Финальная битва

30 минут назад. — Пельменная значит? — Тикки незаметно подлетела к уху хозяйки и ненавязчиво хихикнула. — Это хороший способ отмазаться на час — второй. — Маринетт завела прядь волос за ухо. Девушка прошла мимо любимого ею парка, направляясь прямиком к тому, при упоминании о ком ее сердце замирает. — Думаешь это хорошая идея? — Квами спряталась в капюшон, так как проходящие мимо люди могли увидеть ее. А вновь притворяться кошкой ей не хотелось. — После того как я обезвредила акуму, мы с Адрианом так и не успели поговорить. — Дочь кондитера ускорила шаг, ее что-то тревожило. Деревья мелькали перед глазами, люди то и дело сталкивались друг с другом, спешили; жизнь на улице кипела. Вот и огромный особняк семьи Агрест. Она видела его уже много раз, но сейчас стало как-то не по себе. — Тикки, мне кажется, или сейчас при свете фонарей, дом напоминает замок с привидениями? — Тревога усилилась. Красное существо откинуло сооружение взглядом. — Если это произведение искусства — замок Дракулы, то я Ктулху! — На этот раз Тикки удалось развеселить напарницу, и та, улыбнувшись, подошла ближе. «Я про Дракулу и слова не говорила…» — Мари не хотела заходить так, чтоб ее все заметили, поэтому искала альтернативный вход. Неожиданно в голову ударила сильная боль, отрывки памяти словно сновидения прорывались в сознание, однако, осколки пазла не смогли сложиться воедино. — Все хорошо? — Квами снова высунулась свою маленькую головку в холодную среду. — Да, наверное, переутомилась немного… — Мари почесала затылок, но от цели отступать не собиралась. — Тикки, трансформируй меня. Точечный покров надет, подходящее окно найдено. На этот раз точно повезло, ведь именно в комнате Агреста младшего был тот «альтернативный» вход в особняк. Разбежавшись, героиня Парижа зацепилась своим йо-йо за какое-то дерево в саду и одним прыжком достигла цели: плавно опустилась в комнате возлюбленного и тут же сняла маску. Странно, но Адриана она в комнате увидела не сразу. Из вентиляции сильно сквозило. Девушка чувствовала, как мурашки пробегают по всей ее покрытой шрамами спине. Давно она не смотрела на улицу из столь большого окна. Вечер, холод и туман. Идеальное время для злодеев. — Эй! — Внезапно кто-то сильно хватает девушку и, будто бы, инстинктивно прижимает ее к до боли знакомому окну. «Это уже было… Нет? Дежавю?» — Это был не кто иной, как всеми любимый парень с плакатов. Теплота его объятия, образная и буквальная, видна по тому, как его руки обнимают, слегка надавив на запястья и не давая упасть, но и не позволяя выпутаться. Это нежная попытка защитить ее, позволяющая Маринетт отодвинуться, если она захочет, но лишь на пару сантиметров. Дочь кондитера чувствует, как знакомая ей неуверенность, смешанная с непривычной болью в голове, растекается по венам. Как шелковая, но при этом жёсткая штора вновь оказалась за спиной. Это и виляет на нее, супергероиня поднимает взгляд и их глаза встречаются. — Это проникновение на частную территорию, моя леди. — У Адриана длинные ресницы, дополняющее то, как под таким углом выглядит его лицо. Он невероятно красив. — Кажется, мне нужно тебя АГРЕСТовать. Обладатель волос цвета пшеницы сейчас выглядит очень серьезно, правда до Дюпен-Ченг не сразу доходит смысл его слов, а когда к ней снисходит озарение на подобный каламбур, ее щеки надуваются, чтоб сдержать смех. Но вновь неудача, воздуха не хватает, поэтому Маринетт заливается весёлым и звонким смехом ещё до того, как Агрест приходит в себя. Уверенность улетучивается, румянец проступает аж до самых ушей: нахальный Нуар вновь становится обычным старшеклассником и тоже смеётся так искренне, как звенят колокольчики на заре по весне. Громкость звука не смущает Агреста младшего, ведь когда он вернулся, отца не было дома, а у стен есть звукоизоляция. — Прости-прости, не удержалась. — Напарница кота смахивает выступившую от смеха слезинку, пытаясь собраться с мыслями, вовсе не замечая приоткрытую дверь. — Моя леди? — Былая уверенность снова закипела в жилах