В Случае Потопа Советую Тонуть

Пролог Скорее всего, это не самая клевая история. Я даже больше скажу: это, возможно, самая идиотская история, когда-либо со мной случавшаяся. Пожалуй, мне стоит начать с того, что я, будучи полным кретином, поступил в университет. "Молодец, Энди! Так держать!" - скорее всего, скажете вы. Ну, по крайней мере, это именно то, что я услышал от своих родителей. Но, по сути, все, что я делал на всех парах, помимо режиссуры - это валял дурака, сочинял обидные рифмы к именам однокурсников и, конечно же, спал (вот тут-то я и правда мастер, по всем трем пунктам). У меня было не большое, но вполне достаточное для выживания в университетских джунглях количество друзей, в меру теплые отношения с преподавателями и однокурсниками, и совершенно ни-ка-ких проблем. То есть, я имел в виду: у меня не было никаких проблем, пока я не сделал самую глупую в мире вещь и не влюбился, конечно же. Начало Во всем виновато чертово лето. Нет, не я, не мои дружки, и уж никак не моя неспособность контролировать количество вливаемого в себя алкоголя. Просто лето плохо на меня влияет, серьезно. Честно говоря, за эти два месяца относительной свободы у меня уже выработалась привычка просыпаться с больной головой и в полных непонятках где я, и какой сейчас год. С трудом разлепив левый глаз, я обнаружил себя на своей собственной кровати и тут же снова его закрыл, пока моя голова не взорвалась от слишком яркого света. Ну нет, ничто не заставит меня покинуть мою мягкую, уютную кроватку в такую невыносимую рань. Но когда в восемь утра будильник душераздирающе завопил в шестой раз, я понял, что как бы я ни оттягивал этот момент - встать все равно придется. Кое-как поднявшись с кровати и скинув кеды, которые почему-то не снял вчера ночью (Господи, как будто я был в состоянии!), я, с трудом переставляя ноги, поплелся в ванную наводить лоск. К первой паре я все равно уже не успевал. И, знаете, до того как я сунулся под горячие струи воды, это чертово утро было вполне сносным. Вода оказалась настолько горячей, что я резко отскочил и тут же поскользнулся в ванне, чуть не свернув себе шею. А все потому что гиганты мысли, проектировавшие эту чертову комнату, не потрудились задуматься о душевой. И все бы ничего, но в отчаянной попытке не навернуться прямо на свою многострадальную задницу, я, хрен знает зачем, схватился не за железную подставку для мыла и шампуня, а прямиком за самую острую в доме (ладно, единственную) бритву, распанахав при этом ладонь до самой кости. Ладно, ладно, может и не до кости. Возможно даже, этого адового инструмента хватило всего на три малюсеньких пореза. Но болели-то они, как один очень большой! Я чуть не умер пока оделся и красиво уложил челку, но когда я наконец смог позволить себе чашку кофе, сигарету и таблетку аспирина, жизнь потихоньку стала налаживаться. Нет, не поймите меня неправильно: я все еще проклинал каждую секунду этого долбаного утра, просто драматизировать как-то расхотелось. Но откуда же мне было знать, что самое лучшее еще ждет меня впереди? В универ я приехал аккурат к началу перерыва. Как раз, когда все эти жаждущие бухла, знаний и никотина студентишки заполонили весь двор, и проехать сквозь их строй не представлялось возможным. По расписанию, которое час назад мне любезно скинул мой приятель, следующей парой у меня стояла "история кино", которую вел занудный старикашка, вечно забывавший отметить присутствующих. Так что, я решил просто дождаться окончания перерыва, чтобы удобно поставить машину. Я лениво закурил от нечего делать, искренне не понимая, что можно изучать на истории чертового кино второй год подряд. Это ведь не то чтобы кинематограф существовал с сотворения мира! Наконец, прозвенел звонок на пару. Я его, конечно, не слышал, зато слышала сбившаяся в плотную кучу толпа, и побросав бычки прямо на асфальт, все резко заспешили на лекции. Спустя минуту, я нашел удобное место неподалеку от входа и, мастерски