Миддлтаун

      Рождественская экстра       Для меня нет места лучше для празднования Рождества, чем Миддлтаун. Приглашаю провести вечер с Питером и Оливером Партриджами и их многочисленным семейством)       Оливер Партридж пребывал в отчаянии.       Тот праздник, что должен был, по его мнению, символизировать целостность и крепость родственных уз, собрать за одним столом большую дружную семью, а за последние несколько лет она действительно стала большой и дружной, медленно и верно превращался в одинокие посиделки с мамой перед телевизором.       Не то чтобы Олли не любил маму (Лео невозможно не любить, к слову, это чревато последствиями) и не был рад провести с ней время... Как раз наоборот, но это же Рождество! Канун которого больше всего на свете Оливер Партридж хотел бы скоротать с мужем за приготовлениями к торжеству, а сам праздник встретить в кругу обожаемых шумных родственников.       Но в этом году... что-то как-то... обстоятельства сложились неудачным образом, и в итоге вместо развеселого застолья с обменом подарками и уютных посиделок возле камина с распеванием рождественских гимнов и распиванием горячительного пунша Олли предстоял киномарафон старых комедий, вроде «Альфи» или «Стук почтальона», в обнимку с миссис Леоной Грэм, так же пребывающей в расстройстве. В ужасающей степени расстройства, раз даже у нее не нашлось ободряющих слов утешения, кроме печального комментария: «Не думаю, что нам нужна индейка и запеканка из телячьих почек». На что у Оливера не имелось возражений.       Действительно, зачем? Зачем вообще готовить, если есть будет некому. Олли предполагал, что их унылое бдение перед телевизором закончится смертельным приговором нескольким бутылкам бордо под закуску из утиного паштета. Главное, чтобы не дошло до пьяных всхлипываний под рождественское «All I want for Christmas is you...». Ситуация, конечно, не была настолько критичной, чтобы провалиться в подобную агонию отчаяния: никто не умер, никто никого не бросил, работу не потерял, не разорился, не поменял веру и не женился на нелегальной эмигрантке из России, хотя собирался... Но Лео отговорила Кейси от необдуманного, хоть и в корне благородного поступка.       Причина прозаична – так сложились обстоятельства, непостижимым образом наслоившись одно на другое. Результат: впервые за шесть лет совместного проживания и второй год супружества Олли проведет время в Рождество не только не в кругу семьи, но что гораздо хуже - без Питера.       Что еще гораздо-гораздо хуже... Не просто без Питера, а жутко переживая и волнуясь за него.       Первый тревожный звоночек раздался двадцатого декабря в доме Грэмов: в одном из недавно открытых супермаркетов «У Леоны» местный профсоюз внезапно устроил забастовку. Видите ли, условия работы не соответствуют заявленным при найме. События разворачивались стремительно и катастрофично для репутации магазинов миссис Грэм в городе Кингстон-апон-Халл. Фрэнк Грэм, образцовый супруг и ныне образцовый деловой партнер, сухо и по-мужски заявил, что сам разберется с подстрекателями из профсоюза. И уехал.       Уехал и застрял. Недопустимым было оставить неработающим в канун Рождества только набиравший конкурентоспособность магазин, поэтому Лео скрепя сердце согласилась, что нет ничего страшного в том, что Фрэнк задержится до новогодних праздников в Кингстон-апон-Халл. Бизнес есть бизнес.       Затем... затем позвонил Джекки и сообщил неприятную новость: завалил экзамен по математике. Мол, Мэттью в бешенстве, потому что можно завалить все что угодно, только не математику – это им расценивалось едва ли не как предательство и измена, в связи с чем он грозит затолкать помолвочное кольцо Партриджу-младшему в малоприятное место, если рассматривать его с данной точки зрения, если означенный выше Партридж-младший не исправит ситуацию до рождественских каникул.       Ситуация никак не хотела исправляться. Джекки нервничал, Мэттью злился на безнадежно тупого жениха, Олли висел на телефоне, попеременно успокаивая разругавшихся в пух и прах влюбленных.       В конце концов в дело вмешался Питер: путем длительных телефонных переговоров, занявших два дня, уладил вопрос с несговорчивым профессором, упорно не хотевшим досрочно принять Джекки на пересдачу. А вспыльчивых и горячих женишков помирил шикарным подарком – романтической поездкой в Париж. Некритично, если мальчики не приедут домой. Пусть повеселятся. Еще есть Новый год – тогда и увидятся.       Экзамен Джекки успешно пересдал, чем безумно осчастливил Мэтта - он вернул на палец помолвочное кольцо и уже более лояльно отнесся к предложению расписаться в будущем году. Нет, не в будущем, но года через два-три вполне. По сему радостному поводу Партридж-младший так орал в трубку, что сорвал голос. Смешные.       Решено было, что любимые мальчишки во избежание лишних переездов отпразднуют Рождество в кампусе в компании друзей и приятелей, а на следующее утро отправятся в Париж.       А раз так получилось, что Мэттью не приедет, то мистер Ли принял приглашение отпраздновать Рождество с семьей Валери и Джоанной. Ее отношения с Алексом Валери по-прежнему развивались в логически верном направлении, и мистер Ли посчитал правильным поддержать дочь упрочнением дружеских связей с семейством ее более чем вероятного жениха.       За несколько дней до праздника случился еще один форс-мажор - у сэра Гилберта прихватило спину, да так, что главу маркизата Дерби скрючило аки вопросительный знак. Чихнул неудачно. Совместным советом «Леона Грэм и Мадлена Партридж» было решено, что драгоценному маркизу стоит остаться в родовом замке. Жаль, конечно. Лео и Мадди очень хотели увидеться, но что поделать. Не в первый и не в последний раз, как говорится.       Тетушка Айми из солидарности с леди Мадленой поменяла планы: направилась в Норталлертон ухаживать за отличавшимся невыносимой ворчливостью в моменты болезни братцем. Вдвоем с ним хоть как-то можно справиться, в одиночку же Мадди не сдюжить.       Как следствие - Эрик Партридж тоже остался дома, и причиной этому следствию напрямую стали больная спина отца и его невыездное состояние.       На летних каникулах Эрик влюбился в одну из сестер-близняшек из Дании, долго не решался сказать об этом папе, но накануне Рождества порвал со своей невестой, чем порушил матримониальную стратегию сэра Гилберта оженить хотя бы младшего сына на подходящей партии. Не то чтобы маркиз не был рад супружескому счастью старшего сына, да еще и обретшего наследника! Но... В общем, понятно, что и в случае младшего вышел просчет, поэтому сэр Гилберт под давлением жены, конечно же, настоял на приезде роковой девицы в Норталлертон для знакомства. Хотя изначально сие мероприятие планировалось в доме Грэмов в Миддлтауне на общем рождественском сборе.       Пикантность ситуации заключалась в том, что сестра-близнец сей девы по совместительству оказалась той, что украла сердце Кейси Валентайна. Да, повторная поездка по Европе вышла для друзей чересчур продуктивной. И раз обе, одинаковые с лица, зазнобы приезжают на Рождество в родовой замок Дерби, ожидаемо, что Кейси сорвался в Норталлертон по звонку приятеля, и миссис Леоне Грэм пришлось его отпустить. Дорогой названный сын впервые в жизни влюбился, и не ей мешать ему совершать свои первые глупости на любовном поприще. А они, несомненно, будут и много, если уж жалостливого Кейси, несмотря на его влюбленное состояние, едва не окольцевала русская эмигрантка.       