Финальная битва

      POV Габриэля Агреста.       Я проснулся. Не знаю благодарить мне судьбу или сожалеть. С удивительной резкостью в мои лёгкие ворвался сырой и тяжёлый, словно накопивший в себе влагу целой реки, воздух. Осел на стенках бронх внутри и иссяк, растворился, оставил после себя лишь прохладное и покалывающее чувство в ноздрях. «Может ощущение жизни? Нет, вряд ли…» — Я вдыхал медленно, не открывал глаз. Так же медленно выдыхал. Пытался привести себя в норму после кошмара, забивая своё нутро этим тяжким и сырым духом, ворвавшимся ко мне из открытой форточки. Забыл. Но что именно? Кто в жизни никогда не забывал закрыть форточку? Это обычная забывчивость, присущая состоянию людей. Я ведь человек, верно?       «Человек…» — Пронеслось в моей голове. Уверенности в этих словах совершенно не было. Форточка проскрипела пару раз. А ведь и правда, я ведь даже не в своем доме, окна сами собой не закрываются. Машины, счётные, металлические, бездушные. Запрограммированные. Эти не забывают никогда.       Никогда не верил лгунам, утверждающим, что они ничего не забывают. Глупые, глупые лжецы… Я забыл ещё кое-что… Я чувствую тени в комнате, даже не открывая глаз. Я боюсь поднимать тяжёлые веки, свои тяжёлые, налившиеся свинцом веки. Обстановка давит как никогда раньше. Она будто прижимает мои глазные яблоки своей массой к мозгу. Невероятное, противное ощущение. Но то, что смотрит на меня за ними ещё противней.       Что же я забыл? Солнце ударило сквозь стекло, наконец-то. Сейчас этот, изломанный в пути зеркальным отражением, первый луч солнца порадовал меня, хотя ранее я ненавидел эти достающие светящиеся стрелки. Глупые, глупые стрелки. А теперь это единственное моё спасение. Боюсь. Боюсь поднимать тяжкие веки, смотреть на комнату, хотя знаю — с рассветом всё уходит. Я не готов. Взрослый мужик, но не готов. Не хочу.       Хватит винить меня в том, что я не готов. Вы все не готовы, глупые, глупые тени. И люди. И солнце… Внешние раздражители так и манили закончить этот бардак в моей голове. А всё-таки что-то укрылось от моей памяти, чёрт.       Я продолжал ощущать этот сырой воздух. Сырой и очень холодный, зарывающийся в моё нутро, испепеляющий и исцеляющий внутри. Чёрт, почему такой сырой?       «Ах, да, вчера же шел снег…» — А потом решился поднять открыть глаза. Внутри почувствовался маленький огонёк, он быстро растёкся по телу, к конечностям, иссекая, быстро сгорая ближе к кончикам пальцев, и иссякая вовсе. Это ли есть та радость? Тот приятный ком в животе, тяжелый, как воздух. Но эта тяжесть такая противоречиво лёгкая. Такая угнетающая и давящая. В комнате, в которой я оказался не было никого. Это был лишь кошмар, так? Кошмар. Те тени. Они и правда были кошмарными. Вместе с осознанием пришло облегчение, уняло моё ноющее и скрипящее сердце. Ненадолго, но хоть что-то Именно оно, облегчение. Оно заставило с преследующей меня всю жизнь тяжестью подняться с пола. Кинуть взгляд на помещение.       Забавно, переливы света и тени напомнили мне морские волны. Ха-ха, волны. Забавно… Глупо и забавно. Я ведь никогда не был на море. Это странное чувство, снова. Я забыл. Но было не до чувств. Я отмёл сантименты по пути к окну, форточка которого все так же скрипела. Хоть что-то создающие впечатление жизни в этой комнате. В этой глупой, чёртовой комнате.       Моя былая усталость и подавленность постепенно, медленно, неспешно сходила на нет. Долго. Но уже смог я в этой не покидающей меня тяжести поднять столь же тяжёлую руку и смахнуть падающие на бледное, мертвецки бледное лицо, тяжёлые белёсые и немного седые пряди. Я будто во сне, да, реальность, понимаю. Но будто во сне… В кошмарном, но при этом прекрасном сне.       С высунутой в форточку головой неплохо живётся. Очень даже. До того, как в нутро не прокрадётся тревожное ощущение. Ощущение присутствия кого-то в этой комнате, кого-то, кого ты не можешь увидеть из-за высунутой в окно головы. Оно заставило меня поспешно повернуться и оглядеться, как и было ожидаемо, я всё так же оставался одиноким. Всё таким же одиноким. При взгляде на место, где я спал, я увидел Нурру и почувствовал, как у меня сжалось сердце, обливаясь кровью. Он был так добр со мной, милый друг.       Конечно, Нурру был хорошим, подчинялся мне даже когда я вот так вот сходил с ума. Он мог просто забрать талисман и скрыться, но нет… Остался со мной. Даже когда я подверг всех опасности.       Прошла тяжкая пауза. Я стоял и осматривался, словно был здесь впервые. А ведь и правда, комната была вовсе не знакомой. Я был впервые в этой дрянной комнате, впервые смотрел из этого окна, где снаружи проходили люди. Люди? Да, люди. Иначе их не назвать. Никто из них не был моим другом, я с ними даже не знаком, обычные прохожие. А ведь точно… Моего сына я здесь не увижу, я ведь его чуть не убил.       Противные, глупые слёзы хлынули из глаз. Щиплет в носу, отвратно, глупо. Я вновь вспоминаю, как он хотел помочь мне, как говорил мне что-то…       Он доверял мне, хоть мы с Адрианом и не были близки. Мы не были лучшими друзьями, а отцом меня и подавно нельзя назвать.       