Мы одно целое

Макишима почти не дышал. Его пульс еле прощупывался и был настолько слабым, что Когами успел двадцать раз похоронить его, пока тащил на себе от окраины овсяного поля до мотоцикла. Шого потерял слишком много крови, и Шинья был готов перелить ему свою, лишь бы этот гад не ушёл в мир иной раньше времени. Кое-как разместив Макишиму на сидении мотоцикла, Когами рванул в своё убежище, дабы успеть оказать ему первую помощь. Конечно, Шинья проходил в академии азы медицинской помощи раненым, но не был уверен на все сто процентов, что после его вмешательства Шого не будет клясть горе-эскулапа последними словами за покалеченное тело и подорванное здоровье. Где-то далеко осталась инспектор Цунэмори, которая, без сомнения, станет терзаться чувством вины и разрываться между долгом блюстителя закона и ответственностью за людей, которые были вверены ей. Эта девушка, практически ещё ребёнок, хочет изменить общество и остаётся твёрдой в своих намерениях, несмотря ни на что, но её усилия в конечном итоге всё равно потерпят крах. Поскольку невозможно изменить политический строй без революции, по-тихому, действуя внизу. Рыба гниёт с головы, а поэтому для начала надо уничтожить диктаторский режим системы «Сивилла», а уж потом на её руинах можно будет воздвигнуть нечто похожее на то, о чём мечтает Цунэмори. Добравшись до убежища, которое предоставил ему старик Масаока, Когами первым делом уложил Макишиму на кровать и кинулся за аптечкой. На счастье Шого в ней оказались не только бинты, обезболивающее, антибиотики и антисептики, но также нити и игла для сшивания ран. Шинья освободил Шого от запачканной кровью одежды, осторожно промыл и обработал рану. Макишима морщился и вздрагивал от боли, но не приходил в себя. В схватке в центре контроля вируса Ука-но Митама Когами сильно порезал его своим ножом, и рубец был даже больше и глубже, чем Шинья представлял изначально. Мышцы были рассечены едва ли не до кости, но крупные артерии и какие-либо органы не задеты. Продезинфицировав руки спиртовым раствором, Когами дрожащими пальцами взял иглу и нити, ибо ему ещё не приходилось заходить так далеко, и принялся зашивать рану. Он никуда не спешил, делал стежки как можно более аккуратно и постоянно проверял пульс Шого. После он наложил повязку на ранение, зафиксировав бинтами, и укрыл Макишиму одеялом. Тот всё ещё был без сознания, и Шинья уже было забеспокоился. Когами сел на подоконник и достал пачку курева и зажигалку из кармана брюк. Вытащил одну сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил, уставившись в окно. Только сейчас, расслабившись, он понял, как же сильно устал. Устал не только тащить Шого на себе, но и вообще. Он выбился из сил, расследуя не первый год «Дело об образцах» и собирая по нему улики. Он вымотался, гоняясь за Макишимой и его приспешниками по всему городу. Но больше всего его достали окружающие, которые смотрели на него, как на преступника, даже если он просто шёл мимо и никого не трогал. Разумеется, весь этот негатив разбавляла Цунэмори, но с другой стороны её сочувствие и желание помочь неимоверно раздражали. Словно она лишний раз напоминала о его ущербности и неспособности контролировать свой психо-паспорт. Когами услышал шорох и резко повернул голову. Макишима очнулся и пытался сесть на кровати. Шинья сию же секунду потушил сигарету о пепельницу и кинулся к нему. - Тебе ещё нельзя вставать. Рана может открыться, и тогда я не ручаюсь, что ты останешься в живых, - растолковывал ему Когами, пытаясь уложить Шого обратно. Макишима затуманенным взглядом осматривал всё вокруг и будто не узнавал Шинью. Его лоб покрылся