припарковавшись (ничего не ударив и не поцарапав), тоже заспешил. Лифт сегодня ехал как никогда медленно и я опаздывал уже больше, чем на десять минут, что было, конечно, несказанной наглостью, но, эй, всем плевать. Особенно престарелому киноведу, которого мы почему-то прозвали "Зеленый Фонарь" (ума не приложу, что за идиот придумал это прозвище, но, поскольку что-то настойчиво подсказывает мне, что это был я, давайте просто забудем об этом). Я увлеченно набирал смску своему однокурснику и, по совместительству, лучшему приятелю Вику, на всей скорости заворачивая за угол. И, конечно, этот непойми куда спешащий мешок, набитый кретинизмом, не мог придумать ничего лучше, чем сделать то же самое. И вот, еще секунду назад я пытался сказать Фуэнтесу, что уже почти добрался до нужной аудитории, а теперь я сижу на заднице, с ног до головы облитый чужим кофе, и глупо пялюсь на стройные ноги, обтянутые джинсами, и обутые в белоснежные конверсы. Ничо такие ноги, кстати говоря. Меня прервало раздраженное: - Смотри куда прешь, отморозок! Ну, я, конечно, не смолчал, неуклюже поднимаясь и пытаясь стереть коричневые пятна кофе с белой майки: - Сам глаза разуй, утырок! - Ты чего сейчас сказал?! Подняв наконец глаза и увидев, кто передо мной, я раздраженно выдохнул, закатывая глаза: - Я сказал, что ты должен мне хренову алкоголичку, Сайкс. Он приподнял одну бровь... Так, ладно, дайте мне всего одну минуту, и я расскажу вам все, что нужно знать об этом парне. Намеренно опуская эпитеты "красавчик", "рок-звезда", "гордость университета", "секс-символ всего института киноискусства", "солнышко, ярко освещающее двенадцатый этаж", я собираюсь чертовски приуменьшить его, несомненно, великие заслуги, просто и лаконично заявив, что Оливер - козел. Итак, он приподнял бровь и смерил оценивающим взглядом меня и мою стильно растянутую, но безнадежно испорченную майку Ramones. А потом гаденько усмехнулся: - Просто отправь ее на помойку. С собой вместе. И ушел, толкнув меня плечом. Ушел, ухмыляющийся кусок дерьма! Я был слишком возмущен, чтобы даже придумать, что крикнуть ему в ответ, не то что крикнуть в самом деле! Поэтому просто стоял там, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. А когда я наконец очухался, Сайкса уже и след простыл. Я вломился в аудиторию, как хренов Робинзон, выбравшийся с необитаемого острова: выкатив глаза, тяжело дыша и плохо понимая, туда ли я вообще попал, и стоило ли? Однокурсники встретили меня громкими аплодисментами, Зеленый Фонарь ласково оскалился: - А, Бирсак! Явились? А у вас уже "н"! Тяжело вздохнув, я закатил глаза и поплелся на свое место в последнем ряду, которое мне занял Фуэнтес. Господи, первое, чертово сентября! Можно я, пожалуйста, умру? Вик бесстрастно рассматривал мою заляпанную кофе майку, пока я шел к своему месту. Когда я плюхнулся рядом с ним, парень хлопнул меня по плечу: - Какой-то ты сегодня пожеванный, чувак. Я страдальчески посмотрел на него: - Да я чуть не умер по дороге сюда! Вик всезнающе кивнул: - Говорил же тебе вчера: эта текила совершенно лишняя! Но кто ж меня слушает? Я раздраженно махнул рукой: - Да какая текила! Из-за нее, я всего лишь проспал первую пару и чуть не умер еще дома, я и забыл уже! Мне просто посчастливилось столкнуться с самим Оливером - Я выкатил глаза, изображая священный ужас, - и его дерьмовое величество соблаговолили облить меня своим кофе! Вик пораженно уставился на меня: - Что, подошел прям и облил? Да это самый козлиный поступок в мире! Я тяжело вздохнул: - Да нет, мы столкнулись с ним на этаже, он уронил меня на пол, облил кофе и сказал, что мне место на помойке. Фуэнтес покачал головой: - Я ошибался, это еще козлиней. - Ага. Мы занялись каждый своим делом: Виктор, как прилежный студент, записывал лекцию, а я рисовал на столе всякие гадости, в пол уха слушая Фонаря и его скучные разглагольствования о Федерико Феллини, думая только о том, что я никогда не верну себе эти полтора часа.