Таким образом, буквально за несколько дней многолюдное семейное торжество превратилось в скромный праздник на четверых: Оливер, Питер, Лео и мисс Роуз.       - Почему бы и нет? – заметила миссис Грэм в ответ на расстроенные причитания Олли. – Главное, вы с Питером отпразднуете вместе, а я от души поумиляюсь, любуясь на вашу идиллию. Когда мне надоест – запрусь в гостевой спальне и включу подборку фильмов с Колином Фертом. На этого мужчину, как на огонь и воду, я готова смотреть вечно. Думаю, мисс Роуз составит мне компанию.       - Мама! – улыбнулся Оливер и приободрился.       Верно, главное Питер будет рядом, а раз так – надо успеть к его возвращению организовать роскошный ужин и запаковать накупленные благоверному подарки. Олли никогда не мог остановиться на одном презенте: каждый раз, когда он давал себе обещание, отправляясь на «подарочный шопинг», вдумчиво выбрать самый лучший, все заканчивалось покупкой десятка другого. Что неизменно вызывало затяжное бурчание у Питера, что-то бормотавшего себе под нос о неразумной трате денег, но при этом с неприлично сияющим лицом бережно распаковывающего каждый подарок.       Ах да, Питер уехал на медицинскую выставку в Берлин. На три дня. Очень значимую и масштабную, где можно было познакомиться со всеми инновациями, найти новых поставщиков оборудования и медпрепаратов, пообщаться с коллегами. Питер очень хотел поехать, но даты проведения его смутили – фактически перед праздниками.       - Подготовка к Рождеству ляжет на твои плечи, - удрученно заметил мистер Партридж.       - Но ты же знаешь, как я люблю всю эту предпраздничную суету. А вот ты... не очень. В кои-то веки будешь избавлен от нее, - уговаривал Олли, настаивая на поездке, слишком важной для мистера Партриджа, профессионала в своем деле, чтобы пропускать ее из-за подобной незначительной ерунды, как уборка и закуп продуктов.       И, кстати, Оливер не кривил душой, когда говорил, что обожает предпраздничную суету. Не было для него отраднее занятия, чем с чувством, с толком, не спеша украсить елку, обвешать дом светящимися гирляндами, а во дворе выставить красноносого Санта-Клауса с помощниками-эльфами на радость миддлтауновской ребятне. Да и пройтись по магазинам в канун Рождества по родному Миддлтауну, превращавшемуся в праздники в сказочный городок, сверкающий огнями и нарядными витринами... В эти дни Олли радовался, как ребенок, прислушиваясь к доносящимся отовсюду рождественским песенкам и подолгу любуясь красавицей-елкой на Центральной площади. В отличие от Питера, не любившего столпотворения и бесконечные очереди.       - И все равно мне неловко, - сопротивлялся мистер Партридж.       - Послушайте, мой чрезмерно заботливый супруг, если уж вас так гложет совесть за отлынивание от генеральной уборки и кулинарных подвигов, я могу возложить на вас ответственность за покупку подарков нашим родным и друзьям. В Берлине неплохие распродажи в эти дни, - предложил Оливер выход из положения.       - Возложи, я согласен, - наконец уговорился Питер, и хмурая складка на его лбу разгладилась.       - К тому же, ты приедешь в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое, - улыбнулся Олли. – К твоему возвращению все уже будет готово. А двадцать пятого мы вместе приготовим индейку, сварим пунш и накроем на стол.       Ох, знал бы Оливер, чем это закончится! Люди строят планы, а своенравная погода вносит в них свои коррективы... Недаром дурной приметой стала внезапная ссора перед самым отъездом Питера. До абсурда нелепая.       - Перчатки взял? А домашние тапочки? Бритву... Питер, ты положил бритву? – суетился Оливер, в сотый раз проверяя дорожную сумку супруга.       - Милый, я еду всего на три дня. В довольно большой город. Довольно большой город, по совместительству столицу Германии, что заставляет меня надеяться... я там не погибну без тапочек и бритвы. Куплю при необходимости, - пытался остудить пыл разошедшегося мужа мистер Партридж.       - Да, да, ты прав, - рассеянно покивал головой Олли, задумавшись. – Паспорт, кредитки, медстраховка?       - Олли! – Питер улыбнулся. – Сбавь обороты, душа моя.       - Как прилетишь – сразу же позвони мне! – требовательно напомнил Оливер, инспектируя внешний вид благоверного. – Где твой шарф? - всплеснул руками. – Шея голая, Питер! А на улице, между прочим, декабрь! – и кинулся рыться в шкафу. – Нет, этот не подойдет... Этот тоже... Вот! – Олли потянул с полки длиннющее вязанное полотнище производства миссис Айми Стоун. Пестрое и настолько необъятное, что в него при особом усердии можно было запаковать несколько Питеров.       - Господи, Оливер! – мистер Партридж оглянулся на дверь, очевидно планируя экстренное бегство. В минуты волнения Олли становился излишне деятелен и не в меру заботлив. И ничего с этим не мог поделать – сие не контролировалось разумом. – Я воротник подниму.       - Термобелье! – осенило Оливера. – Ты забыл надеть теплые трусы! – и он рванул вверх по лестнице в гардеробную, игнорируя раздавшийся ему вслед мученический стон: «Ты, верно, шутишь, милый?» Но Олли был настроен вполне серьезно – в их возрасте пора бы уже ответственнее относиться к своему здоровью, в особенности тому, что базируется ниже пояса, а в Берлине вроде как... +8.       Оливер покрутил в руках мобильный с приложением прогноза погоды и пробормотал:       - Пожалуй, можно и без термобелья обойтись. Что-то я... Да, - Олли, перепрыгивая через ступеньки, спустился в холл. – Извини меня. Перегнул палку.       - Со мной все будет хорошо, - Питер притянул к себе мужа и нежно дотронулся до его губ. – Три дня, Олли. Это не трагедия.       - Да, я знаю... Просто мы так давно не проводили время по раздельности... – Оливер виновато улыбнулся и почесал макушку. - А в тот раз, когда мы расстались, ты умудрился превратиться за считанные дни в мистера Хайда.       - Я страдал, - напомнил мистер Партридж. – Это меня немного оправдывает.       - Немного, - согласился Олли, которого до сих пор преследовали в кошмарах истощенные томатным супом обожаемые булочки Питера, на тот момент скорбно утратившие свою аппетитность. А ведь это – собственность Оливера! Не имеющая эквивалента ни в одной валюте, потому что бесценна.       И вот надо же было в момент, когда Олли ответно потянулся поцеловать Питера на прощание, бипнуть его телефону входящим сообщением. От Дэвида, чтоб его! Как же он не вовремя!       Оливер попытался спрятать экран мобильного, но Питер успел зацепить первые строки смс-ки и имя отправителя...       - Нет, я не понимаю, не понимаю, зачем слать подобные сообщения человеку, если не питаешь надежды на нечто большее, чем обычное приятельское общение, - кипел мистер Партридж, в гневе отшвыривая от себя телефон супруга. Ссора разгорелась бенгальским огнем – мгновенно и ярко. Ревнивца в себе Питер так и не смог убить, особенно если дело касалось Дэвида Лироя.       - Ты не мог бы быть немного поаккуратнее с моими вещами, - раздраженно бросил Оливер, поднимая мобильный с обувного комода. Полчаса переливания из пустого в порожнее порядком поднадоели. – Это первое. А второе... Ты снова читаешь мои сообщения, Питер. Снова.       - Хочешь сказать, я не имею на это права? – выгнул бровь мистер Партридж. – У тебя есть секреты?       - У меня нет от тебя секретов, Питер, - спокойно заметил Оливер. – Речь идет о банальном уважении к чужому личному пространству и элементарном доверии к любимому человеку. Я, кстати, еще ни разу за все время нашего совместного проживания не проверял твой телефон и твои аккаунты в соцсетях.       - Возможно, потому, что у меня их нет? – усмехнулся мистер Партридж. – Да и сообщения мне приходят крайне редко. Только от Джекки. В основном люди мне звонят. По работе. Еще родные. Все.       - Ну это твои проблемы, Питер, не мои, что ты подобным образом ограничиваешь свою жизнь. Но я бы не хотел, чтобы ты так же ограничивал и мою, - ультимативно произнес Олли, чувствуя себя безоговорочно правым. Питер и ревность – это, пожалуй, уже притча во языцех. Далеко не самая приятная лично для Оливера. Оскомину набившая. – У меня есть круг общения вне нашей семьи и Миддлтауна. Не вижу в этом ничего плохого. И скрывать мне нечего.       - Кроме переписки со своим бывшим, - угрюмо пробормотал мистер Партридж.       - Питер! – Оливер закатил глаза и цокнул языком. – Сколько можно уже, а?       - Столько, сколько нужно, - упрямился драгоценный супруг. – Мне не нравится, что какой-то смазливый футболист пишет смски моему мужу. Точка. Или ты ему раз и навсегда объяснишь, что для всяческих поздравлений и приглашений есть наша общая почта, или это сделаю я.       - Нет, Питер. Ты этого не сделаешь. Прекрати уже без повода устраивать драмы. Это утомляет! – воскликнул Оливер, теряя терпение.       - А меня утомляет факт, что некий Дэвид строчит моему мужу двусмысленные месседжи, а мой муж упорно делает вид, что это ничего не значит, - злился уже не на шутку мистер Партридж. – Или ты хочешь сказать, что фраза: «Будешь в Лондоне – с удовольствием с тобой повидаюсь» пустяки?       - Вообще-то да, - кивнул Олли, пряча улыбку. – Обычная формальность.       - А вот это... Как там было... «Видел твои фото на фейсбуке – классно выглядишь», - произнес мистер Партридж противно тонким голосом, передразнивая того самого Дэвида, которому уже икаться должно было, и поморщился.       - И? – не понял Оливер.       - Какого черта ему надо? – взорвался Питер, почувствовав, что обнаруженный им компромат как-то совсем не компромат.       - Тебя просто бесит, что Дэвид – мой бывший, - пожал плечами Олли.       - Да, бесит, - не стал спорить мистер Партридж.       - Повторяю, это твои проблемы и твоя паранойя, - Оливер понимал, что неверно себя сейчас ведет, откровенно вредничая, но иной раз и на него находил приступ невероятного упрямства.       - Ах вот как... – пробормотал Питер. – Хорошо. Я понял. Я ревнивый параноик. На этом и остановимся.       - Питер... – Олли уловил в голосе супруга нотки обиды. Мелькнуло, что, пожалуй, не стоило перед отъездом спорить и отстаивать права неизвестно на что, если учесть, что про Дэвида он вспоминал ровно в тот момент, как получал от него сообщения, и тут же забывал.       Наверное, это-то и задело. Какая разница, что там у Дэвида в голове? Олли слишком сосредоточен на своей семейной жизни, чтобы гадать на сей счет. Они давно с Дэвидом чужие люди. И как этого не может понять Питер?       Оливер смотрел на хмурое лицо супруга и тяжело вздыхал. Нет, не понимает.       С другой стороны... Пора бы уже просто перестать реагировать на эти отелловские выступления. Разве не лучшее лекарство от них прихватить Питера за подбородок, жарко его поцеловать и шепнуть на ухо: «Я люблю только тебя». Разве это не значит, что их чувства еще горячи...       Помнится, как-то мама мудро заметила: «Знаешь, Олли, Питер – это Питер. Он всегда будет ревновать тебя. У вас разные темпераменты, не забывай. Вот если перестанет... тогда стоит обеспокоиться, все ли у вас в порядке. В его случае ревность – своего рода маркер отношения к тебе. Как только Питер перестанет обращать внимание, с кем ты общаешься и кто на тебя смотрит... Плохой признак. Пусть ревнует – учись гасить безболезненно для вас обоих эти вспышки. Тут уж, дорогой, тебе нужно быть умнее. Ведь, согласись, бывает часто так, что ты ничего не можешь сделать, а Питер берет и решает все проблемы».       И Олли учился, памятуя, какой катастрофой может обернуться ревность Питера, если позволить ему думать в неправильном направлении. Но... Но. Но иногда в Оливера словно бес противоречия вселялся, заставлявший его вещать о личном пространстве, доверии и прочей лабуде, хотя и так понятно, что и они тут ни при чем. Просто есть моменты, когда Питер ревнует. Потому что любит. Потому иначе не может.       - Мне пора, Олли, - мистер Партридж подхватил дорожную сумку. – Как доберусь до отеля – позвоню.       - Питер... – уже с досадой повторил Оливер. Но выражение лица мистера Партриджа намекало на то, что конструктивного разговора не выйдет, а вот глупая ссора вполне может перерасти в настоящую. Значит, выдержать паузу. И постараться снивелировать несуразную размолвку к его возвращению. – Будь осторожен.       - Обязательно, - пообещал мистер Партридж, подался вперед и едва ощутимо коснулся щеки Оливера. Мазнул губами.       - Эй! – Олли поймал его за лацкан пальто и притянул к себе. – Я буду скучать, - и поцеловал как полагается.       Питер слабо улыбнулся, но было видно, что он еще раздражен. Ладно, остынет.       Дурацкий Дэвид. Олли в тот же день написал бывшему парню из расплывчатого прошлого, которое давно растворилось в дымке тумана и по ощущениям вроде и не относилось к Оливеру, смску с просьбой все сообщения адресовать на общий адрес супругов Партриджей. Ему действительно нечего скрывать от мужа.       Олли не боялся пресловутых семейных кризисов и тоски одиночества в кругу семьи, когда теряются ориентиры и почва уходит из-под ног – кажется, жизнь проходит мимо и ты больше не ее активный участник. Лео говорила, что это довольно частое явление среди супругов, долго проживших вместе в браке. Даже в счастливом. Нет, Олли и Питера они минуют стороной. По одной причине...       Оливер Партридж на тысячу и один железобетонный процент был уверен, что ему бесконечно повезло встретить Питера Партриджа. Главное об этом не забывать, а мелкие стычки и ссоры... Случается. Как же без них.       В общем-то, это, наверное, мило. То, что Питер считает, будто Оливер кому-то нужен, кроме него.       О том, что мистера Оливера Партриджа, экс-Грэма, весь Миддлтаун считает самым очаровательным молодым человеком в графстве Северный Йоркшир, а кое-кто – и во всей Англии, Олли по-прежнему не знал.       Питер позвонил вечером двадцать четвертого из аэропорта и убитым голосом сообщил, что из-за штормового ветра все рейсы отменили.       - Без паники, - оптимистично выдал Оливер, убеждая, скорее, самого себя. – Я уверен, завтра ситуация изменится. Я буду тебя ждать!       Всю ночь Питер провел в аэропорту, а Олли без сна дома. В ожидании новостей. Писал мужу ободряющие сообщения, улыбался, читая ответные. И подолгу зависал, глядя в окно. Гладил мисс Роуз и вспоминал разное хорошее, что случилось с ним и Питером за последний год.       - У тебя крайне странные представления о рыбалке, Питер, - заметил ворчливо Оливер, в сотый раз меняя положение: ноги затекли, спина ныла, в пятой точке зудело от бездействия, а благоверному хоть бы хны! Сидит неподвижно с блаженным лицом, сжимая в руках удочку, смотрит на реку, не смотрит на Олли и будто дремлет с открытыми глазами.       - Почему? – благодушно уточнил мистер Партридж.       - Потому что, знаешь ли, цель рыбалки – поймать рыбу с последующей целью сварить из нее как минимум уху. В твоем же случае... Вся пойманная рыба возвращается в реку. Что за акт милосердия? И в чем смысл этого многочасового протирания штанов на берегу? В камышах... С комарами, - Олли прихлопнул очередного назойливого кровососа, устроившего на его плече отобедать.       - Отдых, - пожал плечами мистер Партридж. – Ты только прислушайся, Оливер... Птицы поют... Здесь слышно, как поют птицы, шуршит ветер, плещутся волны... Природная первозданная тишина.       - У нас утром под окном тоже птицы чирикают. Еще петух орет. У миссис Крайтон. Давно бы пустил эту мерзкую птицу на жаркое, - пробурчал недовольно Олли. Не выдержав, подскочил и сделал пару проходок по периметру симпатичной лужайки, куда они регулярно приезжали рано утром в субботу порыбачить. Точнее, Питер сидел с удочкой, а Оливер изнывал от скуки.       - Нет, это другое, - настаивал на своем мистер Партридж. – Здесь забываешь о суетном и отключаешься от работы, - он вдохнул всей грудью свежий, отдающий прохладой реки воздух и, с наслаждением прикрыв глаза, выдохнул. – Красота!       В этот момент на поверхности воды заплясал поплавок – Питер дернул удочку, резко закручивая катушку.       - Щука! Это щука! – обрадовался Оливер и хлопнул в ладоши. – Какая большая! – восторженно. Несколько хищно облизнувшись.       - Угу, - Питер поймал рыбину за жирное тело, задумчиво погладил ее по влажному боку, посмотрел в ее печальные рыбьи глаза, осторожно снял с крючка и выпустил обратно в воду.       - Не-е-ет, - разочарованно простонал Олли. – Ты опять это сделал! Зачем? У нас могла бы быть сегодня на ужин запеченная щука.       - Будет что-нибудь другое, - безмятежно улыбнулся мистер Партридж.       - Если ты думаешь, что сия рыбина тебе благодарна за сохранение жизни... – Оливер ткнул пальцем в реку, - глубоко ошибаешься. Скорее всего, в ее рыбьем мозгу осталось воспоминание о мудаке, помешавшем ей позавтракать упитанным червяком.       - Олли, - Питер рассмеялся. – Просто попробуй хотя бы один раз сделать, как я: сесть рядом, прикрыть глаза и расслабиться. И послушать. Если захочешь – услышишь особенную музыку. Может, поймешь, в чем суть такой рыбалки.       - Все-таки иногда ты бываешь жутко странным, Питер, - тем не менее, Олли опустился рядом с супругом. Вздохнул. Откинулся назад и оперся на локти, подставляя лицо летнему солнцу. Прикрыл глаза... и через пять минут благополучно захрапел, завалившись набок. Пять утра – не то время, когда Оливер биологически, физически, астрально, ментально да хоть как готов был попрощаться с постелью и сном. Но Питер!       Сквозь сон Олли почувствовал, как муж подложил ему под голову свернутый плед и заслонил от набирающего обороты солнца пляжным зонтиком. Присел рядом. Взял за руку и замер.       - Как же здесь хорошо... – услышал он тихое и удовлетворенное.       Оливер Партридж так и не понял, какую именно музыку слышит любимый супруг и чем его прельщает рыбалка без улова – ранний подъем и шило в пятой неусидчивой точке ну никак не позволяли ему этого сделать, но исправно сопровождал Питера.       Олли заметил, что на рыбалку они ездят всякий раз, как благоверный возвращается с работы в наиболее раздраженном состоянии, утомившись от «общественного мнения», с которым к нему приходили клиенты, умудряясь сплетничать даже с открытым ртом, что отражалось на совместном вечернем времяпрепровождении: Питер начинал бухтеть из-за каждой мелочи и брюзжать с утроенной силой без всяких причин. После поездок на рыбалку Питер словно постигал дзен – пребывал долгое время в неизменно добродушном настроении и баловал Олли десертами из кондитерской Валери.       Возможно, для него это действительно отличная релаксотерапия. К тому же, Олли решил, что раз ему сидеть с удочкой неинтересно – будет практиковать асаны из йоги. Практика внезапно обернулась любопытными последствиями...       Секс на природе – определенно то, ради чего Олли готов был вставать в пять утра!       - А я хочу, чтобы мой конь пошел сюда, - упрямствовал Оливер, никак не желавший признавать скучные правила игры в шахматы. Питер как-то затеял его обучить - якобы, иногда полезно давать разминку мозгам, но Олли его энтузиазма не разделял. В шахматах ему нравились только фигурки, с которыми так удачно можно разыграть драму или комедию, но вот тут Питер не одобрял его «ребячества».       - Это не по правилам, - мистер Партридж отобрал коня и поставил его на место. – Олли, сосредоточься.       - Мы как два старика, - качнул головой Оливер. – Тогда я пойду королем вот сюда...       - Олли! – Питер отодвинул шахматную доску. – Ты издеваешься?       - Нет, просто ты зануда, Питер. Стареющая и седеющая зануда. Не понимаю, как Джекки может часами просиживать с тобой за игрой в шахматы...       - Я зануда? – возмутился мистер Партридж. – И где это ты нашел у меня седые волосы? – на лице супруга появилось неподдельное беспокойство. Он растерянно ощупал роскошную шевелюру. И даже подскочил к зеркалу – проверить.       - Ну... когда-нибудь у тебя точно появится седина, - ехидно заметил Олли. - И скоро, если мы будем как два старикана проводить вечера таким образом, - продолжал он упорствовать.       - Как два старикана? – Питер хмыкнул и прищурил глаза. – Ладно, - и вышел из гостиной.       - Что ты задумал? – прокричал ему вслед Оливер.       - Сейчас узнаешь, - отозвался загадочно мистер Партридж.       Вернулся он через десять минут - в смокинге, с уложенными на гель волосами, благоухающий дорогим парфюмом. Сжимая в зубах алую розу.       - Эмм... Питер? – Олли удивленно вскинул брови. – Ты с ума сошел?       Вместо ответа мистер Партридж включил музыку – страстное аргентинское танго - и выдернул Оливера из насиженного его попой уютного кресла.       - Питер? – Оливер открыл рот от изумления. – Эмм... Что происходит?       - Потанцуем? - мстительно предложил Питер. – И только попробуй сказать мне, что я стареющая зануда!       Мистер Партридж хорош во многих вещах – уж Оливер знал наверняка, но вот в чем он был просто превосходен, так это в парных танцах. Что-что, а тут ему равных не имелось. Во всяком случае, в окружении Оливера. Аристократическое воспитание, однако. И не просто аристократическое, а по методу леди Мадлены, считавшей: настоящий мужчина должен уметь танцевать как боженька. Вопреки мнению сэра Гилберта, настаивающего, что сила, ум и решительность - вот главные отличительные признаки настоящего мужчины. В итоге, Питер взял все лучшее, что могли ему дать родители.       И аргентинское танго определенно входило в список самых сексуальных умений Питера Партриджа.       