Я бы думала, что ты ангел

Ты бы стал для меня тем самым? Чтоб до дрожи родным, чтобы пьяным от нахлынувших чувств касаньем и неровным от взгляда дыханьем по проспектам-бульварам, по лицам, чтобы думала: «мне это снится»; и до боли сжимала бы руку, измеряя часы сердца стуком, и молилась бы каждому богу, чтобы ты не курил так много, разве может быть все равно богу, сколько тебе дано? Я бы думала, что ты ангел если б верила в бога. Но разве я могу теперь верить? Я не верю теперь ни в бога, ни в себя (и тебя, впрочем, тоже), и, блуждая по тем же аллеям, точно так же я медленно тлею, как тогда, меж твоих пальцев длинных, сигареты. И теперь я не кину, потому что не хватит духу, но, по правде, мне кажется, будто где-то в запахе, облаках дыма образ твой становится зримым — это больно. Так сильно. Так… сильно. День за днем, ну, а там — год за годом. Мне уже, правда, легче немного, пусть немного, но стало. Я стала чуть сильнее и много усталей. Я учусь и хожу на работу, захожу в кафе по субботам и ем вафли со сладким чаем, я живу (или очень стараюсь), «мне не больно, совсем», — я пытаюсь сказать, но слова застревают где-то в горле, и хочется плакать, чтоб убрать наконец эту слякоть. И до трех досчитать, а потом — раз, два, три — заорать: «твою мать!» Кто просил тебя умирать?