сына дизайнера, — Я дам тебе десять секунд, — Говорит он, — Я дам тебе десять секунд, после чего приближусь предельно близко и поцелую тебя. Сердце девушки пытается выпрыгнуть из груди, а ее щеки предательски заливаются румянцем; сама забывает то, о чем хотела поговорить. Она закрывает глаза, как будто это поможет ей, но они широко открываются против ее же воли, когда черный беспредельник аккуратно убирает прядь волосы с лица одноклассницы. Его руки плавно ложится ей на талию, прижимают крепче. Его губы прямо напротив, в миллиметре от ее так, что дыхание обжигает. — Десять. Ледибаг чувствует удар в ее груди. Она вдыхает, чувствуя в его дыхании нотки белого шоколада, мяты, корицы, и он, без какого-либо сопротивления со стороны рассудка своей леди, тела, души, надежд, желаний или кошмаров, целует ее. Примерно в то же время. Вражеское логово. — Хозяин, с вами всё в порядке? — Нурру кружил над головой Габриеля, который потерял сознание от переутомления. Дизайнер отключился прямо на холодном полу. — Темновато как-то… — Глаза снова застилала тьма. — Перестань быть этим нелепым фиолетовым комочком, не надоело? — Агрест попытался приподняться, но попытка провалилась. Квами молчал. — Я помню нашу первую встречу, тогда ты хотел защитить ее, защитить Эмили. А потом стал тенью, душащей меня. — Ты согласился на все условия, — Тень, падающая от мотылька стала сгущаться.- Я предупреждал, чем больше ты жаждешь выполнения своей мечты, тем сильнее чернеет твое сердце. — - Образ безобидного Квами растворился, а лампа со старой квартиры вдруг засветилась кровавым светом. — Это я с тобой сделал? — Габриель дополз до стены и присел, облокотившись на нее. — Я всего лишь сгусток материи, — Тень заполнила весь «подвал» так, что слово «темновато» стало очевидным. — Я сказал, что помогу, но всему своя цена. Будет ли энергия положительной или отрицательной — зависит лишь от вас. — «Вас», а ещё мгновение назад обращался на «ты». Не дослушав фразу до конца, Агрест поднялся и, на подрагивающих за время от времени коленях, побрел в свою комнату. Они, Нурру и его хозяин, сидели в старом, потрепанном кресле. Стены давили обоями, потолок добивал осыпающейся штукатуркой. Разве так выглядит особняк? Нет, это та самая комната, где они встретились. Может, их всегда было двое? Оба существовали за счет другого. У них была особая связь. Когда Габриель страдал, Квами утирал его слезы и шептал на ухо, что все будет хорошо. Когда было плохо мотыльку, Габ не желая помогать, топил его, словно котенка, в черной вязкой рутине. Превращая талисман, который был создан для добра, в орудие для достижения своей мрачной цели. Они знакомы очень давно, год? Два? А Кажется, что почти всю жизнь. Тем не менее, Нурру был старше на несколько миллионов лет. Но даже разница в возрасте не смогла заставить дизайнера заботиться о ком-то другом, кто старше. Когда же жизнь квами превратилась в сущий ад? Нет, не после встречи с напарником, а когда женщина с лучезарной улыбкой уронила талисман. Все краски перестали иметь определённый цвет: они то искрились и переливались всеми цветами радуги, то меркли и скрипели, словно старая дверь. Их скрежет сводил зубы, вмиг ломал все то, что было недавно построено, отравлял своей гнилью мысли. Если вспомнить, то до подробного знакомства, мужчина пытался избавиться от существа, которое, как он считал, паразитирует на нем. Но все было наоборот. Он бил стены до протертостей, не щадя, до крови на костяшках; царапал, ломая ногти и вывихивая руки. Топил в черноте и поил реальностью. А после — выкарабкивался. Ссадины, синяки, порезы не особо украшали его, но придавали особую харизму. Однако, быстро заживали, как обои, которые владелец особняка менял когда захочет. Он уже давно начал сходить с ума. В ход пошли ножи и вилки, пинцеты и отвёртки. Все то, чем можно было проткнуть, однажды сдирал материю шпателем, хотел искромсать и уничтожить. Поэтому в комнату никто никогда не заходил. Даже спасённая жертва похищения Натали не имела доступа в комнату «собственных