Олли, в растянутой домашней футболке и пижамных штанах, в теплых носочках, летал по всему дому, умело ведомый горячим партнером, передающим ему розу при каждом повороте и клацающим зубами.       - Ахаха! – хохотал Оливер. – Я тебя обожаю, Питер... Я тебя обожаю.       Питеру по-прежнему удавалось удивлять супруга. Олли надеялся, что он тоже все еще умеет преподносить сюрпризы. И что их хватит им до глубоких седин.       Впрочем, Олли с не меньшей теплотой в сердце перебирал в памяти те вечера, что они проводили с Питером в спокойном уютном молчании, наслаждаясь самим присутствием друг друга.       Мистер Партридж любил дремать под ТВ-шоу, пристроившись под боком у мужа. Питер действительно питал слабость ко всем этим программам про отношения и постановочные семейные драмы, но как правило редко досматривал хоть одно из них до конца: приблизительно с середины очки на его переносице медленно начинали сползать на кончик носа, где и повисали, удерживаясь мистическим образом, а сам он утыкался подбородком в грудь, то и дело всхрапывал, отчего вскидывался и моргал, как сонная сова. Но в какой-то момент дрема и хроническая усталость его побеждали – он сползал вниз по подушке, прятал лицо где-то в районе подмышки Олли и крепко засыпал.       Оливер же в такие часы неспешно листал журналы по садоводству или кулинарии, мысленно отмечая рецепты, которые стоит опробовать, тут же распределяя зоны ответственности между ним и Питером, ибо готовка относилась к ряду излюбленных совместных занятий с обязательным дуракавалянием, обменом беззлобными шпильками и жаркими спорами, касающимися вопроса, насколько корректен рецепт и не нужно ли его слегка переиначить и усовершенствовать.       Переиначивали, в итоге, постоянно, и от блюда на картинке мало что оставалось, но всегда... всегда выходило нечто чертовски вкусное, пускай и не имеющее названия. Джекки как-то отметил, что с их талантами коверкать журнальные рецепты вполне можно было бы издавать свой собственный – для кулинарных извращенцев. Что не мешало ему за ужином лопать за троих.       Да, на самом деле Оливер не видел ничего стариковского в том, чтобы в тюленье-овощном состоянии провести вечер после трудного рабочего дня – клиентов хватало и ему, и Питеру. Посмотреть вместе фильм, почитать детектив, рекомендованный фанатичным поклонником криминальных историй Мэттом, налепить птичек из бумаги...       Просто Олли не любил шахматы. Но любил Питера, поэтому ездил с ним и на рыбалку, и маялся за шахматной доской, раздражая супруга неуемным желанием привнести долю экшена в древнюю игру. В этом ведь суть отношений... делать иногда то, что тебе не по душе, но нравится твоей возлюбленной половинке.       А еще они сохраняли незыблемым золотое правило: что бы ни случилось – завтракать и ужинать вдвоем. И как бы кто из них не задерживался на работе – второй неизменно дожидался. Маленькая семейная традиция. Бесценная на взгляд Олли.       Многие ли семьи ее соблюдают?       Наутро Питер отзвонился и мрачно сообщил:       - Без изменений. Ближайший рейс будет только двадцать шестого. С погодой творится черт те что. Здесь деревья валит от ветра, хлещет дождь, в городе пробки и обстановка напряженная.       - Питер! – ужаснулся Оливер. - Ты сам как? Как себя чувствуешь, милый?       - Олли, я в порядке. Устал немного. Ты только не беспокойся, хорошо? Я приеду. Взял билеты на поезд до Кале. Оттуда доберусь до Дувра. Но не уверен, что успею... к Рождеству.       - Питер... – Оливер прижал плотнее трубку к уху. – Это слишком утомительно. Ты и так не спал ночь. Ни к чему такие жертвы. Я серьезно. Прилетишь двадцать шестого. Так бывает, что ж поделать? – он говорил успокаивающим голосом, уговаривая. - Сними лучше номер в дорогом отеле, м? Закажи ужин в ресторане, проведи время как холостяк, в свое удовольствие, - настойчиво, с наигранной бодростью. Мысль о том, что Питеру придется десятки часов провести в пути, да еще в такую отвратительную погоду, да еще в перспективе все равно не успеть, нервировала больше, нежели возможность провести Рождество без супруга.       - Олли... – Питер запнулся. – Я... Неужели ты правда думаешь, что я смогу провести время в свое удовольствие... без тебя?       - Нет, - мотнул головой Оливер. – Уверен, что нет. Но я буду больше волноваться, зная, что ты сейчас в дороге.       - Олли, - Питер вздохнул. - У меня паршиво на душе. Из-за того разговора. Перед отъездом. Все вышло как-то по-глупому. Опять. Я не хотел, правда не хотел снова портить тебе настроение своей идиотской ревностью. И мы толком не успели помириться. А потом оба сделали вид, что ничего не было. И от этого еще хуже. Не хочу, чтобы между нами копились обиды. Я был не прав. Как всегда. Прости меня, пожалуйста. Нужно было сказать это сразу, но...       - Я тоже виноват, - пробормотал Оливер. – Я попросил Дэвида больше не писать мне на мой личный адрес. Только на нашу общую почту.       - Не стоило, Олли. У тебя могут быть свои друзья и знакомые. Я должен тебе доверять.       - Питер, мне бы хотелось сказать тебе это лично, не по телефону... Я люблю тебя. И мне, откровенно говоря, плевать на всех друзей и знакомых, если они не могут быть нашими общими друзьями и знакомыми. Если уж начистоту, наверное, мне нравилось, что Дэвид сожалеет о нашем расставании. Мелочное, мстительное чувство. И ты, безусловно, прав: ни к чему это общение с бывшими. Даже приятельское. Я примерил ситуацию на себя и понял, что вряд ли мне понравилось бы, если бы ты держал связь, к примеру, с кем-то из своих экс-партнеров. Так что... Это ты меня прости, - проговорил Оливер на одном дыхании. - И, пожалуйста, сдай билеты на поезд. Не рискуй. Останься в Берлине и проведи время так, как я тебя прошу. Ради меня. У нас еще будет много-много праздников, которые мы проведем вместе. Иначе я с ума сойду от беспокойства, - добавил он, упрашивая.       - Олли, счастье мое, давай так... – Питер помолчал, обдумывая вопрос. К слову, каверзный. - Как бы ты поступил на моем месте?       - Я... – Оливер запнулся, зачем-то переложил декоративные подушки с одной стороны дивана на другую. – Я...       - Честно, Олли, скажи честно: как бы ты поступил на моем месте? – Питер иной раз мастерски умел припирать мужа к метафизической стенке.       - Поездом ли, машиной, пешком... Я бы спешил к тебе, Питер, - сдался Оливер.       - Вот именно. Не волнуйся за меня, Олли. Твой муж – хоть и идиот иногда, но идиот вполне себе взрослый и самостоятельный. Я хочу провести это Рождество с тобой, душа моя, - проникновенно, с чувством произнес мистер Партридж. - Пусть потом будет много-много других праздников – славно. Но я хочу провести именно этот с тобой.       - Почему?       - Потому что люблю тебя. Потому что хочу повторить эти слова, глядя тебе в глаза. Когда буду целовать тебя под омелой. Мы ни разу не целовались под омелой. Недавно мне подумалось, что это большое упущение, - Олли слабо улыбнулся и кивнул, как будто Питер мог его увидеть. - Я очень хочу это сделать. Поцеловать моего мужа под омелой.       - Я буду тебя ждать, - Олли помолчал. И тихонечко пропел:       - All I want for Christmas is you… Это неизменно, Питер.       