Дикая

Тонким кружевом раскинулись на небе звёзды. Они такие маленькие, такие далёкие от протянутых к небу бледных пальцев. Они словно мечты… Может и несбыточные. На самом деле, я никогда не видел на нашем городском небе звёзд. Их заслоняло покрывало желтоватого тумана, создаваемого фонарным светом. Но сегодня отключили свет во всём городе. Я наблюдал, как мир резко потух, а те, что отчаянно сопротивлялись, лишь поодиночке горели, со всех сторон сжимаемые темнотой. Медленно в воздух поднималась ниточка дыма и тихонечко горела сигарета. И почему-то было до жути интересно, что же находится по ту сторону каменной стены моего балкона. Перед глазами уже плыл образ маленького человека с уставшим взглядом. Она дописывала реферат. И я знаю, что ей буквально оставалось две строки заполнить размашистым почерком, летящими буквами. За стеной раздался грохот, звук падающих принадлежностей. Как сквозь зубы она начинает шипеть и проклинать всё на свете, мельком улавливаю своё имя… Она повторила его раза четыре. Босиком выбегает на балкон, подняв голову вверх к небу, смело смотрит на огоньки звёзд, и её яркие глаза пылают безудержной силой и усталостью. - Чёрт, как так можно… - прошептала она. А я просто смотрю на её запутанные волосы, которые разметались по её плечам, прилипли к сухим губам. Почему-то дыхание само останавливается, стоит ей провести пальцами по щеке, убирая эти живые огненные нити. - Эй, Дикая, снова всё делаешь не вовремя? – едко ухмыляюсь, будто мне очень приятно смотреть на её вечные неудачи и резкие движения. А ведь, может, мне и правда приятно… никакой радости, чисто эстетические чувства. Ошибаться – это тоже искусство. И я уверен, что она им владеет в совершенстве. Девушка перевела взгляд на меня, очень удивлённый и такой живой в мёртвой тьме города. Поджала губы, удерживая рвущиеся на свободу фразы возмущения. - Вечно ты везде встреваешь. Будто преследуешь. Задолбал… - У меня тонкие стены. - Не подслушивай. И перестань меня так называть. - Как много ограничений. Мне на секунду показалось, что она изобразила что-то наподобие улыбки, но мгновение спустя на лице снова бушевала обида. - Хорошо так… - Тебе-то да, ты стоишь и куришь. Тебе вообще на всё похер. - Не… Она затихла. И наступила вселенская тишина, нарушаемая далёкими голосами удивленных людей и редко проезжающих машин. На самом деле, я многое бы отдал за такую тишину. Такую углубляющую. Тело засасывает в тихие часы мира, не издающие ни звука. Всё замерло, даже моё сердце, даже мои чувства, даже эти звёзды и мечты. Реальность даёт лёгкую передышку вечному пульсу. Даже она стоит и смотрит, и глаза стали стеклянными; жизнь горит, но не пылает, не рвётся наружу. Ночные ветры пронесут мимо нас прохладу, и всё снова зашевелится. Сначала медленно, будто нехотя, а потом постепенно ускоряя темп, вливаясь в привычное русло. Какой же бред я думаю в своей голове, когда стою на соседнем балконе. На соседнем от её балкона. - Дай закурить. – вдруг говорит она, берёт протянутую сигарету и с удовольствием затягивается. – А может, в чём-то ты и прав. - И ты впервые признала это, Дикая. Я с нескрываемым любопытством наблюдал, как её лицо сначала вытягивается, потом багровеет, сливаясь с общей обстановкой, а потом она резко разворачивается. Этот алгоритм действий я уже выучил наизусть, но с каждым разом она что-то меняет. Например, обычно она сразу же выбрасывает дарёную ей сигарету с пятого этажа вниз, а сейчас просто прикусила от нахлынувшей злости. - Я беру свои слова обратно. Ты такой же дебил, как и всегда. Ненавижу тебя! – замёрзшие ноги добираются до родного коврика у входа на балкон и неожиданно останавливаются. – Но ты рано празднуешь победу. Я всё равно вернусь. Последние язычки пламени исчезают за клетчатой шторой. И я выдыхаю с неким облегчением, душа снова освободилась от этого сковывающего чувства. Не сомневаюсь. Ты обязательно вернёшься. Пульсирующие лёгкие, дико бьющееся сердце, в голове сплошной туман, тот самый, что заслоняет звёзды на куполе неба. Тот самый. С чего всё это? Я надеюсь, что это не то, о чём думаю. Потому что любовь – она… Как случайная смерть. А я не хочу умирать. Не хочу.