За двоих

      Фосс стояла на краю огромной снежной льдины и безразлично смотрела вдаль, на уплывающие в океан отколотые куски. Холодный ветер поднимал и опускал ярко блестящие на солнце пряди волос цвета морской волны. Фосс была неподвижна, даже не вздымала грудь — настолько тихо и спокойно она дышала.       Этот совсем юный самоцвет — всего каких-то три сотни лет от роду, — из некогда по-детски беспечного, наивного и чистого существа за совсем короткий промежуток времени выросла в безразличную, сильную и далеко не такую хрупкую личность, которой она являлась. В её одинокой фигуре чувствовалась та мощь, та пассивная агрессия, которые от милашки Фосс никто не ожидал бы.       «Что подумают другие, когда проснутся весной? — рассуждала она, смиренно пребывая на одиноком посту. — Примут ли меня такой — новой? Я теперь не буду мешаться под ногами. Я смогу уберечь от лунян всех… их. Все… они будут мною гордиться. Как гордятся… ею?»       Фосс уже не помнила имён остальных: ни самой сильной Борт, на которую теперь равняется, ни всех тех, кого молчаливо обещает себе защищать. Слишком часто она ломалась, слишком много в ней «нового». В голове крутились только «Учитель» и «Анита», «Анита» и «Учитель». Если бы она не была такой слабой тогда…       Вдали появилось тёмное пятно. Фосс сжала кулак на рукояти меча, оставшегося от Аниты. Это напоминание о ней, это стержень её «смелости». Фосс стояла одна, а пятно надвигалось с поразительной скоростью. Достаточно ли она теперь смелая? Одна против целого отряда лунян — до школы далеко и позвать Учителя не представляется возможности. Может, Фосс заберут сегодня на одну из многочисленных лун? Наверное, так будет лучше. Она сжала рукоять сильнее – нет, нельзя. Кто, если не она, будет защищать мирно спящих в школе самоцветов? Аниты нет. Нет по её вине.       Фосс сорвалась с высокого старта. Набирая большую скорость, но не такую невообразимую, как до новых рук — тяжёлых и непривычных, — она стремительно приближалась к экипажу лунян. Теперь, с этим сплавом, что служил ей и щитом, и мечом, она чувствовала себя сильнее. Середина ещё хрупка, но добраться до неё она не позволит никому. Иначе жертва Аниты была напрасна. Дожить до весны, а дальше — будь, что будет.       Отражать атаки было теперь проще. Сплав золота и платины тягучей массой расползался вокруг, проглатывая в себя стрелы. Крупиц самоцветов Фосс не увидела, к сожалению. Значит, сражаться в полную силу нет смысла.       Луняне были разгромлены ею одной. Без помощи и хитрых приёмов. Скажи ей кто-то раньше, что она будет способна на такое! Фосс усмехнулась, впервые за долгое время показав хоть какую-то эмоцию. Она смогла, справилась. Теперь другие самоцветы смогут спокойно поспать ещё немного, до нового прихода лунян.       Фосс шла обратно в школу небольшими перебежками: останавливалась, чтобы проверить отсутствие слежки или новых пятен. Её бдительность была оправдана – уже не в первый раз луняне обманывали их подобным образом. Фосс бежала, шла, опять бежала и снова шла. На очередном обороте она замерла как вкопанная – перед ней стояла Анита. Та самая Анита, которую луняне раскололи на сотни осколков и забрали с собой.       Фосс попятилась, стуча острыми каблуками по тонкой ледяной глади. Опустив взгляд на оставленную ею дорожку из трещин, она поняла, что идёт слишком долго. Наконец, набравшись смелости остановиться, Фосс прекратила бессмысленные попытки бегства от шедшей ей навстречу Аниты. – Они тебя не забрали? – тихо спросила Фосс дрожащими губами.       Но в ответ самоцвет получила только загадочно приставленный ко рту указательный палец. В следующее мгновение лицо Аниты покрылось сотней мелких трещин и раскололось на куски. Задыхаясь морозным воздухом, Фосс сорвалась с места и, с привычной ей скоростью, метнулась к разрушающейся за секунды фигуре.       Фосс упала на живот. Под ней не было ни единого осколка антарктицита. Испуганно перебирая перед собой снег, Фосс зарывалась в него, пытаясь найти хотя бы крупинку Аниты. Но нет – ни пылинки. Это был мираж, созданный её поврежденным рассудком и подлостью ледяных глыб. «Ты виновата, – шептали они, – только ты и виновата».       Сплав вдруг просочился через глаза, обжигая хрупкий фосфофиллит на щеках, давя на него своей массой. Рефлекторно Фосс начала вытирать струйки золота руками. Учитель говорил, что это не их дефект, а тех, от кого они произошли, но эти слова не успокаивали её. Фосс терла и терла щеки, пока её руки не стали мягче и не облепили лицо. Она рыдала, обдуваемая холодным зимним ветром. И не понимала значения этих слёз.