Кукареку, или Любовь на птичьем дворе

Проснувшись в одно не очень прекрасное утро, Роберт Кук, или просто Большой Боб, как его называли друзья и соседи, провел нехитрые подсчеты и осознал, что костлявая рука кризиса медленно, но верно подбирается к его горлу. Известные на всю округу несушки с фермы Большого Боба исправно трудились, но условия, сложившиеся на рынке, требовали более гибкого подхода к ведению дел. — Да уж, в такие времена на одних яйцах далеко не уедешь, — вздохнул Боб и, посоветовавшись с женой, все же решился попробовать и разнообразить деятельность, добавив к торговле яйцом, пером, пухом и куриным пометом продажу мяса и цыплят, из-за чего ему пришлось отправиться на ежемесячную окружную ярмарку, которую организаторы наделили до нелепости громким именем — «Вавилонское столпотворение». Большому Бобу сразу приглянулся этот петух: красивого каштанового цвета с бронзовым отливом, с глазами необычного зеленовато-орехового оттенка, изящной вытянутой шеей, длинными стройными ногами, роскошным хвостом и аккуратным ярко-красным гребешком, — он взирал на царящую вокруг суету с презрительным безразличием повелителя Вселенной. Да, определенно, петух был неотразим. Уже через пятнадцать минут Большой Боб сторговался с продавцом и стал обладателем шантеклера, которого решил окрестить Брайаном Кинни — в честь главного героя одного из любимейших сериалов. Этот фильм стал тайной и постыдной страстью Роберта Кука, ведь не пристало ему, уважаемому фермеру, примерному мужу и семьянину пускать слюни на гейские парочки. А вот, поди ж ты — переклинило во цвете лет. Конечно, он немного рисковал, давая петуху подобное имя, но решил, что те, кто поймет, откуда растут ноги у данной клички, сочтут это тонкой насмешкой над радужными представителями общества и станут помалкивать. Если бы Боб был чуть внимательнее, он бы заметил, что победитель нескольких сельскохозяйственных ярмарок достался ему по подозрительно низкой цене и что во время переговоров продавец постоянно отводил взгляд беспокойно бегающих глаз. И было ему невдомек, что в своем вполне зрелом по птицеводческим меркам возрасте петух Кинни потоптался по одной лишь курице, и то эксперимента ради, и не планировал повторять этот опыт. Потому что грудастой куцехвостости квохчущих самок данный кочет предпочитал задиристость гребешков и манящую пышность хвостов себе подобных. Осчастливленный покупкой Большой Боб даже не догадывался, что петух Кинни не приемлет насестов не синего цвета и не станет взгромождаться на нечто, не обладающее изящностью линий произведения дизайнерского искусства, что столь поразивший его шантеклер крайне разборчив в еде и одержим своей внешностью, и что в ближайшем будущем заначка травки, припрятанная фермером в сарае, будет обнаружена и использована не совсем привычным для человека способом, впрочем, ничуть не потеряв в убойности своего воздействия. *** Первое время после приобретения петуха Большой Боб не просто летал, он парил над землей. Курицы неслись как сумасшедшие. Казалось, стоило им взглянуть на Брайана Кинни, и их яйценоскость подскакивала в разы. Тот факт, что Боб ни разу не видел, чтобы свежеприобретенный петух топтал хоть одну из куриц, как-то ускользнул от внимания фермера. Как и то, что порой Кинни выходил на птичий двор будто бы не в себе — он двигался, пошатываясь и пританцовывая, и издавал странные звуки, подозрительно напоминающие мелодию из фильма «Грязные танцы». Зато Боб заметил, что порой Брайан выстраивает куриц в шеренгу и вышагивает перед ними, разражаясь пронизанным эмоциями клекотом. «Ишь ты, ну прямо рекламный менеджер, проводящий презентацию», — хмыкал про себя фермер, с интересом наблюдая за действом. После этих необычных сборищ курицы разбредались по насестам и выстреливали яйцами, словно пулеметной очередью. Еще