня есть одна черта, я виду себя прямо, то, что думаю и говорю, знаешь, не люблю скрывать и врать человеку в глаза, это подло. — Тут я с тобой согласен, но все же это не возможно, имею веду не обманывать вовсе. Мы пользуемся ложью всегда хотим того или нет! — Да, лгать всегда проще, ибо это отличный щит, в жизни без лжи не возможно! Без мелкой лжи, точно не возможно. То есть когда тебе в гостях кормят не вкусной едой, и ты отвечаешь «О, превосходно, очень вкусно!». Это нормально, в порядке вещей. Но когда на тебя смотрит отчаянный человек и спрашивает «Ну как? Все будет хорошо?». Вроде надо ответит «Ну да, все будет отлично!» и тогда твои слова дают надежду, новые силы. И обманешь ради добра, а на самом деле все крышка. Вот в таких случаях я говорю как есть, и словам мои могут ранить больше, все может стать еще хуже. Пример маленький, может даже не удачный, но я хочу сказать, что по мне так лучше вести себя прямо, потом не стыдно. — Да интересно, сколько ты дров наломала, мечем правды, но я уверен, что все же тебе приходилось отступать от своей морали. Ибо никто не сможет вот так всегда рубить словами все и вся. —Да приходилось… Я себя за это корю. Но все же я пытаюсь придерживаться прямоты везде. Это трудно, но так легче потом. Женя уже допила бутылочку своего светлого, и в очередной раз закурила. Хоть я знаю ее пару часов, у меня сложилось впечатление, что знаком с ней очень давно. И то нахальство, при встрече, куда-то улетучилось. Я заметил, что мне нравится наблюдать за ней, как она курит, хотя, что там может быть примечательного, а нет было! Курила она по-мужски грубо, но ее женские черты смягчали, это было необычно. Закуривала она быстро, когда она это делала все ее внимание было сконцентрировано на огоньке зажигалки который передавался сигарете. Будто он что ей рассказывал. И сигарета в ее пальцах становилась продолжением ее. И не было того пафоса что присутствует у многих курящих женщин. Она заметила, как я наблюдаю, и протянула пачку, я с благодарностью вытащил сигарету, из собственной пачки, и попросил огня. Мы сидели и молчали, было тут что-то редкое. Вот именно в такие моменты, можно посмотреть на жизнь со стороны, не думая не о чем. Словно отодвинуть ширму, и глянуть как зритель на реальность. Я люблю такие моменты, особенно когда едешь в транспорте или идешь по улице. Тогда присматриваешься к людям и видишь их. Что мучает их в данный момент горе или радость. И тогда позволяю себе осудить их или порадоваться. Ведь потому что я не знаю их проблем, как трудно им жить. Мы привыкли жить завтрашним днем, инстинкт ведет нас к выживанию, что будем завтра, где есть, где спать. Нет, все правильно, надо думать что будет, но именно тогда мы забываем жить данной минутой, реальностью. Нас настолько поглощает бытие, что утрачиваем возможность, насладится сиюминутными моментами. И когда мне приходить такие вот минуты, хочется всем кричать «Обернитесь, посмотрите на себя, радуйтесь тем, что имеете!». Ведь всегда может наступить неожиданность смерти, когда ты утрачиваешь все. Сам всегда ухватываюсь за такую мысль. Пытаюсь продлить такой вот момент, но все заканчивается, и разум обратно тебя затягивает клещами в жизнь. И сейчас меня снова вернули. Я начал думать о ней, Саше. И опять нахлынула волна внутренней тупой боли. Когда ничего не хочешь, все прозрения бьются как стекло. Тот режущий голос, бьющий прямо в цель. — Ей, парень! Что с тобой! — Женя мощным толчком ударила в плечо. — «По девичий нежно, по девичий сочно». Ты что обалдела? — проскрежетал я, массируя плечо. —Да, не, ты как то мигом посерел, мне показалось, что сейчас в обморок упадешь! Лучший способ привести в чувства, проверено опытом. —Благо, что не пощечина, а то был бы синяк на пол лица! —Я раньше пощечины давала, пока меня саму не нагрели, теперь так не экспериментирую! —И правильно, ибо для мужчины хуже ляпаса или пинка, не существует унижения! —Забыл добавить измену! — Женя улыбалась вовсю. —Ну, да. Кстати не хочешь все-таки рассказать, почему ты так удирала от громил? —А оно тебе надо? —Вообще нет, но я журналист и меня интерес кормит! —Да неужели? Я то, думала ты вояка, оно вон как, журналист! —Был когда то, так что расскажешь, ибо подсказывает мне чутье, историю будет увлекательной и не забываемой тем более о такой личности как ты! —Такой это такой, человека изгоя общества, на которого тыкают пальцем, и кричать обидные слова в спину? — Женя, подняла голову вверх, твердый подбородок проявился еще сильнее. А глаза засверкали из-за нахмуренный бровей. —Перестань,— я тоже повернул голову в