***
- Скотт, а ты можешь учуять обычного волка? Не оборотня, - пристает Стайлз на следующий день к другу, - в лесу? - Конечно, - Скотт пытается не дышать глубоко – от Стилински несет теплым, нагретым солнцем волчьим мехом альфы, - а что? - А можешь привести его поближе к дому? Ну, заманить? - Гипотетически – да, - Скотт недоумевает, - да зачем тебе, Стайлз? И вообще, спроси лучше у Дерека, ему лучше знать. - Нет, у Дерека нельзя. То есть, - путается Стайлз и машет руками, - это для него, ну, проверка. - Стайлз, да объясни же! – злится его друг, хотя понимает – всё равно поможет Стайлзу, несмотря ни на что. - Не могу. Мне просто нужно проверить кое-что. Скотту не приходится никого заманивать, в лесу они случайно натыкаются на одиночку. Волк огромен и очень агрессивен. Дерек идет к нему, на шаг впереди всех, и чутко ведет носом. - Он пометил территорию и теперь будет за нее драться, все назад, - поясняет он шепотом, - я сам. Стая пятится. Природа посмеялась, оставив человеку главнейший стимул жить – инстинкт самосохранения. Как объяснил им Дерек, у настоящих волков в определенный период жизни такой инстинкт отсутствует. Дерек меняется, рычит, сияет красной радужкой. Готовится к битве, потому что свои земли отдавать не намерен. Чужака надо прогнать. - Уведите Стайлза, - рычит он напоследок и пригибается, готовясь к прыжку. Волк быстрее, ему никого не нужно защищать. Он не отвлекается. А Стайлз в кои-то веки оказывается сильнее и ловчее своих друзей оборотней: ужом выворачивается из-под руки орущего ему что-то Скотта, отпихивает Айзека, господи, как легко! А Эрика почему-то мечтательно, будто в замедленной съемке, улыбается на весь этот спектакль, и почти не пытается его остановить. Стайлз кидается к Дереку, впечатывается в него, рычащего, уже потерявшего себя в затопившей всё существо волчьей агрессии. В его живот, грудь, во все его железные мышцы, которые в отличие от его тонкого хрупкого тела, могут выдержать натиск живой природы – летящего прямо на них оскалившегося волка. Но зверь начинает тормозить чуть ли не в прыжке. Его узкий на желтом зрачок расширяется, ноздри черного кожаного носа ходят ходуном, а Стайлз, уже не слыша криков стаи, не слыша рыка Дерека – только его глухо бьющееся сердце, уже почти волчье, группируется так, чтобы прикрыть его горло. Он сжимается, втягивает в себя свои длинные, худые конечности, становясь щитом, и затылком прижимается к шее Дерека. Он не умеет скалиться или рычать. Расплескивая по бледной коже лица коньячные брызги из своих испуганных глаз, он просто смотрит, как неловко туша огромного волка плюхается им под ноги, как Дерек рычит уже совершенно оглушающе ему в ухо, пытаясь оттолкнуть, но не отталкивает, потому что тогда Стайлзу придется упасть прямо на атакующего их зверя. И тогда Дерек вынужденно обнимает его. Прижимает крепко к себе, становясь человеком, и только глаза горят в сумерках леса. Яростно. Вовсе не благодарно… А волк уходит, так и не закончив бой. - Ты совсем с ума сошел, Стилински? – орет альфа на него часом позже, когда они уже в доме Дерека, - тебе жить надоело? А? Отвечай! Стайлз закинут на середину кровати, после отчаянного, не очень вежливого досмотра всего тела – нигде, ничего не задето? Его трясет и он, конечно, понимает – его совсем недавно могли убить. Разорвать так, что никто бы не вылечил. Но тихое торжество в груди разрастается, потому что он – доказал, проверил, выяснил. Без ненужных слов. "Самка всегда будет защищать свою пару более яростно. Моногамия в волчьих союзах чтится другими особями. Истинная пара, в бою прикрывающая горло своему волку, никогда не подвергнется нападению. Никогда."* Доказано.***
