Подарок адмирала

— Лейтенант, не кажется ли вам, что чертовски несправедливо для всех нас: жевать эту жесткую и старую крысу, когда у вас в клетке скучает столь откормленный молодой петух? — ядовито поинтересовался лейтенант Янсон, тыкая вилкой в свою тарелку. Питер Блад оглянулся на Адмирала Тромпа, который, нахохлившись, сидел в своей клетке. В последнее время такие вопросы звучали все чаще. И лейтенант на всякий случай запирал дверь в свою каюту, чтобы не вводить членов команды в искушение. Да, снабжение кораблей припасами во время крейсирования осуществлялось из рук вон плохо, и всем пришлось затянуть пояса потуже. Крысы, бывшие лакомым блюдом для простых матросов и унтер-офицеров, стали появляться и на столе в кают-компании. И кок «Лейдена» весьма преуспел в их приготовлении. Сегодня, к примеру, он подавал «крысу в собственном соку». Для тех, кто все еще воротил нос от этого животного, было приготовлено другое блюдо с не менее громким названием «солонина душистая трехлетней выдержки». — Но это же подарок самого Рюйтера! — ответил Блад возмущенно. — И я обещал адмиралу, что ни при каких обстоятельствах не позволю отдать его на суп или жаркое! — И вы еще называете себя гуманным человеком! — презрительно фыркнул Янсон. — Ведь от вашего петуха нет никакого толку. Он даже не кукарекает! Если бы мы зарезали его сейчас, то получился бы довольно наваристый… — Даже не думайте об этом! — отрезал Блад, нахмурившись. — Кормить-то его вам все равно нечем, лейтенант, — продолжал давить Янсон. — И через неделю от него останутся только кожа да кости… Знаете, как это называют? Быть собакой на сене. Ни себе, ни людям!

***

Питер Блад мрачно смотрел на взъерошенного цыпленка, водя пальцем по прутьям клетки. Скорее всего, дни адмиральского подарка действительно сочтены. Янсон не успокоится и с него станется дойти с этим вопросом до капитана. И если капитан прикажет… Блад вздохнул. Глупо, конечно. Но за те шесть месяцев, что у него жил этот цыпленок, он успел к нему изрядно привыкнуть… и привязаться. Хотя лейтенант Янсон был прав: это была бестолковая шумная и злобная птица. — Кукарекни хотя бы, — сказал он Адмиралу Тромпу. — Сделай такое одолжение! Цыпленок только моргнул блестящим грустным глазом, повернув голову набок. За эти месяцы он изрядно вырос, детский пух сменился пышными пестрыми перьями. Гребешок и бородка налились кровью. Но он по-прежнему пищал, как месячный птенец. Им уже пришлось пройти через множество штормов и несколько боев. Блад подумал, что если цыпленка зарежут, в каюте станет очень пусто. Кажется, он понял, почему Старик всегда держал кур. — Ко-о-о! -протянул Тромп низким грудным голосом. — Ну, давай, погромче. Раз уж этот зануда так хочет услышать твой голос, — подзадорил птицу лейтенант. — Ко-оооооооо-кооооооо! — Адмирал нахохлился и квохтал все громче и надсаднее. — Ну… не так, балда! — Блад стукнул кулаком по столу. — Ку-ка-ре-ку!!! — Ко-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о! — Адмирал Тромп нервно клюнул подстилку в клетке. — Ку-ка-ре-ку! — повторил Блад. Дверь скрипнула. Обернувшись, лейтенант увидел мичмана ван Ноорта, который озадаченно на него смотрел. — Что это вы делаете? — спросил Мартин осторожно. Блад с досадой пояснил. — Нет, лейтенант, кукарекают они не так! У меня дома петухи кричат ко-ко-ри-ку! И мичман присел перед клеткой на корточки…

***

— Это что за чертовщина, господа?! — в каюту ворвался лейтенант Янсон, привлеченный дикими воплями доносившимися из-за двери. Блад и ван Ноорт резко обернулись на его голос. — Ничего особенного, господин лейтенант! — звонко ответили они. — Коо-о-о-о! — особенно громко и гортанно произнес Адмирал Тромп. А потом встал и затряс хвостом. Блад и ван Ноорт разинули рты, уставившись на небольшое белое яйцо, лежавшее на соломенной подстилке. Лейтенант Янсон тоже выпучил глаза. — Но… но… как же это понимать? — пробормотал мичман ван Ноорт. — Ведь адмирал сам вам сказал, что это петушок! Да и такой он злой был, что даже сомнений не возникает… — Что ж… и адмиралы могут ошибаться, — Блад уже оправился от изумления. — Значит, это отныне госпожа Тромп. — В любом случае, яйца лучше кукареканья, — проворчал Янсон. — Ловко выкрутился, гад!