Не сдержал слез. Они хлынули по бледным щекам, подобно ливню, реке. По моим дрожащим тонким губам, к подбородку. А потом ниже. Прозрачные капли быстро пролетели до пола и вдребезги разбились о паркет, покрыв его маленькими точками. Разбились как осколки тонкого стекла, даже показалось, что я услышал звук разлетаются вдребезги песчинок. Глупые, ничего не решающие слёзы.       Я снова слышу тихий голос. Тихий, почти шепот. Его неразличимый говор разносится по комнате, затмевая все вокруг. Вновь окуная меня в воспоминания. Перед глазами проносятся счастливые моменты такой же счастливой семьи из трех человек. — Эй, ты чего уставился? — Вдруг окликнул меня голос новой напарницы. — Ты же собирался отобрать камни чудес у этих малолеток. — Да, ты права. — Она сидела на подоконнике, но за стеклом, снаружи. Она наблюдала за рассветом, но так спокойно говорила о подобном, зная мою отвратную ситуацию. — Думаешь остановиться? Мы ведь так близки к цели. — Голос стал чуть громче, и я смог наблюдать тень около окна. — Нет, это еще не конец. — Ответил я, немного закатив глаза. — И правильно, с помощью камней ты сможешь вернуть и сына. — Она вновь разжигала во мне пламя моих стремлений. Моих темных стремлений. — Именно. — И снова когда мне вернулось хладнокровие. — Труда приступаю! — Неожиданно всё окно распахнулась так, что форточка шарахнулась об стену, а за окном вновь показались те тени.       Да. Снова акума. Но не знаю, последняя ли. Тысячи бабочек влетели в неизвестные мне покои. Моя собеседница испарилась в мгновение ока, заставив меня выйти из комнаты.       Черные, словно смола, стены, безграничные коридоры, украшенные убогими протекающими трубами и обрывками старых обоев, и куда реже лампами которым осталось жить не более пяти минут; коридоры парадоксально ведущие одновременно куда ты пожелаешь и в никуда, в бездну, в бесконечность. И вот я снова здесь. На моем лице уже не увидишь ни капли испуга или удивления, лишь мимолетная улыбка. Улыбка, ожидающая в предвкушении.       Коридоры без начала и конца, бесконечное количество запертых дверей — все это неизвестный дом, все это и есть я.       Самое страшное в этих катакомбах — открыть по абсолютной случайности или же, опять-таки глупости, ту самую дверь. Дверь души… Ты как никто другой знаешь, что там обитает. В чертогах своего сознания. И с этими ужасами, которые долгое время прятались внутри придется бороться в одиночку. Но я все равно иду вперед. И вот она, дверь. Стоило мне ее открыть, как множество лучей света пронзил мои глаза. Я зажмурился. Кажется, это нужная дверь. И раз я все это чувствую, ощущаю свет и холод улицы, все-таки я человек       Человек — существо из плоти и крови, наделенное зачатками разума, которые он никогда не использует по назначению. Все его внутреннее эго нацелено на то, чтобы произвести впечатление на того или иного представителя рода человеческого, для получения той или иной выгоды для себя. Выгода бывает разной, начиная от материальной и физической, заканчивая духовной. Таков и я, я во что бы то ни стало решил вернуть жену. Уверен, ни я один такой. Но теперь к моей цели добавился и сын. — Эй, поторопить! — Погонял меня женский голос. — Да. — Все мы используем друг друга. И всем нам по большей мере плевать на то, что испытывает другой. Огорчаясь его горю, на самом деле мы жалеем себя, потому что знаем, что контакт с этим человеком не доставит нам радости, пока мы не приведем его в нормальное расположение духа. Он не даст нам денег, плотского насыщения, духовного развития, пока не будет уверен в том, что мы всегда будем для него мягкой подушкой безопасности, в которую можно уткнуться носом и, не боясь, высказать все, что думаешь и, даже если ты не прав, получить ожидаемую «конфетку», под которой подразумеваются слова утешения. Таким образом, получается равноценный бартер — он нужен нам, мы нужны ему. Симбиоз, прекрасное слово, идеально подходит для этого описания. — Да что ты встал как вкопанный? — я прикрыл глаза рукой и попытался поднять тяжелые веки. — Подожди…- Часто мы терпим возле себя людей, которые на самом деле нам глубоко противны, но при этом могут принести ту или иную выгоду нам. Пусть страдает собственное достоинство, но, при этом мы получаем свою выгоду. И продолжаем жрать кактус, пока этот кактус приносит пользу. — Мне надоело тебя ждать! — Тень женского силуэта была отчетливо видна прямо перед моим носом.       Во всех есть отрицательные черты. Ни один человек не может нам нравится таким, какой он есть, обязательно найдется то, что нас в нем отталкивает. Так будет всегда. — Да-да… — Я сделал шаг навстречу обладательницы еще одной маски. Маски, как и у меня.       Боже, как противно осознавать, что весь мир спрятался за масками и добавляет в свой лживый лик все новые и новые штрихи, вместо того, чтобы пытаться стать таким, каким он хочет быть. А ведь и я таков. Спрятал образ свой за маской злодея, и все ради личной выгоды. Все ради себя. Практически все идут по пути наименьшего сопротивления. И, черт подери, упиваются произведенным впечатлением, а мне остается лишь смириться и продолжать жевать иглы своего кактуса. — Ты готова? — Спросил я, наконец, нагнав напарницу. — Еще бы. — Мы не были особо знакомы, знали лишь пару фактов друг о друге, но за два дня стали довольно близки. Все ради общей цели. Все ради камней чудес. И также мы все ставили на кон, как и свою жизнь. — Тогда, выступаем! Продолжение следует…