Дерек вырывает у Стайлза из рук "волчью" книгу. - Эта? – рычит он. Стайлз кивает. Голос ему отказал. Так странно быть молчаливым. Так странно вдруг в кои-то веки прийти к пониманию, что если он скажет сейчас хоть слово, то ему отгрызут его чернявую башку. Но Дерек, вопреки его ожиданиям, не рвет книжонку на мелкие клочки, а усаживается в кресло и погружается в чтение. Стайлз все еще стоит посреди комнаты. Как-то неловко осознавать, что сейчас Дерек пробегает глазами главы обо всем этом – о парах, моногамии и да, самках. И надо же, его ухмылочка, гаденькая и непривычно пошлая, говорит о том, что он дошел наконец до главы «Вязка». Это именно то, чего у них до сих пор не было. И пусть волк, напавший на них, отступил, почуяв в трясущемся нелепом подростке истинную пару оборотня, но есть один пунктик, который Стайлз пометил для себя, как следующее доказательство, которое надо, ну, доказать. Мыслит он так же путано, как и говорит. Но размышления о вязке, о том, что Дерек, наконец, вставит ему, чего раньше почему-то не случалось; что пометит, позволит набухнуть узлу внутри и свяжет их намертво на целый час, или два, заставляют мысли путаться. А мыслить об этом не стоит совершенно – в трусах начинается отдельная жизнь. И, о, господи, Дерек смотрит на него, замечая это, уже с минуту. Захлопывает книгу с ужасающим звуком точки, которую он, наверно, после сегодняшнего и поставит безжалостно на всем этом бреде бредовом между ними. - Ты мог бы спросить меня, Стайлз, - говорит он, - но если тебе нужно что-то доказывать, я готов начать прямо сейчас. По пунктам. А конкретнее - по последнему пункту, отмеченному тобой в этой книге. Ох, нет. Ох, это же на всю ночь. И нафига он делал карандашом пометки... Шериф на дежурстве. Завтра воскресенье. - Дерек. - Заткнись, Стайлз. … Волк никогда не позволял ему трогать себя. Ну, почти. В их первый раз, который был и первым разом Стайлза, Дерек вообще, кажется, не кончил. В отличие от темпераментного подростка. Господи, как же у Стайлза стояло! И как это нравилось Дереку. Все эти запахи, влажности, жидкости, звуки. - Ты, чертов… меховой… извращенец, - через охи шептал Стайлз, и уже не мог никуда отползать, ткнувшись спиной в стену у кровати, - не на-а-адо… бля-ять… Эта красивая, возбужденная псина вылизывала его около часа. Везде. Стайлз потом, когда Дерек запечатал его всё ещё болтающий рот поцелуем, с ужасом почуял на чужих губах всего себя. Думал, стошнит. Но нет, просто кончил. Снова. Дерек слизывал с его впалого, пляшущего от спазмов живота новую порцию теплой спермы и блять, выходило это у него потрясающе. Так чувственно и грязно, что член вставал снова. Шестнадцатилетний возраст – просто проклятие. - На живот, - Дерек еле шепчет, но слова, обозначающие нечто новое, подогревают возбуждение, хотя не должны – задница у мальчишки нетронута и немного боязно, что сделает с ней рычащий волчара. Дерек ничего не делал. Снова вылизывал. Вставлял пальцы, игрался, растягивал, ласкал. Ни разу не достав свой член. Не попытавшись даже ткнуться им во влажную от слюны щель между двух белых половинок. Он мог дрочить на Стайлза, просто стоя в одежде – в своей черной кожаной куртке и приспущенных джинсах. На голого Стайлза, кинутого небрежно на кровать. На одетого Стайлза, грызущего ноготь или ручку за уроками. Хотя Стайлз грызущий в итоге чаще оказывался перед Дереком на коленях. Дерек со стоном толкался в его подвижный большой рот и всегда вынимал, для того, чтобы кончить. Надо ли говорить, как тщательно после он вылизывал Стайлзу всё лицо от своей спермы, запихивая её остатки пальцем ему в рот? Чёртов волк, неизвестно где насмотревшийся извращённого волчьего порно… Три месяца сохранения девственности при том, что каждую ночь проклятый оборотень ласкал Стайлза до потери сознания, кого угодно выбесят. Но видимо, была причина. Именно этот пункт сейчас вслух зачитывал Дерек. Попутно раздеваясь. - «Истинную пару волк повяжет при первой же возможности. Он не будет