пыток» и истязаний. Также как менялись обои, порезы затягивались с невероятной скоростью. Тогда Габ пришел к выводу, что боль лишь делает сильнее того, кому он ее причиняет. Он бросил все попытки избавиться от ненавистного «соседа», с которым ему придется жить до достижения мечты, или вовсе до конца своих дней. Тот никуда не уйдет, они связаны невидимыми цепями. Куда бы ни шел один, второй всегда будет тащиться следом. Беги не беги, один из них всегда догонит другого и пойдет с ним нога в ногу. Он знал. Он убегал. Как Тикки связана с Маринетт, как Плагг связан с Адрианом. Нурру прятался в черном, избегал белого. Но тот всегда его находил, постоянно. И когда Габриель начинал биться в истерике, тот подлетал и обнимал своими маленькими лапками, но при этом и окутывал очередной дозой тьмы, желая утешить. В такие моменты дизайнер начинал бить все, наотмашь, громил свою комнату снова и снова. Сильно-сильно зажмурив глаза и сжав ладони в кулаки, он бил. Бил и бил. Ему снились кошмары, будто его жена задыхалась и кашляя, продолжала целовать его кровоточащими губами. Невесомо касалась лба, щек, подбородка. Капли крови небрежно падали ему на одежду, пачкали руки и сердце, заставляли рыдать в голос. В такие моменты мужчина начинал рвать на себе волосы. Он выдергивал их клочьями и разбрасывал вокруг. А Нурру перехватывал его руки, пока тот задыхался от слез и просил прекратить. Квами часто проявлял жалость, но никогда не плакал. Слезы давали ему сил. Даже когда его грозили прикончить, он лишь закрывал глаза и терпеливо ждал. Ждал, когда Агрест устанет и, упав на колени, начнет рыдать от бессилия. Он закрывал лицо руками и выл в голос. Тогда мотылек просыпался, вылезал из своего толстого склизкого кокона, кокона в виде безобидной бабочки, и падал рядом, проклиная себя за все. Эмили же была воздухом серьезного дизайнера, его миром, его Вселенной. Тот не видел себя отдельно от ее. Когда Габ успокаивался, то брезгливо отталкивал квами от себя и презрительно плевал в его сторону. В такие моменты из него выходили все уродство и желчь, и лишь после этого Он снова становился собой, садился в кресло, создавал новые проекты будто ничего не произошло. Или заваривал кофе, мужчине грезилось, что его жена скоро будет рядом, будет вместе с ним пить кофе. Оба любили без сахара. Горький, крепкий и безумно обжигающий. И вот очередная истерика закончилась. На этот раз обивка мебели и другие предметы декора не пострадали. Сделав глоток уже остывшего кофе, Габриель отставил чашку, поправил волосы и попросил Нурру вернуться в исходный облик. — Мой сын уже вернулся? — Спросил он Натали, выйдя из комнаты. — Да. — Ответила коротко женщина, она хотела спросить что-то, но поняла, что сейчас не самое подходящее время. — На моем столе стопка документов, подготовь к завтрашнему дню. — Бросил он напоследок, и решил наведаться к Адриану. Голова мужчины кружилась, в глазах темная пелена обволакивала все. Он боялся упасть, пропустить ступеньку, но все равно поднимался дальше по проклятой лестнице. И вот последняя ступень, внезапно мужчина поскальзывается, но в самый последний момент успевает удержаться за перила: он восстанавливает равновесие, приводит в порядок дыхание. Вдруг появляется звон в ушах, он не и прекращается и с периодичностью в несколько секунд возникает снова. — Моя голова, — Шепчет дизайнер себе под нос так, чтобы Нурру не слышал. Но почему-то останавливается. Он слышит смех, сначала одного голоса, потом двоих, ему грезится жена. — Быть не может, Эмили?! — Незаметно для себя, Агрест забывает про все свои недуги и срывается с места, направляясь к источнику заветного звука. Он повторяет ее имя снова и снова, но про себя. Сердце колотится, в глазах все плывет, ноги не слушаются, но он бежит. Падает, встаёт и снова бежит. Наконец перед глазами дверь ведущая в комнату сына. Габриель останавливается, опираясь на стену, аккуратно заглядывает в дверную щель в надежде увидеть желаемое. — Эми…? Нет, — Он видит как его сын стоит у окна, а рядом с ним