испариной, лицо было мертвенно-бледным, руки тряслись, а губами он судорожно хватал воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Когами принёс бутылку воды, сунул в рот Шого две таблетки обезболивающего и антибиотика и влил в него столько, пока Макишима не стал захлёбываться. После этого он вновь отключился. Но в этот раз дыхание Шого было размеренным и спокойным, и со стороны казалось, что он действительно заснул, будто ничего и не было. Шинья поправил одеяло и отпил немного воды. Остаток он вылил себе на голову, стараясь успокоиться. Сейчас его коэффициент преступности, скорее всего, превысил верхнюю границу в триста уровней, а сам психо-паспорт окрасился в тёмный оттенок. Когами вздохнул, стараясь не думать о прошедшем дне, который был самым насыщенным за последнее время, и отправился спать на диван. *** Всю последующую неделю Макишима провалялся пластом без сознания. Периодически он приходил в себя, но это были лишь эпизоды, когда Шого просто блуждал взором по окружающей обстановке, а после снова впадал в беспамятство. Когами дважды в день менял повязку и бинты. Рана постепенно затягивалась, но до полного выздоровления было ещё далеко. Шинья иногда выходил в город, чтобы пополнить запасы еды и лекарств. Он ловко обходил сканеры даже без шлема, и его ни разу не удалось засечь. Вечерами он сидел в сети и отслеживал информацию об исчезновении исполнителя и преступника, которые скрылись после инцидента в центре контроля вируса Ука-но Митама, принадлежащем Министерству сельского и лесного хозяйства. Но кроме общих фраз главы Бюро Общественной Безопасности Касэй и заверений инспектора Цунэмори, что скоро все сбежавшие будут найдены и понесут заслуженное наказание, ничего не смог нарыть. *** Дней через десять Макишима смог наконец-то принять вертикальное положение и, узрев перед собой Когами, задал вполне логичный вопрос: - Я в аду? - Это с какой стороны посмотреть, - ответил Шинья и протянул ему ложку рисовой каши. – А сейчас тебе надо поесть. Шого едва не хлопнулся в обморок от такой заботы со стороны Когами. Но сил пререкаться не было, и он послушно всё съел до последней крошки. После обеда Шинья принёс новые бинты и принялся менять повязку. - Что произошло…там? – спросил Макишима, ощущая покалывания в левом боку от того, что Когами приладил к ране новую салфетку, пропитанную антисептиком. - Ничего особенного, - отозвался Шинья, обматывая Шого бинтом. – Ты просто потерял сознание от усталости и кровопотери, а я выстрелил в сторону. Надо было на время уверить всех, что ты мёртв. - Но я же жив, - возразил Макишима. - Тебе повезло, - согласился Когами. – Ты потерял очень много крови. Я думал, ты вообще не выживешь. - Это твой дом? – сменил тему Шого, разглядывая комнату. - Это дом того старика, который погиб от взрыва в центре контроля вируса, - ответил Шинья. В его голосе не было ни злости, ни раздражения, только сожаление, что он так и не смог проститься с Масаокой и поблагодарить за всё. - Зачем я тебе? Хочешь сдать меня, чтобы продолжить своё жалкое существование под гнётом «Сивиллы»? Думаешь, это убогое подобие общества примет тебя с распростёртыми объятиями, когда меня препарируют, а мой мозг засунут в раствор и напичкают электродами? – допытывался Макишима. - Я сменил бинты, так что можешь отдохнуть, - сказал Когами и вышел из комнаты. Казалось, Шинья не обратил внимания на его вопрос, но на самом деле правда была настолько противоположной и отдавала таким эгоизмом, что сам Когами не до конца осознавал и принимал свой поступок. Он действовал больше на инстинкте, как лев, стерегущий лань. Но по сути эти двое уже не