ждать, ухаживать, а сразу пометит самку. Вязка происходит немного болезненно в первый раз и сцепка держится долго – примерно час. Так обеспечивается полноценный обмен жидкостями и зачатие становится стопроцентным…» - Дерек хмыкнул и тяжело взглянул на Стайлза, остановившись на самом интересном месте в своем методичном стриптизе. Видимо, просчитывал процент, хм, зачатия. - Эй, не смотри на меня так, я тут тебе не самка и не… - Стайлз не мог оторвать взгляда от пальцев Дерека, которыми тот держался за резинку трусов, не снимая их, - мы же просто никогда этого не делали, Дерек. А так делают все пары. Понимаешь? Даже Скотт и Эллисон. А он, прости, тоже оборотень. Но мой друг не гнушается спать со своей девушкой-человеком, а вот ты… У Дерека говорящие брови. Сейчас они выражают своим стремительным взлётом крайнюю степень изумления - Дерек вообще-то, спит со Стайлзом почти каждую ночь, не гнушаясь. - Не смотри так! - орёт Стайлз, - ты прекрасно понимаешь, о чем я! - Ты думал, что я не беру тебя из-за… - волку слов не хватает. Он снова подключает брови. И, да. Стайлз думал именно так. Что Дереку не особо-то и нужно макать свой породистый волчий член в его недостойную человеческую дырку. Пусть и вкусно пахнущую. Пусть и множество раз умело трахнутую пальцами и языком. Потому что незачем. Потому что у Дерека со Стайлзом никакого узла не случится, а без него и кайфа никакого – оборотню куда легче подрочить или запихать член в горло Стилински. Это и есть последнее оставшееся доказательство того, что они всё-таки не пара. - Да не верю я твоим словам, Дерек, когда ты сказал мне о своём волчьем выборе. Просто не верю, - сейчас Стайлз предельно серьезен, даже удивительно, как строгая фраза преображает обезьянье лицо мальчишки. Какое же оно становится грустное. Даже с учетом того, что Стилински завороженно отслеживает движение рук Дерека, которые молчаливо тянут боксеры вниз и Стайлз впервые видит его обнаженным. Полностью. И, срань, как же он прекрасен! - Идиот, - спокойно говорит бесстыдный голый оборотень, - я тебя порвать узлом боялся, как только понял, что мы пара. Да я бы в наш первый раз тебя повязал, дурень. Но у меня…знаешь, очень…большой… А ты – узкий. Очень. Стайлз не отрывает ошалелого взгляда от своего волка, глазами произнося - что, правда, что ли, боялся? - и лихорадочно раздевается. - Докажи, Дерек, давай, прошу тебя, повяжи, блять, даже не верю, что говорю такое. Но я хочу, чтобы мы с тобой стали настоящей парой, как в книге, давай, чувак. Большой, ну и фиг с ним… Потерплю, правда, только самкой меня не...не называй, а то чокнусь. Дерек, Дерек, Дерек… В следующую секунду Стайлз уже барахтается на кровати под волком. Дерек рвет на нем футболку и торопливо, за эти еще вполне контролируемые им мгновения пытаясь донести до Стайлза информацию. О том, что будет больно. Очень больно. Очень долго больно. Что Дерек постарается снять самые сильные вспышки боли, но, знаешь что, Стайлз? Держись. Крепко держись, сейчас я буду очень сильно тебя трахать, потому что ждал – долго-долго. - Дождался? А? Меховая задница… - смеется Стайлз под тяжелым телом и ноги у него разъезжаются сами собой по привычке, и он тут же пугается, когда горячая головка чужого члена мажет по ляжке, - блять, боюсь. Дерек сразу же отстраняется, с удивлением чувствуя, как Стайлз снова жмется и ещё сердито бормочет куда-то в шею: - И вот нафиг вообще надо было меня пугать своими размерами? Подумаешь… Видел я твой член, ничего особенного, - врет и улыбается, потому что член у Дерека не «ничего особенного», а достаточно большой. Толстый. Рот растягивает хорошо, и от жесткого минета потом с голосом просто беда. – Узел, наверно, больше? Да? Да... А что ты почувствуешь, когда он набухнет? Ну, внутри? Что? А я? А больно от узла будет только в первый раз? Как у девчонок? Или