девушка, однако она ни капли не похожа на женщину, что покинула его. Не успевает он открыть дверь, как острая боль вновь пронзает голову. Пошатываясь, хозяин особняка отходит на несколько шагов назад и задевает макушкой картину, висящую на стене, а та в свою очередь падает. Тяжело дыша Агрест сползает вниз по стене, боль перерастает в очередной сгусток тьмы, мужчина поглощает его, и все отчаяние превращается в злость. Пелена вдруг отступает. — Адриан! — Широко раскрыв дверь, Габ заходит в комнату, ноги уже не подкашиваются, он получил свою дозу. — Ч-что? — От неожиданности парень пятится в сторону, а учебник истории, который непонятно откуда взялся, выпадает из рук. В его зелёных глазах можно было прочитать облегчение и лёгкий испуг. В его зелёных глазах… Таких же как у нее… «Я точно видел тут…» — Мысль Габриеля обрывается в тот момент, когда он видимо открытое окно. — «Точно…» — Прояснение происходит довольно быстро, а губы изгибаются в ухмылке. Она заметна лишь секунду, и снова порыв ярости. — Почему ты не на занятиях?! — Лишь бы к чему придраться, Агресту просто нужно разрядиться, и не важно на ком. — Ч-ч-что? — Блондин поднимает учебник, но не особо понимает, что творится. — Почему ты ещё здесь?! — Мужчина сорвался на крик и, при выходе из комнаты сына, начал звать его телохранителя, но тот прибежал на шум раньше и они столкнулись в дверях. — Ты должен был отвезти Адриана на занятия! — Вопль был таким сильным, что у Гориллы заложило уши. Габриеля не волновало, что занятий сегодня нет, ему просто хотелось выпустить пар. Старый друг ещё со времён колледжа не смог ничего сказать, в прочем, как и всегда. Он всегда восхищался дизайнером, а их старое фото вместе, хранил в кармане пиджака. Всегда сдержанного телохранителя, было сложно разозлить, но легко расстроить. — Если тебе не по силам выполнять свои обязанности, я с лёгкостью найду тебе замену. — Агрест с силой несколько раз тыкнул указательным пальцем в сердце давнего работника. — Молчишь? Вот и молчи дальше, раз нечего сказать! — Габ вытолкнул Гориллу с прохода, и бросая очередные оскорбления, скрылся за лестницей. Вернувшись в комнату, он упал в старое кресло, одиноко стоявшее в его пустой одноместной комнате, небрежно скинул с рядом стоящего столика пустую пачку из-под сигарет, когда он начал курить? И сам не помнит. Агрест поставил туда кружку с тем остывшим кофе и, накинув на себя старый, дырявый плед, позвал Нурру к себе. Габ даже предложил ему кофе, хоть тот и отказался, складывалось странное впечатление. А ведь они с Эмили часто пили один и тот же кофе из одной и той же кружки. В грязной пустой комнате никогда больше не варили кофе на двоих. — Та девчонка, показалось? — Боль вновь пронзила голову. — Я знаю ее, но как она прошла систему безопасности? — Мужчина открыл свой ноутбук, проверяя видеокамеры, установленные при входе в особняк. Дважды создавались помехи, но никто не входил, особенно девушка, которую он видел в комнате сына. — Неужели вы думаете, что она… — Нурру неожиданно возник рядом. И пока Габ заворачивался в проеденный молью плед и, протертостей им же до тех же дыр, невидимые цепи между ними натягивались до предела, и квами пропадал под их истошный грохот, оставляя Агреста одного. — Ледибаг, наконец, я тебя нашел! Парк. — Я говорила, что это не самая лучшая идея… Ты чуть не попалась. — Тикки была сильно обеспокоена ситуацией. — Я так и не поговорила с ним… — А до Маринетт только дошло, что она приходила вовсе не за поцелуем. — Ты ведь понимаешь, какой опасности подвергаешь себя… — Квами не смогла договорить, как что-то промелькнуло перед глазами, это заставило красное существо спрятаться. Большая фигура стояла под соседним фонарем. Капюшон скрывал лицо, а тело обволакивал плащ из плотной материи. Увидев его Мари стало жутко, она даже попятились назад и споткнулась о стоящую рядом лавочку. Вдруг что-то вновь промелькнуло перед глазами, но на этот момент остановилось. Огромная белая надпись будто бы сделанная из частичек света и пыли возникла