ее сторону,— уверен что тебе глубоко плевать на мнение людей, у тебя свое есть, это ты обидеть можешь кого хочешь! А про себя добавил: «Истинная женщина!» Она смягчилась, и на миг в ее выражение лица проступила слабость, которую она прятала за мужественностью. Она в очередной раз провела рукой по коротким волосам, ноги поджала под себя, и стала совсем хрупкой девушкой. Со вздохом она сказала: —Хорошо, я тебе расскажу, понравился ты мне, только наверно надо еще за сигаретами съездить и пивом. —Не проблема, мигом. — сказал я вставая и разминая затекшие ноги. Когда вернулся, на мостике сидела та Женя, которая запрыгнула ко мне в машину, вся решительная и собранная. — Ну что я готов слушать твой рассказ! — Если готов, то хорошо, но, учти если я увижу что ты, где то опубликуешь, я тебя из под земли достану! — в ее тоне и глазах было столько решимости, я понял что сделать она это может, хотя в ближайшее время может и не получится... — Окей, не вопрос, а вдруг твоя история вообще не интересна, а банальна как, как... Хотя нет, не уверен. — Слушай, то тебе интерес кормит, то вдруг перестает, ты разберись? — Все слушаю!— я поднял руки в примирительном жесте. Женя в очередной раз закурила, достала новую порцию хмельного напитка и замолчала. Я не решился ее перебивать, потому что понял, она собирается с мыслями. —Все началось давно, лет так пять назад, тогда я была начинающим художником и искала… —Ты что художник? А по тебе не скажешь, — перебил я. —Так ты слушаешь или нет? —Все, все молчу! —Так вот искала, что бы такого написать, ходила по городу в поисках подходящего пейзажа. Меня занесло в самый худой район города, но и самый красивый. В одном из зашарпанных двориков было видно реку и мост, и все это открывалось из разбитой кирпичной стены. Именно то, что искала. Я нашла подходящее место для рисования, вытащила свои инструменты и холст и начала писать. Это был вечер, мягкое солнце играло бликами на реке, и освещало теплом все вокруг. Вся в музе я работала, не вставая провела часа два, главные наброски были сделаны, и уже собиралась домой. И когда закидывала все в сумку, заметила, что из соседнего распахнутого окна за мной наблюдают. Я махнула рукой, а силуэт мигом исчез. На следующий день я тоже туда пришла, и вновь за мной наблюдали, но теперь я не подавала виду, что тоже слежу. Так продолжалось неделю. Наступил последний день, и когда последний мазок окончил свое путешествие, меня окликнули. За моей спиной стояла девушка, худая и все изможденная, но у нее блестели глаза от восторга. — А можно на ее посмотреть! И она кивком головы показала на картину — Смотри! — хмыкнула я. Она тихонько подошла ближе, и начала любоваться моим произведением. — Очень красиво, вот только подписи не хватает! — Точно, а про нее я то, совсем забыла. Расчехлив кисточку и краски вновь. В правом нижнем углу, черной краской написала «Женя. С» —А меня зовут Света! И она протянула мне свою руку. Она была очень хрупкой с длинными пальцами, цвет кожи был бледно желтый. Я в ответ протянула свою запачканную в краске руку. На удивление рукопожатие было сильным. — А что ты раньше не спускалась? — я глянула в ее зеленые глаза цвета волны. — Не хотела мешать, тем более мне больше нравилось наблюдать, как ты работаешь. А хочешь я тебя чаем напою? Поговорим об искусстве? — А почему бы и нет, давай. — Мне было интересно, что будет дальше, вот и согласилась. Мы вошли в старый дом, ему лет и лет. Деревянная дверь жалобно скрипнула, ее красили и красили, но это не спасало ее от старости. Подъезд весь прованялся кошатиной и везде лежали окурки и бутылки. Мы поднялись на третий этаж. Возле двери, которая полностью подходила под стиль «Аля развалина» мы остановились. И моя новая знакомая повела вглубь квартиры. Это оказалась коммуналка, ибо было очень много комнат и один коридор заставлен всяким хламом. Из одной открытой двери открылся чудный вид на пьяного мужика, валяющегося возле кровати. На столе газетка, а на ней уже мирно лежала бутылка от водки, рядом также обитали ошметки от рыбы. В соседней комнате как оказалось жила бабуся, которая всех проклинала, как могла, а ее жилье напоминало склеп. И опять-таки, из соседней комнаты, доносилась ругань семейной пары, да такая что наш дворник дядя Вова занял почетное место культурного человека. Были еще две двери, но они хранили молчание. Когда мы добрались, до самого конца коридора там оказалась еще дверь, вот в нее мы и вошли. Комнатушка, а это было именно комнатушка, где с трудом могло поместиться пару человек, была на удивление светлой. Потому-что главным