потом... легче будет... У нас же будет "потом", да, Дерек? Дерек? Дере-ек… Ну. Вся болтовня Дереком пропускается мимо ушей, кроме последнего «ну». Это прямая просьба вставить пальцы глубже. Стайлз хватает ртом воздух, затыкаясь на минуту, и разводит колени шире – пальцы Дерека теперь на нужной глубине. Член мальчишки стоит и выдавливает маленькую прозрачную каплю смазки из головки. Дерек внимательно смотрит, как она вязко, на влажной ниточке стремится вниз, мажет впалый живот Стилински, смешиваясь со сверкающими бисеринами пота на его коже. Как хватает он руками простыни всего лишь от хирургически точного движения двух пальцев внутри себя. Всё. Сдерживаться больше сил нет. - Главное – расслабься, - мягко просит волк, и уже не выравнивает дыхания, - не зажимайся, Стайлз. Дерек вынимает пальцы и наблюдает, как тот, вдруг покраснев, отпускает себя, и розовые морщинки в глубине раздвинутых ягодиц немного расправляются. Не надо было говорить мальчишке о боли. Её ожидание – ад. Первый секс вообще всегда – полный отстой, книжки и романтические фильмы врут. В первый раз всегда кому-то больно. Дерек переворачивает трясущегося Стайлза на живот, четко объясняя ему – так естественней, физиологичней, по-животному, по-собачьи. - Ага, - мычит Стайлз в подушку, - ты же пес. Просто большой дикий пес, которого я люблю. Признание срывается с болтливого языка так стремительно, что тишина в комнате начинает давить на них, требуя хоть какого-то звука. Ответа. - Подними зад, - отзывается наконец Дерек, мать его, очень романтичный, очень трепетный Дерек Хейл, – раздвинь руками ягодицы. Так, хорошо. Держи. Стайлзу еще не больно, ну, совсем чуть, может, но это не от того, что Дерек очень чувствительно придавил его лодыжку своей ногой. Он и не думал, что будет так стыдно и так…холодно. Так выверенно. Будто под руками врача в стерильной операционной. В отличие от всех тех горячих ночей, когда нежный, пусть и немного отстранённый, хорошо контролирующий себя Дерек часами вылизывал его. Ещё кроме стыда под кожу заползает страх. Что, если никакого узла не будет? И что, если именно от этих же схожих мыслей Дерек сейчас такой сосредоточенный и немного неуверенный? - Стайлз. Прекрати думать. Заткнись, - Дерек несет чушь – Стайлз и так молчит, волк же не может слышать шевеления горестных мыслей в его голове? Так? - Стайлз, - рука мягко ложится на лопатки, придавливая и от этого становится спокойней, - я просто. Не хочу. Сделать. Тебе. Больно. Пожалуйста, верь мне. И дыши. Ладно. Ладно. Вдох. Выдох. Давай, Дерек. Пальцы затекают на первой же минуте, потому что Стайлз очень хорошо пытается раздвигать свою задницу для Дерека. Он старается, и посторонний предмет в дырке не такая уж для него новость. Сколько этот вечно приходящий к нему не вовремя волк ловил его на дрочке с чем-нибудь в заду. - А что? Что? - орал он тогда Дереку обиженно, - имею право! Ты же меня не трахаешь нормально! Дерек кривился, ревниво отбирал дилдо и трахать нормально его так и не начинал. ...Горячо, как же горячо внутри! Говорят, у млекопитающих с плотной шерстью температура тела выше, около тридцати семи-тридцати восьми по Цельсию, и у Дерека, черт, просто раскаленный член. Почему-то ртом это так не ощущалось. Стенкам ануса жарко, немного больно от вторжения живой плоти. И Дерек стонет - тихо, рвано, непривычно. Еще с минуту они, замерев, лежали, ждали, когда растянутый вход Стайлза привыкнет к размеру крупной головки. Руки Дерека дрожали на бедрах мальчишки. Радужка опасно наливалась алым. Давай, Дерек, сказал Стайлз снова и вжался лицом в хлопок простыней. Давай. Он не понял, в какой момент сосредоточенного траха у Дерека поплыло сознание. Как-то почуял это по изменившейся хватке жестких рук на своих бедрах. По дыханию, ставшему жарче, влажнее. По тому, как Дерек совсем перестал