одна странность состояла в том, что Кинни очень нервно реагировал, когда грязь или влага попадала на его оперение. Как-то Боб споткнулся и окатил петуха водой из шланга, из-за чего Брайан прожег его таким взглядом, что фермер отскочил на два шага и, запинаясь, пробормотал: — И нечего заводиться. Можно подумать, я испортил тебе гардероб от Прада или Гуччи, — эти слова ничуть не уменьшили ярость, огнем полыхающую в глазах Кинни, а потому Большой Боб поспешно ретировался, справедливо опасаясь, что на него вот-вот обрушится петушиный клюв. Иногда Кинни можно было заметить в компании двух недавно приобретенных куриц-неразлучниц — светленькой и темненькой. Причем в этой паре вторая играла роль покровителя-защитника, вечно выбивая для товарки самое удобное место у кормушки и отражая всевозможные выпады со стороны коллег по насесту. Откуда ж Бобу было знать, что пернатые уже встречались, и в туманном прошлом светлая курочка и стала той единственной, которой повезло ощутить на себе страстность петуха Кинни. Жизнь текла спокойно и размеренно. Большой Боб украдкой пересматривал любимый сериал, витал в облаках и подсчитывал гипотетическую дополнительную прибыль от разведения цыплят и продажи куриного мяса. Гром грянул неожиданно. Большой Боб настолько погрузился в грезы и поддался животному обаянию Брайана, что не сразу понял — с момента появления петуха на ферме из яиц не вылупилось ни одного долгожданного желтого комочка. С зубовным скрежетом Боб влез в драгоценную заначку, откладываемую на приобретение бильярдного стола, и купил навороченный овоскоп*. И с ужасом убедился в том, о чем только начал подозревать — яйца не были оплодотворены. Это означало лишь одно — Брайан Кинни полностью оправдывал данное ему имя и вероломно игнорировал женских особей. После столь прискорбного открытия Большой Боб лишился сна и покоя. Конечно, выход напрашивался сам собой: петуху, что не топчет куриц, место только в супе. Но рука не поднималась. Стоило столкнуться с ироничным взглядом каре-зеленых глаз, как в мозгу тут же загоралась сигнальная лампочка, требующая найти другой выход из сложившейся ситуации. Решение подсказала жена Боба, напомнив о том, что всем мужчинам присущ дух соперничества, и если приобрести второго петуха, который оттянет на себя внимание куриц, перехватив пальму первенства, и не станет пренебрегать возложенными на него обязанностями, Брайану не останется ничего, как включиться в конкурентную борьбу за теплое местечко в курятнике. Вот так Боб снова оказался на «Вавилонском столпотворении». На сей раз он долго и вдумчиво бродил среди клеток, выискивая того, кто сможет стать достойным соперником Брайану Кинни. Наконец, его взгляд зацепился за золотистого петушка, словно облитого солнечным светом. Тот был совсем молоденький, весь такой изящный да ладненький, с чрезвычайно редкими для курообразных ярко-голубыми глазами. Но Боба привлекло не это — петушок буквально прилип к прутьям клетки, чтобы довольно мило ворковать о чем-то с юной курочкой цвета кофе с молоком. — Ох, дамский угодник, — одобрительно хмыкнул Боб и, радостно крякнув, приобрел эту парочку, пропустив мимо ушей робкий и невнятный лепет продавца по какому-то там поводу. Называть петушка Джастином Тейлором очень не хотелось из-за опасений, что поговорка о коварстве выбора имени для яхты сбудется снова. Но, с другой стороны, ведь именно Джастин стал тем, кто смог соответствовать неугомонному Кинни. Да и внешний вид петушка вполне подходил имени. — Ладно, будешь Джастином Тейлором, — пробурчал Боб, выпуская новосела фермы из клетки. Вот тут бы ему задуматься, с какой стати Джастин так радостно устремился к Брайану Кинни, приветствуя его, как старого друга, но Боб лишь наивно порадовался, что обошлось без петушиных разборок, способных нанести телесные повреждения его