из неоткуда. «Кто ты?» — Фраза как минимум заставила перейти в легкую панику. — «Обычная девчонка? Ледибаг?» — одни слова сменили другие, земля стала уходить из-под ног Маринетт, колени предательски дрожали. Она понимала, что это дело рук Хищной Моли, он догадался, а значит все кончено. Или нет? Через мгновение девушка сорвалась с места, ей нужно было спрятаться. Сейчас ее меньше всего волновало то, как Моль узнал о ней и чем она себя выдала. Нужно было срочно найти решение, и на удачу, оно как раз оказалось в ее сумке. Маленькая угловатая коробочка. Пока дочь кондитера пряталась в кустах, припорошенных снегом, перед её глазами вдруг возникла Аля. — Тикки, прости, ты была права. — Однако, времени на разборки не было. — Прошу, положи это в сумку Али. — Мари указала квами на одноклассницу, и сделала умоляющий жест. Ей определённо повезло с напарницей, ведь пока она говорила ей что делать, Тикки уже была у цели. — Пора спасать твой зад! — Эта фраза была единственной, которую произнесла квами после возвращения, а за ней, предварительно осмотревшись, последовала трансформация в героиню Парижа. До этого момента Аля слонялась по парку, думая о том, как было подозрительно появление героев за пределами Парижа. «Телепатия? Или, может, геройская интуиция?» — Мысль перебил звонящий телефон. «Как всегда вовремя…» — Ворчала про себя рыжеволосая. Она принялась рыться в запасном отделении, как ее рука наткнулась на что-то странное. Маленькая деревянная коробочка. — Что это? — Когда видеоблогер вытащила загадочную вещицу, то не удержалась и приоткрыла крышку. Вдруг светло-оранжевое свечение, взявшееся непонятно откуда, окутало все в радиусе десяти сантиметров. Сезер зажмурилась, и чуть не выронила объект своего любопытства. Но стоило ей открыть глаза, как маленькое странное существо с большими сиреневыми глазами и большими ушами образовалось на его месте. — Приятно познакомиться… — Это должно было быть триумфальное знакомство Квами с будущей хозяйкой, но именно в этот «подходящий момент» из кустов вылезла виновница сего «торжества». — Привет! — Маринетт пыталась из-за всех сил скрыть свое волнение, но это плохо получалось. Сейчас ей казалось, что отдать талисман лисы подруге было большой ошибкой, ведь та уже достала телефон. — Стой, это нельзя снимать! — Мари вмиг отобрала телефон Сезер и положила обратно в сумку. — С этих пор никто не должен знать тебя, твою личность, и особенно твою камеру. — Ледибаг?! Ч-что это значит? — Восхищение все больше перерастало в изумление, а левая бровь видеоблогера все больше извивалась. — Я решила наделить тебя силой супергероя, однако, если ты согласишься мне помочь, после миссии я заберу твою силу. — Дочь кондитера понимала, что нельзя ей его оставлять. — Я делаю это, потому что твоя подруга Маринетт сейчас в опасности. — Нужно было как-то убедительно соврать, но слова отчасти были правдой. — Маринетт? С ней что-то случилось? — Девушки общались так, словно не замечали квами лисы. — Я спрятала ее, она в безопасности, но мне нужна помощь героини лисы. — В этот раз Ледибаг не обделила вниманием оранжевого Квами, и проводила его взглядом. — Я Триккс, кстати говоря, я могу наделить тебя способностью иллюзии… — Но договорить снова не дали. Это было самое пренебрежительное отношение за много лет. — Помочь подруге? Спасти город? Быть супергероиней… — Всего на день. — Обладательница точечного покрова, обрезала восторженную речь Сезер вместе с ее мечтами. — Я согласна. — В душе Аля надеялась, что это не последняя ее вылазка как героя. — Тогда повторяй за мной, — Времени нельзя было терять попусту, из вот-вот мог обнаружить акуманизированный злодей. — Триккс, трансформируй меня! Аля тяжело вздохнула, набрав в лёгкие побольше воздуха, мысли разрывали голову, но первостепенной целью ее перевоплощения, должно было стать спасение лучшей подруги, так что рыжеволосая собрала мысли и свернула их в клубочек до более подходящего времени. И на одном выдохе произнесла: — Триккс, трансформируй меня! Продолжение следует…