реагировать на обрывочные, машинально проговариваемые глупые бормотания Стайлза. Шлёп, шлёп, шлёп – влажно бились в четком ритме тяжелые яйца Дерека о кожу. Внутри все горело. Стайлза никто не ласкал – только трахали, не заботясь о его удовольствии. А потом Дерек с низким рычанием впечатался в него особенно сильно, упал на узкую спину подростка и Стайлз инстинктивно понял – вот сейчас, прямо в сию секунду начнется обещанная ему боль. Сначала от зубов – кончающий Дерек вонзил клыки в мягкое, уютное место между плечом и шеей. И сразу же глубоко внутри Стайлза разлилось тепло: из содрогающегося на нем оборотня брызнула сперма прямо в глубину жестко оттраханной задницы. Руки Дерека сжали предплечьями шею Стайлза сильней. Рычание - нежное? - заглушило все остальные звуки мира. Стайлз зажмурился. Из плеча вытекла первая струйка крови. Дерек медленно слизал её и снова дернулся, обдав горячим семенем всё нутро. Блять, сколько же спермы в этом мужике? Стайлза потряхивало. Вялый член ужасно неудобно зажало между матрасом и животом. Он ждал, напряженно вслушивался в сигналы тела лежащего на нем оборотня. Но Дерек просто кончал на нем – сладко, громко, долго. Совсем не так, как обычно. - Дерек, твою ж мать, - он, кажется, даже всхлипнул от обиды, - да где же твой узел? Покажи мне, нафиг, что я твоя пара, волчара! Давай! Я хочу! Я должен знать это! Давай же!!! Он еще долго что-то кричал и плакал как дурак, как жалкая школьница, которая наивно призналась в любви и которую просто поимели. Заткнулся, когда задницу стало чем-то распирать и кричать стало неудобно – от ладони Дерека, зажимающей ему рот. От всё больше разрастающейся тянущей боли в пояснице. - Дерек. Дерек. Дерек, - зачастил Стайлз и напрягся – стало больнее, - это… не надо, эй, я понял, понял всё. Боже, он большой! Очень. Не… на...до!!! Дерек со стоном заворочался на нем. Сквозь дымку только что пережитого оргазма пробормотал: - Не дёргайся – больнее будет. Теперь уже ничего не сделаешь. Узел внутри. Терпи. Потом нежно лизнул место укуса и с обреченностью повторил: - Просто терпи. Стайлз вообще-то не девчонка. Он парень. Мужчина. Мужчины не плачут. Даже от боли. А он рыдал в подушку уже минут десять. Было… больно. Как же было больно! И больше, наверно, от того, что уткнувшийся ему в лопатки волк, тоже, кажется, плакал. Расцепиться они не могли долго. Настоящая истинная пара. Снова доказано. Дерек усиленно принюхивался. Стайлз догадывался – ищет отголоски запаха крови. Думает, что порвал. Но видимо не находил, и снова укладывался на сведенные лопатки, лизал шею, рычал, тискал мягкий член, зарыв руку под живот Стайлза – отвлекал. Наверно, получалось, потому что боль отпускала. По шажочку, медленно и верно становилось просто тепло внутри, заполнено и тесно. Стайлз шевельнулся и охнул – узел что-то задел. Стало не больно – приятно. Ну, не настолько, конечно, когда после того, как они смогли расцепиться, Дерек виновато вылизал его между ног и выдоил досуха, высококлассным минетом отменив все предыдущие болезненные ощущения. - Больше не будем пытаться, - строго сказал вымотанному Стайлзу, и бесцеремонно полез руками между ягодиц - повторно осматривать нанесенный ущерб. Склонился ниже. Стайлз еще успел несогласно помотать головой и тут же блаженно выгнулся - отчего у всех собак такой мягкий, горячий и слюнявый язык, а? Через минуту обрел голос, смело противореча оборотню: - Будем, Дерек. В жизни не видел, чтобы тебе было так хорошо. - Нет, я сказал. Пока, по крайней мере. Стайлз улыбнулся. «Волк всегда будет защищать свою пару от любого ущерба, даже если это будет противоречить его интересам и препятствовать удовольствию». Вообще-то, Дерек только что доказал ему сейчас, что он - его истинная пара. И по-своему сказал, что тоже любит. Привычно иными словами. Ведь слова – дым. Так - лучше.