понимали, кто из них охотник, а кто добыча. Тем же вечером Шого, которому не спалось, решил попытаться ещё раз спровоцировать Когами. - Мне скучно. Дай книгу, я хочу почитать, - чуть ли не капризным голосом бубнил Макишима. Когами затушил сигарету и слез с подоконника. Он подошёл к книжному шкафу и взял первую попавшуюся книгу. Приблизился к кровати и протянул фолиант Шого. - Держи и не доставай меня. Макишима приподнялся, прикоснулся одной рукой к книге, делая вид, что хочет взять её, но тотчас другой рукой вцепился, как клещ, в запястье Когами и, глядя ему прямо в глаза, поинтересовался: - Ты избегаешь меня? - С чего ты взял? – Шинья бровью не повёл от выходки Шого. - Тогда почему ты проигнорировал мой вопрос сегодня днём? - Какой вопрос? - Не прикидывайся дураком, - усмехнулся Макишима. – Ты прекрасно знаешь какой. - У тебя бред. Ложись спать, - промолвил Когами и дёрнул рукой в попытке освободиться, но Шого только ещё крепче сжал пальцы. - Не пытайся меня провести, Когами. Я ведь такой же, как и ты. Мы одинаковые. Мы две стороны одной медали. Мы одно целое. А посему мне ведомы твои мысли. - Неужели? – Шинья скривил рот в недовольной ухмылке и сдвинул брови. – Значит, ты приравниваешь меня к себе. К тому, для кого человеческая жизнь не имеет никакого значения. Вот не надо этого делать. Это не я управлял убийцами и психопатами. Не я выставлял трупы на всеобщее обозрение. И не по моей вине умерли Сасаяма и Масаока. Так что не надо говорить, что ты знаешь меня. И мы уж точно не одно целое. - Не ври самому себе. И меня не обвиняй, - голос Макишимы стал ниже, будто змеиное шипение сменило человеческую речь. – Всё это последствия владычества «Сивиллы», а не мои деяния. Человечество заключено в тюрьму рабства и мракобесия, которой управляют, такие же люди, как я и ты. И они могут смотреть на мир иначе, нежели остальная биомасса, называемая людьми. Планктон, что ходит с усреднёнными показателями коэффициента преступности, живёт и размножается. А те, кто за рамками, считаются изгоями. Разве у нас есть права и свободы? Разве у нас был выбор, стать теми, кем мы хотели бы быть? Несомненно, когда кто-то управляет твоей жизнью, думает за тебя, это в какой-то степени удобно. Но это путь низшего существа. Одноклеточного. Амёбы. Так почему же этим амёбам не послужить на благо всего остального человечества, что стремится стать свободным и вполне способно само встать у руля своей судьбы, и не умереть такой красивой смертью? Глаза Когами засверкали, а лицо перекосилось от гнева. Он с силой выдернул руку из тисков Шого, замахнулся и отвесил тому хлёсткую пощёчину. Голова Макишимы мотнулась в сторону, и он, потеряв равновесие, упал на кровать. Шинья швырнул книгу в угол, моментально залез на постель и схватил Шого за горло, нависая над ним. - Выходит, большинство людей для тебя амёбы?! Одноклеточные?! – почти кричал Когами. – А себя-то ты кем считаешь?! Богом?! - Я не считаю себя богом, - хрипел Макишима, ощущая, как пальцы сдавливают шею. – Я просто хотел жить спокойной жизнью в мире, где каждый может реализовать себя, где нет «Сивиллы» или подобных ей, где все радуются каждому дню и проживают его так, как сами того пожелают. Но я не понимаю, почему ты злишься, Когами? Сасаяма умер во имя благой цели, а не прожил жизнь забитого исполнителя, от которого все шарахались бы, как от огня. Или же я прав на счёт того, что мы с тобой похожи, но ты этого не хочешь принимать, хотя чувствуешь то же, что и я? А, возможно, и разделяешь в какой-то мере мои убеждения? - Да тебя надо изолировать и всю оставшуюся жизнь держать под замком! – не сдержался Шинья. - А