интерьером было окно, большое из которого был прекрасный вид на город и реку, и мое временное место роботы. —Садись! Сейчас поставлю чайник и приду. Я начала осматривать комнату, та оказалась чистой, мусора негде не было. Две кровати, один небольшой столик и два табурета. На стенах доживали свой век пожелтевшие обои и с цветочным орнаментом. Ни каких книжных шкафов или вещевых, в помещение не наблюдалось, что было странным. Но все-таки, потом оказалось, что вещи хранятся под кроватями в мешках. Через несколько минут вернулась Света с чайником, ее каштановые волосы были подстрижены до уровня плеча, а на ней самой был шерстяной старый свитер, что было странным. Поскольку на улице было тепло, и в нем явно было бы жарко. Когда она села на табурет я отчетливей смогла увидеть ее лицо. Оно было по-своему красивым, тонкие аккуратные черты, высокий лоб, нос с небольшой горбинкой и глаза в постоянном прищуре от улыбки. Но кожа было бледная, явный признак, что человек болеет. Именно болезнь накрыла ее маской некого уродства, что бросается при встрече. Но если присмотреться то наваждение исчезало. Вот так сидя за столом, пили чай, и говорили об искусстве. На удивление она была очень знающим и начитанным человеком, разговаривать было легко и интересно. В конце концов, я ушла домой за полночь, за это время мы подружились, пообещав, что вернусь через неделю. Вот так я познакомилась со Светой. Женя встала и начала разминать ноги. И вновь начала курит, я хотел сделать замечание по поводу «Ты много куришь!» но понял, что не к чему мои слова не приведут. Да и зачем ей давать советы, взрослому человеку. Она продолжила: —Я не сдержала своего слова, меня задержали дела и прийти, смогла только через месяц. И когда же я добралась до дома, где она жила, окна ее комнаты были закрыты, тогда поднялась на вверх. Где мне очень долго не открывали. Уже хотела, уходит, но тут дверь все-таки открылась, и бабуся очень вежливо сказала: —Кого там черты носят! Тебе чего? —Я к Свете? —Нет ее! — бабуся уже начала закрывать дверь, но я носком ноги ее остановила. —Ну а где же она? — настаивала я. —Там где тебя нет!— бабуля, не смотря на мой протест, пыталась все-таки закрыть дверь. Но я ее не дала, схватила за ручку и дернула что есть силы. Бабуля аж пошатнулась. —Давай, говори, где она!— меня уже начинало это злить. —В пятой она, пятой, в реанимации, только боюсь, не успеешь! Я уже не слушала, а бежала подальше из этого дома. Пятая больница находилась примерно в часе езди от того района, где жила Света. На посту я спросила, где реанимация, на что мне ответили: — Девушка вы кому? И тут я поняла что не знаю ее фамилии только имя и проклиная себя, что не спросила ту бабку начала лихорадочно описывать Свету. Но медсестра дала мне понять, что меня все равно не пустят поскольку, я точно не родственник, и в этом случаи могу, уходит. Немного покрутившись на месте, я все-таки ускользнула от медсестры и по направлению добрых пациентов добралась до реанимации. Там тоже был пост медсестры, и я решила выбрать другую тактику. Сказав, что у меня деньги на лечение одной девушку по имени Света, которые передала ее бабушка, но проблема в том, что листочек с фамилий я потеряла. На меня, конечно, посмотрели как на дуру, но волшебство денег сделало свое дело. И уже через несколько минут знала, что единственная Света Кобак лежит в 5 палате с сотрясением мозга. Я подробней расспросила медсестру. Как оказалось ее забрали пару дней назад, нашли ее утром на улице, до этого она была избита, много ушибов и гематом, сильный удар по голове, пришлось накладывать двенадцать швов, сломано пару ребер и рука. Помимо этого у нее серьезные проблемы с сердцем. Что ее очень вовремя привезли, а то бы можно было уже в морг записывать. Сейчас ее состояние стабильно тяжелое, но пациент жить будет. Только через день меня пустили, все это время я дежурила в больнице. Меня пытались уговорить уйти домой, но нет, я ждала. Она была уже в сознании, когда меня подвели к ее кровати, я узнала по глазам. Она лежала тихо, одеяло было поднято по самый подбородок, голова перебинтована, и только глаза мутно смотрели в стену. А рядом стояла капельница и трубочки, по которым текла желтая жидкость. Я подошла ближе и сказала: — Привет, это Женя, помнишь меня? Она медленно повернула, голову и в глаза спихнул огонек. — Художница пришла, а я тебя ждала, почему ты не приходила? Склонив голову и потупив глаза, я сказала: — Извини, дела задержали. Как твое самочувствие? Она, будто не слыша моего вопроса, и все повторила: —Я все время ждала, а ты не приходила…