Действия красноречивей слов

      Смотря невидящим стеклянным взглядом в стену, девушка с хвостом молча плакала, её нижняя губа дрожала, зажатый между ногами хвост извивался. На кухню опустилась тишина. — Кто звонил? — без особого энтузиазма спросил Виктор, доедая последний кусок мяса из тарелки, не смотря на жену.       У той задрожали руки и она тут же спрятала их под стол. К своему ужину она так и не притронулась. — Логан, — срывающимся на писк голосом ответила она.       Виктор поднял голову, равнодушно оглядел красные мокрые щеки благоверной и снова склонился над тарелкой. — Что этому коротышке нужно было? — Ничего такого, просто поинтересовался, как мы и… — она осеклась и секунду помолчала, проглотив слезы, — и всё.       Физиономию Крида исказила гримаса отвращения, но говорить он ничего по этому поводу не стал. Хочешь — не хочешь, а приходилось идти с Логаном на тропу мира, где, к огромному сожалению, выносить друг другу мозги (в прямом и переносном смысле) было нельзя, полностью исключалось ломание костей и любые потасовки. Дело было не в семейной жизни, которая вовсе не сделала из Саблезубого добренького папу и мужа, а скорее в дочери, которая от ушей до самого хвоста влюбилась в сыночка этого коротышки и выедала отцу мозги чайной ложечкой при любом нецензурном высказывании в сторону семейства Хоулеттов. А страшнее гнева любимой дочери в этом мире не было ничего. Она не только внешностью пошла в отца, но и характером. — Чего тогда ревешь? — наконец соизволил поинтересоваться Виктор, откидываясь на спинку кухонного стула. Вова громко всхлипнула, к горлу снова стали подступать слезы. — Виктор, Логан меня опять «Вован» называет… — навзрыд заплакала девушка с хвостом, пытаясь добиться от мужа хотя бы сочувствующего взгляда, но тот даже бровью не повел. Хвост захлебнулась в новом приступе злых слёз. — Мужлан! Безэмоциональная скотина! - Она ударила кулачком по столу, но и это не вызвало совершенно никаких эмоций на физиономии мужа.       Сдерживаясь из последних сил, чтобы не швырнуть в него тарелку, она вскочила со стула и, выбежав прочь из кухни, умчалась наверх, попутно ругаясь на мужа всякими разными нехорошими словами на немецком и английском. Устало потерев переносицу двумя пальцами, Виктор встал из-за стола, вышел в холл и, накинув куртку, покинул дом.

***

Вова, не разлепляя глаза, принялась сонно щупать прикроватную тумбочку в поисках сотового телефона. Тот вибрировал так яростно, словно передавая всю злость звонившего, и в конечном итоге упал на пол. Вова выругалась и подняла сотовый. — Логан? .. — сонно выдавила она из себя, потирая глаза левой рукой.       Девушка покосилась в сторону. Вторая часть постели была пуста, Виктор так и не вернулся домой. Тяжело вздохнув полной грудью, девушка с хвостом приняла вызов и не успела как полагается даже сказать «Алло», как из трубки на нее посыпалась ругань. — Держи своего пришибленного муженька на транквилизаторе! А лучше намордник ему надень! — Росомаха продолжал ругаться, а Вова понимала, что скоро оглохнет на одно ухо. Прижав руку к лицу, она так и не решилась спросить, что случилось, поняла только, что муж её — маньяк, придурок и шизанутый на всю голову психопат. Новость? Ни разу не новость. — Логан, я… — начала Хвост, понятия не имея, что стоит сказать и как остановить словесный водопад ругани Росомахи.       Но от полной глухоты на правое ухо её спас хлопок двери. Буркнув что-то неразборчивое другу, извинилась, повесила трубку и в ночнушке кинулась вниз.       Вернулся Виктор. Морщась и тихо ругаясь себе под нос, он снимал футболку, на которой отчётливо были видны пятна крови. Вова так и застыла возле лестницы с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. — Ви-виктор?.. Где ты был? Что случилось?.. — Если ещё раз этот шпендик тебя так назовет, то я ему не только зубы выбью, а ещё язык вырву и затолкаю в жо… — он не успел договорить — Хвост, пискнув от восторга, повисла у него на шее. — Ну чо ты? — Виктор, как же я тебя люблю! Ты самый лучший! Прости меня, пожалуйста, ты вовсе не безэмоциональная скотина!.. — На самом деле я та ещё скотина, — засмеялся Саблезубый, приобнимая девушку с хвостом за талию, оторвал её от пола и терпко, жарко поцеловал. — Но никто не смеет обижать мою любимую женщину.