разве ты со мной не для этого? – неожиданно сказал Шого. Когами замер и ослабил хватку на его шее. А Макишима продолжил: - Разве ты не решил стать моим личным конвоиром и не сторожить меня всю мою оставшуюся жизнь? Сначала я недоумевал, зачем ты меня спас, зачем носился, как с писаной торбой, зачем ухаживал, точно заправская сиделка почитай уже две недели? Мысль, что ты хочешь меня обменять на продолжение карьеры в Бюро Общественной Безопасности, я отмёл сразу, так как всё вышеперечисленное потеряло бы тогда свой смысл. А спросил, потому что хотел подразнить тебя и прощупать почву. Но если ты не желаешь вернуться, значит, здесь что-то другое, личное. Так что же? Скажи мне, я хочу знать. Шинья убрал руки с его горла и одним рывком сорвал с него одеяло, оставляя Макишиму полностью обнажённым. - Раз ты так этого жаждешь, то я всё тебе расскажу. Но, думаю, ты уже знаешь ответ. Ведь мы же одно целое, не так ли? - прошептал Когами. – Так узри же величие моей души, достойной восхищения и отвращения… Шинья привстал и раздвинул ноги Шого в стороны. Одной рукой Когами сжал его член, а двумя пальцами другой руки проник в его задний проход. - Ты что такое делаешь? – Макишима был ещё слаб, чтобы оказать сопротивление здоровому мужчине, и он уж точно никак не ожидал, что Шинья покажет ему именно эту свою сторону личности. - Ну ты же хочешь знать правду, поэтому расслабься и получай удовольствие, - расплылся в хищной улыбке Когами и начал дрочить ему. Шого сглотнул, а на его лице отразились паника и ужас. Но через минуту он почувствовал между ног нарастающее возбуждение, его дыхание сбилось, и Макишима прикрыл глаза, наслаждаясь приятными ощущениями. Его член быстро налился кровью и стоял, как каменный. Выделившаяся смазка блестела на вершине головки, и Когами, подцепив пальцами вязкую жидкость, растёр её по всей длине члена Шого и ускорил темп. Одновременно с этим Шинья разрабатывал зад партнёра, прокручивая пальцами в разных направлениях. Макишима стонал и мял пальцами простынь и подушку. Его вскрики и всхлипы распаляли Шинью чем дальше, тем больше. А когда Шого, неосознанно, по велению инстинкта, расставил свои ноги ещё шире, призывая тем самым любовника к более откровенным ласкам, то тот вообще потерял голову. Когами вынул пальцы из ануса Макишимы, расстегнул ширинку и вытащил свой вставший и твёрдый член. Приставил к пульсирующей дырочке и толкнулся внутрь. - Больно! – запротестовал Шого и поморщился. – Прекрати! Не трогай меня! Но Шинья его не послушал. Головка уже полностью вошла, и он продолжал продвигаться дальше, несмотря на протесты Макишимы. Шого был таким горячим, таким узким и таким желанным, что Когами был не в силах остановиться, даже если начнётся ядерная война. Раскрасневшееся лицо Макишимы и навернувшиеся на его глазах слёзы сейчас казались Шинье самыми прекрасными на свете, и он абсолютно не жалел о том времени, которое потратил на его поиски. Наконец Когами вошёл в партнёра на всю длину и принялся двигаться. Сперва медленно, но с каждым толчком он наращивал темп, задевая внутри бугорок простаты. Макишима метался по постели, размазывая слёзы по лицу, извивался и кричал то ли от боли, то ли от наслаждения, а Шинья всё сношал своего любовника, закинув его ноги себе на плечи и не переставая ласкать его член. - Пожалуйста…Когами…Помедленнее…Прошу… Я же ранен… - умолял Шого партнёра в полуобморочном состоянии. Макишима ощущал одновременно боль, стыд, блаженство, обиду, счастье и ещё десятки чувств и эмоций, которые не поддавались какому-либо описанию. Он уже не чувствовал поясницу, и ноги дрожали от возбуждения. Кровь стучала в