Скептики могут утверждать, что чудес не бывает, и любые так называемые «чудеса» - логично объясняемые события или явления, как по несчастливому, так и по счастливому совпадению обстоятельств создающие эффект волшебства. Но Олли твердо был уверен: чудеса – неотъемлемая часть жизни, так называемая магия бытия. И открывается она тем, кто не сомневается в ее существовании.       Оливер Партридж искренне верил в чудеса, особенно рождественские, и вера его окупилась сторицей.       - Знаешь, Олли, я против хандры! – категоричным тоном заявила ворвавшаяся рано утром в особняк Партриджей миссис Леона Грэм, излучающая свежесть зимнего утра и бодрость всех поколений Грэмов, сияющая отменным мейк-апом и улыбкой в тридцать два отбеленных по-голливудски зуба. – Мы не имеем никакого морального права падать духом и предаваться отчаянию только потому, что остались в канун Рождества вдвоем. Это противоречит неубиваемому оптимизму Грэмов.       - Что ты предлагаешь, мама? – Оливер еще сжимал в руках телефон. В голове звучали слова Питера под сопровождение известной рождественской песенки. И робким огоньком зажглась надежда встретить праздник вместе с любимым.       - Я предлагаю закатать рукава и взяться за праздничный ужин! – с апломбом бросила Лео. – Если праздник к нам не приходит, мы придем к нему! С превосходным настроением и верой в чудеса! Будем веселиться за целую компанию, Олли! Будем петь песни, названивать с поздравлениями нашим дорогим родственничкам, танцевать до упаду! Прогуляемся к елке на Центральной площади, в конце концов! Угостим всех, кто встретится нам на пути, моими фирменными пирожками с капустой и грибами! Мы не должны огорчать наших родных, что сейчас не с нами! Я так считаю.       - Мама, какая ж ты у меня... – Оливер улыбнулся. – Всем женщинам женщина!       - Это безусловная истина, Олли, как и то, что Шон Коннери – самый красивый мужчина, что видел этот свет, - безапелляционно подтвердила Леона. - Мы дождемся Питера, Олли! Дождемся и встретим его как полагается, - пообещала миссис Грэм. – А он обязательно успеет. Ты веришь в это? – она с требовательным выражением свела брови к переносице и сузила глаза.       - Верю! – воодушевился Оливер. – Не может не успеть!       - Отлично! Тогда за дело! – скомандовала Лео, скидывая шубу на руки сыну, и королевской походкой победительницы по жизни выдвинулась на кухню. Сверкая блеском пайеток и страз, отсвечивая неприлично голой спиной.       - Мама... – Олли закусил щеку. – Хм... А ты уверена, что готовить в вечернем платье – хорошая идея?       - Тебя что-то смущает? – Лео откинула локон волос, демонстрируя бриллиантовые серьги.       - Н-нет, - решил Оливер, помотав головой. – Все просто замечательно, мама.       - Так, индейка запекается, гусиный паштет готов, тесто на пирожки замесили, на очереди овощное рагу, фаршированные телячьи почки... – Леона загибала пальцы, наморщив лоб. Условно наморщив лоб, конечно же – регулярные инъекции ботокса охраняли ее от такой напасти, как даже тонкий намек на морщинки. – На пунш все есть. На сладкие пироги начинку сейчас сделаем...       - Я, кстати, хотел еще испечь тортик. По нашему с Питером рецепту, - вставил Оливер, сортируя продукты под руководством Лео на кучки, на данном этапе теоретически изображающие будущие блюда. – Правда, Питер не очень любит сладкое, поэтому тортик немного необычный... Несладкий. Но очень вкусный, - тут же уверил он скептически взглянувшую на него маму. – С нежнейшей начинкой из сыра маскарпоне, - и вздохнул, вспомнив, как весело было изобретать новый рецепт и первые провальные результаты эксперимента. И как бы хотелось приготовить его сейчас вместе с мужем.       - Питер будет очень рад. Вашему несладкому тортику... - Лео сжала его локоть, уловив в голосе сына нотки грусти и сомнения. – Есть какие-нибудь новости?       - Он почти добрался до Кале.       - Хорошо. Еще только три часа дня. Полно времени. Не падать духом, Олли! – Леона обняла сына за талию и чмокнула его в щеку. – Мне тоже неспокойно из-за Фрэнка, но, видимо, мы так долго жили по раздельности, что его отсутствие на праздники воспринимается чем-то привычным.       - Печально это слышать, мама, - заметил Оливер. – Но я, наверное, могу понять, о чем ты.       - Во всяком случае, мне греет душу тот факт, что Фрэнк сейчас решает проблемы, связанные с нашим бизнесом, как настоящий мужчина. Восхитительное чувство, Олли. Знать, что рядом есть тот, кто может наконец-то снять с твоих плеч это ярмо, - мечтательно заметила Леона. – По правде говоря, я жутко устала, Олли. Быть железной бизнес-леди.       - Именно поэтому ты взялась за руководство театральным кружком, - фыркнул от смеха Оливер.       - Мой внук Джекки, между прочим, считает, что у меня есть талант, - как весомый аргумент, сообщила миссис Грэм.       - Никто не спорит! – поспешно воскликнул Оливер, вскинув руки вверх. – Ты талантлива во всем, мама. Мы все это знаем.       - Так-то, - и Лео принялась месить тесто. В фартуке поверх шикарного платья в пол. Пританцовывая под Фрэнка Синатру. Впрочем...       Олли качнул головой и направился с инспекцией по дому – проверить, везде ли безупречный порядок, а за компанию еще раз протереть сервиз, столовые приборы и бокалы.       Но на полпути в гостиную его остановил настойчивый звонок в дверь. Некто от души давил на кнопку, отчего холл наполнился громким перезвоном колокольчиков.       - Странно... – удивился Олли, торопясь к входу. – Кто бы это мог быть?       - Сюрприз!!! – оглушительный ор ошарашил Оливера, как только он распахнул дверь. А следом – грохот взрывающихся хлопушек и фейерверк из конфетти. На порог дома выскочили Джекки, Мэтт и... Рокси Мендел.       - Мальчики? – Олли несколько раз сморгнул, удостоверяясь, не галлюцинация ли это. – Что вы... Как вы... Вы же должны быть... – растерянно бормотал он, переводя взгляд с Джека на Мэттью, натыкался на Рокси и обмотанное вокруг его шеи розовое боа, зависал и снова непонимающе хлопал глазами.       - Олли! – Джекки подскочил к папочке и стиснул его в своих объятиях. – Ну же... Отомри! – он громко хохотнул Оливеру на ухо.       - Джек... – до Олли внезапно дошло, что свалившиеся как снег на голову мальчишки – не игра воображения. – Джекки! – он расплылся в улыбке от уха до уха и ответно обнял сына. С чувством расцеловал его в обе щеки. – Мэтти, солнышко... – обернулся к застенчиво улыбающемуся младшему Ли. – Ох, ты постригся? – провел рукой по коротко остриженным волосам, поправил оставшуюся от прошлой прически длинную челку. – Тебе очень идет, золотце.       - А я был против, - встрял Рокси Мендел, расталкивая друзей и подбираясь к Оливеру. – Но эти двое чудиков решили сделать себе одинаковые прически. Совсем ненормальные, - он закатил глаза. – Мистер Партридж, вы не против моего вторжения? – деловито. И протянул руку для пожатия.       - Нет, конечно, нет, - радостно воскликнул Олли, отмахнувшись от рукопожатий и по-свойски обняв лучшего друга сына. – Ма-ам!       - Мальчики! – взвизгнула Леона Грэм, выглянув из кухни. – Одну секунду – леди снимет фартук.       И снова восторженный обмен объятиями, поцелуями и приветствиями.       - Проходите, проходите же! – засуетился Оливер. – Боже, я так рад вас видеть! Так по вам соскучился! Кушать хотите? Надо же подготовить вам комнату... Рокси, ты же тоже останешься у нас? Тапочки... В том комоде лежат гостевые тапочки...       - Олли, - остановил его Джекки. – Спокойно, - тоном Питера. – Мы дома, управимся сами.       - Да, да. Хорошо, - кивнул Оливер, сияя. – Мы готовим праздничный ужин. Поможете?       - Обязательно, - с готовностью отозвались все трое.       - Я, кстати, никогда не принимал участие в семейной праздничной готовке, - заметил с воодушевленным лицом Рокси.       - Вот и будет у тебя чудесный новый опыт, - усмехнулся Джекки.       Мальчишки помыли руки, освежились с дороги, засели на кухне перекусить и сразу же рассказали о причинах своего спонтанного приезда. Оказывается, Джекки так же, как и Олли, с вечера дежурил с телефоном в руках в ожидании новостей от отца. Как только выяснилось, что ситуация плачевная, и любимый Оливер, как и не менее любимая Леона проведут, по всей вероятности, Рождество вдвоем, Джекки решил, что это абсолютно неприемлемо.       - Мы с Мэтти никогда не были завсегдатаями студенческих вечеринок, - пожал плечами Джек. – Может, это и любопытное разнообразие, но как-нибудь в другой раз. Мэттью собрался в дорогу быстрее, чем мы с Рокси успели позавтракать.       - Лично я обрадовался, - сообщил Мендел. – Провести пару денечков вместе с обворожительной Лео... - он стрельнул накрашенными глазами в сторону подмигнувшей ему миссис Грэм. – Что может быть лучше!       - Рокси приехал к нам позавчера, - пояснил Джекки. – В общем, мы решили, что отправимся в Париж из Миддлтауна. Придется выехать раньше, но какая разница? И вернемся к вам в новогодние каникулы.       - Замечательно, просто замечательно. Понимаю, прозвучит эгоистично, ведь мы вам доставили хлопот с этими дополнительными переездами, но я безумно рад тому, что вы здесь, мальчики, - расцвел Оливер.       - Олли, ты и эгоизм – несовместимые понятия, - заметил с мягкой улыбкой Джекки. – И нам изначально не очень-то пришлась по душе папина идея встретить Рождество в кампусе, но мы подумали, что, может, вы хотите провести время тет-а-тет... Типа того, - Партридж-младший смущенно потер щеку.       - Отнюдь, - возразил Оливер. – Просто Питер переживал, что вы умотаетесь с разъездами до поездки в Париж. Да и... студенческая жизнь... Тусовки там... И все такое, - он нахмурил лоб. – Это ведь должно быть весело?       - А ты не был заядлым тусовщиком, да, Оливер? – со смешком уточнил Рокси.       - Пожалуй, нет, не был, - рассмеялся Олли. – Как бы там ни было... В результате вы дома, - закончил он и поймал на себе пристальный взгляд Мэтта. – Что такое, солнышко?       - Ничего, - прошелестел Мэттью, отворачиваясь. Требовалось еще полчаса, чтобы он освоился и расслабился. Олли уже неплохо изучил характер чудаковатого парня Джекки.       Оливер улыбался, разглядывая Партриджа-младшего. Джек постепенно приобретал мужественную завершенность в чертах лица, все больше и больше становясь похожим на отца. Поразительное сходство. И Мэттью немного изменился – как будто выглядит взрослее с новой стрижкой. Глаза выразительнее. И в целом уже не так зажат, не смущается от каждого вопроса. Проблема с социальной адаптацией все еще имелась, но, слава богу, не стояла так остро. Все-таки Джекки благотворно влиял на Мэтта.       Так вышло, что они не виделись почти полтора месяца, и Олли сейчас вполне прочувствовал, насколько соскучился по ребятам.       Славные, славные мальчишки.       Лео, выдержав паузу, позволившую гостям выдохнуть с дороги и вволю наболтаться, обменявшись последними новостями, взяла бразды правления в свои руки и быстро распределила обязанности.       Рокси помогал ей печь пирожки, и со стороны эти двое выглядели не разлей вода подружками – у Мендела, по краткому замечанию Джека, вновь затяжной «женский период». Джекки чистил овощи, то и дело отвлекаясь на душевную беседу с мисс Роуз, незаметно подкармливая всеобщую любимицу кусочками мяска. Олли взялся за торт и сладкие пироги. Вокруг него крутился Мэтт, оттаявший, освоившийся и теперь взахлеб рассказывающий о каком-то недавно прочитанном детективе. Помощи от него было мало с практической точки зрения, но Оливер с удовольствием слушал его болтовню. Ему льстило, что он безоговорочно попал в круг доверия Мэттью, как страстный любитель криминального чтива, с которым можно меняться книгами и часами их обсуждать.       Хорошо, что приехали, очень хорошо. Разве это не рождественское чудо?       Первое, но не последнее.       Около пяти вечера Мэттью отозвал в сторонку Оливера и смущенно проговорил:       - Мистер Партридж, я отлучусь ненадолго – хотел бы повидаться с папой и сестрой. И... мой папа спросил, удобно ли будет, если он вместе с Джо и семейством Валери зайдет вас поздравить?       - Зачем ты спрашиваешь о таком, Мэтти? – удивился Олли. – Двери нашего дома всегда открыты гостям, тем более, если это твои родные!       - Ну... правила приличия, наверное, - Мэттью подергал себя за челку и передернул плечами. – Я иногда не очень понимаю, как вести себя в подобных ситуациях, что допустимо, а что – нет, - признался он еле слышно.       - Мэтти, дорогой, пора бы уже привыкнуть, что для нас с Питером ты такой же сын, как и Джекки. И этот дом твой как полноправного члена семьи. Договорились? – Олли ласково взъерошил волосы Мэттью.       - Спасибо, - пробормотал покрасневший Мэтт. – Я запомню. И постараюсь привыкнуть к этой мысли.       - Уж будь добр, постарайся, - улыбнулся Олли.       И с улыбкой продолжил наблюдать за тем, как Джекки заматывает шарф вокруг шеи Мэтта и строго дает ему наставления:       - Чтобы в семь вернулся, понял? Как дойдешь до своих – позвони мне.       - Тут идти пятнадцать минут, - сопел недовольно Мэтт. – Что со мной может случиться в Миддлтауне?       - Мэттью Ли, ты меня слышал, - с угрозой.       - Хорошо, хорошо, - пробурчал Мэтт. Махнул на прощание рукой Оливеру, Лео и Рокси, вышедших его проводить, и исчез за дверью.       - Не слишком ли ты на него давишь? – шепотом спросил Олли, обнимая Джека за плечи.       - Нет, - не терпящим возражений тоном ответил Джекки. – С Мэтти иначе нельзя. У него есть дурная привычка думать и оттого придумывать ерунду, стоит только дать ему малейшую поблажку.       - Охохо... Забавно, но в этом Мэтти похож на Питера. Хорошо, когда в паре хотя бы один не страдает излишком воображения и горем от ума, - добавил он с усмешкой.       - Однозначно, - согласился с ним Джекки и многозначительно подвигал бровями, пожимая Олли руку. – Мы друг друга поняли.       - Хах, да, - рассмеялся Оливер.       В шесть вечера в холле снова раздался перезвон колокольчиков. Олли поспешил встретить гостей, гадая, кто на этот раз решил навестить его и Лео. Неужели Мэтт с родными вернулся? А может... Нет, Питер еще на пути из Дувра в Лондон... Не может же он телепортироваться.       - С Рождеством!!! – раздалось мощное хором, едва Оливер распахнул дверь. Распахнул и замер, округлив глаза.       На пороге дома в центре целой процессии стоял сэр Гилберт, бережно поддерживаемый с двух сторон леди Мадленой и тетушкой Айми, а за ними прыгали и махали бенгальскими огнями Эрик с Кейси в обнимку с двумя бесподобно хорошенькими блондиночками, словно под копирку сделанными.       - Дедушка? Деда! – прокричал Джекки, вихрем слетая по ступенькам вниз со второго этажа. – Бабушка!       - Мадди, дорогая! – это уже Леона Грэм.       - О, визит аристократов, - вставил Рокси Мендел, выглядывая из гостиной. – У нас намечается светский раут? Надо бы приодеться!       - Сэр Гилберт? Леди Мадлена? Тетушка Айми? – бормотал вконец растерявшийся Оливер. – Но... Ваша спина! Как же вы...       - Партриджи своих в беде не оставляют, - величественно заявил сэр Гилберт и, кряхтя, переступил порог. – Разве я могу позволить, чтобы один из Партриджей страдал от одиночества в святой канун Рождества? Не бывать такому! Сила нашего рода в единстве, сплоченности и взаимоподдержке!       - Обезболивающие и пол-литра вина, - тихонько пояснила леди Мадлена, отвлекаясь от расцеловывания внука и передавая его по цепочке в руки тетушки Айми, принявшейся с не меньшим энтузиазмом тискать Джекки. – Берти немного на пафосе. Это пройдет.       - Оу, ладно, - Оливер переступил с ноги на ногу. – Но, право слово, не стоило так рисковать...       - Я в порядке! – прогремел маркиз и почти выпрямился. Правда, тут же крякнул и снова сгорбился. – Временные трудности только закаляют характер. Лучше дайте-ка я обниму внука...       - Дедушка! – скакал вокруг сэра Гилберта Джекки. – Деда! Давай я тебе помогу раздеться... – он перехватил престарелого аристократа за талию и бросил леди Мадлене. – Бабушка, теперь я сам.       - Он весь твой, - выдохнула с облегчением леди Мадлена и устремилась к подруге. – Лео, великолепно выглядишь!       И снова звуки поцелуев, объятия, обмен любезностями... Из холла в гостиную под елку въехала гора подарков, любовно пристроенная Эриком и Кейси рядом с теми, что заготовили Олли, Лео и мальчишки.       Ах да! Кейси и Эрик представили своих дам сердца. Выяснилось, что очаровательные близняшки Дэйзи и Мэйси без памяти влюбились в друзей сразу же, как те прошли проверку: ни разу не спутали своих избранниц, несмотря на их уловки и хитрости.       Что предсказуемо, миссис Леона Грэм тут же сменила роль деятельной домохозяйки на светскую сплетницу, подцепив под локотки леди Мадлену и тетушку Айми. Рокси влился в компанию датчанок и их кавалеров. Джекки прилип к сэру Гилберту, неподдельно обожая деда, как самого крутого старика в графстве Северный Йоркшир.       Оливеру осталось лишь развести руками и устремиться на кухню, радуясь тому, что сегодня утром маму одолело боевое настроение, и количества наготовленных блюд хватит на собравшихся гостей. Ведь еще вот-вот должен прийти Мэттью с папой, сестрой и семьей Валери!       Но пришли не только они... Это же Миддлтаун!       Весть о том, что Олли может остаться в одиночестве на праздник, распространилась по городку одновременно с новостью, что ситуация несколько изменилась, но Питер еще так и не приехал. Весомый повод заглянуть в особняк на Розмарин-стрит – поддержать Оливера, вручить ему пирог и пожелать счастливого Рождества! Поэтому с семи вечера звонок в дверь трезвонил не переставая, и Олли едва успевал принимать поздравления и подарки.       А в доме играла музыка, раздавался громкий смех, не утихали разговоры, сопровождаемые звоном бокалов и клацаньем столовых приборов. И Олли чувствовал себя почти счастливым. Почти.       Во всем этом веселье не хватало главного действующего лица – мистера Питера Партриджа. Поэтому Олли иногда поднимался в спальню, присаживался на кровать, гипнотизировал взглядом телефон и шептал:       - Я так тебя жду, Питер.       Позвонить он ему не мог – у мужа разрядился мобильный. Оставалось только верить и ждать.       Но чем ближе стрелки придвигались к полуночи, тем слабее становилась надежда. Оливер изо всех сил старался сохранить на лице бодрую улыбку, принимал участие в домашних играх и дружном рождественском песнопении, тщательно следил за тем, чтобы тарелки и бокалы не пустели, но, видимо, актер из него плохой. Тревожное настроение Олли, все чаще с тоской поглядывающего на часы, передалось и родным.       Разговоры сошли на нет, смех заглох... Гости переглядывались, вяло ковыряясь в тарелках. Повисла тяжелая, неуютная тишина.       - Не надо так, - попросил Олли с вымученной улыбкой, обведя несчастным взглядом родных и друзей. – Пожалуйста. Давайте веселиться. Питер в любом случае приедет. И его будет ждать бесподобный сюрприз, ведь мы все здесь собрались сегодня. Так что...       Но договорить он не успел.       В двадцать три часа и тридцать минут в дверь раздался самый долгожданный звонок.       Оливер нервно скомкал салфетку и отшвырнул ее от себя, с грохотом отодвинул стул, встал и снова сел, запутавшись в ногах, подскочил, перевернул бокал, уронил несколько вилок, споткнулся, задев край стола, врезался в арку, но, героически преодолев препятствия, выбрался в холл. Глянул на себя в зеркало, пригладил волосы, оправил подаренный Питером джемпер, отчего-то волнуясь, будто в первый раз идет на свидание...       И счастливо выдохнул, когда увидел на пороге того, кто шесть лет назад сделал его жизнь осмысленной:       - Питер...       - Олли...       Мистер Партридж в пальто нараспашку, с влажными от мороси волосами, с охапкой подарочных пакетов в руках, осунувшийся и небритый, но сверкающий глазами, с ясной улыбкой чистого, ничем незамутненного блаженства замер на пороге родного дома.       - Я успел... – прошептал Питер.       - Да, - Олли подошел вплотную к мужу.       - И мы стоим под омелой...       - Да... – Оливер глянул наверх и улыбнулся. Улыбнулся уже в губы Питера. Нежным, трепетным прикосновением выполнившего свое обещание – поцеловать мужа под омелой.       Олли схватил Питера за отвороты пальто и притянул к себе - на крыльцо посыпались пакеты. Но влюбленных супругов уже мало волновало происходящее вокруг: Питер жадно исследовал губами лицо Оливера, лихорадочно гладил его ладонями вдоль спины и всей грудью вдыхал родной запах. Олли подставлялся под поцелуи, крепко обнимал Питера, словно тот может исчезнуть, и без конца повторял:       - Все, что я хотел и хочу на Рождество... только тебя. Только тебя, Питер. С возвращением!       В этот сентиментально-романтический момент из гостиной вывалилась толпа гостей, громогласно прокричав:       - С Рождеством, Питер!       И в ту же секунду ошеломленный мистер Партридж оказался стиснутым в многочисленных объятиях.       - Джекки... Папа... Мама... Лео... Тетушка Айми... – бормотал Питер, едва успевая подставлять щеки под поцелуи. – Вы все здесь... Но как?       - Чудо, Питер, это обыкновенное рождественское чудо, - пожал плечами Оливер. – Ты же веришь в чудеса?       - В такие... безусловно, - кивнул широко улыбающийся мистер Партридж.       - Я не опоздал? – раздалось за спиной у Питера.       Гости во главе с хозяевами синхронно обернулись к двери, открывающейся сегодня беспрецедентно часто.       Ровно к полуночи поцеловать жену и поднять бокал с шампанским успел Фрэнк Грэм.       А вы верите в обыкновенное рождественское чудо?       Вы уже позвонили родным и друзьям?       Вы успели подарить свое чудо любимым людям?       Нет?       Тогда поторопитесь.       Чудеса обязательно случаются с теми, кто умеет их дарить.       Счастливого Рождества!