пернатому имуществу. Ведь некому было поведать, что история знакомства этих двоих, начавшаяся с лишения Джастина петушиной девственности, изобилует крайне интересными событиями. Что были в этой истории и жаркие страстные ночи, наполненные возбужденным клекотом, и ссоры, и расставания, например, когда юный Тейлор, возжелавший романтической любви, предпочел Брайану другого петушка с птичьего двора. Менялись фермы и хозяева, но неизменным оставалось одно — даже будучи порознь, эти двое всегда оставались единым целым. Большой Боб не собирался спускать со своих петухов глаз, но тут случилось непредвиденное — мать жены заболела, и фермеру пришлось спешно уехать, оставив хозяйство на попечении наемных работников, которые, безусловно, отлично справлялись со своими обязанностями, но вот, увы, наблюдать за личной жизнью пернатых попросту не успевали. А потому Большой Боб торчал в госпитале в Чикаго и понятия не имел о том, что его драгоценные петухи совершенно позабыли о существовании кур; что частенько, наклевавшись пьяной вишни, они перемахивали через забор и устремлялись на соседнюю ферму, где устраивали оргии в чисто мужской петушиной компании; что от внушительной порции хозяйской травки, заныканной в сарае, осталась жалкая горсточка, зато мелодии из «Грязных танцев» теперь исполнялись дуэтом, — ничего этого Боб не знал. Вернувшись домой, он тут же кинулся к овоскопу и не заметил, как пристально следят за ним две пары петушиных глаз. Просветив яйца, Большой Боб схватился за голову и огласил окрестности неразборчивыми горестными воплями, заставив петухов настороженно переглянуться. Конечно же, и эта партия яиц не была оплодотворена, потому что пернатые лица, за это ответственные, топтали только друг друга, отмахиваясь ото всех куриц, кроме трех своих подружек, да и тем перепадало не так уж много внимания. — Убью! Убью этих гадов! Пристрелю обоих! — Рычал Большой Боб, нашаривая в ящике стола патроны для винтовки. — И будешь идиотом, — возразила его рассудительная жена. — Прикончи кого-нибудь одного. Глядишь, второй-то и одумается. Это замечание несколько отрезвило Большого Боба. Ни он, ни его жена и не предполагали, что у всей этой сцены было два свидетеля. — Как же так?! Раньше нас просто тихонько сбывали с рук. Мы же так молоды! Нам же еще жить и жить! — восклицал Джастин, нервно расхаживая по курятнику. — Хотя нет, ты уже почти ветеран, — добавил он, заработав свирепый взгляд от Кинни. — Не мельтеши. Я подыхать не собираюсь и тебе не позволю, — решительно припечатал Брайан, глядя в обеспокоенные голубые глаза. — Думаешь, удастся сбежать? Ах, почему, ну почему же петухи не летают, как большинство птиц? — Скажи спасибо, что не родился гетеро-пингвином, а то морозил бы задницу, высиживая яйца, пока самка жрет в три горла, — огрызнулся напряженно размышляющий Кинни. — Интересно, а среди пингвинов есть геи? И каков их статус в пингвинячьих колониях? — тут же отвлекся любознательный Джастин. — Тейлор! — одернул его Кинни. — Проверь-ка, где там бродит эта блохастая псина. Джастин виновато потупился и осторожно выглянул за дверь, вытянув шею и оттопырив зад. Его мягкие хвостовые перья слегка колыхались на сквозняке, а свет заходящего солнца ложился на них красивыми розовато-золотистыми отблесками. — Похоже, где-то в доме. Как пить дать, нахватается с хозяйского стола и значит, уляжется спать на другой стороне двора, — проклекотал Джастин конспиративным шепотом. — Отлично. Дожидаемся темноты, хватаем девчонок и делаем ноги, — голос Брайана прозвучал неожиданно близко, и Тейлор резко обернулся, чтобы увидеть, как в каре-зеленых глазах разгорается знакомое пламя. — Трахнемся на дорожку? — спросил Кинни, выразительно поигрывая надбровными дугами. — На удачу. — С ума сошел? — прошипел Джастин и вопреки своим словам тут же прильнул