висках, а во рту пересохло от постоянных стонов. Когами вбивался в Шого, словно работал отбойным молотком. На его просьбы пощадить и сбавить ритм Шинья отвечал сильными и яростными движениями, не сводя с него страстного взгляда. Он трахал Макишиму, входя в него под разными углами и тем самым всё больше растягивая тугое отверстие. Шого долго не выдержал этой сумасшедшей скачки и, громко вскрикнув, излился в руку Когами и на свой живот. Шинья сделал ещё несколько резких толчков и вскоре тоже кончил, заливая семенем внутренности любовника. Когами осторожно выскользнул из Макишимы и увидел, как из его заднего прохода вперемежку со спермой вытекло немного крови. Сама дырочка покраснела и немного воспалилась. Шинья прикусил нижнюю губу и виновато посмотрел на Шого. Тот тяжело дышал, вздрагивал от мелкой дрожи, распластавшись на постели, и стеклянным взглядом смотрел в одну точку. Когами наклонился и прикоснулся губами к мокрым ресницам Макишимы. Нежно поцеловал. Шого сфокусировал на нём взгляд и вымученно улыбнулся. - Сейчас ты понимаешь, что я имел в виду? – спросил едва слышно Шинья. - Да… - так же тихо ответил Шого. - Теперь никто из нас не будет одинок, - оба практически синхронно закончили фразу. *** Спустя месяц Макишима почти полностью пришёл в норму, только шрам всё равно приходилось перевязывать. Шого уже мог самостоятельно передвигаться по убежищу, которое с недавнего времени превратилось чуть ли не в бордель. Когами, не упуская даже малейшей возможности, постоянно приставал к Макишиме с непристойными намерениями. Впрочем, сам Шого не особо возражал, когда Шинья ставил его «раком» или подминал под себя и любил до умопомрачения. Когами дарил ему такое удовольствие, что всегда уравновешенный Макишима заводился с пол-оборота, а после ходил задумчивый, подозревая, что после любовных игрищ его коэффициент преступности несколько повысился, преодолев верхний предел в тридцать уровней. *** Как-то раз Когами ушёл рано утром и не возвращался до самого вечера. Макишима сначала не придал этому значения, но, по мере того, как солнце садилось за видимый из окна лес, тревога в его душе нарастала с каждой минутой. А когда сгустились сумерки, Шого уже бегал из угла в угол, стараясь не дать дурным мыслям сбить его с толку. Он даже подумал, что Когами предал его и бросил, или Шинью схватили инспекторы из Бюро Общественной Безопасности, или у него уже изъяли мозг из черепной коробки и подключили к «Сивилле». Когда Шинья всё-таки явился пред ясные очи любовника, Шого был готов сам идти и разыскивать бедолагу, даже если его самого в итоге арестуют. - Я дома, - поприветствовал Когами взволнованного Макишиму. - И где ты так долго шлялся? – тот без прелюдий перешёл к главному, стоя напротив и скрестив руки на груди. - Я встречался со старыми знакомыми, - загадочно улыбнулся Шинья. – И я пришёл с хорошими новостями. - С какими? – насторожился Шого. Когами подошёл к нему и обнял. - Я договорился с нужными людьми, и завтра мы покинем эту страну, - сказал Шинья, убирая прядь светлых волос Макишимы ему за ухо. - Один мой бывший одноклассник провезёт нас тайно за границу. И мы исчезнем навсегда. В первые мгновения Шого даже не понял, о чём говорит Когами. Но когда до него дошло, он от радости не знал куда деться. - Это правда? – не веря своим ушам, пробормотал Макишима. – Ты не шутишь? Шинья закивал, улыбаясь во весь рот. - И не будет больше никакой «Сивиллы», доминаторов, соматических сканеров, инспекторов и всего остального? – не унимался Шого. - Да, мой хороший, - ответил Когами, любуясь счастливым Макишимой. – Скоро мы будем свободны. По-настоящему свободны…