***
Даже треск огня отдавался султанше болями в голове. Да еще и эта тошнота сводила разум прекрасной госпожи. Махидевран, опперевшись на подушки, массировала виски, тем самым давая нагоняй своим молодым служанкам. Девушки знали, что эта беременность госпожи запомниться им надолго, но выхода из этого не было. — Эй Вы! Чего расселись? Не видите , что меня тошнит? Принесите мне холодной воды. Султанша мягко ложит голову на подушки , тем самым наслаждаясь тишиной своих покоев. Боль немного начинала утихать, но тошнота все никак не проходила. Устроившись поудобней, красавица - черкешенка принялась массировать живот. Почему то ей казалось, что она не желает этой беременности, несмотря на то что все эти годы так и не смогла подарить султану еще одного ребенка. Да и зачем? Он и так ее любил? Ведь молодость и красота не уходили, а только лишь расцветали каждый год с новой силой. Сейчас бы она была в опочивальне своего мужа и с радостью дарила бы ему свои ласки и утехи. Да и день без Сулеймана казался молодой женщине скверным. Стук двери заставляет Махидевран скривится. Она недовольно позволяет войти гостю и тяжело поднимается с постели. От токсикоза её вид стал более угрюмым, а лицо приобрело лишь желтоватый оттенок. Глаза цвета молочного шоколада встречают на пороге верную Гюльшах, которая наверняка имела, что сказать своей госпоже. Кланяясь в поклонах , верная рабыня подбегает к султанше сообщая ей на ухо: — Сегодня ночью наш господин не один, — похоже эта новость не сильно удивила красавицу, но не обрадовала. Женщина лишь пожала плечами на что ответила: — Организуем завтра все так, чтобы она и забыла об этом. Дадим ей золота, одежды. Пусть найдет какое нибудь убежище в Стамбуле. Но старая Гюльшах была слишком не угомонная и ее разговор стал раздражающе действовать на госпожу: — Султанша, она была выбрана самим султаном. Сюмбюль ага до сих пор не вернулся в гарем. Да и слишком уж она хороша, чтобы оставаться незамеченной. Весь гарем гудит о её горячем нраве. Махидевран стало надоедать присутствие рабыни. Сейчас ей абсолютно все равно что говорят в гареме. Но чувство тревоги вселилось в нее и теперь с другой стороны пожирало её, словно зверь. Изящной кистью она указала на гору подарков, дарованых ей от султана да и чиновников, с ехидством молвила: — Тогда завтра она займется уборкой моих покоев. Вмиг вспомнит кем является. Легкий и коварный смешок ее верной "собаки" пришелся султанше по душе. Она удовлетворенно кивнула и вновь откинулась на мягкие подушки ее величественного ложа. Тошнота потихоньку уходила, но страх за собственное место в сердце султана - нет. Махидевран даже не представляла каково это быть в тени власти и не в милости падишаха.***
Мустафа, закинув руки за голову лежал при свете месяца, вглядываясь в ночное небо. Его мысли переполняли его дух, хоть на вид он казался невозмутимо спокойным. Так о чем сейчас думает наследник. Его мысли направлены туда, где сейчас его отец отдыхал со своей новой наложницей. К той, что удивила молодого человека своей воинственностью и силой духа. Конечно же, Алессандра очень раздражала османского принца, но лишь тем, что теперь она принадлежит совсем другому мужчине. Мустафа с радостью забыл бы эту рыжеволосую Гурию, но не может. Он никогда не забудет того злосчасного поцелуя, тех прикосновений, таких неловких, но жаждаще поддатливых. Но у него есть возлюбленная, та, которая с самого начала его пути идёт с ним. Его спокойствие, вдохновение и любовь. Юноша громко вздыхает как будто в комнате он находился один. Он мучительно прикрывает веки, чем привлек внимание своей рядом лежащей фаворитке. — Шехзаде! — мягко молчит она, — Что Вас так тревожит? Что съедает Ваше спокойствие? — наложница привстав нависает над ним, ожидая правдивого ответа на свои вопросы. Её тёмные кудри раскинулись на его широкой груди, но это никак не подействовало на него. Мустафа неохотно отводит взгляд от ночного неба и раздраженно вздыхает как это часто делал его отец. Осман с пустым интересом разглядывает девушку, отчего её сердце забилось ещё быстрее. — Я в чем-то провинилась, — уже с дрожащис голосом лепечет девица. На эту реплику наследник только усмехается. Девушки! Так и боятся сделать что-то наперекор. Как же они все разные. И только Она не боялась бы его. Итальянка-Алессандра делала бы все ему на зло, дразнила, оскорбляла, своей бы дьявольской улыбкой соблазняла юношу. Но увы, Румеиса не тот фрукт. Она покорна, тиха — с ней спокойно. Дабы утихомирить девушку, он ласково её приобнимает, лаская её нагое тело. — Вот скоро мне нужно собираться в санжак. А отец все медлит с решениями. Я не даю ему повода в сомнениях, стараюсь исполнять все что он прикажет, следую советам Валиде, но он откладывает все на потом. Я стараюсь его понять, но не могу. — с этими речами, принц и сам поверил в свой рассказ. Ведь это заботило его больше, чем та итальянка. Мягкие руки наложницы касаются его торса, она приподнимает головку, дабы подарить ему нежный поцелуй. — Не изводитесь, не стоит так напрасно переживать. У нас все ещё впереди. Вот увидите, наступит день и он станет ещё лучшим, чем вчера. Вы увидите истину поведения нашего падишаха и убедитесь, что он не делает — все из благих намерений государству и семье. Вы — его единственный сын и наследник, надежда этой Империи. Поэтому очень скоро Вы обретете свой дом. И я Вам рожу детей. Мы будем счастливы в нашем маленьком мире, — её слова, словно мёд стекал из этих нежных уст. Мустафа и вправду поверил ей, она смогла переубедить его в правоте Султана. Однако другой вопрос остался не закрытым. Пожалуй с этой проблемой и со своими внутренними демонами ему придётся разобраться самому. Румеиса вновь прильнула к губам наследника. Она вновь жаждала его, а он с радостью принял её позыв. На этот раз он был более нежней, чем в прошлый. Его порывы она принимала как должное. Однако эта ночь станет для них роковой ошибкой!