к Брайану. — Сам виноват. Нечего было так задом вилять, — парировал Кинни, нежно пощипывая клювом золотистые перышки на шее Тейлора. Большому Бобу кусок не лез в горло. Несчастный фермер никак не мог решить, для какого из двух петухов этот вечер станет последним в жизни. Боб решительно отодвинул тарелку, встал из-за стола и направился в сторону курятника, проигнорировав вопросительный взгляд жены. Он осторожно подкрался к дверям и тут же забыл, как дышать. Распахнув свои отливающие бронзой крылья и распушив роскошный хвост, Брайан самозабвенно топтал Джастина. И в то же время было заметно, как осторожно он перебирает лапами, стараясь не повредить спину партнера своими когтями, как ласково проводит клювом по подрагивающему от движений гребешку Джастина. Глаза обоих петухов закатились от удовольствия, головы были запрокинуты назад, закатную тишину курятника разрывал хриплый клекот, который по эмоциональной насыщенности ничуть не уступал человеческим стонам. Большой Боб встряхнул головой, стыдливо поправил в джинсах внезапно набухший член и с ошалевшим видом отошел от дверей. Он медленно шагал к дому, отчетливо понимая, что после увиденного не сможет убить ни того, ни другого. Этой ночью Большой Боб чрезвычайно удивил свою супругу, обрушив на нее небывалый шквал страсти (впрочем, вскоре это станет традицией). Уже засыпая, он пробормотал: — Хрен с ними — с цыплятами да мясом. Как-нибудь на яйцах протянем, тем более с этими акробатами у нас яйценоскость космических масштабов. А овоскоп я продам. *** Поутру, обнаружив, что из курятника исчезли оба петуха да три несушки впридачу, Боб сначала запаниковал, но потом собрался с мыслями и отправился в погоню. Беглецы не успели уйти далеко. Вернувшись на ферму, Большой Боб заперся в курятнике наедине с петухами и провел с ними обстоятельную беседу, вернее, он говорил, хоть и чувствовал себя при этом полным идиотом, а пернатые задумчиво клекотали. Фермер не знал, поняли ли те содержание его речи, но факт оставался фактом — попыток побега больше не было, любуясь на своих драгоценных мальчиков, курицы продолжали нестись как сумасшедшие, а сами петухи все так же самозабвенно топтали друг друга, оглашая окрестности счастливым кукареканьем, обжирались пьяной вишней и обыскивали прилегающие территории в поисках нового тайника с травкой. А огромную прибыль от приобретения Брайана и Джастина Большой Боб таки поимел. Причем самым неожиданным образом. Однажды он обратил внимание на то, как Джастин задумчиво бродит по двору, словно что-то выискивая. Заинтересовавшись, Боб решил за ним понаблюдать. Каково же было его удивление, когда он выяснил, что ему достался не просто петух, а петух-художник, который умеет создавать удивительные картины, используя веточки, соломинки, камушки, семена и прочие подручные материалы. Чаще всего это были портреты Брайана, чуть реже — других обитателей фермы. Порой у Джастина получались сложные абстракции, которые, впрочем, производили не меньшее впечатление. Через пару недель Большой Боб снял первый ролик, в подробностях запечатлевающий процесс создания петушиного полотна, и выложил его в интернет вместе с историей отношений своих питомцев. Он, конечно, рассчитывал на некоторый отклик, но такого эффекта никак не ожидал — в результате ферма Большого Боба и ее обитатели прославились на весь мир, Брайан и Джастин стали лицом множества рекламных кампаний и официальными символами гей-сообщества округа Ланкастер, штат Пенсильвания. С появлением Брайана Кинни и Джастина Тейлора на ферме Большого Боба воцарились достаток, любовь и спокойствие. Все ее жители были счастливы и довольны. За исключением, пожалуй, вредного сторожевого пса по кличке Стоквелл. * Овоскоп - прибор для определения свежести яйца просвечиванием, а также для наблюдения за развитием зародыша в яйце